Не слушай мамин плач

Шэрон была озадачена. Он мог бы подкарауливать их у адвокатской конторы или здания суда, но выбрал дом, где они живут.

– Реши я снимать рядом с местом работы, увидел бы только профессиональную маску на лице каждого из вас. Я хотел рассмотреть души. Адрес нашел в интернете, но опоздал – ваш муж уже ушел. Остались вы.

– И мои дочери! Как вы посмели их снимать?

– Без них фотография утратила бы смысл. Вы смотрели на девочек, из-за них на вашем лице были раздражение, ирония, властность… и теплота. Я предпочитаю работы, сделанные с ходу. Когда клиентам нужен семейный портрет, они позируют. Родителям я предлагаю кофе, детишкам открываю сундук с куклами и мишками. Люди расслабляются, начинают играть все вместе и не замечают, что я снова их снимаю. По большей части клиенты выбирают именно эти фотографии, на которых видны и достоинства, и недостатки. Ответьте честно, как вам фотографии?

– Я – не ваша клиентка. Как и взрослые, и дети, которых вы снимали на улице, в парке, в вашем доме…

– Я – фотограф.

Невозмутимый тон задержанного, не желавшего признать неуместность своих поступков, взбесил Шэрон.

– Вы должны были рассказать! Думали, полицейские мне их не покажут?! Пришлось выдержать допрос в рамках дела, над которым я работаю как защитник…

– Я не подумал… Это всего лишь фотографии. Не понимаю, почему они так заинтересовали сыщиков.

– По той простой причине, что выявляют вашу личность. Скрытность характера. На фотографиях фигурируют в том числе жертвы. Когда человек без ведома детей щелкает их, его неизбежно начинают подозревать в педофильских наклонностях.

– Я не какой-нибудь сексуальный извращенец!

Шэрон смотрела на клиента, впечатленная его работами, и не знала, как реагировать.

– Я отвратительно себя чувствую. Как человек, которым манипулируют.

– Вам бы следовало благодарить меня за то, что я доверил вам свою жизнь. Зачем вы взялись за дело?

– Я – адвокат.

– Вы до сих пор никого не защищали в уголовном процессе. Какая глубоко личная мотивация заставила вас оставить уютный кабинет в Сакраменто и приехать сюда?

Выражение лица клиента изменилось за долю секунды. Тусклый взгляд приобрел странную остроту, глухой голос стал уверенным, он распрямил плечи. Его слова обвиняли.

– Молчите? Почему? Желание ответить на вызов или выброс адреналина? Между тем на кону жизнь человека… Моя, кстати.

– Я сделаю все, чтобы защитить вас.

– У всех нас есть причина действовать. Мною руководит увлеченность съемкой.

– Она важнее субъекта?

– Наконец-то вы поняли… А что возбуждает вас, мэм?

Манера Питера говорить напрямую вывела Шэрон из равновесия. Он продолжил, не дав ей вставить ни слова. Возможно, уловил ее растерянность или понял, что зашел слишком далеко? В конце концов, он нуждался в адвокате…

– Я ни в коем случае не хотел навредить вам этими фотографиями. Если они вас шокировали, приношу свои извинения.

Шэрон взяла себя в руки. Каждый вернулся к своей роли: подозреваемый встревожен, адвокат непоколебим. Неожиданная реакция Питера свидетельствовала, что за банальной внешностью скрывается личность куда более сложная, чем показалось Шэрон накануне, и она была полна решимости раскрыть ее.

– Больше ничего от меня не скрывайте. Я ясно выразилась?

Питер кивнул, поерзав на стуле.

– Есть что-нибудь еще, кроме фотографии? Видео, например? Они яснее отражают реальность.

– Видео – обманка, его задача – заставить поверить, что стоит проживать каждый день. Это не так. Если подумать, жизнь – всего лишь череда нескольких моментальных снимков, запечатлевших ключевые моменты. Все остальные фото или видео – бледная иллюзия реальности.

– Что еще мне нужно знать?

– Вам все известно.

– Вы подумали, кто может иметь на вас зуб?

Мэтьюз не задумываясь обвинил Гарри Розамунда. Он был уверен, что тот лишь изображает лучшего друга Кэрол, а на самом деле влюблен в нее. Когда Кэрол восемь лет назад представила ему Гарри, он сразу задался вопросом, почему эти двое до сих пор не поженились. Преподаватели музыки, они часто оказывались единомышленниками во многих областях – культуре, экономике и политике. Между ним и Кэрол подобного взаимовлияния не было. Твердый сторонник холостяцкого образа жизни, Гарри был идеальным конфидентом, пожалуй, чрезмерно заботливым и предельно внимательным. Одиночество, которым он наслаждался уже много лет, не успокаивало Питера. В сорок два года он жил в собственной квартире с лабрадором по кличке Норберт. И конечно же, терпеливо ждал удобного момента, чтобы утешить Кэрол. Вероятно, устал ждать и решил поторопить события…

– Если я все правильно поняла, он совершил эти преступления, чтобы устранить вас. Не думаете, что это крайняя мера по отношению к сопернику в любви?

Понедельник, 26 апреля 2021 года, 13:45

– Расскажите нам о Билли Рейнольдсе, господин Мэтьюз, – с места в карьер начала лейтенант Хоулен.

– О ком? – удивился Питер.

Шэрон удивилась не меньше клиента. Память не могла привязать фамилию к материалам дела. Неспособность помочь выводила ее из себя.

– О Бил-ли Рей-ноль-дсе, – по слогам произнесла Кейт.

– Я с ним не знаком.

– Миз[4] Соренсен, посоветуйте клиенту сотрудничать.

– Раз он утверждает, что не знает этого человека, проверьте ваши источники, лейтенант. В деле, которое вы мне передали, Билли Рейнольдс не упоминается.

– Зато упоминается в этом. – Хоулен похлопала ладонью по лежавшей перед ней картонной папке. – В вашем уголовном досье, господин Мэтьюз.

– У моего клиента нет судимости!

– Верно, но в девяносто седьмом году велось расследование драки в баре с его участием.

– Не вспомнили? – вступил в разговор Эмерсет, сверля взглядом задержанного.

Мэтьюз молча посмотрел на адвоката, взывая к помощи.

– Я бы хотела переговорить с клиентом об этом деле, перед тем как вы продолжите, лейтенант.

– Не стоит, – подал голос Питер, удивив Шэрон. – Это дело не имеет никакого значения.

– Позвольте мне судить.

– Я знаю, что делаю, мэм. Продолжайте, лейтенант.

– Расскажите о Билле Рейнольдсе…

Питер нахмурился.

– Это был просто спор…

– Вы его едва не задушили! Цитирую по протоколу показания одного из свидетелей происшествия: «Молодой человек, пивший пиво в баре, повернулся к сидевшему за соседним столиком подростку и крикнул: „Думаешь, я не заметил, что ты сделал?“ Потом набросился на него, повалил на пол, схватил за шею и стал душить. Мы с одним клиентом попробовали оттащить его, но он сопротивлялся, кричал, что убьет парня… Прибежал хозяин бара, и мы наконец смогли их разнять. Несчастный едва мог дышать». Это вы называете «просто спором», господин Мэтьюз? Я бы охарактеризовала подобное как попытку убийства…

– Правосудие не сочло нужным открывать дело против моего клиента.

– Не сочло, поскольку психиатр заключил, что у вашего клиента был приступ параноидального бреда и он не подлежит уголовному преследованию, – сообщила Хоулен, нацелив палец на Мэтьюза. – Вы в тот момент отрицали нападение и заявили, что ничего не помните. Восемь месяцев вас держали в психиатрической лечебнице «Миттертон» в Миннеаполисе. Осматривавшие вас врачи сочли, что вы уверились в том, что вас преследуют, и не могли ни обуздать приступ ярости, ни ясно мыслить. – Она повернулась к адвокату: – Эти факты представляют в новом свете личность вашего клиента. Он склонен к жестокости.

– Мне было двадцать два года! Я был зол на весь свет…

– Вы можете привести другие подобные факты, лейтенант? Имевшие место недавно?

– Что случилось с Майклом Истесом, господин Мэтьюз?

Питер сжал зубы и скрестил руки на груди.

– Чем Майкл так сильно разозлил вас? – спросил Эмерсет.

– Вы решили задушить его, как Билли, – продолжила Хоулен. – Будет намного легче, если вы расскажете, что произошло. Не думаю, что вы намеревались убить Майкла. Он чем-то вывел вас из себя. Поняв, что убили его, вы запаниковали и оставили тело на месте…

– Нет.

– А потом вдруг поняли, что имеете власть над жизнью и смертью. Возможность поверить в это дал вам Тим Мастерсон. Вы не торопились, хотели продлить удовольствие…

– Удовольствие? Как вы можете считать меня садистом?

– Блевотина, обнаруженная рядом с жертвой, опровергает ваше утверждение, лейтенант, – возразила Шэрон.

Хоулен продолжила рассуждать вслух, проигнорировав слова адвоката:

– Вы рисковали, чувствуя себя в безопасности. Рисковали в меру. Вы не забывали о Тиме, запертом в багажнике вашей машины. На долгие часы. Очень долгие. На всю ночь. Как только ваша подруга отправилась на работу в колледж, вы решили убить Тима. Но на сей раз не голыми руками. Шарфом.

– Я его не убивал. Это сделал человек, похитивший Клайва…

– Ну конечно, пресловутый «другой» человек! – Эмерсет хмыкнул. – В тот самый момент, когда мы начали вас подозревать…

– Очень вовремя, чтобы отвести наши подозрения. Вот только мы нашли мальчика в багажнике машины вашей подруги – по вашей наводке.

– Моего клиента заманили в ловушку.

– В ловушку? Чушь! Человек должен был иметь доступ к машине, чтобы спрятать в ней тело Тима, и к магазину, чтобы похитить Клайва.

– У нас есть серьезные подозрения насчет Гарри Розамунда. Он – лучший друг Кэрол Дженкинс и легко мог украсть дубликаты ключей от машины и магазина.

– И что им руководило?

– Страсть к Кэрол Дженкинс.

Шэрон почувствовала, как неубедительно прозвучали ее слова.

– Ваш клиент был с жертвами в момент их исчезновения. Он последним видел их живыми.

– Вы могли бы проверить алиби господина Розамунда на момент совершения преступлений.

– Мы это сделаем, чтобы отвести все сомнения. На сегодня все, допрос окончен.

– Могу я поговорить с клиентом?

Полицейские вышли.

– Питер, для вас все оборачивается плохо. Доказательств у полицейских много, у вас есть психиатрический «багаж». Думаю, вам нужно запросить освидетельствование.

– Ни за что.

– Не стану вас обманывать: если врач заключит, что в момент совершения подсудных актов вы были невменяемы, вас отправят в психиатрическую больницу, будут лечить и через много лет освободят. Сможете жить дальше. Если же предстанете перед судом присяжных, в лучшем случае получите пожизненное. Вы никогда не выйдете из тюрьмы, если будете признаны виновным. Учитывая имеющийся бэкграунд, думаю, мы можем заявить о временном помешательстве.

– Исключено! Я не убивал мальчиков и не похищал Клайва.

– А если вы просто не помните, как сделали это? Забыли же вы Билла Рейнольдса…

Подозреваемый порывисто схватил ее за руку, в его глазах появился нехороший блеск.

– Я не сумасшедший!

– Вы делаете мне больно!

Он сразу разжал пальцы, оставив на бледной коже женщины красные следы, и заговорил более жестким тоном:

– Я отказываюсь от подобной защиты. Вы получаете деньги за мое оправдание, а не за то, чтобы меня заперли в психушке!

Шэрон потянула рукав вниз, чтобы скрыть отметины.

– Откуда такая реакция? С вами что-то случилось в те восемь месяцев, которые вы пробыли в больнице?

– Если б вы только знали…

Гнев в его голосе мешался с покорностью судьбе. Шэрон впечатлилась, спросив себя, терзают ли Мэтьюза по ночам дурные воспоминания, как ее – повторяющиеся кошмары. Но он хотя бы знает их причину…

– Расскажите мне.

– Я ясно мыслю и отвечаю за свои действия. Не сомневайтесь на этот счет.

– Я всего лишь пытаюсь найти оптимальное решение.

– Как для вашего брата? – Клиент одарил потрясенную Шэрон загадочной улыбкой.

– У меня нет брата. Я единственный ребенок в семье, – ответила она, нарушив правило никогда не раскрывать клиентам свою частную жизнь.

Он удивился и перестал улыбаться.

– Вы лжете, мэм.

Она могла бы поспорить, но почему-то полагала, что он не успокоится. Интуиция нашептывала: «Берегись Мэтьюза!» Она пожала плечами.

– Я все поняла: мы не будем ссылаться на безумие.

Она торопливо взяла сумку и подошла к двери. Полицейские были правы: этот тип – опасный манипулятор.

8

Понедельник, 26 апреля 2021 года, 17:10

Кэрол пригласила Шэрон к себе. После разговора с Питером та колебалась, стоит ли идти на свидание с его подругой. Сведения, сообщенные полицейскими, позволяли предположить у Мэтьюза серьезные психические нарушения. Один раз он уже лечился в клинике, а агрессию проявил, как только она предложила сослаться в суде на невменяемость. Но почему он уверен, что у нее есть брат? С кем он ее перепутал?

Шэрон открыла окно, чтобы вдохнуть воздуха. Плевать, что пыльного, в этом такси можно задохнуться! Движение к вечеру стало плотным, из центра города до Дейзи-авеню она добиралась больше часа. Перед домом со светло-коричневыми ставнями стояли машины.

В гостиной, куда Кэрол провела ее, на диване и в кресле молочно-белого цвета сидели мужчина и женщина. Хозяйка представила Шэрон свою почти состоявшуюся свекровь Сьюзи Бейкер и своего брата Пола Дженкинса.

– Здравствуйте, мэм. Как там мой сын?

Шэрон постаралась успокоить женщину, поняв по ее дрожащему голосу и стиснутым рукам, в какой она тревоге.

– Учитывая обстоятельства, Питер чувствует себя вполне прилично.

– Хотите кофе? – спросила Кэрол, кивнув на кофейник и четыре чашки на низком столике со стеклянной столешницей и чугунными ножками.

– Я бы выпила чаю.

– Позволь мне, – сказал Пол, встав из кресла.

Мелкие морщины и седеющие волосы ничуть не уменьшали обаяния сорокалетнего мужчины, наделенного врожденной уверенностью в себе.

– Не стоит, я все сделаю сама, – ответила Кэрол и вышла, предложив Шэрон устроиться на диване. Сьюзи и Пол молча смотрели на нее.

– Не обижайтесь, мэм, мы не привыкли иметь дело с юристами. У полиции много улик против Питера?

Шэрон кивнула. Мягкое круглощекое лицо Сьюзи побледнело от тревоги.

– Вы обязательно должны его вытащить. Мой сын не мог сотворить подобные ужасы. Я была с ним, когда по телевизору сообщили, что нашли разложившийся труп Майкла.

За годы работы Шэрон не раз слышала подобные слова от матерей, которые верили в сыновей, несмотря на убойные доказательства и даже признания клиентов. «Полиция вынудила его признаться», «Он милый мальчик, он и мухи не обидит!» Она не принимала их слова во внимание, концентрируясь на конкретных и объективных составляющих дел, чтобы найти слабые места, противоречия, сомнения. К несчастью для Питера Мэтьюза, все элементы, собранные полицейскими, складывались в цельный пазл.

– Все мы знаем, что Питер невиновен. Думаете, они долго его продержат? – вмешался Пол.

– Боюсь, дело быстро передадут в прокуратуру, которая начнет готовить процесс.

– Питера могут освободить под залог?

Кэрол поставила перед Шэрон кружку с горячим чаем.

– Сахар? Молоко? – спросила она.

– Просто черный, – ответила Шэрон, крутя пакет за ниточку. – Учитывая тяжесть совершенных деяний, я сомневаюсь, что Питера отпустят до суда, госпожа Бейкер.

Глаза несчастной матери потемнели.

– Питеру не место в тюрьме! – воскликнула она.

– Ничего еще не решено, – успокоила ее Кэрол, обняв за плечи. – Решение за судьей, не так ли, миз Соренсен?

Шэрон, поняв намек, подтвердила:

– Конечно. Расследование еще ведется. Полиция ищет свидетелей.

– Меня допросили и взяли образец слюны, – сообщила Сьюзи.

– Когда? – вскинулась Шэрон, не видевшая упоминания об этой процедуре в документах дела.

– Сегодня утром. Я приехала в Лонг-Бич из Пасадены и решила встретиться с вами.

– Это проба ДНК, – пояснил Пол.

– Возможно, полиция нашла другую ДНК, женскую, и решила ее проверить, – сказала Шэрон.

– У меня никто ничего не просил! – удивилась Кэрол.

– Думаю, с вами свяжутся позже, мисс Дженкинс.

Звонок в дверь прервал разговор. Пол поспешил к двери и секунду спустя вернулся с красивым ясноглазым мужчиной.

– Извини, Кэрол, не хотел тебя беспокоить, но ты не пришла в колледж, и я забеспокоился. Вижу, у тебя гости, и мне лучше…

– Ты прекрасно знаешь, что не можешь помешать, Гарри. Я так устала, так нервничаю, что Пол предписал мне недельное освобождение от работы. Не волнуйся, все пройдет. Познакомься, это адвокат Питера миз Шэрон Соренсен. А это мой друг Гарри Розамунд.

– Рад встрече, мэм.

Шэрон поняла, почему Питер сомневается в этом человеке: атлетически сложен, привлекателен, предупредителен и хорошо воспитан.

– Устраивайся поудобнее, Гарри, – сказала Кэрол. – Я сварю свежий кофе, этот остыл.

– Не стоит, сойдет и так.

– Сейчас приготовлю на всех и вернусь.

– Я вам помогу, – сказала Шэрон.

На кухне Кэрол прижала палец к губам, призывая адвоката говорить тише.

– Сьюзи очень привязана к сыну. Постарайтесь не слишком травмировать ее.

– Я уже поняла… Мне нужно вам кое-что сказать. Я впервые увидела Питера вчера.

– Зачем мне это знать? – спросила Кэрол, следя за чашками, наполнявшимися эспрессо.

– Полицейские показали мне фотографии. Вы ведь узнали меня в аэропорту, правда?

Кэрол кивнула.

– В тот день я не знала, что меня снимают.

– Как и все мы. Спасибо, что сказали. Я думала…

– Что я – его любовница? Не волнуйтесь, у меня очень счастливый брак. А Питер дорожит вами.

– Он сам вам это сказал?

– Он за вас волнуется. Больше, чем за себя. Меня, как его адвоката, это совсем не радует.

Шэрон не знала, стоит ли говорить Кэрол о статье, посвященной судье Соренсену, на которую наткнулся Мэтьюз, ведь он мог поделиться с ней.

– Сьюзи очень близка с Питером. Она много лет искала его…

По изумленному лицу адвоката Кэрол поняла, что Питер ничего не рассказал ей о Сьюзи. О Сьюзи и о себе. Она поставила еще две чашки в кофемашину и поведала Шэрон их историю.

Сьюзи забеременела в шестнадцать лет. Хотела сделать аборт, чтобы не стать обузой, но родители, истовые католики, убедили девушку сохранить ребенка и после родов отдать на усыновление. Расставание с малышом легло на ее душу тяжелым грузом. Угрызения совести и пустота были невыносимы, и через двадцать лет она решила разыскать своего ребенка. Вопреки мнению семьи. Сьюзи проявила невероятное упорство, но поиски затянулись. Она то теряла надежду, то снова обретала ее, ошибалась и начинала сначала. И вот наконец последняя полученная информация привела ее сюда, в Лонг-Бич, предместье Лос-Анджелеса. Осенним вечером дрожащая, задыхающаяся от волнения и стыда, она постучала в дверь. Открыл мужчина лет тридцати. Сьюзи заговорила. Очень быстро. Наступила тишина. Темные глаза внимательно вглядывались в нее несколько бесконечно долгих минут. Питер не знал, на что решиться. Наконец он пригласил ее войти. В свою квартиру. В свою жизнь. В свое сердце. Она ушла с работы, переехала из Бостона на Западное побережье, расставшись со старыми друзьями. Взамен же обрела сына, вышла замуж и поселилась на красивой вилле в Пасадене, у подножия гор.

…Женщины отнесли чашки в гостиную. Гости вели оживленную беседу, желая хоть ненадолго отогнать страх.

Гарри, обожавший бейсбол, принял приглашение Пола на стадион «Доджерс»[5] на севере Лос-Анджелеса. Питер на прошлой неделе отказался составить ему компанию. Кэрол и Сьюзи хором воскликнули от изумления, услышав, что тот, страстный болельщик «доджеров», решил пропустить игру любимой команды. Полу причина отказа была неизвестна.

Время было позднее, и Сьюзи встала – ей предстояла долгая дорога домой.

– Может, поживешь несколько дней у нас? – предложил Пол сестре. – Не стоит тебе сейчас оставаться одной.

– Вряд ли мне будет лучше в обществе твоей жены.

– Т-с-с, сестренка, не злословь.

– Прости, Пол, я сейчас не лучшая компаньонка. Предпочту остаться у себя.

– Ладно, но все-таки подумай.

– Обещаю.

Пол нежно обнял сестру и протянул Шэрон свою визитку.

– Звоните, что бы ни понадобилось. Мы надеемся, что Питер скоро к нам вернется.

Шэрон поблагодарила.

– Береги себя, Кэрол, – сказала на прощание Сьюзи.

Когда все ушли, Гарри предложил Шэрон поужинать в ресторане.

– Я уже предупредил Мелиссу. Она должна была подъехать, но, как всегда, опаздывает. Присоединитесь, мэм?

– Благодарю, но я, пожалуй, отдохну в гостинице.

Кэрол тоже решила остаться дома. Гарри ушел, и она призналась Шэрон, что одиночество ее успокаивает.

– Я знаю, родные делают все, чтобы мне помочь, но их чрезмерная забота невыносима.

– Вам выпало тяжкое испытание, и вы вправе пройти через него так, как сами решите.

– Есть испытание – и есть то, что будет после. Питер многое от меня утаил: фотографии, подростка, помогавшего ему в магазине… Даже если вы докажете, что он не виноват в этих преступлениях, не знаю, что с нами будет потом.

Шэрон постаралась успокоить женщину, сказав, что еще слишком рано думать о будущем и что сначала нужно дать Питеру возможность объясниться.

Адвокат взяла сумку, надела солнечные очки и вышла на крыльцо дома, чтобы вызвать такси. Позвонив, она заметила, что Гарри стоит, прислонясь к машине, и что-то набирает на телефоне. Он поднял голову, и в этот момент на обочине дороги остановился автомобиль. Дверь открылась, и из салона вылезла женщина в футболке и джинсовых шортах, подчеркивавших красоту ее стройных загорелых ног. Она улыбнулась и подошла к Гарри. Тот убрал телефон и выразительным жестом постучал по циферблату часов.

Шэрон предположила, что это и есть знаменитая «вечно опаздывающая» Мелисса. Адвокат стояла слишком далеко и слышать разговор не могла, поэтому довольствовалась пантомимой. Гарри что-то говорил, улыбка Мелиссы таяла и в конце концов совсем исчезла. Она пожала плечами и направилась к дому. Шэрон в темных очках с телефоном возле уха шевелила губами, изображая разговор. Мелисса была на середине дороги, когда Гарри махнул ей рукой и крикнул:

– Вернись! Она хочет отдохнуть!

Он что-то добавил совсем тихо, так что Шэрон не разобрала слов. Мелисса обернулась и бросила на Гарри гневный взгляд. Он повернулся к ней спиной, нажав на пульт, и машина отозвалась металлическим звуком. Мелисса шла следом, сердито ему выговаривая:

– Значит, ты все это устроил, чтобы провести вечер с Кэрол, а не со мной!

Он открыл дверцу.

– Ну и отправляйся к ней! Самое время! Ты же так долго ждал этого момента!

Перед голубым домом по Дейзи-авеню остановилось такси, и Шэрон, сожалея, что не досмотрела сцену, направилась к машине. Увы – ответа Гарри она не разобрала.

Отъезжая, адвокат думала, что не только Питер Мэтьюз подозревает Гарри Розамунда в нежных чувствах к Кэрол Дженкинс.

Понедельник, 26 апреля 2021 года, 18:15

Лейтенант Хоулен сидела в кабинете шефа полиции Биггинса и внимательно слушала его инструкции. В пятьдесят пять лет честолюбие шефа было прямо пропорционально ширине его плеч. Он добрался до самого верха карьерной лестницы, умело лавируя, сладко льстя вышестоящим и внушая трепет подчиненным.

– Вы собрали достаточно доказательств против Мэтьюза, чтобы прокуратура начала готовиться к процессу. Передавайте материалы.

– Я хотела бы провести еще один допрос.

– Он не признается – если вы этого ждете. Но дело получилось крепкое, вы наверняка получите звание капитана. Ваша работа закончена.

– Мне нужно прояснить один момент…

– Совершенства не существует. Вы читали газеты? После того как было найдено тело Тима Мастерсона, журналисты твердят о серийном убийце. Пора покончить с психозом, отравляющим наши улицы!

– Я жду результатов и…

– Вы нашли виновного. Для семей жертв и жителей этого города важно, чтобы его как можно скорее осудили. Я ясно выразился? – Биггинс стукнул кулаком по столу.

– Я хочу убедиться, что мы не упустили ни одного эпизода.

– Похищения, насильственное удержание, убийство и покушение на убийство – вам мало?

– У меня есть веские основания думать, что мы вот-вот сделаем капитальное открытие для следствия. И не только.

– О чем идет речь?

– Позвольте мне пока ничего не рассказывать. Я доложу после завтрашнего допроса.

– Не позже – и в последний раз! Потом дело отправится в прокуратуру.

Хоулен ликовала: шеф капитулировал!

– Если наши предположения подтвердятся, вы не поверите своим ушам.

– Надеюсь, оно того стоит.

– Вы не разочаруетесь.

Моментальный фотоснимок

25 апреля 1975 года

Все стулья в зале ожидания были заняты. Маргарет стояла, зажатая между мужчиной с насморком и кашляющей женщиной, пока не освободилось одно место. Минуты утекали в ритме пальцев, неторопливо постукивавших по лежащей на коленях сумочке. Маргарет не могла сосредоточиться, ее разум уподобился праздному ротозею.

Полгода назад их семья переехала в Чикаго, и теперь она все время посвящала переделке студии Джона, стараясь, чтобы к приходу мужа с работы везде царил идеальный порядок. По воскресеньям они прогуливались в парке или ходили в кино. Ей понравилась вибрирующая атмосфера большого города, так не похожая на скучную жизнь в маленькой Саванне. Верная данным обещаниям, молодая женщина каждую неделю писала подругам.