За любимым на край Вселенной

Джейн Лувако, Алёна Орлова

За любимым на край Вселенной

Глава 1

Надежда Леонидовна Купцова…

С приближением ночи я становилась всё рассеяннее и неуклюжее. И подтверждение этому сейчас растекалось по столу. Охнув, оторвала бумажное полотенце, промокая разлитое молоко. Вот же растяпа! На мгновение жалость к себе взяла верх и захотелось, как в детстве, почувствовать любовь и заботу отца. Именно он приучил пить тёплое молоко с печеньем на ночь в дни отчаяния, плохого настроения или обиды за несправедливые обвинения. Отец никогда не сюсюкал с нами, но всегда заботился и, можно сказать, даже баловал. Но по-своему, как умел.

С грустью посмотрела на приготовленную кружку с горячим молоком и блюдце с рассыпчатым печеньем и вздохнула. Затолкав поглубже малодушное желание побыть ребёнком и как в детстве рассказать отцу о своих проблемах, подхватила приготовленное лакомство и медленно, чтобы не расплескать полную кружку молока, двинулась к своей спальне. Конечно, я понимала, что это не поможет. Я перепробовала уже всё, что пришло в мою бедовую голову.

Бегала перед сном до изнеможения, пробовала смотреть страшилки, заучивать зубодробительные формулы, даже пить успокоительное и снотворное. Но ничего не помогало. Сон повторялся из ночи в ночь, выматывая и вытягивая все силы. Мне казалось, я потихоньку схожу с ума. Вот только поделиться своей проблемой почему-то не могла. Глупо!

Ведь я даже толком не помнила, что именно мне снится. Каждый раз, с трудом выныривая из черноты липкого сновидения, в памяти оставался только невнятный шёпот. Он звал, просил, умолял, ругал и кричал, а иногда и буйствовал. Слов или смысла я не помнила, только странные ощущения послевкусия от этого необыкновенного голоса. А ещё глаза! В памяти всплывал взгляд волнующий, заставляющий сердце стучать быстрее. Он тоже менялся, как и шёпот, становясь то ласковым, то суровым, словно грозовые облака, то насмешливым. Взгляд, который пробирал до мурашек, волновал и не позволял забыть. Странно, что из всего сна я помнила столь мало, ведь он мучил уже почти месяц.

Узкая полоска света под дверью кабинета отца выдернула меня из невесёлых мыслей. “Опять засиделся допоздна”, – пронеслось в голове, и я поспешила оставить свой поздний завтрак на тумбочке у кровати, а сама поторопилась заглянуть к отцу.

– Ты опять не отдыхаешь, – пожурила, подходя к столу и замечая полугодовой баланс, который он всегда проверял сам, после того как бухгалтерия подбивала итоги.

Отец часто повторял: “Хочешь, чтобы было хорошо, сделай сам”. Для меня его слова стали почти девизом. Я многому научилась благодаря этой фразе.

– Да вот прикидываю, как бы мне извернуться и распределить прибыль так, чтобы и на новое оборудование хватило, и Снежане на новую машину осталось.

– А что со старой? Ты ей купил красную малышку всего два года назад, и машина ещё ни разу не ломалась, – неприятно поразилась услышанному.

Наша семья не имела проблем с деньгами. Но и швырять их налево и направо тоже не могла себе позволить. Тем более что нам требовалось японское оборудование, без которого не могло идти и речи о заключении долгосрочных договоров с Вьетнамом.

– У Снежаночки регрессия, она опять впадает в состояние тотальной вины. А ты же знаешь, что можно переключить её мысли с матери, которая бросила вас, на желанную вещь, – отец печально вздохнул. – Жаль, только куклы, как раньше, уже не помогают.

– Папа, ну не машина же, честное слово, что за абсурд? – возмутилась и добавила для пущей убедительности: – Вот почему-то у нас с Клариссой нет таких закидонов, как у нашей старшенькой.

– Ну так вы ещё маленькие были и мать толком не помните, – грустно улыбнулся отец. – Снежане тогда пять лет было, Клариссе – два, а ты, Наденька, вообще только родилась.

– Пап, – присела к нему на подлокотник кресла, благо миниатюрная, куда угодно умещусь, – я давно хотела спросить, почему у сестёр такие напыщенные имена, а у меня совершенно обычное?

В нашей семье было табу говорить обо всём, что касалось матери, но имена, это ведь другое? Честно говоря, не думала, что поставлю отца в неловкое положение. От моего вопроса он смутился и сделал вид, что закрывает чернильную ручку колпачком, чтобы убрать. Он не признавал шариковые и пользовался только перьевыми. Если бы знала, что ему будет неприятно, не стала поднимать эту тему.

– Понимаешь, твоим сёстрам имена давала ваша мама, – осторожно подбирая слова, начал отец, – а тебе – я, так как…

– Она бросила нас сразу после моего рождения? И имя дал мне ты? – догадалась, но получилось жестоко, я не хотела так, слова вырвались сами. – Спасибо, папочка! – торопливо добавила, желая замять непрошенную грубость.

И чтобы уж точно не обижался, чмокнула его в щёку.

– Знаете ли, Купцов Леонид Викторович, а не пойти ли вам спать, а я сама посмотрю, что здесь можно выгадать для нашей старшенькой принцесски, – пододвигая баланс к себе, действительно собиралась решить непростую задачу.

Сёстры никогда не вникали в дела отца, а вот я была увлечена его работой или, правильнее сказать, страстью. НЛО – не только его пристрастие, а мания, навязчивая идея. Именно из-за этой страсти отца мать и бросила нас. Хотя я могу ошибаться, так как слышала только сплетни и рассуждения на эту тему нянек и домработницы.

– Нет, моя хорошая, – благодарно улыбнулся отец, – у тебя завтра зачёт по “Теории вероятности“. Так что именно вы, госпожа Купцова Надежда Леонидовна, отправляйтесь отдыхать, чтобы завтра быть свежей и не клевать носом в институте.

Вот с этим я поспорить не могла. Именно из-за предстоящего зачёта я и побежала на кухню за молоком и печеньками.

– Тогда не засиживайся допоздна, – чмокнула на прощание отца в щёку, поднимаясь с подлокотника.

– Обещаю, – светлая улыбка тронула его губы.

– Пап, – уже стоя в дверях и держась за ручку, обернулась, страшась задать ещё один вопрос, но если не сейчас, тогда точно никогда не смогу спросить, – а почему ты после мамы так и не привёл в дом другую женщину?

Улыбка сошла с его лица, а я пожалела, что не сдержалась. Вот кто тянул меня за язык? Оправданием могло стать только моё нервозное состояние перед зачётом и выматывающими снами.

– А зачем нам кто-то чужой и лишний? – видимо, отец справился с эмоциями и вновь улыбнулся. – У меня есть три прекраснейшие девочки. Да и кому нужен такой старик, как я, да ещё и с таким приданным? – отшутился он, а я возмутилась:

– Какой ты старик?! Посмотри на себя в зеркало, да ты фору некоторым молодым дашь!

– Всё, всё, иди уже спать, – поднимая руки, словно сдаваясь, весело рассмеялся он.

Украдкой вздохнув, мысленно себя отругала. Ну и зачем я лезла с вопросами, будто и так не знала, что отец любил мать, но простить и отпустить так и не смог. Не просто так в нашем доме было негласное правило не упоминать маму при отце. Да что уж, у нас не было ни одной её фотографии.

Осторожно прикрыв за собой двери, ещё раз тяжко выдохнула, коря себя за несдержанность. Это Снежану совсем не заботили переживания отца, и она своими капризами и истериками выпрашивала себе дорогие подарки. Нет, ну правда, зачем ей нужна новая машина? Ну она же не сможет ездить сразу на двух?

Конечно, я помнила её детские истерики и рыдания, когда она говорила, что плохая и её надо наказать. Вечные осмотры невропатологов и детских психиатров. Психику Снежаны отец смог восстановить и приступы “нелюбви” к себе теперь случались очень редко. Но с каждым новым рецидивом мне всё больше казалось, что старшая сестра просто пользуется своим состоянием, вымогая у отца подарки. Очень дорогие подарки, надо сказать.

– Ну и чего ты добилась, правильная ты наша? – в темноте коридора с ухмылкой на лице стояла Снежана.

Опять подслушивала…

Снежана, наверное, как и все старшие сестры, давила авторитетом, а памятуя о её нестабильной психике, мы с Клариссой старались лишний раз не перечить старшенькой.

– Отец всё равно купит мне новую машину, потому что я так хочу! – скрестив на груди руки, сестрица вздёрнула подбородок, смотря сверху вниз, буквально показывая своё превосходство.

– Да кто спорит, конечно, купит, – согласилась с ней, сложно оспаривать факты. – Но, Снежа, ты, по крайней мере, вошла бы в положение отца и повременила с хотелками, ну хоть на пол годика.

– И что? —она словно не понимала моих слов, хотя, всё может быть. – Ты предлагаешь мне ездить в общественном транспорте и трястись в метро в толпе потных вонючих мужиков?

– Ну у тебя же есть машина, – попыталась достучаться до неё.

– Она уже старая, а женщина создана для того, чтобы жить в роскоши и ни в чём не знать нужды, – на меня посмотрели, как на глупышку.

– Это кто тебе такую чушь сказал? – неприятное предчувствие кольнуло в груди.

– Мама.

– Это которую ты вечно вспоминаешь, когда тебе что-то требуется от отца? – и тут до меня дошло. – Стоп! Что значит, “мама”? Ты что виделась с ней?!

Я даже понизила голос, оглядываясь на дверь кабинета: не хочу, чтобы отец услышал.

– Встречалась, – с неохотой созналась она, и тут же её глаза загорелись восторгом. – Знаешь, как она выглядит? Как молодая девушка не старше меня! Вот что значит, она ни в чём не нуждается и тратит на себя столько, сколько хочет!

– Да мне всё равно, как она выглядит! – перебила сестру. – Ты забыла, что она предала отца, сбежав к любовнику? Забыла, как страдала из-за этого?

– Но она же вышла за него замуж! – будто не понимая, о чём толкую я, Снежана заморгала нарощенными ресницами.

– А то, что она состояла в законном браке значения не имеет? То, что бросила мужа и детей ради любовника тоже? – злость за отца поднималась волной. – Не знаю, как у тебя, но у нормальных людей такое поведение называется “блуд” и “предательство”, – не понимаю, почему она сейчас так восхищается женщиной, которая ей самой принесла столько обид и слёз. – Да и вообще, жить в гареме ещё та радость. А делить любимого мужчину с кучей посторонних баб, ну просто – фу, – не смогла остановиться, презрение к уже давно чужой мне женщине выплеснулось наружу.

– Что вы тут расшумелись, словно змеи? – из своей комнаты выглянула Кларисса. – Чего не поделили?

Разница в годах у сестёр была небольшая, но этого никто не замечал, считая их двойняшками. Обе высокие, статные, холёные, с длинными белоснежными волосами, синими глазами и ногами от ушей, они походили на породистых кобылок, которых держат только для выставок.

Впрочем, дефиле они организовывали себе сами, регулярно отправляясь на дискотеки и в элитные клубы в поисках завидных женихов. Но те всё никак не находились, то ли все перевелись, то ли мои сестрёнки их чем-то не устраивали. А вот я такой породистостью не отличалась.

Нет, я не жаловалась, меня устраивали и мой невысокий рост, и тёмные волосы с карими глазами. В отличие от сестёр я пошла в папину родню, а если судить по фотографиям, то в бабушку. В семейном альбоме есть снимок совсем молодой бабушки, примерно моего возраста, ну так я её почти стопроцентная копия. Хотя без детских сомнений, страхов и переживаний на пустом месте не обошлось. Разница во внешности с сёстрами сильно бросалась в глаза и, конечно, слыша разного рода сплетни и домыслы, ужасно переживала, эдак лет до пятнадцати.

А потом стало как-то всё равно. Главное, меня любил отец. Да и в отличие от сестёр меня больше влекли экспедиции отца, его страсть к внеземным цивилизациям. В этих походах всё равно как ты выглядишь и на кого похожа, здесь нет места маникюру и косметике, важно совсем другое. Например, в состоянии ты развести костёр и приготовить горячую еду, сможешь ли выжить в суровых условиях, если придётся. Сумеешь починить машину или оказать первую помощь пострадавшему. Благодаря отцу мои приоритеты в жизни сильно изменились и страдать над внешностью стало даже смешно. Тем более что я не была уродиной, просто далека от модельной внешности сестриц.

– Наша Снежана виделась с матерью и, видимо, простила ей все свои походы по врачам, – сдала сестру, совершенно не переживая за её психологическое состояние.

– Да ладно?! – от удивления Кларисса даже вышла в коридор, хотя сегодня к ней приезжал косметолог, а после “чистки пёрышек” она никогда не показывалась нам на глаза. – И что? – в её взгляде светилось неподдельное любопытство.

– И что? – встала в позу Снежа. – Она сказала, что такая красавица, как я, не должна ни в чём нуждаться. Пообещала, что поможет мне выйти замуж за шейха.

– И сидеть взаперти с другими жёнами и ждать, когда муж соизволит обратить на тебя внимание или даже вспомнить о твоём существовании, – хихикнула Кларисса. – Тебе, Снежка, все психологи и неврологи последние мозги лекарствами вытравили.

– А ты хочешь, чтобы я, как наш “синий чулок”, – она ткнула в меня пальцем с супермодным маникюром в виде глаза тигра, – не следила за собой и протухала, изучая скучнейшие науки?

Сказано было явно в запале, сестрица не привыкла, чтобы ей перечили или, как сейчас, осмеивали, вот и не удержалась. Сама поняла, что сболтнула лишнего, мы видели это по её бегающему взгляду, но, похоже, решила не идти на попятную. Да и смысл. Как сёстры относятся ко мне, я примерно понимала, но услышать подтверждение оказалось более обидно, чем я думала.

– Надь… – Кларисса потянула меня за руку, явно желая успокоить, – Ты…

– Не переживай, – остановила её, – Видимо, я заслужила такое к себе отношение, – грустная улыбка чуть тронула губы. – Доброй ночи, а я пойду дальше тухнуть, у меня завтра зачёт.

Проскользнуть мимо притихших сестёр было нетрудно. Комната встретила полумраком, на тумбочке сиротливо стояла кружка уже остывшего молока, прикрытая тарелкой с несколькими печенюшками. Вздохнув, поняла, что детская привычка сейчас мне не поможет. Иррациональная обида будоражила сознание. Я любила сестёр, какими бы они ни были, а вот их отношение ранило. Ведь и дураку понятно, что они меня обсуждали и не раз.

Вот только откуда взялась обида? Одеваться в удобную одежду, не пользоваться косметикой и поступить в институт на технический факультет – это всё мой осознанный выбор. Неужели в глубине души я хотела быть с сёстрами ближе, ходить с ними по клубам и завлекать парней? Да нет, глупости…

Хмыкнув ещё раз, осмотрела комнату и окончательно поняла, молоко уже точно не хочу, зубрить материал нет ни малейшего смысла, только хуже сделаю и буду путаться на зачёте. Остаётся одно: понежиться под горячим душем и провалиться в сон. Думаю, после всего произошедшего усну как убитая, но… стоило закрыть глаза…

Среди кромешной тьмы, будто путеводная нить, на меня смотрели пронзительно-синие глаза. Настолько яркая радужка, что чудилось, будто бы они светятся изнутри непередаваемым огнём. Этот взгляд незнакомца заставлял трепетать, казалось, он заглядывает прямо мне в душу, читает все мои мысли и сокровенные тайны. Он звал, манил, пленил и немного пугал. Но на удивление сегодня этот взгляд был более нежным, если можно так выразиться, видя только глаза. Будто тот, кто смотрит, чувствовал моё смятение и огорчение… Но сон, как и все дни до этого, поглотил меня, оставляя одну в пустоте, а потом я услышала шёпот…

Глава 2

Надежда Леонидовна Купцова…

Резкий толчок в спину разбудил, и я подняла заспанное лицо, понимая, что заснула на зачёте. Такого я не ожидала сама от себя, хорошо, что профессор Герман Витальевич отвлёкся. Но всё равно, “Теория вероятности” подобного надругательства не потерпит и мне точно придётся ответить за неуважение к предмету.

Помню, как мы смеялись на первом курсе, когда старшекурсники рассказывали нам байки про теорию вероятности. Нет, мы, конечно, все знаем законы кармы, но услышать суеверия в техническом вузе было смешно. Они бы ещё про чёрного кота, баб с пустыми вёдрами и разбитые зеркала нам рассказывали. Но мы оказались мнительными, либо эта теория работает как закон. Ведь всё случалось ровно как в песне поётся:

После радости неприятности,

По теории вероятности.

Поэтому теперь я ждала и гадала, что из разряда “Этого не может быть, потому что не может быть никогда” произойдёт со мной?

– Надька, ты что ночью делала, дурында? Опять зубрила и забыла обо всём на свете? – Гошкин шёпот разнёсся по аудитории, и Герман всё-таки обратил внимание на нас.

– Чирков и Купцова, ещё одно слово, и вы не сдали зачёт, – грозно шикнул на нас профессор, и угроза подействовала, отвечать другу расхотелось, впрочем, он и сам его не ждал, опустив голову к столу и прячась за моей неширокой спиной.

Нашёл тоже защиту, это ему, вон, за Петровым надо было садиться. Ромка бугай под два метра ростом и в плечах ого-го… Хмыкнув своим мыслям, перевела взгляд с притихшей аудитории на свой билет. Всего два вопроса, и оба не особо сложные.

Видимо, поэтому я снова отвлеклась, думая, что впервые уснула на занятиях. И в который раз задалась вопросом, почему я поступила в ФизТех? Учиться было сложно, но интересно. Но всё-таки хотелось понять, сама ли я выбрала свой путь или на меня повлияла страсть отца? Был бы мне так же интересен космос, родись я в другой семье?

В детстве я заслушивалась рассказами бородатых мужиков из экспедиций отца. Хотела поехать с ними. Помню, как в три годика, желая убедить папу, что совсем взрослая и много знаю, заучила расстояние от Земли до всех планет Солнечной системы.

Улыбнувшись своим воспоминаниям, решила, что уже тогда я влюбилась в математику, геометрию, физику и астрономию.

– Купцова, вы, как я погляжу, готовы отвечать? – прервал мои мысли Герман, а я с удивлением заметила, что встала из-за стола. И когда успела, а главное, зачем?

– Герман Витальевич, а можно без подготовки? – тяжело вздохнув, поняла: ничего хорошего ждать уже не стоит.

Уснув на зачёте, я привлекла внимание божества по имени “Теория вероятности”.

– Ну что ж, выходите, раз так не терпится опозориться, – поправляя очки и иронично улыбаясь, пригласил он.

Нет, он мировой препод и прекрасно знает кто и на что способен, но никогда не упустит возможности поязвить, насмехаясь над нами.

Подхватив свои куцые записи, поторопилась к кафедре.

– Что у вас? – молодые глаза пожилого мужчины строго смотрели на меня из-под очков в тонкой золотой оправе.

– Первый вопрос: предмет и основные определения теории вероятностей, – бодро отбарабанила, набирая в лёгкие побольше воздуха и собираясь отвечать.

– Давайте сразу перейдём ко второму, – прервал он меня. – Что у вас вторым пунктом?

Когда человека прерывают, он всегда теряется, но отец учил быть гибкой и мгновенно переключаться на другой вид деятельности.

– Формула Пуассо́на. Закон распределения вероятностей редких событий, – тут же взглянула в билет.

– А вот это уже интересно, – мужчина потёр руки. – И что вы готовы мне рассказать о маловероятных событиях?

– Распределе́ние Пуассо́на – распределение дискретного типа случайной величины, представляющей собой число событий, произошедших за фиксированное время, при условии, что данные события происходят…

Пока говорила, на доске выводила формулу. Кто-то нервничает на экзаменах и забывает материал, я же, наоборот. Стоило заговорить, и спокойная уверенность растекалась по телу. Я всегда любила объяснять что-то запутанное сёстрам. Правда, те сбегали. А вот нянечкам приходилось терпеть. А уж что говорить об уличных котах, они были благодарными слушателями, особенно если вместе с объяснениями им давали кусок, другой колбасы.

Отвечать на уточняющие вопросы Германа было сплошное удовольствие. Мы с ним даже решили задачу, какова вероятность моего попадания на другую планету. Она оказалась очень мала, стремилась к нулю, но всё-таки оным не была.

– Ну что же, студентка Купцова, зачёт вы сдали, – улыбаясь, преподаватель поставил размашистую подпись. – Можете гулять смело, – вручив студенческий, профессор глазами указал на дверь.

И будто уже забыв обо мне, осмотрел притихших студентов.

– Чирков, а вы готовы отвечать?

– Да, – я прямо-таки услышала, как Гошка выдохнул, словно собираясь броситься в прорубь с головой.

Ну и правильно. Все знали, что Герман меньше придирается к тем, кто сразу идёт отвечать, не стеная о дополнительной подготовке. Парень быстро сбежал к кафедре. Перехватив меня почти на выходе, тихо шепнул:

– Подожди, не уходи…

– Удачи, – кивнула ему, показывая, что услыхала.

Не торопясь, двигалась по коридорам, слушая разговоры студентов: счастливые или грустные, смотря кто как сдал зачёт. Получив куртку и застегнув молнию, вышла на улицу, вдыхая морозный воздух. Ещё немного и Новый год. Семейный праздник. Раньше так и было: отец отпускал прислугу, и мы оставались с ним одни. Гуляли допоздна, катались с горки, лепили снежных баб, если позволяла погода, и очень много смеялись. Сказочное время, проведённое с отцом. Но в последние годы сёстры предпочитали встречать Новый год в клубах. Отец не обижался, впрочем, как и я. Нам с ним и вдвоём было хорошо.

– Спасибо, что подождала, – Гошка выскочил на улицу, на ходу натягивая куртку. – Пойдём в кафешку?

– Пойдём, – чуть пожала плечами, планов на сегодня у меня всё равно не имелось. – Сдал?

Смысла уточнять не было, всё было видно по довольной физиономии друга.

– Ага, – расплылся он в радостной улыбке. – Если бы не твоя счастливая звезда, точно бы завалил зачёт. А так есть повод отметить.

Кафешка, в которую мы направились, была не самой дешёвой, но именно в ней варили очень вкусный кофе и подавали к нему маленькие эклеры. Расположившись у окна, заказали еды, кофе и сладкое, конечно, хорошо, но и поесть не помешает.

– Ну ты сегодня, подруга, дала, – как только первый голод был утолён, заговорил Гошка. – Это чем ты ночью занималась, колись уже?!

– Не поверишь, спала, – улыбнулась ему в ответ. – А почему такой вопрос?

– Да знаешь, я таких девчонок, как ты, в жизни не встречал. Ты среди них… – он замолчал, пряча глаза, а я, вспомнив вчерашнее, уточнила:

– Синий чулок?

– Я этого не говорил! – с жаром запротестовал парень. – Ты очень симпатичная, нет, – тут же противореча себе, резко бросил он. – Ты красивая, с естественной, не искусственной красотой, – с жаром кинулся объяснять он. – Я говорил о другом! Посмотри кем сейчас хотят стать девчонки: жёнами олигархов, бизнесменов, ну или на крайний случай манекенщицами, парикмахерами, ну или блогерами. У нас в универе девчонок по пальцам можно сосчитать. А ты не просто сама поступила, хотя знаю, что папочка мог заплатить за тебя, но учишься хорошо и жениха не ищешь!

– Ты прям конкретный портрет синего чулка нарисовал, – улыбка получилась немного кривой.

Но я её спрятала за малюсенькой чашкой кофе: всё-таки неприятно осознавать, что все вокруг видят тебя именно такой. Немного ненормальной заучкой, себе на уме, что не тусит с остальными.

– Надь, – Гошка сграбастал мою руку сразу, как только я поставила чашку, – я, наверное, дурак и не умею делать комплименты, – от такого начала даже немного обомлела, растерянно смотря на парня. – Короче, ты – свой парень! Нет, не то… Ты же девушка! Красивая девушка. Вот, – у него даже руки затряслись из-за того, как он нервничал и переживал. – Давай встречаться! – выпалил он.

Всё. Приехали. В смятении смотрела на друга. И что мне ему сказать? Он высокий, красивый, спортивный, девушки на него заглядываются. А он… Друг! Моё сердце ни разу не дрогнуло и не забилось сильнее при нашем общении. Силы небесные! Дайте мне слова так отказать ему, чтобы он не обиделся, а остался моим другом!

И тут совершенно не ко времени вспомнился сон, мучающий каждую ночь, и из-за которого я не высыпалась уже давно. Перед глазами всё поплыло, и вот передо мной красивый русоволосый парень, этакий русский витязь, идёт по дороге из звёзд. У него была безумно обаятельная улыбка и открытый взгляд синих бездонных глаз. Я даже моргнула пару раз от неожиданности, настолько явственно увидела эту картинку и словно бы услышала тихий шёпот на грани слышимости: “Найди перо Феникса”, – даже обернулась, думая, кто-то за соседним столиком произнёс эти слова.

Но, увы, соседей рядом с нами вообще не наблюдалось, мы как-то удачно сидели вдали ото всех. Аккуратно вынимая свои руки, смотрела на парня. Красивого, сложно отрицать факты, да и других достоинств у него было с избытком, но он друг. А мозг, зараза такая, ещё и начал сравнивать образ Гоши с тем видением красавца из сна, и, положа руку на сердце, Георгий проигрывал.

Парень не удерживал ладонь, видимо, изначально предполагал отказ, так как на лице промелькнула досада и печаль.

– Извини… – тихо прошептала, не зная, что ещё сказать, ведь опыта в отношениях у меня не было, да и отказывать парням до этого не приходилось. – Давай останемся друзьями…