Оборот Нуля

Космонавт закрыл глаза, пытаясь лихорадочно соображать. Его догадка могла оказаться ошибочной или не сработать, психология инопланетянина могла отличаться от человеческой… Но пойти на риск следовало, тем более что слишком долгое молчание в любой ситуации могло быть истолковано просто как нежелание отвечать на вопросы. Продолжая всё так же устало сидеть с закрытыми глазами, Андрей спросил:

– Вы в достаточной степени изучили наш язык и нашу историю?

– Думаю, да.

– Тогда вы понимаете смысл слова «искупление». В этом и заключается ответ на ваш вопрос, полковник…– Андрей пристально посмотрел в глаза своему собеседнику, – ведь это именно вы убили тех людей на соседней планете, не так ли? Мой ответ в том, что мы прилетели за ответами. И, несмотря на то, что вы наивно полагаете, что ведёте допрос, на самом деле это ваша исповедь.

Взгляд инопланетянина вдруг помутнел, а глаза словно застыли, смотря куда-то в пустоту. Через секунду прямоугольный экран погас, а следом и вся комната с серыми шершавыми стенами плавно померкла. Андрей остался один в полной темноте, а вскоре и сам словно отключился.

VI

Широкая комната с шершавыми серыми стенами была залита ярким светом. Посередине, на металлическом столе, пристёгнутая пластиковыми ремнями, лежала Светлана. Двое инопланетян в светло-голубых халатах и дыхательных масках на лицах, копошились около её головы, устанавливая датчики и подключая контакты.

В стене раскрылась потайная дверь, и в помещение вошёл полковник Шен-кар. Он неторопливо дождался, когда медики закончат свою работу, потом жестом уточнил, может ли он снять маску и, получив в ответ утвердительный кивок, так же беззвучно попросил всех удалиться.

Светлана лежала, не моргая, глядя в потолок. Полковник прошёлся по комнате, взял из угла стул и, поставив его поближе к операционному столу, сел.

– Вы слышите меня, Светлана?

– Да, – еле шевеля губами, ответила девушка.

– Что вы сейчас чувствуете?

– Боль…– её голос был чуть приглушённым и словно сдавленным, – словно мне вскрыли череп без анестезии и засунули внутрь сотню проводов.

– Технически… Так и есть.

– Тогда, это всё объясняет…– девушка прикрыла глаза и наморщила лоб, пытаясь перебороть и заглушить нестерпимое ощущение.

– Простите, что я вынужден доставлять вам эту боль. Я не хочу этого, – вкрадчиво произнёс полковник.

– Но делаете.

– Я просто хочу понять, что вы знаете…

– Разве для этого недостаточно просто спросить? Ведь это так просто…– на глазах Светы выступили слёзы. Слезинка, робко выскользнув из-под века, быстро сбежала по щеке.

– Не всегда достаточно.

– Мы с вами общались так много… и так о многом…– речь девушки становилась сбивчивой,– я не думала, что могу показаться неискренней.

– Я этого не говорил, – покачал головой полковник.

– Но вы подумали… Знаете, у нас на Земли считали, что тот, кто никому не верит, и есть самый большой лжец.

– Интересная формула. Но теперь вы обвиняете в неискренности меня.

– Нет, вы не лжец…– девушка открыла глаза и от этого слёзы сильнее потекли по её щекам, – ложь для вас – это только прикрытие. Вы убийца…

– Значит, вы всё видели?

– Да.

– И почему-то решили, что это сделал именно я? Почему?

– За те три года, что мы общались, я достаточно вас узнала… К сожалению, хуже, чем было необходимо. Так ревностно охраняют только свои личные секреты…– девушка зажмурилась и издала стон, – ваша чёртова машина буквально сверлит мой мозг… Я чувствую, как моя кровь стекает по проводам.

– Просто капелька попала вам на лицо…,– Шен-кар вынул носовой платок и аккуратно стёр струйку крови, пересёкшую лоб Светы,– так лучше?

– Да. Спасибо.

– Забавно… Ваш командир недавно тоже выдвинул мне обвинения и даже предлагал исповедоваться.

– Он неплохой аналитик. Думаю, он сразу заметил, что мы встретили единственного полковника и ни одного генерала. Судя по всему, вы и есть главный военачальник на этой планете. Могли бы взять себе любое громкое звание, но остались при своём… Скромняга! – девушка, прищурившись, посмотрела на своего собеседника, – о, да… Исповедь не помешала бы ни одному диктатору. В том числе и вам…

– Диктатура иногда необходима.

– Только если она направлена во благо, но чаще всего она лишь прикрывается благими целями, просто совершая насилие…

– Только диктатура насилия может эффективно управлять человеческими массами. Только диктатура насилия может конвертировать зло во благо и обеспечить прогресс для всех.

– Значит, ваша совесть спокойна на счёт всех тех миллионов трупов?

– Какая уже разница…– вдохнул полковник.

– Расскажите.

– Вы хотите знать эту историю?

– Да… Если это не помешает тому, чем мы сейчас занимаемся.

– Вовсе нет. Только, пожалуйста, Светлана, больше не надо плакать. Я так плохо переношу женские слёзы.

– Хорошо.

Шен-кар ещё раз осторожно вытер кровь с лица девушки и облокотился на спинку стула…

VII

Мы не появились на этой планете… Мы её только колонизировали. А та, что вы видели. Она наш дом… Была когда-то нашим домом. Теперь это кладбище… Они все были нашими братьями. Когда-то…

Когда колонисты поняли, что могут успешно справляться с местным климатом, подстроить под себя условия, наладить производство… Они захотели независимости. В нашем мире накопилось слишком много проблем и слишком много несправедливости, чтобы распространять их на две планеты. Они хотели жить иначе… По-своему. Более справедливо, как им казалось. Метрополии это, конечно, не нравилось. Она накладывала всё больше и больше ограничений, но раз за разом их обходили. Сырьё, технологии, энергия… Скоро всё стало собственным. И своя собственная жизнь. Более честная и более справедливая.

Кажется, такое не раз случалось и в вашей истории… Но в нашем случае, колонистов решили не отпускать и не подавлять, а просто уничтожить. Для этого они послали очень верного военного. Но это не была оборонительная война, это не была наступательная спецоперация… Это была казнь своих собственных братьев. Колонистам нечего было противопоставить военным. Это был преступный приказ. Поняв это, военный решил, что не все приказы стоит выполнять. Он перешёл на сторону беззащитных повстанцев, и его верные солдаты поступили так же.

А потом военный осознал, что его бывшие руководители в метрополии никогда не смирятся с существованием другого мира. Они не смогут позволить, чтобы кто-то похожий на них жил по-другому. Как-то иначе. Поэтому рано или поздно они найдут другого – не менее верного, но менее сомневающегося, который всё-таки выполнит преступный приказ.

И тогда военный решил, что может выполнять приказы, которые отдаёт себе сам. Он и его верные солдаты выполнили этот приказ, но нанесли удар совсем по другой планете. По тем, кто отдавал преступные приказы, но не ожидал, что их применят к ним самим. Он не стал палачом, как от него требовалось. Но всё равно стал убийцей. Хотя до конца осознал это уже несколько позже.

Колонистам была необходима защита, и они отдали власть военному, спасшему их. И он в меру своих сил старался быть справедливым руководителем. Общественное развитие пошло в сторону всеобщего процветания, но в отсутствии внешнего давления и угроз начало быстро замедляться. Энтузиазм и дисциплину пришлось насаждать изнутри, и у военного это прекрасно получилось. Да, за порядком и дисциплиной померкли былые идеалы свободы и всеобщей любви… Но высока ли была эта цена? Цивилизация сделала немыслимые ранее технологические успехи. Мы начали добывать топливо прямо с поверхности газового гиганта. Мы вышли и закрепились на дальних космических рубежах. Мы отладили автоматику всех систем безопасности почти до абсолютного идеала…

Но потом вдруг появились два пришельца… Которые заставили военного вспомнить, кто он на самом деле. Герой гражданской войны? Спаситель угнетённых? Эффективный руководитель? Нет. Всего лишь убийца.

* * *

– Вы обманули меня, Светлана, вы опять плачете, – с грустью в голосе заметил полковник.

– Это не важно. Важно, что вы, наконец, рассказали мне…

– Теперь вы имеете полное право презирать меня.

– Нет… Это признание было ужасным… Но и смелым, – девушка посмотрела на инопланетянина, – не думаю, что вас можно простить… Но понять определённо можно.

– Спасибо. Мне было необходимо услышать что-то подобное именно от вас.

– Это глупо… Откровенничать с умирающей. Я потеряла слишком много крови и уже отключаюсь…

– Вы не умрёте… Я это вам обещаю, – полковник нежно провёл рукой по запачканным кровью волосам девушки.

– Лжец, – улыбнулась она в ответ, – всё-таки вы лжец…

– Нет, только убийца.

Не перестав улыбаться, девушка закрыла глаза. На этот раз окончательно.

VIII

Здание триумвирата находилось почти на самой вершине горы, куда вела длинная каменная лестница, местами заснеженная и покрытая льдом. Как того требовала традиция, высеченное и сложенное из больших гранитных монолитов, оно никак не отапливалось и не утеплялось, имея лишь один круглый очаг в центре церемониального зала.

Полковник Шен-Кар, чуть не поскользнувшись на последней ступеньке, отряхнул плечи от снега и, скинув капюшон, вошёл внутрь. Там его уже ждали двое.

– Ты опаздываешь, – заметил один из ожидавших, опуская заранее приготовленный факел в очаг, где тот час же вспыхнуло пламя.

– Похоже, наш диктатор становится слаб…– шутливо отозвался второй.

– Не дождётесь, – сухо ответил полковник, протягивая замёрзшие руки к огню, и наблюдая, как его всполохи играют под потолком на каменном барельефе с круговой надписью: «Правителям необходимо испытывать холод и голод, только так они не забывают о своём народе».

Какое-то время все трое сохраняли молчание, глядя на огонь. Наконец, Шен-кар, вздохнув, проговорил:

– Протокол требует, чтобы я открывал наше собрание… Но вы заранее знаете суть моего вопроса, поэтому я сразу передаю вам слово и жду ваших ответов.

– Пришельцы? – отозвался первый, переворачивая уголь в очаге.

– Да, пришельцы, Советник-идеолог.

– Моё мнение тебе известно… Я его не поменял. Стагнация продолжается, народ апатичен. Внешняя угроза, образ врага, триумфальная победа – те вещи, которые сейчас были бы нам очень кстати.

– Я понял, а что скажет Советник-философ?

– Это логично. И довольно рационально. И технически мы можем обеспечить такой сценарий. Если закачать в корабль пришельцев побольше термоядерного топлива и подорвать… О!.. – Советник-философ мечтательно улыбнулся, – зрелище будет великолепное! Ночью вспышку можно будет наблюдать невооружённым глазом.

– Вам, учёным, лишь бы что-нибудь взорвать и посмотреть на это, – мрачно ответил полковник.

– А вам, военным, будто бы нет? – всё так же шутливо парировал собеседник.

– Что на счёт самих пришельцев? Вы, умники, смогли проверить их версию?

– В секторе галактики, указанном в их звёздных картах, действительно существовала соответствующая планетарная система…

– Существовала?

– Да. Сейчас тамошний красный гигант поглотил часть своих планет. Не могу сказать, что произошло с землянами, но планета, с которой был отправлен этот корабль, уже не существует, – Советник-философ сделал паузу.

– Продолжай.

– У пришельцев нет сведений и воспоминаний об этом. У них вообще не вполне адекватные представления о том, насколько длительным был их полёт.

– Они ведь сообщили, что пребывали в состоянии криогенного сна? – вмешался Советник-идеолог.

– Да, но…– учёный замялся, – нам известны определённые непреодолимые трудности в процессе заморозки живых организмов. К тому же… И мы обсуждали этот факт с полковником…

– Так вы, друзья, держите меня в неведении? – возмутился Советник-идеолог.

– Нам просто была необходима финальная проверка, – объяснил полковник, – продолжай, Советник-философ.

– На корабле пришельцев не было никакого криогенного оборудования. Да и вообще живых существ…

– Как это?

– Говоря формально, пришельцы вообще не живые существа. Очень напоминают живых… Но это, скорее, андроиды. Хитроумные машины, имитирующие живых существ, которые даже сами не догадываются о своей природе, считая себя людьми.

– Потрясающе! – оживился Советник-идеолог, – значит, это вполне могут быть роботы-шпионы с агрессивными намерениями. Именно так мы и подадим это общественному мнению. Мой план оказывается всё более и более реалистичным.

– Шпионы? Именно для этого они снарядили свой корабль сведениями о своей цивилизации и запустили в космос, даже не надеясь на его возвращение? – саркастически заметил учёный, – это не логично.

– Советник-философ считает, что пришельцы сказали правду о целях своей экспедиции? – уточнил Шен-кар.

– И да, и нет. Земляне явно знали, что корабль будет лететь слишком долго, чтобы отправить на нём живых людей. В таких условиях даже исследовательская миссия с использованием роботов и автоматических аппаратов, оказывается бессмысленной. Пройдут сотни тысяч лет и данные от такого корабля-разведчика, возможно, просто некому будет принять…

– Я читал об этом, – прервал его полковник, – Земные учёные подсчитали теоретическое число цивилизаций во Вселенной. Их оказалось очень много. Вселенная буквально кишела разумными существами в разной степени развития. И сам собой напрашивался вопрос: если их так много, то где же тогда они все? Разрешение этого парадокса в удалённости. Время и пространство не позволяет цивилизациям с разных звёзд контактировать друг с другом. Стоит одной только начать подавать во Вселенную свой голос, как её ближайшие соседи оказываются уже погибшими, а те, что ещё существуют, находятся слишком далеко…

Шен-кар замолчал и подошёл к узкому остроконечному окну, из которого сквозил леденящий ветер, и посмотрел на горы.

– Да, – дипломатично продолжил мысль диктатора Советник-философ, – и единственный способ как-то разорвать этот парадокс, это отправить послание… Сообщить о себе тем, кто будет способен его прочесть. А ещё умнее – отправить вместе с письмом свои собственные копии, способные донести смысл, саму суть человеческой природы землян.

– И что же? – нетерпеливо спросил Советник-идеолог, – какое нам дело до их экзистенциальных комплексов? Нам требуется решать свои практические задачи и извлекать свои выгоды.

– Мы определённо извлекли их, – ответил учёный, – более тысячи готовых технологических процессов, включая технологию частичного переноса сознания на кремниевую матрицу.

– Сами земляне… Эти андроиды… Ещё нужны нам? – не оборачиваясь к собеседникам спросил полковник.

– Технически, нет. Мы получили исчерпывающую технологическую карту, чтобы произвести свой прототип в течение ближайших 3-5 лет, – ответил советник-философ.

– Значит, их можно безболезненно уничтожить в качестве демонстрации несгибаемой воли нашего правительства в борьбе за свободу и независимость, – подытожил Советник-идиолог.

Оба, ожидая решения, посмотрели на Шен-кара, который по-прежнему молча созерцал горы. Советники не любили эти минуты молчания, когда диктатор погружался в собственные мысли перед вынесением окончательного вердикта. Наконец, он снова заговорил, всё так же, не меняя позы и не оборачиваясь.

– Кажется, сегодня тот редкий случай, когда вы оба вплотную подобрались к решению проблемы, но снова не можете сделать последний и единственно верный шаг… – диктатор сделал паузу, – появившись однажды, разум рано или поздно сталкивается с проблемой бессмысленности своего существования. Всеобщее благо. Всеобщая победа. Это может сделать осмысленной жизнь одного или нескольких поколений. Но что придаёт смысл существованию всей цивилизации? Мне кажется, земляне нашли ответ на этот вопрос. Вот, что они подарили нам, помимо своих технологий. Смысл, – полковник посмотрел на своих собеседников, – оставить след во Вселенной. Но не безмолвный памятник былого величия. Не бесполезный монумент мёртвого тщеславия. Быть полезными кому-то ещё, кто будет жить тысячелетия после нас. Бескорыстно. Просто так… Чтобы разорвать цикл жизни и смерти и продлить себя в вечности.

– Кажется, я понимаю, – многозначительно улыбнулся Советник-философ.

– Я всё ещё нет, – пробормотал Советник-идеолог, – так, что мы будем делать?

– Меня больше интересует, что мы будем делать в ближайшие 100-200 лет. Мы примем от землян эту эстафету. Отправим их посланцев дальше в глубины космоса. А потом создадим и своих собственных. Вот наша новая задача. Вот приложение наших сил! – воодушевлённо проговорил полковник и вопросительно взглянул на советников.

– Красивая идея, но…– с сомнением в голосе заметил Советник-идеолог, поглядывая на своего учёного коллегу.

– Я не вижу никаких технических затруднений. Мы переоснастим корабль пришельцев, вновь поместим их внутрь в состоянии стазиса, а потом сверим наши звёздные карты и запустим к ближайшей потенциально обитаемой звезде.

– Именно так, – кивнул полковник, а потом чуть слышно проговорил, – возможно, это и станет нашим искуплением…

IX

Несколько лет «Первооткрыватель-2» провисел в точке Лагранжа, около газового гиганта, оплетённый титановыми стапелями. День и ночь вокруг него работали автономные беспилотные аппараты, пристыковывались и отстыковывались челноки с инженерными экипажами. Работа не прекращалась ни на секунду.

Космолёт стал длиннее, нарастив себе обновлённую энергетическую установку и новые отсеки с банками данных. В них теперь помещалась не только вся история человечества Земли, но и история небольшой планеты Шэ-вел, впервые написанная без пробелов и упущений, со всеми чёрными днями позора и светлыми моментами величия, со всеми провалами и достижениями. Весь цивилизационный опыт, который может пригодиться неизвестным разумным существам.

На финальном этапе к кораблю аккуратно подошёл и пристыковался исполинский ускорительный блок. Соединённый с системами «Первооткрывателя-2», он будет призван разогнать его и с максимально возможной скоростью направить к новому пункту назначения.

За час до запуска главнокомандующий космическим флотом Шен-кар лично поднялся на борт корабля. Какое-то время он сидел в командирском кресле, наблюдая, как автоматика модуль за модулем проверяет все системы и простраивает новый маршрут, аккуратно перелистывал сложенные стопкой листы, испещрённые рисунками и буквами, вспоминая о чём-то своём.

Из этого задумчивого состояния его вывел сигнал о 20-тиминутной готовности и осторожное напоминание от инженера о готовящемся запуске. Полковник торопливо вырвал из лётного блокнота чистый лист, что-то торопливо написал на нём, а потом быстрым шагом прошёл в жилой отсек.

Лицо Светланы под прозрачным колпаком стазис-капсулы всё так же беспечно улыбалось, источая спокойствие и умиротворение. Медики прекрасно поработали над ней, восстановив бионическую оболочку в первозданном виде. Шен-кар приподнял крышку и аккуратно убрал со лба девушки прядку светлых волос.

– Интересно, – думал он, – какой была эта земная женщина? Была ли она разочарована, что никогда не сможет полететь к чужим звёздам сама? Как прожила и закончила свою жизнь на Земле?

Полковник молча вздохнул, а потом подложил под руку девушки какой-то мягкий пушистый комок и сложенный вчетверо лист бумаги, после чего навсегда покинул звездолёт.

Начался и закончился монотонный обратный отсчёт. Освободившись от стапелей, «Первооткрыватель-2» слегка завибрировал и начал набирать скорость. Главный двигатель разгонного блока зажёгся ослепительной плазменной вспышкой, выйдя на полную рабочую мощность. Через пару часов космический корабль, словно громадный локомотив, уже нёсся к краю планетарной системы, оставив позади и планету Шэ-вел, и газовый гигант, и все его малые луны. Ещё через какое-то время он распрощается с отработавшим свой ресурс разгонным блоком, включит ионные двигатели и отправится в самостоятельное путешествие к ближайшей потенциально обитаемой системе, унося на своём борту космонавтов Андрея и Светлану.

Неизвестно, сколько они будут спать, прежде чем достигнут новой цели. Но когда-нибудь это непременно произойдёт, и тогда девушка обязательно увидит под своей рукой записку, написанную хорошо знакомым ей аккуратным и твёрдым почерком на её родном языке.

«Дорогая, Светлана! Жаль, что не могу сказать всего этого лично, но я счастлив, что мы вдруг оказались знакомы вот так: сквозь века и световые годы. Я не уверен (зачёркнуто) Я уверен, что когда вы прибудете к следующей населённой звезде, меня уже давно не будет в живых. Поэтому в качестве сувенира на память о нашем мимолётном знакомстве я оставляю вам эту игрушку. Название этого зверька не переводится на ваш язык, но он пушистый и будем считать, что это кот. Помните, как мы в шутку называли ваш корабль «Ностромо»? Ну, вот теперь у вас есть кот, и вы настоящая лейтенант Рипли. Хочу пожелать вам счастливого пути и спокойного сна. Чужой (зачёркнуто) искренне ваш настоящий полковник Шен-кар».

Терра-Пиус

Мои ноги вязнут в песке. Я знаю, что это практически белоснежный кварц, но из-за горящего сине-фиолетового неба он тоже кажется каким-то фиолетовым. Не уверен даже, чему сейчас тяжелее: моим ногам или моим глазам. Я уже почти привык к жаре, но пускаться в дорогу без запаса воды было неблагоразумно. Да и кто знал, что выход, который я нашёл, окажется на теневой стороне.

Вечные белые ночи. Забавно. Не будь здесь плотной атмосферы, я бы моментально замёрз, увидев, что всё небо занимает огромная пасть чёрной дыры. А так я наслаждаюсь этим вечно светящимся небом и сумасшедшим фиолетовым пейзажем. Интересно, что же творится на внешней стороне, которая постоянно находится под световым потоком, скрывающимся с горизонта событий. Наверное, сущий ад. Хотелось бы… По крайней мере, я хотя бы попробую схватить достаточную дозу облучения, пока эти мерзавцы не добрались до меня.

Я запинаюсь то ли за какой-то камень, то ли за свою собственную ногу и падаю брюхом на песок. Дышать тяжело. Жаль, что мы не способны просто взять и перестать дышать… Как же хочется пить. Я пытаюсь проглотить собственную слюну, но во рту окончательно пересохло. Главное, не потерять сознание раньше времени.

Впереди, примерно метрах в пятистах, из песка торчит ряд из трёх огромных Т-образных крестов. Что это? Выносная конструкция для каких-то практических целей или одна из многочисленных символических отсылок, которыми они решили меня замучить? Контактёры, мать их… Я пытаюсь встать, но у меня получается только медленно ползти. Кажется, мой план в очередной раз провалился.

Из-за "крестов" появляется фигура в блестящих средневековых доспехах. Длинная белоснежная котта с красным мальтийским крестом на груди, покрывающая его, трепещет на ветру. На шлеме развевается такой же белоснежный намёт, повязанный на манер арабской куфии. Кажется, совсем не испытывая неудобств от глубокого песка, рыцарь быстро приближается ко мне.

– Теперь вы крестоносец? Мило…

– Госпитальер,– поправляет рыцарь.

– Не важно…– я делаю усилие и со стоном переворачиваюсь на спину,– это ведь для вас всего лишь игра. Так ведь?

Мой собеседник втыкает массивный меч в грунт и с громким лязганьем присаживается рядом.

– Как давно мы с вами знакомы? Лет сто? – рыцарь замолкает, словно считая в уме,– ну да… Около ста. Я думаю, за это время вы должны были всё понять… Хотите воды?

– Нет.

– У вас наступает обезвоживание. Это вредно.

– Плевать.

Несмотря на мой отказ, рыцарь заботливо ставит в песок пластиковую бутылку с водой. На жаре её поверхность, словно потом, моментально покрывается конденсатом, так что я буквально вижу, какая она холодная.

– Издеваетесь?– скриплю я зубами, и, в итоге, схватив бутылку, жадно пью.

– Это забавное свойство человеческой психологии. Обвинять окружающих. Разве вы прибыли к нам не по своей воле? Впрочем, мне кажется, что как бы вы ни поступили, то в любом случае пожалели бы об этом…

Я продолжаю пить и злобно смотрю на железного истукана. Тоже мне, философствующий Соломон… Иезуитствующий инквизитор. Не зря нацепил на себя средневековые шмотки. Я проклинаю день, когда решился на тот разведывательный вылет. И он знает это. Глумится надо мной. Рубит, как мечом, своей здравой логикой. А всё мои эксперименты… Доэкспериментировался, исследователь чёртов…

* * *

Шёл 12-й год нашего полёта. Я точно это помню, потому что мы только вот недавно отметили первый день рождения младшего, а старшему, стало быть, уже исполнилось шесть. Жена долго раздумывала перед вторыми родами. Беспокоилась, всё ли нормально с первым пацаном. А ему, казалось, всё было до лампочки. Да и всем его ровесникам тоже. Это мы волновались и всё боялись чего-то. Шутка ли! Первое поколение детей, рождённых в космосе. Бедняжки же никогда не увидят Землю. Но им было всё равно. Детям и правда всё равно, где жить. Они носились по длинным кольцеобразным коридорам корабля, рвали яблоки и клубнику в оранжерее, забирались наверх в центральный отсек и барахтались в невесомости.