Графиня Леваньер. Тайна живой стали – 2

Итак, камни света содержат обездвиженную, «спящую» силу без разума и воли, поэтому наниты могут с ней работать – она не сопротивляется, не адаптируется, не «думает». Это просто энергия в чистом виде.

Я ещё раз проанализировала все имеющиеся у меня данные: нанороботы автоматически поглощают только солнечный свет – это их основная «пища». Но когда заклинание архина приблизилось ко мне, наниты этот сгусток энергии поглотить не смогли, поэтому посчитали его за угрозу и активировали защитные протоколы.

Сгусток, сотворённый чародеем, оказался условно живым с некими свойствами, заложенными в него магорекой и волей мага-создателя. Мои нанороботы не смогли такую энергию переварить или как-то иначе использовать, поскольку она вошла в конфликт с их алгоритмами.

Добавить к этому, что наниты постоянно вибрируют на своей рабочей частоте – той самой, на которой они обмениваются данными и координируют действия, – получится ещё интереснее: эта частота, видимо, разрушительна для магических структур. Заклинания будут просто «рассыпаться» при контакте со мной.

– Дедушка, как ты смотришь на дуэль? Между мной и тобой? – наклонив голову к плечу, едва сдерживая рвущийся наружу азарт, удивляясь самой себе, вдруг предложила я.

Я ожидала чего угодно: удивления, снисходительной улыбки, отказа, но вместо этого архин смерил меня долгим, задумчивым взглядом, и в глубине его изумрудных глаз я увидела тень глубокой печали.

– Дитя моё, я бы с радостью, – его голос прозвучал тихо и устало, будто та сила, что я видела в нём мгновение назад, вдруг иссякла. – Но огня в моём средоточии осталось лишь на одну искру. Мне нужно несколько дней подле магореки, чтобы немного напитаться. Сейчас же я больше не смогу сотворить и простейшего заклинания, достойного твоего внимания.

Я смотрела на него, чувствуя, как сердце сжимается от жалости.

Так, стоп. Жалость – последнее, чего достоин стоящий напротив меня человек.

– Возвращаемся в замок. У меня есть для вас кое-что.

***

Розалинда, дедушка и его молчаливый слуга Рарок ехали в карете. Я же скакала рядом в сопровождении сэра Рика. Я видела, как он с почти сыновней заботой помог моему прадеду устроиться в экипаже, как осторожно подал руку Розе. В этом закалённом боями воине было столько скрытой нежности и чести, что я невольно то и дело поглядывала на его благородный профиль. Мужчина был красив, но той непередаваемо суровой, совсем не нежной красотой, что сердце невольно замирало, стоило мне представить…

Хмм… Ну о чём я таком думаю? Глупости какие!

– Сэр Рик, – заговорила я, и он, вопросительно вскинув брови, в ожидании на меня посмотрел, – у вас есть тот, кто сможет выполнить одно очень деликатное дело?

– Миледи, можно поподробнее? – едва заметно улыбнувшись, уточнил он.

– Понимаете, я давно обдумываю одну мысль… Несмотря на назначенную охрану для защиты леди Розалинды, она всё равно уязвима. Капитану Торбену я доверяю полностью, но… Я хочу, чтобы вы нашли того, кто сможет устранить герцога Виндхольмского так, чтобы никто ничего не понял. Был человек да сплыл. А вместе с ним и его наследник. Останется у Его Светлости только дочь, и уж ей наверняка не будет дела до Розы…

– Однако, – Чёрный Волк вмиг посерьёзнел, – иногда я не успеваю за вами, миледи.

Я молча пожала плечами.

– Я сделаю, как вы хотите. Такой мастер у меня есть, – через минуту задумчивой тишины наконец ответил он. – На задание он отправится сегодня же. В нашем случае яд будет лучшим вариантом, – негромко добавил он.

Нашем. Одно маленькое слово, а как оно много значит!

Когда мы прибыли в замок, я, оставив всю свою охрану во дворе, сразу же повела старика на Северную башню.

– Куда ж мы так спешим, внучка? – проскрипел он, тяжело шагая следом за мной.

– Потерпите немного, скоро всё расскажу, – обернувшись, хитро улыбнулась я.

Мы продолжили подъём, архин с каждым шагом дышал всё тяжелее и всё сильнее опирался на свою трость. Я могла бы его донести сама, но была уверена, что он не оценит моего поступка и может даже оскорбиться, поэтому даже предлагать не стала.

Пусть наш путь занял прилично времени, но в итоге он закончился выходом на крышу.

Старый маг, отдышавшись, с любопытством осмотрелся.

Его зелёные глаза мигом выхватили стоявшего в центре площадки «Ловца света».

– Это тот самый артефакт, что пробил пелену, дитя?

– Да, это он, – кивнула я, подходя к установке.

Я ещё не поработала над его модернизацией, чтобы одной кнопкой запускать процесс прорыва, поэтому придётся приложить усилия со своей стороны.

Закрыв глаза, сосредоточилась. Наниты тут же выполнили приказ, и я почувствовала, как меня покидают силы, как мир темнеет перед глазами, как ускоряется, а затем замедляется бег моего сердца…

Тело горело от напряжения. Я стояла, охваченная голубым сиянием, и ждала.

Секунды тянулись, как вечность.

Пш-ш… Бах!

Золотой поток с грохотом ударил от Ловца в тёмное небо над нашими головами – луч, чистый и прямой, как меч бога, пронзил серый саван Завесы.

И снова, как и тогда, в небесах образовалось идеальное круглое окно с сияющим в нём солнцем.

– Ловите свет, дедушка, – обернувшись к благоговейно замершему старику, приглашающе повела рукой я.

Архин Велан сделал неверный шаг, первый, второй… И вот он стоит в столпе света, закрыв глаза и безмолвно плача.

Под воздействием солнечных лучей его серая, пергаментная кожа налилась теплом – порозовела, морщины разгладились, согбенные плечи распрямились. Он глубоко, полной грудью вдохнул, и этот вдох был первым по-настоящему живым вдохом за многие-многие десятилетия… Вместе с ним подзарядилась и я, и мой Ловец.

Когда прореха в небе начала затягиваться, рядом со мной был уже не просто старик, а тот самый великий архин Велан из легенд с глазами, сияющими, как два изумруда…

– Повоюем ещё, внучка, – вдруг чётко проговорил он, – пусть наши враги приходят. Мы будем их с нетерпением ждать.

Глава 8

Интерлюдия

Королевская канцелярия, Греймур

Месяц и десять дней назад

Тусклый, безжизненный свет с трудом пробивался сквозь вечную мглу, окрашивая каменные стены Королевской канцелярии в унылые оттенки. Здесь, в лабиринте пыльных коридоров и заваленных свитками кабинетов, время текло иначе.

Мари Тилби вот уже почти полтора года была частью этой псевдожизни. Её мир сузился до маленького стола в углу Скриптория, до запаха чернил и воска, до тяжёлого взгляда её начальника, мастера Элиаса Ворта, главного хранителя реестров. Ворт был мужчиной средних лет с брюшком под бархатным камзолом и сальными, вечно бегающими глазками. Он обладал двумя талантами: безупречной памятью на законы и отвратительной способностью делать жизнь подчинённых невыносимой. Особенно молодых и симпатичных.

Почти полтора года Мари каждый божий день буквально ходила по натянутому до предела канату, выдумывая сотни предлогов избежать внимания своего начальника. Она научилась становиться незаметной, работать быстрее всех, чтобы готовые рукописи отнести вниз, в переплётную мастерскую или печатную палату (для опечатывания грамот королевскими печатями), где могла задержаться до завершения трудового дня. Либо устраивалась работать подле Греты, старшей скрибы.

Грета Райс была хмурой, молчаливой женщиной лет сорока с вечно уставшими глазами и туго стянутыми в узел волосами. Весь скрипторий знал о её многолетней связи с мастером Вортом. Их отношения напоминали старый, затёртый договор: он давал ей защиту и положение, она терпела его гнусные ласки. И по какой-то причине именно старшая скриба взяла Мари под своё крыло, отгоняя похотливого начальника одним тяжёлым, осуждающим взглядом.

Всё это время Мари не забывала о своей важной миссии: отыскать хоть какие-нибудь сведения о Розалинде. Очень осторожно она расспрашивала тех немногих подруг из соседних палат, которых успела завести; тех, кто работал с архивами знатных родов, кто вёл реестры брачных союзов. Но всё было тщетно, единственное, что удалось выяснить – первый муж Розы, старый вождь Рангвальд Безумный, был старше её на полвека. Эта новость лишь добавила тревоги в сердце Мари.

Сегодняшний день не отличался от остальных. Мари сидела, склонившись над широким листом пергамента, и каллиграфическим почерком выводила строки королевской дарственной грамоты. Работа была монотонной, но она научилась находить в ней утешение, отключаясь от внешнего мира.

– Тилби, – голос Магистра Ворта заставил её вздрогнуть, – это срочно, – он небрежно бросил на её стол новый свиток, перевязанный лентой с печатью короля. – Сделай три копии к вечеру, и чтобы без ошибок.

Мари молча кивнула, разворачивая пергамент. Обычно она не вчитывалась в суть документов, механически копируя буквы. Но первые же слова заставили её сердце замереть.

«Указом Его Величества Короля Эдуарда III, брак между графом Оскаром де Рейландом и графиней Гвендолин Леваньер признать недействительным…»

Мари, затаив дыхание, крепче сжала перо. Гвен! Тут же о ней! Она с жадностью впилась глазами в текст.

«…ввиду проявления у леди Гвендолин Леваньер магического дара, требующего особого статуса под защитой Короны, и ввиду преступлений, совершённых против её особы… все земли, ранее принадлежавшие барону Эдвину де Рейланду, переходят во владение графини Гвендолин Леваньер в качестве воздаяния…»

Мари дочитала до конца, и на её губах появилась слабая, недоверчивая улыбка. Гвендолин. Её тихая, забитая, хромая Гвен. Не просто выжила, напротив, стала правящей графиней!

В довесок обрела магический дар.

Это больше походило на сказку, на чудо. Тихая радость и гордость за подругу наполнили её сердце теплом, впервые за долгое время разогнав холод и уныние этого места.

Мари писала Гвендолин письма, отправляя их в Аббатство, вот только ни разу не получила на них ответы, безмолвие подруги сильно обижало девушку… Хотелось узнать, чем она заслужила такое холодное безразличие? Но теперь получалось… Вероятно, Гвендолин покинула монастырь почти сразу же после неё, а монахини не посчитали нужным пересылать куда-либо послания Мари.

– Завтра же отпишу Гвени в её графство, – решительно под нос пробормотала Тилби и вернулась к работе.

Вечером, когда последние скрибы покинули кабинет, Мари, опомнившись, засуетилась, чтобы закончить все порученные дела – сегодня их было что-то уж слишком много, – и поскорее убежать домой. Вести про Гвендолин буквально окрылили, она не раз ловила себя на том, что чему-то нет-нет да улыбается. Она уже представляла, как вернётся в свою крошечную комнатку под крышей старого дома, заварит травяной чай и напишет Гвендолин письмо…

Дверь в кабинет тихо скрипнула.

Мари, вздрогнув, резко обернулась. На пороге замер мастер Ворт. Его глаза маслянисто блестели в свете лампы, а на губах играла неприятная ухмылка.

– Наконец-то поймал тебя, пташка, – промурлыкал он, медленно двигаясь к ней. – Грету отправил с поручением, тебя загрузил побольше. Так что никто нам не помешает насладиться друг другом.

Сердце юной скрибы рухнуло куда-то в ледяную бездну, девушка, дрожа всем телом, попятилась, в итоге уперевшись в стол.

– Мастер Ворт, мне… мне пора домой…

– Нет, – он шагнул вперёд, отрезая ей путь к отступлению. – Я ждал этого слишком долго. Ты думала, я не замечу, как ты извиваешься змеёй, избегая меня? Сегодня ты заплатишь за своё высокомерие!

Он набросился на неё, как паук на муху. Мари закричала, но он зажал ей рот своей мясистой ладонью. Его вес придавил её к столу, опрокидывая чернильницы и свитки. Мари боролась, царапалась, пыталась укусить, но всё было тщетно. Руки Ворта рвали ткань её платья, зловонное дыхание обжигало щёку. И тут Тилби, извернувшись, удалось лягнуть его по коленке. Насильник, взревев от боли и ярости, перехватил её крепче и с силой ударил по лицу. Боль и отчаяние затопили сознание Мари.

Она почти сдалась, горячие слёзы боли, обиды и унижения потекли по бледным щекам… И когда Мари подумала, что на этом её жизнь кончена, что-то переменилось: огонёк, в горевшей неподалёку свече, качнулся от налетевшего ветра.

А затем раздался глухой, чавкающий звук.

Шмяк!

Хватка на её горле ослабла. Мастер Ворт, странно хрюкнув, распластался на юной скрибе, окончательно придавив её своим весом.

– Т-ты как? – пробился вопрос в плывущее сознание, а потом Мари увидела свою спасительницу Грету.

Женщина стянула с неё тушу Ворта и помогла Тилби выпрямиться. В руке старшая работница сжимала тяжёлую кочергу от камина.

– Я… я… – Грета, поглядев на неподвижное тело бывшего любовника, медленно разжала пальцы и выронила «оружие», которое со звоном упало на каменный пол. – Я убила его? – прошептала она неверяще.

И зашлась в беззвучных рыданиях:

– Всё кончено. Меня повесят.

Мари, так же трясясь всем телом, обняла Грету за плечи. Шок постепенно отступил, на его место пришла ледяная ясность. Тилби посмотрела на, возможно, мёртвого тирана – проверить она не решилась, – потом на сломленную женщину, только что спасшую её, и приняла одно из самых сложных решений в своей такой недолгой жизни:

– Нет, – твёрдо сказала она, удивившись прозвучавшей в собственном голосе уверенности. – Ничего не кончено. Мы уходим. Сейчас же.

– К-куда? – подняла на неё заплаканные глаза Грета. – Бежать некуда. Меня найдут, проще сдаться.

Мари же, сжав холодные, дрожащие ладони Греты в своих, думала лишь об одном – о той новости, что узнала не так давно.

– Есть куда, – возразила она, глядя прямо в полные отчаяния глаза старшей скрибы. – Я знаю место… Место, где нас точно не выдадут. Только там нам помогут.

***

Графство Леваньер

Месяц и десять дней спустя

Зима вцепилась в земли Гелии мёртвой хваткой, не обошла она стороной и владения Леваньер. Холодное плотное одеяло накрыло всё вокруг до самого горизонта, превратив дороги в непроходимые белые пустыни. Ветер выл, ярился, забивая снегом каждую щель, но впервые за многие годы для оказавшихся в беде жителей Грейстоуна и Каменного Дола эта зима обернулась не проклятием, а благословением…

За городскими стенами, там, где ещё недавно была деревушка, а после набега степняков образовался выжженный пустырь, теперь стояло длинное, крепкое здание, построенное по чертежам графини, которое приютило почти сотню душ. Это место стало для них всех не просто убежищем, а чудом, настоящим домом.

Внутри вопреки ледяному дыханию стужи снаружи, царило невиданное тепло.

Оно шло отовсюду: от широких досок пола, всегда приятно-тёплых, и от трёх странных, гладких металлических бочонков, равноудалённых друг от друга. Эти «теплоаккумуляторы», как называла их сама графиня, не дымили, не искрили, в них не нужно было подбрасывать дрова. Они просто стояли, молчаливые и горячие, излучая ровное, мягкое тепло по всему огромному помещению.

Старики, вроде старосты Мартына, поначалу крестились, проходя мимо этих дьявольских печей, но прошло совсем немного времени, и их мнение в корне поменялось…

– Колдовство, не иначе, – шептал Мартын кузнецу Томасу, сидя на лавке. – Пол тёплый, как брюхо у кошки, а огня нигде нет. Как бы души наши не забрала эта штуковина в уплату за эдакую благость.

– Да будет тебе, – отвечал кузнец, с наслаждением протягивая к бочонку свои натруженные, болящие суставы. – Души наши и так Всевышнему принадлежат. А тепло – оно от графини. Раз она даёт, значит, так надо. Моя спина… Чего уж там, все мои кости сроду так не радовались зиме!

Женщины, поначалу так же опасавшиеся невиданного, вскоре заметили перемены и оценили то, что для них сделала их графиня: дети перестали кашлять, носились туда-сюда с порозовевшими щеками; больше не нужно было кутать младенцев в семь слоёв тряпья; больше не было страха уснуть ночью и не проснуться.

Да и спали они теперь совсем иначе: вместо соломенных тюфяков на ледяном полу – на крепких кроватях, которые с умом расставили по всему зданию, они выглядели диковинными, в два этажа, но зато места хватило вообще всем, никто не остался обделённым.

В дальнем конце барака, отделённом от спальной зоны, установили длинные столы и лавки. Здесь была их общая столовая. Трижды в день их кормили, разделив обитателей барака на две группы. И это была не привычная почти пустая похлёбка из грибов и кореньев, вместо неё им каждый день давали наваристый суп с мясом и овощами, выращенными на землях Благословенной Долины. Новая пища обладала чудесными свойствами, после неё в теле появлялись силы, а болезни отступали. Всем им раз в день полагалась кружка тёплого травяного настоя, от него проходил кашель и возвращался здоровый сон.

Ян, сын кузнеца Томаса, сидел на своей верхней койке, сосредоточенно водя маленьким острым ножом по куску дерева. За последние недели он окреп ещё больше, а воспоминания о вечно голодном животе и замёрзших пальцах рук и ног подёрнулись лёгкой дымкой забвения. Каждый вечер он с любопытством наблюдал за игрой стариков – ещё недавно похожих на ходячих мертвецов, – в кости у тёплых бочонков, на детей, босиком носящихся по бараку, совершенно не боящихся простудиться. И всё это произошло лишь благодаря ей. Графине-спасительнице.

Он часто вспоминал, как она смотрела на него тогда, в Каменном Доле, как присела, чтобы их лица были на одном уровне. В её глазах он не видел ни брезгливости, ни жалости. Только серьёзный, внимательный интерес.

Сейчас для него она была почти святой.

Ян жизнь отдаст без раздумий, если ей вдруг понадобится, вот только его маленькое храброе сердечко откуда-то точно знало – миледи никогда и никого не попросит о подобном.

Нож осторожно снял последнюю стружку, и вот в его руках лежит деревянная фигурка. Птица. Не голубь и не воробей. Это был сокол, с хищно изогнутым клювом и гордо расправленными крыльями. Именно такой он видел свою графиню: сильной, быстрой и смотрящей далеко вперёд. Мальчик бережно завернул подарок в чистую тряпицу и положил в угол кровати, прикрыв пледом.

Через несколько дней, когда буря немного утихла, леди Гвендолин решила навестить своих подопечных. В сопровождении сэра Рика она вошла в барак.

При её появлении гул голосов мгновенно стих. Люди поспешно повскакивали со своих мест, низко поклонились. Дети спрятались за матерей, с любопытством выглядывая из-за их юбок.

– Добрый день! – голос хозяйки земель прозвучал ровно и спокойно, но его услышал каждый. – Я пришла посмотреть, как вы устроились. Всего ли вам хватает?

– Вашей милостью, госпожа, мы живём, как в королевском дворце! – выкрикнул кто-то из толпы, и по бараку пронёсся одобрительный гул.

– Тепло, сытно… Мы и мечтать о таком не смели! – добавил староста Мартын, подходя ближе и кланяясь в пояс.

Миледи, едва заметно улыбнувшись, кивнула, её взгляд заскользил по лицам, отмечая перемены: румяные щёки, блеск глаз, отсутствие того забитого, безнадёжного выражения, запомнившегося ей так хорошо.

– Это только начало, – сказала она. – Весной начнём отстраивать деревушку, и каждый из вас получит работу и новый дом.

В этот момент из толпы решительно выступил Ян. Его отец попытался было остановить сына, но тот, упрямо вывернувшись, с гулко колотящимся сердцем, подошёл к графине и, покраснев до кончиков ушей, протянул ей маленький тряпичный свёрток.

– Миледи… это… это вам. В благодарность… – и смолк, вдруг растеряв всю решительность.

Гвендолин на мгновение замерла, удивлённая, затем присела, заглянула ему в лицо, осторожно взяла подарок, развернула тряпицу и вынула на свет маленького, искусно вырезанного, деревянного сокола. Было видно каждое пёрышко на крыльях, каждый изгиб хищного клюва.

Она подняла глаза на мальчика и негромко произнесла:

– Он очень красивый, Ян, у тебя недюжинный талант, развивай его, – и, мягко погладив смущённого похвалой ребёнка по взъерошенным волосам, добавила: – Спасибо тебе большое!

Ян, не зная, что ещё сказать, ещё раз низко поклонился и бросился назад, к своему отцу.

Глава 9

– Дедушка, – я смотрела на буквально сбросившего пару десятков лет старика, – теперь, когда вы восстановили силы, готовы показать мне, на что способна настоящая магия в бою?

Архин, отбросив трость в сторону, предвкушающе потёр сухие ладони:

– Внучка, ты уверена в своих силах? – хитро прищурился он.

– Да, – просто ответила я, – мне нужно прощупать свои пределы. Когда придут враги-маги, я должна понимать, сколько энергии потребуется моим… способностям для защиты.

Старик медленно кивнул, вмиг став серьёзным.

– Хорошо. Но начнём с малого. И при первом же признаке, что тебе плохо, немедленно остановимся.

Я кивнула и приглашающе повела рукой в сторону лестницы.

– Ай, внучка, ну, ты чего? Пока я спущусь, столько времени бесценного уйдёт. Давай вот так? – и, резко развернувшись, подошёл к парапету, легко запрыгнул на него и…

– Что вы делае… те?! – вскричала я, метнувшись за ним.

Архин же, не оглядываясь, взял, да и спрыгнул.

А я стояла и растерянно смотрела, как он летит вниз навстречу своей погибели, вскинула было руку, чтобы его спасти, но… у самой земли дедушка притормозил и мягко спланировал на камень двора.

– Внучка! Давай за мной. Не сопротивляйся, не используй свой дар, лишь у земли высвободи силу, она не даст тебе разбиться! – азартно крикнул он мне, запрокинув седую голову.

Я же стояла и хлопала глазами. Так можно было? Ответ пришёл тут же: да, безусловно. Но раньше мои наниты в основном жили впроголодь, сейчас же они были полны сил.

Сердце бешено заколотилось. Я взобралась на каменный парапет, почувствовав под ногами шершавую поверхность древних камней. Ветер трепал мои волосы, а внизу, на пугающем расстоянии, виднелся двор замка.

– Миледи! Не делайте этого! – разнёсся далеко окрест полный нескрываемой тревоги крик Рика Стального, мужчина бросился было к башне…

– Только сумасшедшие прыгают с такой высоты, – пробормотала я себе под нос и… шагнула в пустоту.

Первое мгновение – полная невесомость. Желудок провалился в пятки, а сердце на долю секунды прекратило свой бег.

Воздух засвистел в ушах, волосы взметнулись, плащ и платье затрепетали на ветру.

Тёмно-серая кладка стремительно приближалась, а внутри меня инстинкт самосохранения заорал-завизжал, требуя что-то немедленно предпринять!

«ВНИМАНИЕ! НОСИТЕЛЬ В КРИТИЧЕСКОЙ ОПАСНОСТИ! АКТИВИРУЮ ЗАЩИТНЫЙ ПРОТОКОЛ КОНТРОЛИРУЕМОГО СПУСКА».

В тот же миг почти всё моё тело покрылось тонкой сияющей бело-голубой полупрозрачной плёнкой и приняло удобную для приземления позицию. Полёт замедлился, воздух подо мной стал плотным, упругим.

«Энергозатраты: 0,08%. Посадка носителя полностью под контролем».

И вот мои ноги мягко коснулись земли – сначала мыски сапог, а затем я встала на полную стопу, ощущая под собой твёрдость надёжных камней двора. Защитная плёнка блеснула напоследок особенно ярко и впиталась назад, в меня.

– Невероятно! – выдохнула я, ощущая прилив адреналина и восторга. – Это же потрясающе!

Дедушка довольно хмыкнул:

– То-то же. А теперь пойдём, покажу тебе несколько своих боевых заклинаний.

Мы отошли на открытую площадку неподалёку. Розалинда, сэр Рик, охрана, слуги – все молча таращились на нас, кто-то даже рот приоткрыл.

Архин занял позицию в двадцати шагах от меня.

– Всем отойти! – приказал он. – За колодец!

– Итак, начнём с простого, – добавил он деловито и поднял правую руку. – Обычные световые иглы. Если станет тяжело, дай знать.

Над его ладонью возникла знакомая золотистая сфера, но на этот раз она пульсировала ярче и агрессивнее. Воздух вокруг архина завибрировал от прибывающей силы.

– Готова?

Я кивнула, напрягшись.

Первая игла полетела ко мне с умеренной скоростью. Когда она коснулась едва заметно мерцающего щита, сотканного из нанитов, я почувствовала лёгкое покалывание в пальцах – словно искра пробежала по нервам. Снаряд рассыпался золотистой пыльцой.

«Энергозатраты: 0,1%. Угроза нейтрализована».

– Ещё! – попросила я.

Следующие пять иголок полетели быстрее, одна за другой. Каждое попадание отзывалось всё более ощутимым покалыванием.

«Совокупные энергозатраты: 0,7%».

– Увеличиваю мощность! – предупредил противник, и его глаза вспыхнули ярче.

Новый снаряд был крупнее и двигался значительно быстрее. При контакте меня слегка ударило током. Бодряще, однако!

«Энергозатраты: 0,4%».

– Продолжайте! – азартно крикнула я.

Следующие десять атак были ещё мощнее. Именно они заставили меня напрячься, а ещё появилась боль, впрочем, вполне терпимая. Наниты исправно отражали магические атаки, хотя энергии на это тратили всё больше.

«Совокупные энергозатраты: 4,3%».