Мои нити судьбы

Лина Фламмия

Мои нити судьбы

Глава 1: Ночная исповедь под дождем

Я утопала в мягких объятиях дивана, рассеянно глядя на мелькающие кадры сериала. Но экран был лишь ширмой, за которой прятались мои мысли, блуждающие где-то далеко. Всего два дня назад я закончила интститут, и уже получила заветный диплом. Этот тяжелый, не в смысле веса, конечно же, пахнущий типографской краской прямоугольник казался ключом к новой, взрослой жизни, полной свободы и безграничных возможностей. Я наивно верила, что вот оно – начнется что-то грандиозное, необыкновенное. Но вместо предвкушаемой легкости меня накрыла лишь звенящая пустота. Это было странное чувство – будто из меня вынули что-то очень важное, что-то, что определяло каждый мой день на протяжении долгих лет.

Я знала, что буду отчаянно скучать по этому времени. По лучшим годам моей жизни, где каждый коридор хранил эхо смеха и веселых споров, а аудитории были свидетелями бессонных ночей над конспектами, когда студенты практически спали на лекциях, и бурных споров. Этнография, выбранная нами с Евой, стала не просто специальностью, а целым миром, открывшим новые грани истории и человеческой души. Наши преподаватели, каждый со своими чудачествами и гениальностью, умудрялись вдохновлять даже самых отъявленных скептиков. Профессор Ключевский, низенький лысеющий мужчина 50-и лет, с его заразительной страстью к древним обрядам, или доцент Артамонова, строгая, но справедливая и с юмором блондинка, ей было, кажется, уже за 40, чьи лекции по мифологии звучали как захватывающие приключения, – все они оставили глубокий след. А однокурсники… Они были моей второй семьей. Мы вместе переживали сессии, отмечали праздники, поддерживали друг друга в любой глупости и беде. Конечно, не обходилось без ссор и стычек, но конфликты быстро решались, и снова воцарялся «Мир, дружба, жвачка». Сколько же было незабываемых вечеринок, сколько совместных проектов, над которыми мы сидели до рассвета, подпитываясь только кофе и энтузиазмом! Я всегда буду вспоминать их с теплотой, ведь они сделали эти годы по-настоящему живыми. Но что сделаешь? Жизнь идет, меняется. И теперь, когда последняя студенческая глава закрыта, оставалось лишь принять эту новую, пока еще неопределенную реальность.

Размышления прервал настойчивый звонок в домофон. Удивленно взглянув на телефон – 23:38 – я безошибочно определила незваного гостя. В такой поздний час это мог быть только один человек.

За воротами и правда стояла Ева, промокшая до нитки, словно бездомный котенок, и дрожала всем телом. То ли от пронизывающего холода, то ли от бушующих эмоций, а может, и от того и другого сразу. Ее прекрасные зеленые глаза были очерчены расплывшейся тушью, словно она дикарь, который готовился идти в бой. Моя лучшая подруга, сестра, не побоюсь этих слов – моя опора и поддержка. И, конечно же, ее глаза были полны слез. Причина? До банальности проста: очередная ссора с ее ненаглядным Русом.

Их отношения напоминали бенгальский огонь – завораживающий, обжигающий, и ссоры в нем так же быстро вспыхивали и угасали. По этому нехитрому сценарию их роман развивался уже три года. И каждый раз, утирая ее слезы после очередной бурной сцены, я с непоколебимой уверенностью знала – они не могут друг без друга. Я бы назвала эти отношения – «Se non ci fossi dovrei inventarti», настолько они были неразлучны, и даже в моменты ссор их души невозможно было отделить. Да, с точки зрения психологии, их союз вряд ли можно назвать образцом здоровых отношений. Но жизнь – это не учебник. К тому же, оба они – эмоциональные, импульсивные, а Ева еще и до болезненности чувствительна. А мне оставалась лишь роль жилетки, как и полагается преданной подруге. И я, по мере сил, раздавала советы, хотя, по сути, сама была сапожником без сапог. В свои 23 года я ни разу не была в серьезных отношениях. Да, бывает и такое. Впрочем, меня вполне устраивала дружба, к черту любовные романы.

И вот, сейчас, я молча обняла ее за плечи и повела в дом, на ходу включая чайник и протягивая ей сухую одежду. Когда Ева, усевшись за стол, устремила на меня заплаканный взгляд, я не выдержала и нарушила тишину первой:

– Не хочу показаться стервой, но что на этот раз?

– Да к черту все это, одно и то же! Слово за слово, и вот опять… – подруга поморщилась, словно от горечи, а не от горячего чая. В глазах плескалась буря невысказанных чувств.

– Ага, значит, тебе просто нужно, чтобы кто-то был рядом? – я мягко улыбнулась, чувствуя, как ее боль отзывается во мне, села рядом и крепко обняла, пытаясь передать хоть частицу тепла и поддержки. Хотелось, чтобы она знала: я здесь, я рядом, и я чувствую ее сердцем.

Ева устало приникла ко мне, уронив голову на плечо. Несколько минут мы сидели в тишине, каждая погруженная в свои мысли, но ощущая незримую нить поддержки, связывающую нас. Мы обе знали: время – вот что нужно сейчас и ей, и Русу. Остыть, переосмыслить, и они непременно помирятся. Жили они отдельно, но недалеко, поэтому были словно неразлучники, в моменты свободного времени. Ева, к слову, жила на соседней от моей улице, и я давно привыкла к ее внезапным визитам – будь то ссора с любимым или свежие сплетни. Она всегда была такой, сколько я ее помнила, а помнила я ее целых десять лет. С тех пор, как мы оказались за одной партой в седьмом классе, мы стали неразлучны. Вместе поступили в институт ВГУ, на один и тот же факультет – этнографии. Ева стала мне семьей, как и Рус, и даже его вредный, но такой обаятельный младший брат Митя. Моих родителей не стало, когда мне было всего десять, и осталась лишь бабушка, покинувшая меня пять лет назад, оставив в наследство этот дом и незаживающую рану в сердце. Если бы не наша компания, я бы, наверное, не выдержала всего этого. Теперь, надеюсь, понятно, почему Ева для меня как сестра, и почему я готова на все ради нее.

Когда стрелки часов миновали отметку "два"и сильный ливень уступил место небольшому дождику, тишину ночи нарушил шелест шин у моих ворот. Я поднялась, чтобы заглянуть в окно, и улыбнулась: "Угадай, кто приехал?"– подмигнула я Еве, приглашая ее подойти. Но она, скрестив руки на груди, словно назло, осталась неподвижно сидеть, упрямо глядя в свои колени.

– Ой, посмотри-ка, какой букет тащит ля! Чуть ли не падает! А это что? Плюшевый медведь! Охренеть! Твой рыцарь прискакал на своем железном коне, – не унималась я, поддразнивая подругу.

И это сработало. Не выдержав, она подскочила к окну. А посмотреть было на что. Рус и Митя, родные братья, чье сходство ограничивалось лишь ростом, стояли и смотрели сквозь стекло. В глазах Мити играла хитрая усмешка, а взгляд Руслана цвета ромашкового меда, полный любви и беспокойства, был прикован к своей избраннице. Оба – высокие, спортивные, настоящие сердцееды, от которых всегда сходили с ума все девчонки. Рус был старше нас на два года и уже работал в компании отца начальником финансового отдела, а Митя, младше на год, еще учился, к слову на художника.

Я почти физически ощутила, как Ева готова прыгать от счастья. Что она, в принципе, и сделала, правда, не вверх, а вперед. К моему счастью, не в окно, а к двери. Не успела я и глазом моргнуть, как эта парочка, словно два магнита, слилась в объятиях прямо посреди двора, воркуя, как голубки на крыше. Выхожу следом, а тут и меня настигает волна нежности – Митя, этот наглец, обвивает мою талию руками! Усмехнувшись, я легонько толкаю его локтем в бок (ну, чтоб не расслаблялся) и нарочито громко кашляю, привлекая внимание наших "голубков". Пора, кажется, возвращать их с небес на грешную землю!

– Я, конечно, дико извиняюсь, но, кажется, вы тут не одни, – с мягкой улыбкой произнесла я, глядя на смущенную Еву и сияющего от счастья Руслана.

– Прости, бро, увлеклись, сама понимаешь, – ослепительно улыбнулся Руслан и еще крепче прижал к себе Еву.

– Да, малышка, ну что ты, не будем им мешать. Лучше давай повторим, – Митя картинно вытянул губы трубочкой и, ничуть не смущаясь, потянулся за поцелуем, за что, конечно же, тут же получил легкую оплеуху.

– Рус, объясни, что Митя здесь забыл? – Я скрестила руки на груди и недовольно цокнула языком. – Ты че штурмовать обитель Евы собирался?

Руслан расхохотался. – Да он сам в машину запрыгнул, как только узнал, куда я еду, верно, братишка? – Рус подмигнул брату.

– Как я мог упустить возможность хоть ненадолго взглянуть на свою Афродиту? – промурлыкал Митя мне на ухо, обдав горячим дыханием. По коже пробежала целая армия мурашек, а в животе все оборвалось и сжалось в тугой узел, словно я камнем сорвалась в бездну. Я отпрянула, стараясь скрыть смятение, но Ева, как всегда проницательная, уже хитро прищурилась. Она обожала наши словесные баталии, ведь искры в них было больше, чем от всех фейерверков на день города.

Я развернулась к Мите, набирая в грудь воздух для гневной тирады, но не успела и слова вымолвить – до слуха донесся щелчок захлопнувшихся ворот. Рус и Ева, словно тени, растворились в ночи. На лице Мити отразилось изумление, которое тут же сменилось раскатистым смехом. Я невольно прыснула в ответ. – Что ж, малышка, похоже, мне придется остаться у тебя, – прошептал Митя хриплым, обволакивающим голосом, нависая надо мной.

– Фантазер! – фыркнула я, легонько щелкнув его по носу. Достав телефон, я молниеносно накатала сообщение Еве: "Солнце, вы случайно никого не забыли?"

Ответ прилетел мгновенно: "Ой, черт, прости, подруга! Дайте нам часок, и мы заберем Митю!"

Часок?! Мое лицо, вытянувшееся от изумления, явно говорило само за себя. Парень расхохотался: "Наши голубки запросили тайм-аут? Всего лишь часок?"– Митя заглянул через мое плечо и тут же снова нагло прижал меня к себе: "Как-то скромненько. Я бы тебя на всю ночь забрал!"

– Да что ж такое-то! – я резко вырвалась из его объятий и развернулась к нему. – Ты когда перестанешь распускать свои шаловливые лапки?

Видимо, я выглядела так, будто готова была совершить убийство, потому что парень тихо рассмеялся и поднял руки в жесте капитуляции: "Тише, тише, малышка! Я же просто шучу!"Но тут его лицо вдруг стало серьезным. Его серые, глубокие глаза внимательно изучали меня, словно он собирался произнести что-то невероятно важное.

– Я хочу поговорить, Адель. Без шуток и упреков. Пожалуйста.

Спорить с ним в таком состоянии было бесполезно, да и я, признаться, никогда не видела его настолько серьезным. Я просто кивнула. Он некоторое время молча сканировал мое лицо, будто собирался с мыслями.

– Почему ты так относишься ко мне? Почему постоянно отталкиваешь?

Черт! Ну зачем он поднял эту тему?! Зачем мне сейчас все это выслушивать?!

– Мить, давай откровенно, – я глубоко вздохнула. – Ты потрясающий, сексуальный, с отличным чувством юмора и… ну, можно сказать, идеал для многих. Но…

– Но? – его голос прозвучал приглушенно, но чувствовалась стальная уверенность.

– Но у меня есть целый парад причин держать дистанцию, понимаешь? Во-первых, я как отшельница, привыкла танцевать соло, без всяких там романтических па. И вообще, у меня наполеоновские планы! Во-вторых, ты… Митя, ты как фейерверк – яркий, эффектный, но непредсказуемый! Иногда мне кажется, что я участвую в каком-то реалити-шоу под названием «Угадай, что выкинет Митя?», где главный приз – твое мимолетное внимание. Может, это все гормоны бушуют, кто знает? И в-третьих…

– В-третьих? – его брови вопросительно взметнулись вверх.

– Я… эм… девственница, и, как бы это старомодно ни звучало, мне хочется, чтобы это случилось как-то… ну, знаешь, с кем-то особенным и….чтобы потом не жалеть об этом понимаешь? – я устало потерла виски, словно пытаясь стереть все свои сомнения, и плюхнулась на садовые качели.

– Закончила свою исповедь? – в его голосе проскользнула ироничная нотка.

– Да, – выдохнула я, чувствуя себя как после марафона.

– Отлично, теперь моя очередь, – Митя опустился на корточки, взял мои руки в свои, властно, но в то же время с нежностью, словно держа в ладонях хрупкий ранимый цветок. Его взгляд стал глубже, темнее, а в голосе появились несвойственные ему стальные нотки решимости. – Первое, я понимаю и уважаю твои тараканы в голове, но хочу, чтобы ты тоже меня услышала, ладно? Ты для меня не игра, не способ поднять самооценку и уж точно не гормональный шторм. Ты… ты что-то вроде загадки, которую я отчаянно пытаюсь разгадать. Не буду вешать лапшу про любовь до гроба, но знай, ты для меня больше, чем просто подруга. – Он опустил взгляд, словно смутившись собственной откровенности, и замолчал, давая волю тишине. Мое сердце билось как барабан на рок-концерте, но я молчала, боясь спугнуть этот момент.

– И наконец, третье, – Митя снова посмотрел мне в глаза, – я понимаю, что значит для тебя твоя… девственность. Но я не хочу, чтобы ты думала, будто это единственное, что меня в тебе интересует. Нет. Мне нужна ты вся целиком. Твоя душа с ее причудами, твое тело с его изгибами, твое сердце, способное любить, и твой разум, вечно ищущий ответы на вопросы жизни. Малыш, – Митя нежно взял мое лицо в свои руки, большим пальцем ласково поглаживая висок. – Я не собираюсь превращать это в галочку в списке достижений. Я хочу… чего-то большего.

Я растерянно смотрела на него, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Что тут можно ответить? В голове царила полная неразбериха, как будто там устроили дискотеку с участием всех моих тараканов. Черт, да уж точно не так я представляла себе эту ночь долгожданного выходного.

– Мить… я…

Он приложил палец к моим губам, словно останавливая поток моих сумбурных мыслей: – Ш-ш-ш, просто помолчи, ок? Просто подумай. Я приму любой твой ответ, даже если он прилетит мне звонкой пощечиной, – и в уголках его губ мелькнула та самая, обезоруживающе милая улыбка. Но в этот раз в ней проскальзывала тень грусти, такая явственная, что кольнула сердце. Я лишь кивнула, и, поддавшись внезапному порыву, обняла его. Крепко, отчаянно, будто хотела вобрать в себя всю его печаль. Митя, кажется, даже пошатнулся от моей неожиданной выходки, но удержался и в ответ прижал меня к себе, словно боялся отпустить.

Не знаю, сколько времени прошло в этом объятии, но скрежет колес по гравию прорвал пелену нашей тихой реальности, возвращая в серую обыденность. Рус и Ева приехали за Митей.

В дверной проем ворвались два солнца, ослепительно сияя счастьем и переплетясь в объятиях, словно плющ. "О, Боже мой!"– подумала я, закатывая глаза с притворной усталостью, но улыбка предательски расползалась по лицу. Главное, что эти двое наконец-то склеили разбитую вазу своей любви! Митя, словно очнувшись от волшебного сна, нехотя выпустил меня из своих бархатных тисков и, покраснев, принялся разглаживать несуществующие складки на рубашке. Наши новоиспеченные воркующие голубки, поглощенные друг другом, как кошачья шерсть пылесосом, не заметили ни малейшего намека на изменения в наших отношениях. Ева чмокнула меня в щеку, Руслан обнял, а Митя… Митя просто кивнул. Кивнул, словно между нами и не было этих тайных откровений, этих нежных объятий, когда он прижимал меня к самому сердцу, будто я – последний мамонт в ледниковый период. И вот тут меня пронзило неприятным покалыванием. Вроде бы, я всегда твердила себе, что Митя – не моего поля ягодка, что отношения сейчас – это как пятое колесо в телеге! Но внезапно стало грустно. Мои тараканы в голове, эти маленькие, но такие назойливые критики, устроили настоящую дискотеку, нашёптывая мне едкие, как лимонный сок, мысли. "Предатель! Лицемер! А как же я?!"– вопили они, размахивая крошечными кулачками. Да уж, похоже, в моем личном кукольном театре начинается новый акт.

Когда я наконец выпихнула всех из дома, ноги еле донесли меня до кровати и я провалилась в сон. Вот только прошлое снова накрыло меня с головой.

Глава 2: Призраки прошлого и эхо настоящего

Снова кошмар терзал мое сознание, вырывая из хрупкого равновесия. Снова и снова я проживала зияющую потерю – сначала родителей, а затем и любимой бабушки. Смерть родителей, словно глубокая рана, была залечена наивным детским сознанием, запрятана в самые темные уголки памяти, словно хрупкий артефакт, требующий бережного обращения. Детский мозг, с его удивительной способностью к адаптации, смог приглушить боль, обернуть её в кокон забвения, оставив лишь туманные воспоминания о любящих лицах и теплых объятиях. Но умирая, они оставили пустоту, которую ничем нельзя было заполнить. И даже спустя столько лет, она ощущалась так же остро.

Но уход бабушки, моей единственной кровиночки, моего последнего якоря в этом мире, стал сокрушительным ударом, обрушившим на меня всю тяжесть сиротства. Он разметал в прах все мои надежды на нормальную жизнь, лишив меня последней ниточки, связывающей меня с прошлым, с семьей. Никто не подозревал о моей внутренней агонии, даже Ева, моя верная подруга, моя сестра по духу. Я понимала, ей сейчас не до моих страданий, ведь в ее жизни есть Руслан, любящий мужчина, который, конечно, забирает много времени и внимания подруги на себя. Я не смела навязываться, не хотела обременять ее своими проблемами, хотя чувствовала ее незримую поддержку, её готовность всегда прийти на помощь. Но каждый раз, сука, каждый раз этот проклятый кошмар возвращал меня в эпицентр трагедии, заставляя заново переживать всю боль утраты.

Вот я, маленькая девочка, играю с куклами в бабушкином доме, полном тепла и уюта. Комнаты наполнены ароматом свежей выпечки и бабушкиных травяных настоев. Все вокруг дышит любовью и заботой. Внезапно врываются чужие люди, с суровыми лицами и ледяными голосами, произносят страшные слова, которые я не сразу понимаю. Я слышу душераздирающий крик бабушки, полный отчаяния и ужаса, вижу, как она теряет сознание, словно подкошенная горем. Любимый сын и названная дочь погибли. А потом… два гроба, скорбные и неподвижные, опускаются в сырую землю. Молодые, полные сил и жизни, они ушли слишком рано. Они ехали за мной после выходных, чтобы забрать домой, увезти обратно в нашу уютную квартиру на другом конце города. Но уснувший водитель фуры, уставший от долгой дороги, оборвал их жизни в мгновение ока, забрав и свою. Бессмысленная, жестокая смерть.

А потом… я вернулась из института, предвкушая теплый ужин и бабушкины объятия, и не нашла бабушку. Пустая квартира, тишина, давящая на виски. Больница. Инсульт. "Мы не успели, примите наши соболезнования…"Холодные слова, эхом отдающиеся в моей голове. Я не помню, как добралась до дома, как хоронили бабушку. Все происходило словно в тумане. Ева и ее родители взяли все на себя, избавив меня от необходимости принимать решения, от бремени организации похорон. И вот, я осталась совсем одна. Без семьи, без поддержки, без надежды на будущее. Только Ева, мой ангел-хранитель, была рядом, вытаскивая меня из пучины отчаяния, не давая мне утонуть в горе. Позже появились Рус и Митя, новые друзья, ставшие для меня настоящей семьей, и черная дыра в моем сердце постепенно заполнилась новыми, более светлыми оттенками. Но после этих кошмарных сновидений я снова падаю в бездну боли, словно в ледяные воды океана, где нет ни света, ни тепла. И мне требуется время, чтобы выбраться на поверхность, чтобы вернуть себя из глубин отчаяния, чтобы снова ощутить вкус жизни.

Черт… поднявшись с кровати, я не сразу открыла глаза. Солнечный свет, пробивающийся сквозь шторы, резал глаза, напоминая о том, что жизнь продолжается, несмотря на все мои страдания. Голова напоминала шар для боулинга, только из, мать его, свинца. Нестерпимо хотелось курить, до дрожи в руках, до головокружения. Но я держалась. Я бросаю и точка! Еще и вчерашние откровения с Митей внесли раздрай в мою душу, посеяли зерно сомнения и неуверенности. А мои таракашки не унимались, устраивая хаотичные забеги по моей голове, особенно после его холодного и сухого прощания. Этот чертов Митя, своей загадочностью и отстраненностью, всегда умел задеть меня за живое. Что вчера произошло? Я вновь запуталась в себе. И, кажется, в нем. Да пошло оно все…

На работу к пяти вечера, а время… СКОЛЬКО?! Что, серьезно? Я проспала до двух дня?! Да чтоб меня! Подскочила, как ужаленная, и понеслась собираться, словно на пожар. Все мои планы полетели к чертям, как комарики на воздушном шарике.

После бабушкиного ухода, я, конечно, понимала – жизнь продолжается! И хоть мне и перепали в наследство кое-какие накопления от родителей, и наша квартира в виде наследства, а так же сбережения любимой бабули, я не питала иллюзий: деньги, как известно, имеют препротивнейшее свойство заканчиваться. Не то чтобы я хвастаюсь, но я девочка умная, да и дальновидности мне не занимать. Поэтому, несколько лет назад, я и устроилась на вечернюю подработку, чтоб учебу совмещать. Пять часов два через два, и сорок пять тысяч – неплохо, как по мне, для сироты-студентки, а? Но самое интересное, видимо, сама Фортуна, охренев от предыдущих испытаний, решила наконец-то повернуться ко мне лицом, а не… ну, вы понимаете. В общем, я умудрилась устроиться по своей будущей профессии – помощником этнолога в музее нашего города! Теперь я помогаю разгребать завалы бумаг, древних записей, исследовать обычаи разных народов и культур, реставрировать пыльные книги и систематизировать всю эту дребедень. Иногда Иван Генрихович даже берет меня с собой в командировки! Представляете, мы ездим по глухим деревням, собираем по крупицам предания, приметы, поверья и всякое такое. Оказывается, даже в одной стране, но в разных деревнях – совершенно разный уклад жизни. Прикольно, да? Ну вот и я так думаю! Короче, я влюблена в свою работу по уши, и в будущем стану полноценным этнографом, особенно по рекомендациям Генриховича.

По пути на работу я успела выслушать от Евы, как она счастлива, что они с Русом помирились, самому Руслану ответить на смешной видосик в соц сети и зайти в диалог с Митей, который со вчерашней ночи ничего не писал, хотя обычно я не успеваю отбиваться от его сообщений, выпущенных словно пулеметная очередь из автомата. Ну да, конечно. Чего я жду? Непонятно. Тяжело вздохнув я заблокировала телефон и уставилась в окно, мимо проносились люди, кони, и все прочие жители планеты Земля, впрочем как и мысли в моей голове.

Иван Генрихович встретил меня своей неизменной, согревающей душу улыбкой и жестом фокусника, извлекающего кролика из шляпы, пригласил в кабинет. Это был очаровательный старичок, перешагнувший порог 62 лет, с трогательной седеющей лысиной, увенчанной очками с линзами, толщиной в аквариумное стекло. Семьи у него не было, лишь работа – его преданная, хоть и молчаливая, супруга. Грустная старость, если честно, но, как говорится, у каждого свой финал, своя последняя страница в книге жизни.

– Здравствуйте, Иван Генрихович, как ваши дела? – Я одарила его ответной улыбкой, лучезарной, как летнее солнце, и приземлилась на стул рядом.

– Как обычно, Адель, как обычно, – море работы, а времени – кот наплакал, – мужчина устало вздохнул, словно выпустил из груди маленького, печального призрака.

– Не волнуйтесь, Иван Генрихович, сейчас разгребем эти авгиевы конюшни бумаг, – я успокаивающе похлопала его по плечу, как будто подбадривала старого коня перед забегом, и мы погрузились в работу. Но мысли мои, увы, парили далеко от офисных реалий, – конечно, о Мите! В моей голове, словно в парламенте, заседали мои тараканы и вели ожесточенные политические дебаты, взвешивая все «за» и «против» этого загадочного парня. Я работала на автомате, словно робот, запрограммированный на бесконечный труд, и не заметила, как стрелки часов подползли к девятке. Пора было устраивать генеральную уборку в кабинете и архиве, и через час уже можно было с чувством выполненного долга отправляться домой. Ближе к десяти Иван Генрихович вернулся в кабинет, его поступь была тяжела, как у возвращающегося с поля брани воина. Он проковылял к своему столу.

– Иван Генрихович? Можно поговорить? – Я неуверенно переминалась с ноги на ногу, как будто была девственницей на выпускном балу. Стоп, а погодите… я и есть девственница. Только вот выпускной здесь ни при чем. В общем, я хотела выпросить у него отпуск. Целых четыре года я трудилась аки пчелка, ни разу не вырвавшись на свободу, а сейчас… институт позади, и душа жаждала сменить картинку, вдохнуть свежий воздух. Но я, как трусиха, боялась, что Генрихович попросит меня остаться, ведь работы – непочатый край.

– Что, Аделиночка? – О, как же это мило прозвучало!

– Я понимаю, что сейчас завал, но я закончила институт и не брала отпуск 4 года и….

– Ты хочешь отдохнуть, верно? – закончил за меня фразу мой догадливый и мудрый начальник

– Да, если вы разрешите, – осторожно пролепетала я, словно просила руки и сердца у короля.

Он добродушно прищурился поверх своей второй пары глаз, будто видел меня насквозь – Конечно у нас много работы, да и документы надо подготовить… – Он сделал паузу, во время которой я мысленно прощалась со своей мечтой. – Но так как ты действительно хорошо трудилась, да и к тому же тебе, как моей помощнице проще оформить документы….иди-ка ты милая на месяц в отпуск.