Чары Власти

Курьяна Соколова

Чары Власти

Пролог.

Утро в Великом Новгороде начиналось медленно и мягко, словно сама природа позволяла себе растянуть момент перехода ночи в день. В комнате, украшенной старинной резьбой и украшениями из янтаря и серебра, где тёплые солнечные лучи просачивались сквозь тяжелые шторы из тонкого льна, лежала она – Аринa Леонидовна Скоботова. Абсолютно голая, окутанная невесомым спокойствием и миром, который принадлежал только ей в эти первые минуты рассвета.

Её тело – это живое произведение искусства, бронзовой окраски с золотистым отливом, как если бы солнце Средиземноморья решило поселиться в её коже. Красивая, сильная, и в то же время нежная – она лежала на большой кровати с балдахином, погружённая в состояние между сном и бодрствованием, позволяя себе ещё немного растянуть сладость окончательного пробуждения.

Кровать, на которой покоилась Аринa, была старинной, сделанной из тёмного, почти чёрного дерева с резьбой в виде стилизованных листьев и птиц, словно этот предмет мебели вырос из самого леса. Матрас был мягким, но упругим, а покрывало – из тончайшего льна кремового цвета – обнимало её тело, лишь едва прикрывая бедра и живот, оставляя грудь и плечи обнажёнными для ласкового прикосновения утреннего света.

Она лежала на боку, бок слегка выгнут в сторону, обнажая грудь, которая красиво качалась при каждом спокойном вдохе. Грудь – большая, третьего-четвёртого размера, идеально сформированная, с розовыми сосками, которые на мгновение едва вздрогнули от лёгкой прохлады воздуха в комнате. Её тело – без единого волоска, идеально гладкое: кожа живота была ровной и бархатистой, а лобок – абсолютно безволосым. Губки лона выглядели как нежные лепестки, готовые раскрыться навстречу новому дню или новым желаниям.

Волосы, цвета воронова крыла, раскинулись по подушке, мягко играя тенями на белоснежной ткани. Они были чуть ниже лопаток, ровные, шелковистые, как чёрный водопад, который медленно стекает по её плечам. Её лицо – овал с утончёнными чертами: прямой "греческий"нос, высокие скулы, чувственные губы, чуть приоткрытые, как будто вот-вот произнесут тайное заклинание, и большие зелёные глаза, пока ещё закрытые.

Тишина комнаты нарушалась лишь еле слышным шелестом лёгкого ветерка, проникшего через приоткрытое окно, и запахом жасмина, что стоял в керамической вазе на деревянном столике у окна. Этот аромат, смешанный с тонкой пылью старых книг и редких трав, вплетался в воздух, создавая невидимую ауру магии и спокойствия.

Аринa плавно шевельнулась в своей полудрёме, позволяя телу растянуться и принять позу, в которой каждое ощущение было усилено. Она провела пальцами по мягкому покрывалу, а затем её рука плавно скользнула вниз – по бедру, пробежав по нему пальцами, чтобы лечь закрывая ладонью пупок.

Внутреннее тепло росло – не просто тепло пробуждения, а пульсация живой силы, которая текла в ней, связывая с древними корнями рода и самой землёй Великого Новгорода. В этих мгновениях её дыхание становилось глубже, наполняя лёгкие свежим воздухом и силой. Её мышцы расслаблялись и вместе с тем пробуждались, готовясь к дню, полному магии и вызовов.

Глаза Арины плавно открылись, и мир вокруг наполнился ярким, пронзительным зелёным светом – цветом её колдовских сил. Взгляд, сначала немного рассеянный, быстро стал острым, словно два изумруда, светящихся в темноте. В этих глазах читалась хитрость, острый ум и неумолимая воля. Казалось, сама магия мира затаилась в этом взгляде, готовая вырваться наружу и изменить ход судьбы.

Мягко вытянув руки над головой и потянувшись, словно просыпающийся зверь, Аринa перевернулась на спину. Свет который до этого будто боясь проникнуть в комнату, коснулся её лица, придавая коже ещё больший блеск, а в её глазах зажглась ещё одна искра – предвкушения и готовности к тому, что ждёт впереди.

Улыбнувшись солнцу Арина снова потянулась и посмотрела на часы. Было чуть больше шести утра – город ещё дремал под покрывалом тишины и спокойствия. Не спеша подниматься, она потягивалась всем телом, разминая каждую мышцу после долгого отдыха и позволяя солнцу освещать каждую клеточку ее тела. Руки вытянулись над головой, пальцы слегка расслабились, а потом Аринa медленно повернулась на бок, скользя взглядом по комнате. В её просторной спальне все еще царил утренний полумрак, размытый золотистыми отблесками, и она не торопилась вставать.

Покрывало плавно соскользнуло с бедер, обнажая тонкие изгибы ног, и Аринa позволила себе ещё несколько глубоких вдохов – наполняясь тёплым воздухом и энергией нового дня. Гладкие пальцы руки провели по мягкому льну, она прижалась лицом к подушке, чувствуя её прохладу и запах травяного отвара, который лежал в комнате с вечера.

Наконец, она поднялась, опираясь ногами о прохладный пол деревянного пола. Высокая, стройная фигура, покрытая бронзовым загаром, плавно двинулась к ванной. По пути её движения были медленными, грациозными – словно она танцевала без музыки, каждый шаг отдавался внутренним ритмом.

Ванная комната встречала её прохладой мраморных плит и прозрачным светом. Она включила душ – струи воды сначала были прохладными, постепенно становясь тёплыми и мягкими, словно нежные пальцы, скользящие по коже. Вода обволокла тело, смывая остатки сна, смывая с неё сон и усталость, пробуждая в ней силу и женственность.

Её руки скользили по телу – по плечам, шее, груди, животу, бедрам, словно изучая каждую черту, каждый изгиб. Влажные волосы тёмного цвета спадали на плечи и спину, струясь водопадом, и она нежно провела пальцами по ним, заставляя капли стекать с кончиков. Её дыхание стало ровным, глубоким, а глаза закрылись, наслаждаясь этим утренним ритуалом.

Закончив с душем, Аринa взяла пушистое полотенце и мягко обернулась им, впитывая влагу с кожи. Сохраняя грацию, она вышла из ванной и направилась в свою гардеробную – просторное помещение с зеркалами, наполненное ароматами редких масел и духов. Она не спешила, обдумывая предстоящие дела, наслаждаясь этим уединённым временем, когда весь мир ещё казался её личным пространством.

До восьми утра было еще далеко, но ей некуда было торопиться – весь день ещё был перед ней. Её пальцы легко касались нежной ткани платья, которое она выбрала для себя сегодня – мягкий шёлк, полупрозрачный и струящийся, словно вода, которая так недавно ласкала её тело.

Взгляд Арины задержался на зеркале. Она видела перед собой не только женщину – сильную, независимую, владеющую магией и красотой, но и хранительницу древних знаний, мудрость которой читалась в каждом движении, в каждом взгляде. Её зелёные глаза блестели светом, обещая тайны и силу, которые не раскрывались никому, кроме неё самой.

Она вздохнула, ощущая в груди лёгкое волнение – день только начинался, и впереди её ждали не только рутинные дела за присмотром трёх ведьмочек, которые трудились в её салоне, но и встреча с одним непонятным клиентом. Интуиция колдуньи уже с утра покалывала где-то в солнечном сплетении: день обещал быть не просто насыщенным – он сулил перемены. А перемены Арина всегда чувствовала кожей.

Вытеревшись досуха, она отбросила полотенце в сторону и нагая прошла к туалетному столику, устроенному у окна. На рассветном свете её тело казалось ещё более живым – бронзовая кожа мерцала в лучах, словно отполированная силами природы. Она села, не торопясь – на мягкий стул с бархатной подушкой, широко раздвинув ноги, давая прохладе коснуться гладких, чувствительных складок между бёдер. Это было её утро – её храм, и каждая секунда в нём принадлежала только ей.

На столике выстроились в изящный порядок баночки, флаконы, кисти, кристаллы. Макияж для Арины был не просто искусством – это был ритуал. С каждым прикосновением кисти к коже она активировала заклинания: для привлекательности, для влияния, для тонкой защиты от чужих взглядов, слишком прилипчивых или слишком жадных.

Когда она аккуратно обвела губы, придавая им ещё больше чувственной полноты, мысли её вновь вернулись к салону. «Черная лилия» – так называлось её творение и неслучайно. Как и это загадочное растение, её салон притягивал, пьянил и раскрывался лишь перед теми, кто был готов к его силе.

Расположенный на старой улочке неподалёку от центра Великого Новгорода, салон ничем не выделялся снаружи. Вывеска была сдержанная, окна затемнены, фасад – скромен. Но внутри всё менялось. Пространство как будто подчинялось иным законам: тонкие ароматы, мягкий свет, музыка без источника, магически чистый воздух и ощущение… будто ты попал в храм удовольствия и преображения.

Кто-то приходил туда впервые – нерешительные студентки с вытертыми кедами, скромно держащие в руках серые куртки и надежду. Кто-то приезжал из Питера или даже Москвы, записываясь за месяцы вперёд, чтобы попасть в руки "тех самых ведьмочек". Все, кто переступая порог "Лилии", получали нечто большее, чем укладку или маникюр. Они менялись, если ее ученицы и она сама видели что зашедший к ним человек не озлоблен и не творит запретные деяния. Таким они или отказывали, что было крайне редко, нужно быть отпетым подлецом в душе, чтобы Арина запретила такому человеку появляться в своем салоне, или делали качественные, по другому они и не умели, да и не хотели, но совершенно стандартные и обыденный укладки, стрижки или маникюр. Как правило, даже такие клиенты оставались в восторге, пока им не объявляли цену. Обычно завешенную в несколько раз. И что самое смешное – платили. Но как правило больше не появлялись, считая что слишком дорого. А иногда они поступали наоборот – не беря ни копейки или называя минимальную цену за свои услуги.

Ведь каждая процедура в салоне была сплетением магии и мастерства. Массаж с элементами телесного чарованья, окрашивание волос с закреплением защитного контурного ритуала, маникюр, в котором каждая линия служила каналом уверенности. Даже пар был особый: в нём плавали мельчайшие частицы серебряной пыльцы, очищающей энергетику клиента, пока он или она сидели под сушуаром, листая глянцевые журналы.

А работали с ней три ведьмочки – её девочки, как она их называла. Девушки, которых она растила и учила. Каждая – с историей. Каждая – с потенциалом.

Светлана – младшая, но уже талантливая мануалистка и массажистка, с внутренней энергией, пульсирующей в ладонях, способной снимать тревожные сны одним прикосновением.Лада – с мягкими руками и непроницаемым взглядом, молчаливая, но с талантом к зельям и ароматерапии. Маришка – смехотливая, кудрявая, дерзкая, но с тонким чутьём на цвет и стиль. Она творила причёски, как художник пишет портрет.

И все они звались "ученицами", но на самом деле каждая уже давно творила свою собственную магию. Аринa лишь направляла – жестом, взглядом, редким словом.

Кисть скользнула по векам, подчёркивая изумруд её глаз, и она прищурилась в зеркало. Прекрасная, сильная, опасная. Сильные скулы, тени на ключицах, твёрдый подбородок. Эта женщина знала, чего стоит, и чего она хочет. А сегодня, как подсказывало ей внутреннее чутьё, ей придётся доказать это.

На кухне тихо щёлкнула кофеварка, выпуская тонкую струйку пара, и тёплый аромат арабики поплыл по квартире, смешиваясь с запахами её духов, влажной кожи и воска. Арина, всё ещё в полупрозрачном кимоно, босая, с чашкой в руках, стояла у широкого подоконника. За окном неспешно просыпался Великий Новгород – старый, туманный, влажный и упрямо живой, как и она сама.

Свет рассвета окутывал её мягким сиянием, бронзовая кожа казалась чуть светлее, волосы лежали волнами на плечах. Она лениво сделала глоток, зажмурившись от наслаждения – и тут же нахмурилась. Мысли снова возвращались к сегодняшнему дню.

Пальцем она смахнула экран телефона и открыла ежедневник. Современные игрушки ей нравились. iPhone в роскошном зелёном чехле с чернёным серебром – подарок одной богатой клиентки – был как символ того, что даже ведьма может быть вполне в тренде. Впрочем, она всегда была за границей эпох. И ничего не мешало ей совмещать магию крови с функцией Face ID.

12:00 – «Непонятный клиент. Ларика»Среди записей на день – короткие пометки: 9:30 – Лада: ревизия масел, 10:00 – клиентка (Люба) на прокачку энергии, 11:15 – Света: мануальная коррекция, и ниже, жирным:

Она снова сделала глоток, но на этот раз без удовольствия.

Когда то давно они были близки. Не просто подруги. Две юные ведьмы, делящие тайны, зелья и рецепты. Они делили постель, смех, мужчин и власть. Молодые, сильные, наглые. Их считали тенью и светом. Скарлет и Ларика. Две ночи одной луны.Ларика.

Но потом пришёл разлом. Он всегда приходит, когда две ведьмы перестают быть союзом, а становятся соперницами. Кто-то сказал лишнее. Кто-то попытался увести чужого любовника. Кто-то начал работать с заказами, которые в ковене считались неприкасаемыми. А может, всё было проще: слишком много силы – и слишком мало доверия.

С тех пор – редкие встречи, а в современном мире так езе проще – звонки, сухие фразы, и всегда этот тон, в котором сквозило: я помню, кто ты, но больше не хочу знать, кем ты стала.

Щелчок. Связь оборвалась.И вот – звонок. – Арин, у тебя завтра будет клиент. Придёт по моей просьбе. Хочет обсудить с тобой особую услугу. – Какую ещё услугу, Ларика? – Арина уже тогда нахмурилась. – Не в моих устах рассказывать. Сама поймёшь. – Лар…

Арина сжала телефон в руке и поставила чашку на подоконник. Её раздражало всё: и манера Ларики, и то, как легко она позволяла себе такие вторжения, и особенно – загадочность. А ещё больше – собственная реакция. Лёгкий зуд под кожей, древний инстинкт, подсказывающий: за этим визитом стоит не просто деловое предложение.

По интонации, по напряжению в голосе, Арина поняла: ей это не понравится. Ни встреча, ни собеседник, ни намерения. А особенно – то, что это идёт через Ларику. Та не стала бы просить о личной встрече для мелочи. Значит, за этим – что-то большее.

Арина выдохнула сквозь стиснутые зубы и встала со стула. Прошла к кухне, босая, шёлковое кимоно легко колыхалось по бедрам. Налив кофе в любимую глиняную чашку, она уставилась в окно – застывшая тень на фоне просыпающегося Великого Новгорода.

"Сама поймёшь". Так всегда говорят, когда хотят втянуть тебя в что-то грязное, сложное, опасное. Или всё вместе.

Арина не любила такие разговоры. Она не любила просьбы от ведьм, которые давно играют в элитную власть, – крутят свою паутину интриг между спа-салонами, бизнес-ковенами, политиками, которые даже не знают, что женятся на зачарованных.

Она, наоборот, старалась быть простой.

Простой.

Пусть в глазах простых людей она – владелица красивого салона красоты в старинном здании. Пусть её знают местные – как Арину Леонидовну, женщину с характером, без возраста и с репутацией немного загадочной, но до дрожи профессиональной. Кто-то шепчет, что у неё руки волшебные, кто-то – что она помогает не только с кожей и причёской, но и с любовной тоской, и с деньгами, и с родовыми проклятиями.

Ведь она знала Ларику. Знала, как та смотрела на силу, как всегда искала лазейки, способы продвинуться, ухватить новое. Если она прислала кого-то, значит, за этим стоит что-то большее, чем просто "обсудить сотрудничество". А если Ларика отказалась объяснять – значит, что-то или кто-то рядом с этим клиентом слишком опасен или слишком интересен, чтобы она делилась.

Арина провела рукой по волосам и прошлась по комнате – мягкой походкой хищницы. Кофе остался на окне.

Она не любила сюрпризы. А ещё больше – те моменты, когда ей приходилось снимать маску "Арины Леонидовны", хозяйки уютного салона с дерзкими ведьмочками и выгодной клиентурой, и вновь надевать другую личину. Ту, что пугала даже её. Личину Тики. Той самой, что была рождена в 6750 году от сотворения мира. Той, что в старых хрониках звали Скарлет, а в древних лесах – Венэтика.

Имя её рода звучало, как шёпот в костях. Венеты. Старые, как сама Земля. Их боялись ещё до крещения Руси, до языческих идолов. Сестры крови, жившие под землёй и среди деревьев. Арина всегда несла этот груз – и всегда старалась быть просто женщиной. Просто владелицей бизнеса. Просто наставницей троих ведьмочек. Просто – собой.

Такие звонки, такие "особые просьбы"всегда тревожили тени прошлого. И если нужно будет, она снова станет Скарлет. Той, что однажды сожгла целый замок, лишь потому что её ученицу тронул не тот человек. Той, что знала вкус крови на губах и цвет огня в глазах мужчин, умиравших, смотря в её зрачки.Но такие вот клиенты…

Она не хотела больше быть той женщиной. Не хотела. Но всё внутри уже знало: придётся.

Арина вздохнула. Глубоко, не спеша, позволяя воздуху пройти сквозь неё, как сквозь сосуд, наполненный эхом тысячелетий. На столике, в резной бронзовой чаше, среди серебристого пепла и высохших лепестков лотоса, лежала пачка тонких, почти аристократически длинных сигарет – Black Lotus, итальянская марка, которую не найти в обычных магазинах. Подарок от одной клиентки из Швейцарии. Та не знала, что внутри были не только табачные листья, но и крошка сушёного лунника, чуть-чуть толчёной полыни и кристаллизованного сока ирландского макового семени.

Арина не любила курить. Это была привычка не тела, а памяти. Однажды, во времена, которые в России называли «эпохой Прусской Волчицы», когда в Европе горели костры и дымили алхимические печи, она заметила, как ритуал вдыхания ароматного дыма структурирует мысли. Помогает сосредоточиться, утихомирить шум внутри. Это было похоже на настройку старого инструмента, расстроенного временем. Тонкая сигарета – как камертон. Вкус дыма – как точка фокуса. Тогда, в конце 18 века, она в последний раз поднимала над Европой бурю, и тогда же впервые попробовала курить.

Сейчас – тоже случай не из лёгких.

Словно по древнему жесту, пальцы нашли мундштук. Серебряный, с гравировкой в виде змеи, кусающей собственный хвост. Уроборос – знак вечности и самопоглощения. Она вставила сигарету, щёлкнула золотистой зажигалкой и затянулась. Губы чуть приоткрылись, дым вошёл медленно, с тонким вкусом трав и магии. Она смотрела на своё отражение в зеркале и молчала.

Глаза её не были глазами тридцатипятилетней хозяйки салона. Они были зелёными каплями бездонной ведьмовской памяти. Они помнили всё.Отражение смотрело в ответ. Не Арина – Скарлет.

Настолько стара, что сама перестала считать века. Не потому что забыла – а потому что устала помнить.Да. Она была стара.

Рожденная в 6750 году от сотворения мира. Или в 1242 году от Рождества Христова – если судить по новому летоисчислению. Родители нарекли ее Тика. Сияющая. Так как она родилась в предрассветные часы. А после обряда первого круга, пробуждения ее силы, когда её кровь пролилась на черный камень лесного капища – Скарлет. Это имя осталось с ней, будто печать рода. Только его и слышала она в зовах древних духов, только так называли её сестры, когда ползли по ледяной земле в полнолуние: Скарлет… Ты между мирами. Ты над тьмой и светом. Слушай….

Это и был закон ведьм: преодолев определённый круг силы, тело не стареет. Оно «засыпает». Погружается в сон, пока не наступит время. Или когда приходит срок уйти из того места где жила. И каждый раз – мир другой. Другие имена. Другие мужчины. Другие угрозы.С тех пор она и жила на этом свете. Лишь иногда исчезая, когда подходил человеческий срок жизни. Она не умирала, нет. Просто впадала в спячку.

СССР распался, границы размылись, магия – та, настоящая – полезла из всех щелей, как змеи после дождя. Было слишком много боли, страха, обманутых надежд. И магия, как всегда, пришла туда, где кровь кипит. Россия вновь рвалась из собственной кожи, сбрасывая шкуру одной эпохи ради другой. Именно тогда что-то в энергиях сдвинулось. Она почувствовала зов. И проснулась.Её последнее пробуждение было… в девяносто третьем.

В старом доме под Псковом, в глиняной «матке» ритуального круга, весь пол которого был выложен костями и мхом. Тело отозвалось медленно, как камень, который долго лежал на дне озера. Месяц – на восстановление. Год – на адаптацию. Два – на создание новой легенды: скромная, но успешная предпринимательница из провинции, красивая, одинокая, загадочная. Арина Леонидовна Скоботова.

Имя было выбрано неслучайно. Арина от старославянского имени Ярина, которое в свою очередь образованного от наречения древнеславянского бога плодородия Ярило. Одно время она уже носила это имя, и оно ей нравилось куда больше, чем данное при рождении. Леонидовна – в честь льва, как символа её внутренней силы. Скоботова – фамилия, оставшаяся от одного старого купца, которого она когда-то любила… и которого потом похоронила под церковью, когда он, уже немолодой по тем временам пятидесятилетний старик пришел к ней попрощаться.

Многие ведьмы исчезают, растворяясь в веках, забытые или сожжённые. Но не она. Её природа была иной – глубинной, древней. И каждый раз, когда силы убывали, тело само уходило в спячку – на сто, двести, иногда триста лет. А потом – пробуждение. Мир менялся, языки менялись, люди забывали. Но она просыпалась – с новым именем, новой оболочкой и тем же древним сознанием. Таков был её дар и её проклятие.

"Зачем он приедет?"– мысленно спросила она. – "Что за особую услугу он хочет обсудить? Почему не сам записался, почему через Ларику? Почему именно сейчас?"

Слова Ларики всплывали в памяти резкими осколками: "Сама поймёшь. Он особенный".

Ларика. Ах, Ларика…

Слово само всплыло в сознании как запах старого парфюма – терпкий, слишком сладкий, витающий где-то за гранью удовольствия и раздражения. Когда-то они были близки. Более чем близки. Временами – даже слишком. Делили сны, секреты, тайнописи ритуалов. Делили мужчин. И даже – ложе, не один раз, с полуулыбками и колдовскими смехами в полутьме свечей. Ларика была дерзкой, красивой, огненной – столичная ведьма с острым языком и лёгким нравом, за которым скрывалась прирождённая жажда власти.

Но всё это было в другой жизни. Очень давно. С тех пор Ларика осталась в её памяти чем-то… неудобным. Как шёлковое бельё, что уже не носишь, но не решаешься выбросить – из-за воспоминаний.

Ларика была и остается стервой. Но ведьма она была неплохая. И если она использовала такое выражение – значит, клиент был действительно не из простых. И дело было вовсе не в деньгах. Даже не в магии. А в чём-то более личном, более древнем.

Арина втянула дым, медленно выпуская его сквозь приоткрытые губы. Отражение в зеркале стало размытым, будто силуэт за тонкой вуалью. Сквозь дым она увидела себя из разных жизней: в мехах – среди ледяных камней Карпат; в бархатах – на балах Вены; в обнажённой хищной наготе – на руинах средневекового замка, когда её ведьмы плясали в круге, а кровь стекала по её бедру, и кто-то звал её Regina Cruentis – Кровавая королева.

Необходимость снова надевать ту маску. Снова становиться не Ариной Леонидовной Скоботовой, владелицей уютного салона красоты в глубинке, что носит мягкие халаты, варит клиенткам травяной чай и знает секрет хорошей маски для кожи после стресса. А становиться Тикой из рода Венетов, Скарлет, верховной ведьмой северного ковена.

А она так устала быть Скарлет.

В её жизни уже были годы, десятилетия, когда она жила этой ролью. Отстраивала круги влияния, участвовала в ночных сговорах, сжигала предателей, проклинала целые фамилии на столетия вперёд… и всё ради чего? Ради того, чтобы потом, много позже, уснуть. Сперва на тридцать лет, потом – на сто. Последний раз – почти на двести.

А теперь – просто женщина. С чашкой кофе. С телефоном. С расписанием.

Возможно, кому-то нужен не салон, не услуги, не магия. А она сама?И всё же… Интуиция, старая как сама её плоть, дрожала внутри. Зачем-то Ларика достала её. Именно сейчас.

Сигарета догорела до основания. Арина затушила её о бронзовую чашу, оставляя дым в воздухе – и молчание в мыслях.

"Ну что ж,"– сказала она себе, поднимаясь, – "Пусть приходит. Посмотрим, кого прислала старая подруга. И к кому на самом деле он пришёл – к Арине… или к Скарлет."

Глава 1. Салон

Докурив, Арина аккуратно потушила сигарету. Она прижала её к краю бронзовой чаши, раздавив в пепле с мягким шипением, словно что-то окончательно было решено – старой ведьмой, не терпящей полунамёков. Затем, не торопясь, откинула накидку с плеч, позволив ей плавно соскользнуть по телу и упасть на кресло. Шёлк с тихим шорохом обвил её кожу в прощальном касании, как последняя волна сна перед пробуждением.

Наступал день, а это значило одно: нужно надеть доспехи.

Только её доспехами были не сталь и кожа, а чёрное, тончайшее бельё из шелка и кружева. Французское, с полупрозрачной чашечкой и вышивкой, сотканной вручную – узор был неслучайным: переплетение ветвей тиса и змеиных тел. Символ двойственной власти – разрушения и соблазна. Именно такой была она сама.

Арина надела лиф. Движения – плавные, отточенные, будто она облачалась не в одежду, а в ритуальный обряд. Лямки легли на плечи как ласковые когти. Она поправила грудь, обвела пальцем край кружева – не из суетности, а из привычки. Её тело знало каждый шов, каждую нитку. Оно принимало эту форму, как акт воли. Она не носила бельё ради мужчин – она носила его как напоминание самой себе: Я владею собой. Я выбираю, кому позволено смотреть, кому – прикасаться. И кому – платить за право быть рядом.