Пациент № 666. История моего убийства

Павел Отставнов

Пациент № 666. История моего убийства

И не надеялся, что допишу эту книгу. Но волею Бога-Всё и врачей дожил и дописал, а значит, это нужно и вам. Читайте!

Глава 1. Диагноз: "Смерть"?

Вначале продиагностируй диагностирующего!

Печальный день

Это был день красивой, светлой и теплой осени. И люди ходили рядом, смеялись и весело разговаривали. А я шёл от настоящего врача, моего Хирурга, со страшным диагнозом на блестящей, белой и чистой бумаге. И крутилось у меня в голове пророческое стихотворение, которое я, тогда ещё молодой и здоровый, вдруг написал 25 лет назад…

"Туманом холодным опутала старость…"Туманом холодным опутала старость…Немного осталось…Немного осталось…Была? Не была ли в "горении" сладость?Покой мне не в радость…Покой мне не в радость…Душа так устала от тела чужого!Тепла не хватает Ей Бога родного…Родного…Родного…И утро закатно, и вечер прощален,И день вечно длится печален…Печален…Прощайте, не нужные ласки и речи…Земля уже шепчет:– До встречи… До встречи…

"Да, да! – думал я. – Двадцать пять лет назад я написал "укутала старость". Но сейчас я понимаю, что это не так. Старость не нежно "укутывает", а жестко опутывает своей беспощадно-безысходно-ледяной стылостью болезней, слабости и тревог".

И вместе со стихами, ещё крутился в голове разговор с моим Хирургом.

– Придурки! – сказал про всех "врачей", кто "не видел" опухоль размером в кулак, настоящий врач. – Как не заметить такое новообразование? А очевидные симптомы и анализы? А теперь всё плохо, Павел Николаевич, очень плохо! Конечно, надо объективные данные исследований, но опыт мой позволяет сказать сразу – это Зло. Поселилось давно, и росло, росло себе спокойно, пока не выросло в большую Беду!

Мы знали друг друга давно. Именно этот Хирург (и ещё, конечно, с заведующим отделения хирургии "четвёрки"!) в 2015 году спас меня от рака желудка (читайте "Кого я встретил на Том Свете"). И я верил ему, как себе.

Поэтому мне от его слов поплохело! Нет, я не напился, стихотворение прокручивалось в голове, а я думал о том, что я не успел, не доделал… Думал о том, как и с чем я оставлю жену и сына, и собаку, как члена семьи. Кому они нужны? И беда в том, что я знаю, как им помочь, но, увы, времени на это не остаётся!

Ещё я думал: о незаконченных художественных книгах; о новых заявках на изобретения и перспективных идеях; о ещё не начатом производстве моих технических устройств, и внедрении их в быт и промышленность… И ясно было, что никто в мире это уже не сделает за меня…

И тот жуткий день "вечно длился печален… печален…" И, казалось, что и земля уже шептала:

– До встречи… До встречи…

Утро вечера мудренее. И спокойнее

Да, уже утром следующего дня я был способен на здравые поступки и рассуждения: "Конечно, сразу бы в Германию, Израиль, или, как минимум, в Москву. А деньги есть? Нет!"

Пошел, естественно, во "второй дом", куда ходил, после инфаркта, ежемесячно. В поликлинику. Помахал перед глазами регистраторши бумагой с предварительным диагнозом, и был сверх очереди допущен к терапевту.

Молодой терапевт, да, тот, кто "не видел" во мне ничего два года, кроме "анемии средней степени", сразу решил провести пальпацию живота. Провел, побледнел и куда-то быстро вышел из кабинета.

А я знаю, куда он побежал. Часто, во время приема, он: или звонил заведующей поликлиникой, или сам к ней ходил. Я ещё думал: "Вот какой молодец! Внимательный, ответственный к моим проблемам. Даже консилиум с более опытным врачом устраивает!"

Терапевт вернулся уже более уверенным в себе, и стал мне говорить:

– Чтобы уточнить диагноз, надо провести обследования: компьютерную томографию и колоноскопию. Мы вас запишем в очереди, затем по телефону уведомим о датах процедур.

– А когда примерно это состоится? – уточнил я.

– Больных много, очереди большие. Придется ждать месяца полтора.

Опять у меня застучало в голове: "Полтора месяца! Полтора месяца!! Полтора месяца!!! А мой Хирург сказал, что времени нет! Шанс может быть, если быстро начнут лечить! И что? Что мне делать?"

В таком состоянии я пришел домой. Но жена сразу сказала:

– И даже не переживай! Будем срочно проводить все исследования! Платно. Отдадим все деньги, что дома есть, и буду занимать у знакомых!

Поддержка! Какой бы ты сильный и мужественный ни был, но помощь родных – это очень важно и нужно. Это согревает душу и облегчает все телесные страдания. И я это знаю, и не по одному случаю!

С такой поддержкой и мне стало спокойнее и легче искать варианты проведения обследований. Тем более что "бесплатно" – это без выбора, а за деньги – десятки вариантов предлагают.

Начал с платной компьютерной томографии. И прошел её буквально на следующий день. На руки мне дали диск и бумажный "Протокол", а врач дополнительно сказала:

– У вас точно опухоль слепой кишки, и очень подозрительно-опасный процесс в печени. Пусть вас срочно направят с этим КТ в "Онкологический диспансер"!

Опять в голове застучало: "Метастазы? В печени? Но это же и мне понятно! Всё – это конец! И без вариантов! У меня же от этого умер двоюродный брат! Хотя ещё есть надежда, что в печени заболевание, но не онкологическое".

Ошарашенный, я вернулся домой, но жена опять помогла:

– Прямо сейчас идем в поликлинику!

Пошли вдвоем, и с такой поддержкой мне сразу выдали направление. И через несколько дней я уже был на приеме в главном учреждении города по онкологии.

Онкологический диспансер

Поликлиника этого диспансера тоже была до боли знакома. Здесь меня наблюдали после операции в 2015 году. Наблюдали до 2018 года, когда на врачебной комиссии по инвалидности перевели со второй группы инвалидности на бессрочную рабочую третью и сказали:

– Вы вполне работоспособны и практически вылечены. Идите и работайте.

Я тогда подумал: "Нобелевскую премию вам надо дать! Получается, что вы вырастили мне желудок, селезенку и многое по лимфатической системе, что полностью удалили мне в 2015 году!" Вот с таким парадоксом отношения государства к больному я тогда столкнулся. Но ничего изменить не мог. Состояние моё тогда было не боевое.

Меня сняли с учета на этой комиссии, и, коли я оказался здоровым, то и в диспансер и свою поликлинику перестал ходить. Да, я самостоятельно "поднимался с колен", из полусогнутого состояния. Бросил пить спиртное вообще, много ходил, и постепенно нагружал себя физическими упражнениями.

И состояние организма, уже через три года, было лучше, чем до той операции, когда мне вырезали более 20 килограммов моего "ливера".

Но сейчас в диспансере мне объяснили мою ошибку. Надо было к врачам-онкологам обязательно ходить раз в год. Возможно, они бы сумели вовремя обнаружить "невидимое" другими врачами!

Но, увы. Что есть, то есть. И с этим надо было что-то делать. А в этой онкополиклинике знали. Послали на анализы, дали направление на колоноскопию.

Анализы я сдал, а вот с колоноскопией была очередь. Пусть не такая длинная, как в "родной" поликлинике, но была. И было время подумать об этой процедуре.

Загвоздка была в том, что мне должны были "пройти" через весь живот в самый конец слепой кишки. И ещё более "загвозднее" выглядело то, что бесплатно делали всё это без наркоза! Отзывы больных были разные, но общее было одно – процедура на грани непереносимости.

В сомнениях, я позвонил Хирургу. Он сказал:

– Это средневековье, без наркоза. Вот телефон колоноскописта из частной клиники, поговорите с ним. Но думаю, что и под наркозом, за деньги, могут отказать из-за возраста, и из-за инфаркта.

Этот колоноскопист посмотрел анализы, ЭКГ, посоветовался с анестезиологом… И да, отказал мне, объяснив:

– Наркоз вам делать можно, но осторожно и в клинике, где есть реанимация. Так, на всякий случай. А в частных клиниках этого нет.

Я спросил:

– А как же мне собираются делать, вообще без наркоза?

Ответили:

– Не знаю. Если без наркоза, я посмотрю только половину вашей толстой кишки, и не доберусь до опухоли. Больше вы просто не выдержите.

Вот и опять я уперся в тупик! Но плакать не стал, так как сроки готовности к окончательному консилиуму в диспансере таяли.

Собрался с духом и методично обзванивал все частные клиники. В одной приняли со всем вниманием: и анализы сами сделали, и ЭКГ свежее провели, и просмотрели всю информацию и исследования по моему сердцу. Допустили. И вот я на колоноскопии.

И как, и что? А ничего страшного и сложного. Положили на стол, ввели лекарство, я отключился, и очнулся уже после процедуры. Спасибо настоящим врачам за это!

Затем выдали "Результат", и я…

И я впервые увидел фото своей смерти! Что сказать? И в теории это страшно и отвратительно, но когда реально видишь своё убийственное Зло… О, это просто не передать словами… Это как видишь своего люто-безжалостного Врага, который пришел тебя убить!

Страшно? Да, было страшно, но поддерживала надежда, что далее Зло ещё не прошло.

Увы! В диспансере были, действительно, профессионалы. Мне провели ещё МРТ, и в "Заключении" уже четко написали: "Метастазы в печени".

А такой диагноз в наших условиях – это как гвозди в гроб!

Но надежда ещё оставалась. Впереди был врачебный консилиум, и я думал: "Ну, не может быть, что не предложат мне благоприятный выход из этой ситуации. Там же самый цвет специалистов соберется. Точно мне помогут!"

Увы и ах! Да, ситуацию врачи четко мне указали:

– Зло в кишке, и в печени. Нужна операция. Но здесь мы не сможем её сделать в этом месяце. Где-то после Нового года обязательно прооперируем. Но вы можете и по месту жительства сделать операцию.

В полном недоумении и расстройстве я пришел домой. Сам я ничего придумать не смог, поэтому опять позвонил Хирургу.

– Месяц-полтора с таким диагнозом, и вам откажут в операции: "Поздно!"

"Опять тупик? Да, тупик, и уже окончательный!" – так думал я в тот черный вечер. И застучали в голове проклятые вопросы…

А какие вопросы, как проклятия, нас преследуют?

А вот какие: "Почему это произошло?", "Кто виноват?", "Что делать?". И меня тогда эти вопросы преследовали. И я тогда пытался в этих вопросах разобраться…

Глава 2. Проклятый вопрос: "Почему?"

"Почему?" – это слезы вопрошающего в пустыне

Почему я это пишу?

Почему я начал писать "Черновик", и публиковал на "Литрес" по главам? Потому что думал, что не доживу до полной книги.

Я проходил Умирание уже шесть раз, и успел подробно описать эти переходные состояния в своих опубликованных книгах. Шесть раз меня спасали Настоящие Врачи, и Бог-Всё разрешал мне ещё пожить-поработать.

Но вот сейчас, в седьмое Умирание, всё много-много сложнее и опаснее! И пока мне никто не дает надежды на спасение. Четвертая стадия рака! Да, чудеса случаются, и люди ещё живут какое-то время с такой Бедой. Вот и я буду жить столько, сколько получится, но буду стараться успеть, как можно больше раскрыть тайны этого Умирания!

Почему "пациент № 666"? Почему я это назвал "убийством"?

А ещё, почему пишу? А потому что надеюсь, что вы мои ошибки не совершите!

Буду описывать, что происходило и происходит со мной. Процесс идет – Автор пишет. И будем, друзья-читатели, надеяться на хорошее.

Виктор Цой пел:

"А без музыки на миру смерть не красна,А без музыки не хочется пропадать.Но если есть в кармане пачка сигарет,Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день…"

Замечательные слова! И к ним бы я добавил своё:

"А без литературы на миру смерть не красна,А без литературы не хочется пропадать.Но если есть у меня друзья-читатели,Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день!"

Кстати, статью в газете по поводу моего шестидесятилетия назвали:

"Пусть Бог даст, и люди позволят!"

Пусть это сбудется!

А сейчас рассмотрим другие "почему"…

Почему это случилось со мной?

После первого "нападения" рака на меня в 2015 году, я, как говорится, "вставал с колен". А точнее: разгибался, расхаживался, разъедался полезной пищей и расплевался со… спиртным. Вообще ни грамма за семь лет.

И "поднял" себя до состояния: "Лучше, чем до операции". И тем неожиданнее был смертельно-опасный кризис в 2022 году!

Вдруг произошёл тяжёлый инфаркт: тромб внезапно вылетел откуда-то и на сто процентов закупорил артерию сердца. Меня спасли только благодаря близости клиники и тому, что "сразу на операционный стол".

Сердце спасли, и дальше лечили этот орган правильно. Но почему никто не стал разбираться в природе образования этого тромба?

Почему?

Тем более что в 2014 году у меня была тромбоэмболия лёгкого с потерей сознания. И грамотный пульмонолог, ещё перед операцией по поводу рака желудка чётко сказал, что тромб в лёгком – от рака. Но почему никто позднее не предположил очевидное: вновь кризис от тромбообразования, а, может быть, опять тромб от онкологии?

Почему?

Единственный, кто высказал такое предположение, был кардиолог в поликлинике. Я передал его слова терапевту, но он отмолчался.

Почему?

И через восемь месяцев после инфаркта, когда я уже чувствовал себя хорошо, случилось "вдруг"! Вдруг я стал терять силы, ноги опухли. Терапевт опять занял свою любимую позицию:

– Ждём и наблюдаем.

Но когда я и по квартире стал ходить с трудом, вызвали "Скорую помощь". Меня сразу увезли. Сделали анализ крови и утащили в "Палату интенсивной терапии". Влили экстренно кровь, а затем спросили:

– Вас не ударяли ножом? Не били?

– Нет! – возмутился я. – А почему вы об этом спрашиваете?

– Уровень гемоглобина ниже 50 г/л приводит к сердечной недостаточности и смерти. А у вас – 47 г/л. Как вы ещё выжили? Ещё бы пару часов без лечения и… И всё!

И меня стали лечить, поднимая лекарствами этот гемоглобин, в… В кардиологическом отделении!

Почему?

Бедная лечащая меня врач-кардиолог была ответственная и внимательная! Как она мучительно пыталась понять, что является причиной такого катастрофического уровня этого важного показателя крови! Пыталась честно разобраться в том, в чём ей и не требуется разбираться как врачу. Врачу-кардиологу, но не терапевту, гематологу или хирургу! Почему меня не перевели в хирургию, или в терапию?

Почему?

Именно в хирургию меня привезли на "Скорой" в 2015 году по показанию низкого гемоглобина. И там сразу по гастроскопии нашли место, где происходит внутренняя кровопотеря. А почему меня сейчас держали до выписки в кардиологии? И выписали с неустановленной природой этой катастрофы. Ясно же было, что не из-за сердца был низкий гемоглобин.

Почему?

И почему в этой кардиологии решили, что у меня рак прямой кишки? Никаких симптомов, что Зло там, не было. Но решили, обследовали, сделали забор ткани на гистологию. Но гистология не получилась ("мало отщипнули"). Но вновь обследовать не стали, видимо, ясно стало, что не в этом месте проблема. Но почему дальше кишечник не смотрели? События эти происходили за полтора года до "открытия рака". Нашли бы тогда зарождение Зла, всё бы значительно легче лечилось.

Почему?

А зачем и почему тогда и там мне в медицинской карте присвоили адский номер 666?

Почему?

А почему затем в поликлинике не делали компьютерную томографию, сказав, что УЗИ достаточно?

Почему?

Почему не замечали рост опухоли? А даже я всё это простым прощупыванием определял.

Почему?

Почему направляли на "бесплатную" колоноскопию, которая делается без обезболивания? Хотя сами направляли к проктологу, и тот сказал, что после операции по удалению желудка и селезёнки внутри всё в спайках. В таких случаях эта процедура невозможна без обезболивания. Но меня всё равно направляли.

Почему?

И почему в диспансере, когда уже было ясно, что опухоль есть, и весьма запущенная, всё затягивалось? И исследования, и анализы, и аналитика информации, и назначения на вмешательства. Много нас, страждущих? Но у меня случай, как все подчёркивали, экстренный, и время – это критический фактор. Но всё происходило не быстро.

Почему?

И самое главное, фактически в операции в онкодиспансере пусть вежливо и не прямо, но отказано на тот момент.

Почему?

Глава 3. Боль!!!

Когда болит, поможет только Айболит!

Заболело

Эх, друзья-читатели, из "колеи" раздумий о "проклятых" вопросах меня тогда выбросила… Боль!

Да, та самая, которая больше всего пугает при мыслях об онкологии. Все знают, что болезнь эта злая, обязательно завершается тяжкими страданиями от боли. И уже не перспектива вскоре умереть особо пугает, а неизбежность жутких мучений от боли! Мучений настолько тяжких, что многие больные призывают смерть, чтобы прекратить это. И ещё бывает, что, не выдерживая эту боль, люди заканчивают жизнь самоубийством!

Вот и у меня, как и "положено", при запущенной и беспризорной опухоли начались боли. И такие сильные, что, забыв про раздумья, полусогнутый, я поехал в поликлинику. Пробился к терапевту, получил рецепт на "Кетонал", получил в аптеке и прямо там выпил таблетку.

Полегчало! Но понятно было, что это временно.

Счастье в несчастье

А вот в 2015 году с онкоболью мне "повезло"! Это когда получилось, как в поговорке: "Не было бы счастья, да несчастье помогло".

Спросите:

– Какое "счастье", если онкология была?

А счастье было в том, что я экстренно попал в больницу по поводу внутреннего кровотечения. Как оказалось, от открытой язвы желудка. И тогда, получается, что относительно вовремя и нашли опухоль. Вовремя? Да, так как опухоль была в начальной стадии, не дала ещё метастазов и не сильно давила на окружающие ткани.

Да, это счастье, когда при онкологии нет сильной боли!

Знакомство с Болью

Правда, что такое сильная боль, я всё же узнал в 2015 году.

В первый раз, когда в реанимации неосторожно толкнул край дренажа. Да, ударил внешний конец о кровать, а другой конец дренажа ударил по всему в животе.

Боль была настолько сильная, что я закричал. Пришла медсестра, и я выпросил у неё дополнительно обезболивание. Терпеть просто было невозможно!

Именно тогда, в реанимации, меня ошеломило услышанное. Всю ночь в соседнем здании, но на всю больницу, дико кричал больной от боли! Крик будоражил, не давал спать, и в голову лезли вопросы:

– Почему не обезболивают? И меня вот так, в конце концов, оставят умирать в жутких мучениях?

Под утро крики стали стихать, а затем пришла тишина. Видимо, умер, отмучавшись. Но это воспоминание тревожит меня до сих пор!

Следующее "свидание" с Болью

А далее ещё было "свидание" с болью.

Каким-то образом у меня случилась непроходимость кишечная, уже после операции в 2015 году. Как в народе говорят: "Заворот кишок". Кто виноват был в этом, не ясно до сих пор. То ли не правильно сложили кишки при операции, то ли я сам что-то не так сделал.

Не суть. А суть была в том, что боль постепенно нарастала, нарастала и закончилось тем, что я в холодном поту и скрюченный приплёлся обратно в больницу.

Там меня обезболили, и стали думать, что делать. Корячилась, угрожая, опять полостная операция. Со всеми её проблемами, и… да, болями послеоперационными.

Но выручил мой Хирург. Он настоял на применении обычной… клизмы. Меня два раза в день "клизмили", проверяли ежедневно на рентгене динамику состояния "заворота", и…

И выправили-таки мои кишки многострадальные. И боль тогда прошла!

Боль сердечная

Следующее "свидание" с болью, по теории, должно было состояться при инфаркте в 2022 году. Но мне опять "повезло"! Меня, пока ждал "Скорую", трясло всего, холодный пот лился, как под душем, но боли не было! А затем, когда "Помощь" наконец приехала, ввели нитраты и морфин, и вообще похорошело. Как наркоману какому-то. Мне повезло тогда, а вообще-то, что такое сердечная боль настоящая, я услышал один раз.

Это, когда лёжа в кардиологии, я вдруг услышал дикий крик! Все, кто мог ходить, выскочили из палат на этот безумный шум. Оказалось, что одного сердечника две молодюсенькие стажёрки-медсестры не повезли на каталке на процедуру, а повели. И у того больного развился второй инфаркт. И боль была такая, что он закричал на всю больницу и потерял сознание.

Но это всё были не длительные "свидания" с чужой болью.

Отмучались!

По-настоящему осознание всего ужаса онкологической боли произошло в 2025 году. Это когда меня перед химиотерапией положили в паллиативное отделение, чтобы поднять гемоглобин.

Паллиативная помощь, дай Бог вам не столкнуться с этим, предназначена для улучшения качества жизни пациентов, страдающих неизлечимыми заболеваниями. Вот и были там в основном те, кому поддерживали жизнь медицинскими средствами.

Но были и те, кого привезли умирать! Вот и кричали они от боли круглые сутки. Да, и днем кричали, нервируя всех, и ночью кричали, не давая спать никому.

– Почему не обезболиваете? – такой вопрос задавали лечащему врачу.

Она отвечала что-то о бессмысленности обезболивания при "сумеречном сознании" пациента, об отсутствии сильных обезболивающих средств…

И вот так, крича, за неделю на Тот Свет ушло двое больных.

А все живые поняли, какая это боль!

Боль озлобляет

А боль свою, до операции на кишечнике, я тогда придушил лекарством. И всегда принимал таблетку, как только эта боль-змея поднимала голову и начинала злобно кусать меня.

Но как только страдания телесные уменьшились, в голове опять заворочались проклятые вопросы! Болезненные вопросы. И так как о "почему это произошло" я уже подумал, повсплывали следующие вопросы.

А я болью тогда был вздрючен-озлоблен, поэтому естественно было задуматься о тех, кто виноват в моих бедах.

"Кто? Кто виноват? Кто виноват в моей трагедии личной?" – думал я, охваченный злостью.

Глава 4. Кто виноват?

Все вокруг виноваты? Значит, и ты виновен!

Да, боль притихла, а в этих многочисленных "почему" без бутылки или прокуратуры не разберешься!

От бутылки я уже отвык, и даже не тянуло спиртным залить до забвения этот проклятый вопрос. А прокуратура? Да, как-то мы, люди, воспитанные в СССР, вообще старались жить без связи с силовиками. Не нарушать законы, но и не просить помощи. Поэтому сейчас даже и мысли не было обращаться с просьбой разобраться:

– А что же эти товарищи, которые мне совсем не товарищи, делают со мной?

Да, бумаги-жалобы не было, но эти "товарищи", бодрые и живёхонькие, были!

Фридрих Ницше сказал:

– Что не убивает меня, делает меня сильнее.

"Что не убивает меня, уделает меня позже!" – вот так думал я, анализируя реальность жизни моей и жизни других больных. И понятно, "что" само не появляется, обязательно это создаёт "кто"!

Да, убивающие, в конце концов, нас обстоятельства создают конкретные люди.

Вот об этих конкретных людях я и задумался…

Медики и места их обитания

Эх, медики! Как много ответного тепла от слова этого в моей душе рождается! Сейчас! Да, когда врачи, медсестры и все-все, кто так много сделали доброго для меня.

Но так было не всегда, а до поры, пока я сам не стал сильно болеть…

Давно было, но помню, как я негодовал, когда тестя "залечили" до смерти. С ним, объективно, случилась такая история:

– вначале сделали операцию в Москве по раку гортани. Чтобы этого добиться, пробивались через местное медицинское начальство. И всякими подарочками на всех уровнях…

Операцию сделал профессор, светило медицины в столице. Вроде удачно, но… Но по приезде в Пермь тестю неуклонно начало плохеть! Да, всё хуже и хуже становилось. А в чём причина, никак не могли разобраться. Решили проверить место операции. Вскрыли и там нашли!!! На этом маленьком участке после операции умудрились забыть салфетку! Убрали салфетку, зашили. Вроде полегчало.

Но вскоре пришлось делать операцию по метастазам в легком. Операция прошла удачно, но… Опять "но"!

Но у него развилось послеоперационное воспаление легкого и… И смерть!

Всё это было так быстро и внезапно, что все родственники были потрясены. Жена моя негодовала и серьёзно была настроена пойти по пути суда и наказания виновников. Но знакомые врачи всё ей объяснили: ничего она не докажет, так как экспертизы дадут положительные оценки действиям врачей, а суд автоматически закрепит эти оценки.

Жена моя как вспомнит ту историю, так негодует. А я тогда написал свой "ёранизм".

"Причина смерти?"

Ты умер? Ну, так и лежи!Ах, "кто виноват", чтоб я тебе сказал?Потонет, милый, разбирательство во лжи!Больница наша – на "Тот Свет" "вокзал"!

Но ещё раз скажу, что такое моё отношение к врачам было тогда, когда я сам не знал их лично.

После моего инфаркта и первичного рака отношение к медикам изменилось в положительную сторону. Более того, я им сочувствую: зарплата неадекватна их тяжелому труду, и снабжение всем необходимым для лечения не полное.