Тимофеич

Алексей Спиренков

Тимофеич

Тимофеич

Глава 1. СпиренковА.

Знакомство моё с Андрющенко Владимиром Тимофеевичем, моим будущим педагогом Краснодарского Художественного Училища, было таково.

Как-то после моего неудачного поступления в КХУ я оказался на курсах и на первом просмотре, стоя на лестнице и помогая своему другу развешивать работы, увидел вошедшего в наш класс человека. Интересное было время, мы тогда наклеивали работы на дешёвые списанные обои, купленные на колхозном рынке (и называли мы их шпалерами).

Так вот, человек вошедший в наш класс был мужчина лет около 50, худощавый с уже заметной залысиной, но с зачесанными на нее волосами, довольно большая седая борода скрывала худую шею и на краях усов была желтизна от беломора. На мужчине была коричневая, пропахшая папиросами, куртка из кожзама. Он походил взад и вперёд по мастерской, находящейся на первом этаже первого корпуса и вынув беломорину ткнул ее в мою композицию и громко сказал:

Где Спиренкова?

На что я ответил, с вызовом:

Не Спиренкова, а Спиренков А.

Мужчина подошёл поближе и стал рассматривать то ли работы , то ли фамилию и с хитрой улыбкой спросил ещё раз:

Так где Спиренкова?

Я вне себя от возмущения, поскольку хоть у меня были и длинные волосы, но никто не имел права, да и не рискнул бы так шутить.

Что вам нужно? спросил я.

Мужчина улыбаясь ответил:

Работы мне нравятся, хорошая композиция, башка у тебя варит, рисунок так себе, а живопись пойдет – и вышел. Я стал спрашивать у друзей кто этот тип? Мне ответили – ты что не знаешь, это же Тимофеич, он набирает в этом году. Я вышел на улицу и увидал что этот Тимофеевич сидит в беседке нога на ногу и прикуривая смятую папиросу беломорканала говорит с выпускниками, я подошёл поближе. Андрющенко убеждал девушку.

Ну вот смотри Галя выпустишься и главное замуж хорошо выскочить, зачем тебе эти краски и все такое, это сколько денег. Вот я рамы сам пилю, а краски ты видела сколько ща охра стоит, чё а, вот то-то и я говорю давай замуж за этого, как его там, олигарха, дело говорю. Что смеёшься!

А ты Андрей, ну чё ты, все блым да блым глазами. Ты послушай, давай профессию меняй, там шофер такси, например, деньгу будешь зашибать, ну чё ты угу, я дело тебе говорю, я вот пришел в мастерскую и цветочки повторы писал. Эх нужно скорее в Кутаис, щас вступительные пройдут и туда надо у шефа спросить, когда отпустит!

Ребята я вам так скажу, если не Кутаис давно уже на вольные хлеба ушел бы. Интересно, как там Виктор, грибы наверное насобирал и засолил, надо пару банок взять, как его шакалы не съели? Интересно, вот белку (собаку) его не едят, у нее 2 ряда зубов как у акулы (впоследствии все же съели).

Вот вы в искусстве, как я в телефоне, ну там набрать чета могу и позвонить, а чтобы там разбираться, то не.

Я посмотрел на этого интересного человека и присел на лавочке рядом, он прикурил вторую беломорину, продолжил глядя на меня – чё в том году не поступил?

Русский завалил- ответил я.

Понятно, но русский главное сдай так-то, работы нормальные и на практику поедем, печку топить умеешь? И там на гору за водой ходить? Ну это вообще нечего научим.

А чё ты такой заросший – спрашивает Тимофеич.

Я говорю: Цоя слушаю и русский рок.

Андрющенко: Цоя? У меня друг был напьется и смотрит на луну и говорит видишь? Я у него спрашиваю – что? Профиль Цоя говорит!) Засмеялся Тимофеич и откашлявшись, прищурясь посмотрел на меня, он походил на исхудалого деда мороза после хороших отмечаний нового года.

Ладно ребята пойду я в мастерскую, вчера милиция опять меня остановила и проверяла папиросы, чё они думают у меня там? – спросил, хитро улыбаясь Тимофеич, мы засмеялись от души.

Тимофеич продолжил – услышал я что решили закрывать завод Беломорканал и не будут их выпускать больше, а как-же так я в день одну пачку выкуриваю, если бы вы – обратился он к выпускникам – не мешали мне, вот я решил, что на все свои отложенные деньги куплю беломора.

Ведь я, ещё когда храмы расписывал стал его курить, стоишь под куполом, руки занятые, прикурил, а сам пишешь, вынимать не надо, а если потухла вновь прикурил, не то что сигареты- зажёг и вся сгорела, не я против.

Взял Владимир Тимофеевич свой пакет и медленно пошел по переулку, выходящему из тупика заезда, где по правую и по левую сторону стояли старые калитки, в одной из них каждую субботу топилась баня и играл надрывный голос Высоцкого. Зашагал Тимофеич выпуская в небо сизый папиросной дым!

Тимофеич

Глава 2. Предчувствие.

Я поступил в КХУ им. Ф. А. Коваленко. Наше училище основал богатей города ещё при Репине, как-то Илья Ефимович, на тот момент работающий над картиной "Казаки пишут письмо турецкому султану" приехал на Кубань и говорит, чета у вас нет для художников заведения учебного Федор Акимович? Последний все понял и открыл прекрасное учебное заведение, долгое время оно занимало богатейший особняк в центре города, но позже его перенесли и втиснули территориально между жилыми дворами. Во время второй мировой войны бомба попала в ель, растущую около училища, ель спасла его, расплатившись за то верхушкой. И вот возле этой ели, в беседке, мы, будущие студенты, ждали своей участи и списков поступивших. Вот наступил долгожданный день и час, медленно пришла секретарь директора Эдуарда Павловича Данильяна и на заржавевших кнопках, на большом фанерном планшете разместила нашу участь. До этого за год, моя участь, подобно истинному джентльмену, пропустив всех вперёд, осталась у дверей. Помню тот день, мы стояли также в ожидании с Маэстро, такое прозвище было у моего друга и одноклассника по художественной школе Саши Петракова, метко данное Андреем Валерьевичем за мастерство. Здесь была Юля и наш прекрасный учитель Андрей Валерьевич, мы как раз говорили про Тимофеича, помню Саша сказал: Андрющенко работает как паховая лошадь! И мы все засмеялись, представив это и в этот момент, мне сказали – ты не поступил – на душе упал камень, но все друзья радовались своему поступлению, и я радовался с ними, и за них, и целый день прогуливаясь с ними, я был рад за них, но придя домой мама спросила, – ну что поступил, такой весёлый? Я вспомнил и почувствовал комок в горле, я остался на пироне с платочком, а все уплыли, особенно один очень близкий тогда мне человек. Вот и теперь я стоял и ждал, но никто в этот раз меня не веселил, я ждал пока толпа будущих студентов и неудачников, обступившая списки, рассосётся, я сидел нервно, смотря в сторону и боялся приблизиться. Подошёл Тимофеич в клетчатой рубашке; ну чё, как тебя там? Я ответил- Леша. Ага у меня есть ученик Леха, "таво" – покрутил Тимофеич пальцем у виска – мама ему кружку не доверяет и сделала ему её из жестяной банки, цвет видит, но дурачок, а ты вроде тоже цвет видишь! Засмеялся Тимофеич и закашлял, прикрывая кулаком рот и улыбаясь. Дождавшись, когда все разошлись, я подошёл увидя себя в списке и внутренне обрадовался, но внешне не показал виду. Брежнев и ещё многие товарищи не поступили. Вы спросите кто такой Брежнев, но это она, девушка збрившая себе брови и каждый раз рисовавшая их толстым карандашом, но не всегда на их природном месте.

С этого момента моя жизнь круто изменилась и перешла из состояния до, в после. Вот тут и начинается наша основная история. Мы стали учится, Андрющенко вел у нас и рисунок, живопись и композицию. Хотя рисунок, должен был вести Катриди, но предыдущий курс довел его и он плохо себя чувствовал, мы рисовали широко как говорил Тимофеич большой тенью и большим светом! Как-то подходит ко мне Вазген, студент с ярким восточным акцентом и видом, спрашивает: Леха скажи секрет, как вы так рисуете? Говорят, что ви используетэ большой свэт и большой тэнь! Нет – отвечаю я Вазгену- на самом деле все сложнее. Подозвал его, показав жестом что хочу сказать ему на ухо – на самом деле большой тэнь, большой свэт. Вазген ушел задумчивый и обескураженный. Так мы прекрасно жили и получали свои прекрасные 4- и 3+, а я вам скажу что студент получивший 4-, или даже 3+, на просмотре воспринимался всеми студентами почти что «бог» и мы не могли понять, как он так сделал и что и как он смешал, или как так заштриховал, что такую высокую оценку получил. Я на своей памяти помню всего несколько пятёрок у "Богов" или "полубогов". Получив как-то за рисунок 3 с тремя минусами мне Катриди сказал- ну видишь уже намного лучше, вырос! Я был впереди планеты всей, расскажу вам как это получилось. К нам приехал заезжий профессор из института им. В.И. Сурикова и нам было приказано разложить свои рисунки, как назло у меня тогда совсем не шел гипс. Мы все вышли, комиссия долго ходила в нашем выставочном зале на втором этаже. Ну думаем, что дальше и вот вышли, я спрашиваю у Тимофеича – ну что?

Ты лучший Ага, ща, ща потерпи- ответил Тимофеич.

Ну я просто не пойму, как так, ведь рисунки так себе, даже можно сказать кошмар. Тут все и разъяснилось, подзывает нас Андрющенко и говорит – ну что тебя Антоха и тебя Леха можно поздравить!

Все студенты во внимании ждут что скажет. Ну Антон профессор сказал, что у тебя глаз алмаз ты первый сейчас! А про тебя Леха сказал, что такого человека ничему нельзя научить! Вот так, может сам уйдешь, или тебе помочь! Я прямо как с дуба рухнул, как так, что такое, ну да плохие, но почему сразу уходить. Я сказал – не уйду я! Тогда Тимофеич сказал – ну-ну, жди, жди, дождешься! С этого момента я стал бороться за жизнь в училище. Есть жизнь до и после училища и есть кладбище студентов, как у нас говорили, кто не выдерживал двоек и вечных пересдач, отправлялся в педучилище ПТУ №3, или «педулище», как мы его нежно называли. Вот как-то приходит мой педагог из художественной школы и приносит плакат своей выставки, Тимофеич говорит – постой, постой Андрей, как там у тебя выставка называется? Предчувствие – ответил Андрей Валерьевич.

Лёха, Лёха слышишь, предчувствие, чуешь скоро, скоро полетишь, ну как эти, как их там, птички, шо по зиме мигрируют.

Кто-то подсказывает – грачи!

Точно! чуешь предчувствие грачей, скоро из училища полетишь!!! – засмеялся Тимофеич и многие из группы.

Тимофеич. Глава 3. Двойка двигатель прогресса

Предчувствие оправдалось, я получил «банан» по рисунку и должен был пересдать, Катриди говорил: Теперь будешь работать за себя и за того парня. Я не знал кто этот, тот парень, но подозревал, что это про меня, но я был не один. Со мной была Таня, которая, как говорил Виктор Филиппович Катриди "Ходит по золотому песку", тоже получила «банан».

Вообще, двойка, это была оценка неприятная, но обязательная, особенно для людей, любящих поспорить. А я это очень любил. Получив «банан» по рисунку, я поехал на дачу провести пленэр, со мной поехали Саньки, девочка и мальчик, очень талантливые и ставшие позже прекрасными художниками. Немного расскажу про дачу, что такое в моем варианте дача, это фанерный домик находящийся, не доезжая горячего ключа рядом с горами и с воинским полигоном. Помнится, как с полигона частенько звучали выстрелы и взрывы, в соседнюю лесополосу иногда попадавшие, а электричка, чья станция была в двух шагах от дачи, и днём и ночью гремела вагонами над головой, но правда через несколько дней психика начинает привыкать и уже не просыпаешься в холодном поту среди ночи.

А вот просыпаешься не в домике, поскольку за день в доме так накалялся воздух, что было невозможно спать в закрытом пространстве, но зато ночью горный воздух остывал и в домике становилось так холодно, что зуб на зуб не попадал. Поэтому мы с ребятами закутавшись каждый в походный спальник рассчитанный на -20, засыпали глядя в ночное звёздное небо лёжа на крыше и общаясь о вышних темах, утром же просыпались мы от яркого солнца слепящего глаза и от электрички с людьми, вышедшими на станции и пялящими на нас, как на очень странных и толстых гусениц. Мы проснувшись делали вид, что это просто бревна и ждали пока все дачники не пройдут. Частенько на даче отдыхали либо беглые солдаты из полигона "молькино", либо отсидевшие зэки. Для этих личностей на двери была начертана восковым карандашом надпись "кАзлы не влезайте ничего там нет!!" Пленэр удался, частенько я ходил за продуктами по рельсам километров 10 до следующей станции, в ушах наушники и только резкий гул свистка локомотива заставлял меня отлететь в сторону, дабы не быть разрезанным на двое, а дальше вновь по цирковому продолжить идти по рельсам с расставленными руками. Меня, когда я писал, уже узнавали машинисты и сигналили мне, я им махал в ответ. Всё бы хорошо, но приехал я чуть позже чем все стали ходить на пленэр, и я попал на очень злого Тимофеича. Его я попросил: посмотрите пожалуйста работы!!! Но Андрющенко сказал: ага, скоро, скоро посмотрим с шефом, он тебя похвалит, ага, точно. И ехидно заулыбался, я подумал – ну ладно ведь если буду работать много, плохую оценку не должны поставить! На Кубанонабережной было много кафешек работающих и днём и ночью, этюды и зарисовки были обеспечены, мой друг и очень талантливый живописец Рузанна предложила вместе писать этюды, к концу пленэра у меня было достаточно для просмотра, перед просмотром я разложил работы во внутреннем дворике рядом с башней и педагог Шипельская проходя мимо с комиссией сказала Тимофеичу указывая на мои работы, да у вас растет юный Руссо и Утрилло! Тимофеич ответил: Ага, ща ему будет Руссо! Я предчувствовал какую-то неприятность, но пленэр развесил и получилось полторы стенки. Выйдя я ждал вместе с ребятами, Настя сказала: ну что, тебе что-то хорошее должны поставить ну 3 точно! Мы ожидали в переходе между зданиями, была солнечная погода и все ждали, выходит комиссия, я подхожу к Тимофеичу и спрашиваю: Ну как?

Двойка двигатель прогресса Леха!)– ответил Тимофеич.

Тимофеич. Глава 4. Байки.

Тимофеич каждый день нам рассказывал истории, и такие что заслушаешься и живот болит от смеха. Как проходили наши занятия, заходим мы в мастерскую все устанавливаем, садим модель и тут заходит Андрющенко.

– Так все на месте, нет? Слышали чё там, Коваленко худеет ага, "Французская диета", подхожу к нему и говорю, что же ты кушаешь? А он, кушаю только сыр. А что ты пьешь? Только вино- вот это и есть сыроедение. Лёха, вот ты че смеёшься, ты вот смотри кого ты пишешь? У нее лицо как будто она всю жизнь шпалы против ветра таскала, а груди, ты видел вообще груди хоть раз, это что за мочалки ты рисуешь? А краску нужно сталкивать вот смотри! И Тимофеич брал чистый ультрамарин или кадмий и начинал пальцем рисовать, повторяя – у тебя не палитра, а курятник.

Ну там же такого цвета нет – еле сдерживая себя возразил я, зачем так грубо.

Тимофеич сказал – ты потом эту картинку за большие день продашь. Я продолжал, начиная тоже исправлять где-то пальцем тут слышал голос Тимофеича

– Леха ты чё пальцем мажешь?

А я отвечаю – ну так и вы же пальцем?

– Сравнил палец с трамвайной ручкой, у меня не сосиски как у тебя, а золотой палец я им ого скока работ сделал и Тимофеич вытер его об тряпку, палец был мизинец с длинным ногтем.

– Вот мы, когда в советское время работу сдал, чемодан денег за заказ получил. Но как работали, так и отдыхали, чё ты ага, но алкоголь было не достать, мы шли на вокзал и стучали в подвал – и Тимофеич показал на мольберте тот стук – перед нами открывалась дверь и за нами сразу запиралась и пока все не выпьешь не выйдешь. Знаешь скока сил нужно было. Бывает просыпаешься и смотришь кто-то рядом лежит другога пола и думаешь это ж скока выпить нужно было вчера.

Тут спрашивает Настя – Владимир Тимофеевич, а как вы со своей женой познакомились?

Жена говоришь, ну слушай, ну я академию киевскую закончил и уже на шабашках работал и тут думаю ну вот девушка идёт пойду познакомлюсь, подошёл и говорю пойдешь за меня за муж? А она блин согласилась и в этот день и расписались, а на следующий день в командировку поехал храм расписывать, а обратно только через пол года, на поезде приехал, а как она выглядит не помню, ну думаю вляпался, если сама ко мне не подойдёт чё делать? Но она подошла, вот уже 25 лет живём. А вы любишь не любишь во как надо, Лёха понял, а то сопли на кулак наматываете!

И как ни разу не сорились? – спросила Катя

Ну я работаю? Работаю! Деньги приношу? приношу! Если деньги приносишь, то кто с тобой будет ругаться я ей карточку отдал и все я и не знаю скока там денег, а денег бы не было и ссорились бы. Ребята как там наши выпускники кто знает? Мне шеф говорит (Шеф – это наш директор КХУ Эдуард Павлович Данильян) ну скока ты деревьев посадил в Кутаиси? Я говорю 7, а скока прижилось? 4 ну так и есть из 7, только 4 и поступило, примета четко работает, не то что эти ваши прогнозы в интернетах.

Тут заходит Настя Дубач – О Настя тока об вас вспоминал, садись, садись, чёт там нового какие сплетни?

Ну Владимир Тимофеич, Буданцев провалился с невестой – начала Настя

Че так? Небось пьяный по этажам бегал?– хитро улыбаясь спросил Тимофеич.

О, а откуда вы знаете?)-Спросила Настя.

Лиза со мной прошла. Компаниец с Оксаной в Академию поступил, а Рузанна не прошла.

Ну я так и думал, Настя ты только с китайцами не встречайся! – начал Тимофеич.

Почему Владимир Тимофеич? – удивилась Настя.

Так они друг на друга похожи, думаешь, что встречаешься с одним, а они этим будут пользоваться – сказал Тимофеич и заулыбался, мы все покатились с хохоту. Тут Тимофеич обратился к Оксане Слезиной – Оксанка ребенок, ну че ты рисуешь, ну смотри ведь голова это коробочка- и стал доставать из кармана потёртых джинсов помятую пачку Беломора и стал показывать на пачке приблизив ее к лицу натурщицы – вот видишь передняя часть боковая и верхняя ну вот как на пачке, чтоб я без Беломора то делал. Так проходили наши уроки, весело и очень поучительно.

Как-то мне очень понравился Амедео Модильяни и я решил поделиться свои мнением с Тимофеичем, но до этого показал книгу взятую в библиотеки своим одногруппникам, они хором меня стали отговаривать – Лёха тебя ж Тимофеич выгонит взашей, да и картинки некрасивые ,это же не Репин и не Моисеенко, кстати сказать Евсей Евсеевич Моисеенко у нас катировался как бог, Тимофеич если что-то было непонятно в композиции говорил – иди в библиотеку «Моисея» посмотри ! Так вот заходит Андрющенко и я к нему подхожу с вопросом – Владимир Тимофеевич, как вам художник Модильяни?

Модильяни? А что такое? Тебе он что нравиться – и посмотрел он на меня дикими глазами! Да очень – ответил я и в мастерской наступило гробовое молчание, все одногруппники застыли в ожидании ответа. Тимофеич улыбнулся и сказал – Очень хороший художник мне он нравится, я даже натюрморты писал памяти Модильяни! Тут у всех на лице отобразился шок, наверно сравнимый с кульминацией комедии Гоголя "Ревизор". Все с трудом дождались перемены и побежали в библиотеку изучать Амедео Модильяни, в последствии благодаря этому художнику и любви к нему Тимофеича я отпросился в первый раз в Москву, на большую выставку Модильяни в музее им. А.С. Пушкина.

Также прекрасно проходили у нас интегрированные занятия по анатомии, рисую я модель, подходит Тимофеич и говорит – в голени одна кость Лёха, чё ты там рисуешь? Как одна – возразил я – там две кости! Ты чё спорить со мной решил, ща я Бамеса (анатомию) принесу и покажу тебе умник, ну смотри если там одна кость полетишь у меня на четыре стороны, я тебе устрою, спорит ещё!

Тимофеич ушел, ребята серьёзно стали волноваться и вспоминать сколько там костей, возвращается Тимофеич с толстой книгой под мышкой, разворачивает и смотрит с зажатой в зубах беломориной,

Ну вот Лёха смотри! О и правда две кости! Ну я когда учился, это ж давно было, а ты все умничаешь ну смотри у меня. Каждый день был неповторим и байки тоже!

Тимофеич. Глава 5. Идиот!

Каждый день приходилось отстаивать право существования в училище. После каждой поставленной двойки следовало напутствие от Виктора Филипповича Катриди – ну теперь тебе нужно рисовать за себя и за того парня. Виктор Филиппович хоть был очень сдержан очень переживал за нас и также четко следовал правилу "двойка двигатель прогресса". Сейчас будучи уже педагогом я его стал понимать, и ученики что получали эти заветные «бананы» тоже, но это как скорость звука говорят сейчас, а понимаешь только через 30 лет. Катриди, царствие небесное, даже смерть свою принял по дороге от училища и все, кто у него учился знали, что это человек строгий, но справедливый. Как-то раз после очередной двойки по рисунку и придирок Тимофеича – Леха я тебя как в Кутаис поедим подстригу, ты у меня допросишься, устрою тебе Варфоломеевскую ночь – мои нервы не выдержали, и я совершил вот что. Я с момента как не поступил, стал отращивать волосы вместе с Маэстро (Сашей Петраковым) и слушать всевозможную тяжёлую и не очень музыку. Маэстро, или как его ещё звали среди неформалов «Сарумян», из-за его восточных черт и темных кучерявых волос, но он очень походил и на Пушкина, после он даже пребывал отпускать бакенбарды я ему по временам стриг ирокез машинкой что подарил мне брат, до этой мании длинных волос. Вот за этой то машинкой я к Брату в день, когда меня довели и пришел, скажу, что мой брат всегда был против длинных волос, но моё решительное требование дать мне машинку для стрижки его напугало – Что ты решил делать? Если стричься давай я тебе сделаю хорошую прическу! – начал было уговаривать брат, мы с ним разные по характерам и по профессиям, да и по возрасту – я решительно забрал машинку и отправился домой. Дома мама разговаривала по телефону с тетей Лидой, я зашёл в свою комнату и закрыл за собой старую деревянную дверь, установил трюмо с 3 зеркалами, подключил машинку и посмотрел на себя. Кто передо мной сидел, забитый, но несломленный человек, с досадой и обидой на всех, комок подступил к горлу и слезы показались в глазах, но я не мог отступить, я приподнял немного над ухом волосы и включил машинку, металлический звук ударил по натянутым нервам и приступ отчаяния смело направил руку на волосы. Прядь за прядью я сбривал свои волосы, отпущенные мною за 3 года до лопаток, их густоте завидовали одногруппницы, коса была в обхват ладони, вот эти волосы падали на пол и я ощущал, как с ними меня оставляют силы, наверно так себя чувствовал ветхозаветный Самсон. Дело было сделано до половины и меня посетила мысль, показаться в таком виде маме, половина головы была с ниспадающими ниже плеч волосами, а вторая уже блестела как бильярдный шар. Вот я вхожу в комнату мамы, она говорила по телефону с Тетей Лидой, обернулась на меня, остолбенела выронила трубку и закричала – Идиот!! – потом вновь взяла трубку и стала говорить подруге – Идиот, он волосы сбрил представляешь, да Леша кто ж ещё! Завершив начатое дело, я собрал волосы, связал их в косу и утром отправился в училище, предварительно нацепив на голову черную вязанную шапку. Скажу, что без волос была удивительная лёгкость, правда было ощущение что волосы на месте, хотелось их расчесать и казалось, что сейчас непослушная прядь упадет на лицо, я читал что такие ощущения у людей что-то кардинально потерявших, например, руку или ногу, им кажется, как будто у них она чешется или они ей что-то берут или шевелят пальцами, вот что-то подобное было и у меня. За ночь, волосы проросли сквозь подушку и утром, я это почувствовал отрываясь от неё. Но вот я вошёл в училище думая, как отреагируют ребята, а особенно Виктор Филиппович. В классе педагога не было, и я стал к мольберту, как и все готовясь к рисунку, но шапка была на голове. Многие стали подшучивать мол- что холодно что-ли. Вошёл Катриди осмотрел всех и смотря на меня сказал – Спиренков вы разве не знаете, что в помещении в головном уборе быть не положено! Я, глядя ему в глаза снял резко шапку и увидел в его глазах замешательство, но он взял себя в руки и стал обращаться к ребятам для поправления рисунка. Ребята вокруг хором ахнули, кто-то засмеялся, но все понимали, что это вызов. На следующий день мы должны были ехать в Кутаис где нас ждал Тимофеич и я ждал его реакцию.

Тимофеич. Глава 6. Писать надо на раз, два, три.

С каждым днём мне было все сложнее удержать копившееся во мне недовольство к несправедливости. Когда ставили 2, это означало что нужно по мимо программы, которую вся группа проходит, переделывать и прошлые задания за полгода. Наверно вы представляете, что это такое. Как говорится нужно было работать за себя и за того парня. Но мы умудрялись и веселиться, например, как-то мне, Вите Пономаренко и Саньку Рощенко нужно было нарисовать гипсовую ногу в согнутом положении (экорше). Можно было приходить ранним утром, но мы пошли по самому сложному пути, утащив эту ногу с собой, обернув в холщовую сумку. Принеся эту часть тела на ХБК (район Краснодара), где квартировал в то время Витёк, расположив ее и расположившись возле нее, мы решили что нужно выпить чая, но чая не нашлось и мы выпили вина, ну в общем утром проснувшись мы поняли что нужно срочно вести ногу обратно, если ее хватятся нас всех выгонят, мы с больной головой и злые что ничего не нарисовали потащили её обратно. Глядя на нас со стороны, каждый походил на Ленина, тащащего бревно. Как-то раз нужно было перерисовать целую фигуру экорше Гудона и обязательно до завтра. Ну что делать, не тащить же фигуру? Я решил спрятаться в мастерской и когда будет проходить вечерний обход охраны, незаметно переждать и выйти позже. Но вот в чем проблема, где спрятаться? занавески ненадёжные, за ними виден объем тела человека, а в нижней части занавесок ноги этого человека. Я заметил постамент, на котором стояла гипсовая модель. Сняв одну из фанерных стенок постамента, я сумел сложиться в комок и разместится внутри и очень вовремя, сразу как только я залез в его нутро заскрипела дверь, я только успел придвинуть стенку ящика. Во внутреннем пространстве я услышал, как тикают мои ручные часы, очень часто мы мечтаем остановить время, здесь была фактическая задача это сделать, я зажимал часы руками и прислушивался к своему дыханию. Охранник как будто что-то заподозрил, стал ходить по всему классу проверяя углы и окна, поскольку мы частенько оставляли окна открытыми и когда все уходили влезали через них чтобы ночь провести за любимым делом. Я переждал пока дверь щёлкнула, но не решался вылезать, чувствуя что-то неладное нутром, вот спустя минут 10, когда ноги и спина окончательно затекли раздался резкий поворот ключа в замочной скважине и вошёл вновь охранник прошёлся и в слух сказал ну ладно, тут я понял, он выжидал думая, что всё-таки кто-то есть в мастерской. И после ухода я вылез, не скажу, что я много наработал за ночь, но состояние, когда ты один находишься в мастерской и рисуешь, ни с чем несравнимое. Была удивительная атмосфера. Как-то утром мы условились с Рощенко пойти на зарисовки брошенного дома, но чтобы туда попасть нужно было рано проснуться, проехать на трамвае в другую часть города, на улицу Седина. Я утром встал с огромным трудом, поставил чайник и заварил чай, целые пол большой пачки черного "майского" чая, но этим все не закончилось для пущей бодрости я его поставил на огонь и кипятил до кирпичного цвета, после взял металлическую кружку в руки и решил попить этот "чифирь", но сидя я уснул и не почувствовал, как кружка выскользнула у меня из рук очутившись на моем животе. Пробудился я сразу от дикой боли. Майка прилипла к телу и по ощущениям сплавилась с ним, я попытался как-то её снять и срочно побежать остудить живот, но весь мой живот была одна сплошная рана. Я кое-как одел другую майку и побрел с дикой болью в сторону встречи, Санёк уже ждал- Ну чё опаздываешь?