Цветы, что растут во снах

Екатерина Ларионова

Цветы, что растут во снах

Глава 1. Последний день лета

Лето подходило к концу, но солнце все еще держалось в небе высоко, разливая золотой свет по земле, по кронам деревьев, по теплой крыше дома, стоявшего на высоком холме. Ветер нес с собой запахи сухой травы, цветущего вереска и далеких лесов.

Дом был почти весь из стекла и теплого серого камня, с широкими террасами, за которыми открывался вид на зеленое море холмов. Сквозь панорамные окна внутрь лились лучи закатного солнца, играя бликами на гладких полах и белых стенах. Вечерами внутри загорались мягкие золотистые огни, превращая дом в сверкающий фонарь посреди ландшафта.

Марина сидела на террасы и болтала своими босыми ногами. Ей было тридцать. У нее были тонкие запястья, солнечно-золотые волосы, которые она обычно собирала в высокий небрежный пучок, но сегодня они спускались по плечам волнистыми прядями. Лицо у нее было светлое, с высокими скулами и прозрачными зелеными глазами, в которых всегда блестела искорка любопытства.

Кирилл, высокий, широкоплечий, с немного грубоватыми чертами лица и короткими русыми волосами, стоял рядом и смотрел на нее с легкой улыбкой. Ему было тридцать шесть, и в уголках глаз уже залегли тонкие морщинки – следы частого смеха и долгих рабочих будней. У него были сильные руки, и вид уверенного мужчины, привыкшего все держать под контролем. Только рядом с Мариной он иногда становился похож на мальчишку.

Марина вдруг повернулась к нему и сказала, проводя пальцами по перилам:

– Представь себе оранжерею, – сказала Марина, и голос ее зазвучал почти шепотом, будто она открывала ему маленькую тайну. – Большую, всю из стекла. Чтобы там было так тепло и светло, что даже снег за окном кажется сказкой. Чтобы внутри росли сотни цветов – все разные, высокие и низкие, нежные и яркие, пахнущие медом или дождем…

Она сделала вдох, словно сама вдыхала воздух той еще несуществующей оранжереи.

– Там должны стоять плетеные кресла с мягкими подушками. Маленький деревянный столик, чтобы можно было приходить туда с чаем или книгой. Представь, как шелестят листья, как солнце светит сквозь стекло. Чтобы пахло весной даже посреди зимы.

Марина вдруг вытянула руку и указала пальцем в сторону левого края сада, где за зелеными холмами золотился вечерний свет:

– Представь себе оранжерею вон там… – сказала она тихо. – На том месте, где каждый вечер солнце садится прямо за лес. Там всегда так красиво, будто весь мир становится золотым.

Она посмотрела на него с таким восторгом, будто уже видела прозрачные стены, играющие бликами в закатном свете.

Кирилл усмехнулся:

– Только знай: в цветах я полный профан. Придется тебе все самой придумывать.

Она засмеялась, и смех ее прозвенел легко, будто ветер коснулся колокольчиков.

– Ну и прекрасно. Я все сама выберу. Я хочу белые лилии… И ирисы – синие, как летнее небо. Чтобы было красиво. И чуть-чуть таинственно.

Он провел ладонью по ее щеке. Солнце золотило ее кожу.

– Пусть будет все, что ты захочешь.

Она улыбнулась так широко, что в глазах у нее заиграли светлые искры.

– Обещай.

– Обещаю, – сказал он серьезно. – Будет тебе твоя оранжерея. И все цветы мира.

Марина встала и посмотрела на раскинувшийся внизу ландшафт. Волнами перекатывались переливы зелени – поляны, перелески, переливающаяся трава. Где-то вдали виднелось серебристое озеро, у самого берега его обрамляли высокие камыши, в которых перекликались птицы. Ветер слегка шевелил листву дубов и рябин вокруг дома, принося аромат пряной сухой земли и пыльцы.

– Посмотри, как красиво сегодня, – тихо сказала она. – Даже не верится, что лето заканчивается.

– У нас впереди целая жизнь, – сказал Кирилл. – И новая оранжерея.

Вечером они решили съездить в город. Марина хотела посмотреть керамические горшки – для своей будущей оранжереи. По дороге она включила музыку, смеялась и пела вполголоса, положив ладонь Кириллу на плечо.

А потом все случилось мгновенно.

Яркий свет фар. Резкий визг тормозов. Удар, от которого воздух будто вылетел из легких.

Когда Кирилл пришел в себя, в салоне машины стояла звенящая тишина. В воздухе смешались запахи бензина, битого стекла и железа. Марина лежала рядом, ее голова безвольно склонилась к нему на плечо. Он позвал ее по имени, но она не ответила.

Сквозь затихающий шум в ушах Кирилл слышал лишь одно:

«…орхидеи, ирисы… Чтобы пахло весной даже посреди зимы…»

И лето кончилось.

Глава 2. Тишина

День похорон выдался на удивление ясным. Небо было безоблачным и пронзительно синим, как в разгар лета. Солнце лилось мягким светом, согревая лица людей, собравшихся возле церкви. Тонкий ветер шумел в кронах деревьев, срывая первые желтые листья – и они медленно кружились в воздухе, словно кто-то сверху раскидывал золотую пыль.

Кирилл стоял у входа, сжимая в руках букет белых лилий. Он почти не чувствовал пальцев. Ветер трепал полы его черного пиджака, и казалось, весь мир сделался тонким, прозрачным, хрупким, как стекло.

Все происходящее казалось ему кинофильмом, где кто-то включил звук на минимум. Голоса людей доносились будто сквозь вату, слова священника смешивались с шорохом листвы.

Он слышал свое имя, слышал, как кто-то похлопывает его по плечу, но не мог ответить. В груди у него зияла пустота, как черная дыра, засасывающая все тепло и свет.

«Представь себе оранжерею…» – прошептал кто-то в его голове.

У него еще сильнее сжались пальцы на стеблях лилий. Он вдруг понял, что больше всего боится проснуться завтра. Открыть глаза в доме, где Марины больше нет. Услышать тишину. Понять, что ее голосу там больше не звенеть. Что некому будет улыбнуться, некому заварить чай в два раза крепче, потому что «ты пьешь слишком слабый, Кирилл».

Он не хотел просыпаться в мире без нее. Не хотел ни этого солнца, ни осени, ни того будущего, которое должно было быть теперь пустым.

После похорон люди еще долго стояли кучками, тихо переговаривались, кто-то плакал, кто-то смотрел в небо, словно ища там утешение. Кирилл молчал. Он едва помнил, как к нему подходили, обнимали, как кто-то предложил отвезти его домой.

Вокруг шумели верхушки деревьев, в воздухе пахло прелой листвой и землей. Откуда-то доносилось звонкое пение птиц, странно жизнерадостное в этот день.

Он поднял глаза к небу. Солнце скользило между ветвями, оставляя светлые пятна на его лице. И Кирилл вдруг подумал:

«Если бы прошлое могло стать настоящим… Если бы я мог каждый рассвет встречать там, где она еще жива… Только бы не просыпаться в мире без нее…»

Но лето закончилось. И Марина ушла.

И вокруг него воцарилась тишина.

Глава 3. Утро вчерашнего дня

Кирилл проснулся от солнечного света, который мягко лился сквозь стеклянную стену спальни. Казалось, воздух дрожал от легкого золотого марева. Пахло свежестью, травой и утренней прохладой. Где-то за окном щебетали птицы, и этот звук показался ему таким ярким, что хотелось зажмуриться от его чистоты.

Он открыл глаза – и сердце его заколотилось так сильно, что стало больно в груди.

Все вокруг было… не так, как вчера.

На стуле у окна висело Маринино легкое летнее платье, белое, с цветочным узором. Точно то самое, которое она надевала в последние недели августа. На прикроватной тумбочке стоял ее крем, любимые духи. В комнате витал ее запах – теплый, чуть сладкий, с ноткой жасмина.

Кирилл резко сел на кровати, чувствуя, как липкий холод пробегает у него по спине. Он судорожно огляделся. Все выглядело так, будто ничего страшного еще не случилось.

И тут он услышал ее голос.

– Ты что такой странный? – сказала Марина весело. – На лице – как будто привидение увидел.

Она стояла в дверях спальни. Живая. Настоящая. С распущенными волосами, в легкой сорочке, босая. Ее глаза сияли.

Мир у Кирилла внезапно закружился. Он сглотнул и с трудом выдавил улыбку.

– Просто… не выспался, – пробормотал он.

Он не знал, куда смотреть. Хотелось броситься к ней, прижать к себе, но он боялся, что если дотронется – она исчезнет.

Марина подошла и провела пальцами по его волосам.

– Ну вот. Ты опять весь какой-то замкнутый. Пойдем завтракать. У нас сегодня много дел.

Она говорила о каких-то пустяках: про магазин, про новый сорт роз, который она хочет заказать. Все это казалось Кириллу одновременно обыденным и невозможным.