Последний выживший

Александр Кузнецов

Последний выживший

Предисловие

Говорят, самые страшные тайны хранятся не в древних склепах и не в проклятых замках, а там, где когда-то кипела жизнь, а потом она внезапно оборвалась. В заброшенных местах, забытых временем, тонкая завеса между мирами истончается, и эхо прошлого начинает шептать свои ужасные истории. Мы ищем острых ощущений, гонимся за адреналином, не подозревая, что порой сами становимся частью чужой, давно забытой трагедии. Эта история – предостережение для тех, кто осмеливается заглянуть за грань дозволенного, кто ищет приключений там, где их быть не должно. Потому что иногда, чтобы выжить, нужно не вернуться из ада, а просто отпустить…

Глава 1: Предчувствие беды

Вечерело. В этом году выдалось очень теплое лето, но сегодняшний вечер был пропитан странной, липкой прохладой, от которой мурашки бежали по коже. Вот и снова настал день, когда мы с пацанами решили пощекотать свои нервишки на заброшках, побродить, посмотреть. Всем же в детстве было интересно, что там происходит в темное время суток – ночью, когда тени оживают и каждый шорох кажется предвестником чего-то ужасного. А кто-то этим живёт и по сей день, нам уже далеко за 20, всем пятерым из компании. Но в этот день с нами увязался младший брат Игоря, ему было 17 и звали его Антон. Антон первый раз осмелился пойти с нами, и его волнение было почти осязаемым – бледное лицо, подрагивающие руки, глаза, полные смеси страха и дикого любопытства.

В этот день мы собрались идти в старый военный бункер, заброшенный сразу после распада СССР. Военные уже не могли поддерживать его, потому что государство не выделяло деньги на ремонт оборудования и лаборатории. Той самой лаборатории, где, по слухам, в 80-х годах проводились ужасные опыты на людях и животных. Не знаю почему, но бункер не стали заваривать, его просто опечатали. Просто опечатали. Эта мысль сама по себе уже вызывала дрожь.

Мы подготовились, взяли всё необходимое: еду, воду, пару фонарей, которые почему-то казались слишком слабыми для предстоящей тьмы. Некоторые парни взяли пива на обратную дорогу, словно пытаясь заглушить предстоящий страх этим легким дурманом. Путь был не близкий, от станции ещё нужно было идти около часа до точки Х.

Едем в поезде, разговариваем, смеёмся, стараясь казаться беззаботными, но воздух в вагоне кажется наэлектризованным. Вдруг, Антон, который до этого молчал, вжавшись в сиденье, резко произносит, его голос срывается: «Мне… мне очень плохо. У меня плохое предчувствие. Мы зря едем.» Его слова пронзили меня насквозь, как ледяной клинок. Мы, конечно, отмахнулись, подумали, что малой просто переволновался, и дали ему пару капель валерьянки, пытаясь успокоить и его, и себя. Но его взгляд, устремленный в окно, был полон такой отчаянной тревоги, что стало не по себе. Он сидел, уставившись в проносящиеся мимо деревья, словно видел в них нечто, что остальные не замечали. Наверное, он уже не был так рад, что поехал с нами.

Глава 2: Заброшенный лес и зловещие знаки

По приезду на станцию и выйдя из вагона, нас встретила оглушительная тишина. Перон был абсолютно пустой. Ну это и понятно, время то уже доходило 11 вечера, но эта пустота давила, словно мы оказались в каком-то вымершем мире. Мы отправились к нашему месту, путь проходил через лес, который с каждой минутой становился всё мрачнее и гуще. Ветви деревьев скрипели и переплетались над головой, создавая жуткие тени.

По дороге мы встретили странную бабульку. Она появилась из ниоткуда, словно выросла из земли. Старуха была скрюченной, сгорбленной, а её глаза, подернутые бельмом, косо посмотрели на нас. Она издала хриплый, беззубый смешок, который заставил кровь стынуть в жилах, и прохрипела: «Зря вы это делаете. Не ходите туда. Там… там души кричат.» Антон, побледневший как смерть, тут же начал её спрашивать: «Что? Почему? Что там?» Но в ответ не услышал ни слова. Она исчезла так же неожиданно, как и появилась, растворившись в тенях леса, оставив после себя лишь едкий запах сырой земли и страха. Это был первый звоночек, который мы проигнорировали.

Подходя к месту, мы увидели нечто, от чего у всех перехватило дыхание. Лес был рыжим. Абсолютно рыжим, как будто его выжгло невидимое пламя. Как вот знаете, в Припяти после взрыва 4 энергоблока Чернобыльской АЭС. Каждый листок, каждая травинка имели этот неестественный, зловещий оттенок. Подход к самому бункеру был осложнен 2-х метровым забором с колючей решеткой. Пришлось идти в обход, продираясь через чащу, которая казалась все более враждебной.

Подойдя к КПП, мы увидели зловещие, выцветшие знаки: «Радиация, Опасная зона». И тут к нам пришла мысль, ледяная, как удар в спину: «В бункере происходили настолько ужасные вещи в своё время, которые просто трудно представить. Ведь какие опыты можно делать с использованием радиоактивных веществ на людях?!»

Глава 3: Тайны бункера

На территории было расположено несколько строений, все были 2-х этажные, небольшие и в них особо ничего интересного не было, кроме папок с печатью «Секретно». Сердце колотилось, когда мы брали эти пожелтевшие от времени папки. Но во всех папках оказались лишь вырванные листы. Остались небольшие куски, оборванные на полуслове, которые мы жадно прочитали. На одном из них, написанном дрожащим почерком, было сказано: «Первый день наблюдений, у пациента начались галлюцинации, он начал кашлять кровью и орать по ночам, требуя, чтобы его выпустили.» Это, конечно, напугало нас, но не остановило. Решение было идти в сам бункер, не зря же мы потратили 3 часа на дорогу, чтобы потом просто вернуться домой ни с чем и без эмоций. Адреналин бурлил в крови, заглушая голос разума.

Бункер находился под землёй, на поверхности была лишь одна единственная дверь. Которая, как нам и говорили раньше, была опечатана. Сейчас же она была без пломб и чуть приоткрыта. Открыв дверь, наш взор упал на длинную, темную лестницу, уходящую вглубь, словно в чрево земли. Я шёл первый, потому что у меня самый большой опыт хождения по заброшкам и я подсказывал всем парням, где лучше пройти, чтобы не поколечиться. Антон шёл следом, держа фонарик, его руки, конечно, дрожали очень сильно, выдавая его внутренний ужас. Мы постоянно прикалывались над ним, говорили, что он трус и лучше бы остался дома, но в глубине души каждый из нас чувствовал то же самое, просто не признавался.