Пыль Соноры: Молчание Прайм

– Идти? – спросил Тэнк, его лицо под слоем пыли и крови было серым. Джейк кивнул. Альтернативы не было. Они собрали остатки воды, фонари. Хлоя судорожно запихнула микроскоп и образцы в рюкзак. Бен уже вылез наружу, озираясь с безумной надеждой.

– Туда! – он показал в сторону каньона. – Я помню по карте! – Они двинулись, утопая по щиколотку в необычайно тяжелом, вязком песке. Пыль висела в воздухе, забивая нос и рот. Джейк чувствовал, как она оседает в легких, усиливая то проклятое шевеление. Он видел, как Хлоя потирала запястья на них уже виднелись тонкие, едва заметные темные линии. Тэнк шел, сгорбившись, прижимая ладонь к носу. Эмили поддерживала Бена, чьи трещины на шее теперь сочились постоянно, оставляя темные, блестящие капли на песке. Они шли час. Казалось, вечность. Солнце, пробивавшееся сквозь пылевую завесу, было тусклым, больным, отбрасывало длинные, искаженные тени. Пустыня молчала. Ни птиц, ни насекомых. Только их хриплое дыхание и шорох ног по песку. И эта вибрация, все глубже уходящая под землю, но не исчезающая. Она пульсировала в их костях. Наконец, показался вход в каньон. И долгожданный признак воды – чахлая зелень.

– Видите! – закричал Бен хрипло, вырываясь из рук Эмили. – Оазис! Вода! – Он побежал, спотыкаясь, к узкому проходу между скал. Джейк хотел крикнуть, чтобы он остановился, но горло перехватило. Что-то было не так. Воздух здесь пах не свежестью, а… сладковатой гнилью и все тем же озоном. Они вошли в каньон. Картина, открывшаяся им, заставила застыть на месте даже Джейка. Маленькое озерцо в центре оазиса было покрыто маслянистой, темно-багровой пленкой. Но не это было самым страшным. Растения вокруг – кактусы сагуаро, юкки, даже чахлые травы – были покрыты теми же темными трещинами, что и Бен. Из трещин сочилась липкая чернота. Некоторые кактусы словно кристаллизовались изнутри, их мякоть превратилась в темный, блестящий агломерат, проступающий сквозь лопнувшую зеленую кожу. Листья юкк были хрупкими, как стекло, и звенели на ветру. Весь оазис был заражен, превращен в чудовищный сад боли.

– Нет… – простонал Бен, глядя на мертвую воду. – Нет… – Но жажда, смешанная с отчаянием, была сильнее. Он бросился к воде, рухнул на колени у самого края и зачерпнул ладонями покрытую пленкой жидкость.

– Бен, не пей! – закричала Хлоя. Было поздно. Он с жадностью глотнул. И замер. Потом его тело вздрогнуло, как от удара током. Он издал звук – не крик, а скрежещущий, хрустящий вопль, словно ломающийся камень. Трещины на его шее, лице, руках вдруг резко расширились, углубились. Кожа начала лопаться, как пересушенная глина, отваливаясь кусками. Но под ней не было мышц и крови. Из разломов тела Бена полезли… выросли… темные, острые кристаллы. Они росли с ужасающей скоростью, ломая кости, выпирая из-под кожи. Его рука, еще секунду назад человеческая, превратилась в скрюченную, покрытую острыми шипами гроздь черного кварца. Его крик превратился в непрерывный, высокий скрежет – звук трения кристалла о кристалл. Один глаз помутнел, покрылся трещиной и застыл, как слепая стеклянная бусина. Другой, еще человеческий, смотрел на них с немым, непостижимым ужасом и болью.

– БЕН! – завопила Эмили, бросаясь к нему.

– Не подходи! – рявкнул Джейк, хватая ее за руку. Он увидел, как темные прожилки поползли по ее шее – она слишком близко была к Бену, к этой зараженной воде, к воздуху, насыщенному спорами этой адской пыли. Бен-Кристалл повернул свою уродливую, наполовину расколотую, наполовину остроконечную голову к ним. Его оставшийся глаз закатился, и из горла вырвался новый скрежет, похожий на смех. Он сделал шаг – его нога, превращенная в неуклюжий кристаллический обрубок, хрустнула, проваливаясь в песок. Хлоя стояла, прижав руки ко рту. На ее запястьях темные линии пульсировали, становясь глубже. Она почувствовала первый, едва уловимый зуд под кожей там, где трещинки касались вены. Майк "Тэнк" Деланей стоял, как вкопанный. Кровь из носа уже не текла – она загустела темной коркой, смешанной с блестящими песчинками. Его огромные кулаки были сжаты так, что костяшки побелели. Он чувствовал, как его кости становятся тяжелее, как суставы теряют гибкость, скрипят при малейшем движении. Джейк Моррисон смотрел на кристаллизующегося Бена, на зараженный оазис, на темнеющие трещины на шее Эмили, на побелевшее лицо Хлои и окаменевшую ярость Тэнка. Он почувствовал холодную волну страха, прокатившуюся по позвоночнику. Шевеление под кожей в его груди ответило на это волной жгучего зуда. Он понял страшную вещь. Буря прошла. Но она их уже нашла. И медленно, неотвратимо, песок Соноры начинал прорастать сквозь их кости. Они были обречены. Все.

Глава 3: Каменная Плоть

Запертые в пыльном аду заброшенного бункера "Сектора Омега", группа Джека Моррисона медленно разваливалась. Не от жары или жажды, а от того, что пустыня Сонора решила вырастить их заново. Изнутри.

Бен Картер: Его шутки об "инопланетной пыльце" сменились хриплым, лающим кашлем. Темные трещины на его шее и руках больше не были просто странными отметинами. Они углублялись, расширялись, приобретая стеклянный, маслянистый блеск. Из них сочилась не кровь, а густая, черная слизь, пахнущая озоном и горелым песком. Когда Бен закашлялся снова, на потрескавшуюся руку Эмили брызнула струйка этой субстанции. Она вскрикнула не столько от отвращения, сколько от ужаса, видя, как на ее собственной коже, куда попала слизь, мгновенно появились тонкие, темные прожилки. "Джейк! Майк! Помогите! Он… он разваливается!" – закричала Эмили, отпрянув. Тело Бена начало издавать тихий, но отчетливый хруст – звук ломающейся керамики или замерзающей земли. Его кожа, особенно на лице и руках, начала отслаиваться мелкими, сухими пластинками. Под ней было не красное мясо или кость, а нечто невообразимое: пульсирующая, полупрозрачная масса темных, остроконечных кристаллов, медленно растущих наружу. Бен попытался закричать, но вместо звука из его горла вырвался лишь скрежещущий, вибрирующий гул – его голосовые связки превратились в резонирующий кварц. Он был больше не человек, а ходячая, страдающая геода, наполненная чужой жизнью.

Хлоя Барнс: Аспирантка MIT дрожала, глядя в окуляр своего портативного микроскопа. То, что она видела на образце кожи Бена, переворачивало все ее научные представления. Пыль не была инертной. Микроскопические кристаллические структуры двигались с целенаправленной, жуткой скоростью. Они сливались, формировали сложные решетки и… пожирали клетки кожи, используя их как строительный материал. "Оно… оно живое," – прошептала Хлоя, ее голос сорвался. – "Технология? Биология? Не знаю… Оно растет! Оно…" Внезапно она вскрикнула, схватившись за лицо. Резкая, жгучая боль пронзила ее глазные яблоки. Когда она отняла руки, Джейк и Майк увидели нечто леденящее душу: сквозь зрачки Хлои, как сквозь треснувшее стекло, проступал тусклый, темно-фиолетовый свет. Крошечные, острые кристаллики пробивали склеру. "Я… я вижу…" – Хлоя задыхалась, ее голос был полон нечеловеческого ужаса и странного отстранения. – "Вижу сети… под песком… Энергию… Оно спит внизу… Огромное… И оно голодное…" Ее новое зрение показывало кошмарную панораму: дюны, дышащие как живые, энергетические потоки, связывающие кристаллы в теле Бена в единую систему, и колоссальную, смутную форму, покоящуюся глубоко под "Сектором Омега", чей медленный, древний "пульс" теперь отдавался в ее собственном окаменевевшем сердце. Знание было невыносимым, оно разрывало разум.

Майк "Тэнк" Делани: Огромный механик, всегда бывший скалой для группы, теперь выглядел потерянным и напуганным. Он прижимал ладони к ушам. "Прекратите!.. Прекратите это!" – рычал он, но его голос звучал приглушенно. "Этот шепот… Сквозь стены… Сквозь пол… Он идет из-под земли! Поет… вибрирует…" Майк потер лицо, оставив кровавые полосы – из его носа текла кровь, густо смешанная с черными песчинками. Он почувствовал, как песок в его легких отзывается на этот "голос пустыни", резонируя и вызывая мучительное давление. Когда он увидел, как Бен, превратившийся в скрежещущую статую из кристаллов, неуклюже двинулся к Эмили, старый инстинкт защитника сработал. "Отойди от нее, ублюдок!" – заревел Майк и со всей силы ударил кулаком по кристаллической груди Бена. Раздался оглушительный, сухой треск. Но это был не звук разбитого кристалла. Это треснула кость в руке Майка. Его кулак, кожа и плоть под ней, стали серыми, твердыми, как гранит. Боль была чудовищной, но быстро сменилась онемением. Майк посмотрел на свою руку – она медленно, неотвратимо каменела, теряя цвет и гибкость. Паника сменилась пустотой. Он попытался сделать шаг к Джейку, но его ноги стали неподъемными, суставы скрипели, как не смазанные петли. "Джек… брат…" – его голос стал низким, гулким, как эхо в пещере. – "Я… застреваю…" Последнее, что успел сделать Майк – толкнуть Джейка прочь от наступающего Бена, прежде чем его тело окончательно окаменело, застыв в позе последнего усилия, огромная статуя отчаяния и преданности посреди пустынного кошмара.

Джейк Моррисон: Бывший морпех чувствовал себя парализованным не только страхом. Острая, ледяная боль пронзала его позвоночник, распространяясь вдоль ребер. Он пытался поднять свой .45 калибр, но пальцы плохо слушались – они немели, кожа на них натягивалась и темнела. Он видел агонию Бена, безумие и трансформацию Хлои, героическую гибель Майка. Он видел, как Эмили, рыдая, прижималась к окаменевшей ноге "Тэнка", а ее руки и шея уже были покрыты паутиной темных трещин. И он видел, что происходит за разбитыми окнами бункера. Песок, обычный песок Соноры, начал двигаться. Не ветром. Он формировал сложные, мерцающие фиолетовым светом узоры – спирали, решетки, фракталы, которые перестраивались с жуткой синхронностью, как будто в ответ на страдания внутри. Джейк понял. Буря не была бедствием. Она была посевом. Они были не жертвами несчастного случая. Они были удобрением. Пищей для чего-то древнего и абсолютно чуждого, что дремало под песками Аризоны и теперь пробуждалось. Последняя мысль Джека, прежде чем ледяные кристаллы сомкнулись вокруг его спинного мозга, парализуя его навсегда: Военные с базы… Они знали. Они просто сбежали. Или… или они тоже часть этого?Бескрайняя, бездушная пустыня Сонора открывала глаза. Треск, исходивший от Бена, был не похож ни на один звук, издаваемый живым существом. Это был звук ломающегося фарфора, смешанный с мокрым хлюпаньем и высоким, пронзительным визгом, будто скрежет кварца по стеклу. Его тело больше не подчинялось законам анатомии. Там, где были руки, теперь торчали угловатые отростки темного, полупрозрачного кристалла, искрящиеся изнутри тусклым багровым светом. Кожа отслаивалась, как старая штукатурка, обнажая пульсирующую массу растущих минеральных структур. Он не падал – его перестраивали изнутри.

– Боже… Боже правый… – Майк "Тэнк" Делэни отшатнулся, наткнувшись на ржавую стойку с оборудованием. Его лицо, обычно краснощекое, стало землисто-серым. Он сжал кулаки, привычный жест силы, но пальцы двигались медленно, с отчетливым, сухим скрипом суставов. – Эмили! – хрипло крикнул он, оглядываясь на девушку, прижавшуюся к стене в ужасе. – Отойди! Дальше! – Эмили Кэртер не могла пошевелиться. Ее глаза, широко раскрытые, были залиты слезами, но она не плакала – она замерла, парализованная видом того, во что превращался ее муж. Бен повернул к ней то, что когда-то было головой. Лицо было рассечено глубокими, сверкающими трещинами. Рот, растянутый в беззвучном крике, был заполнен острыми, темными кристаллами, похожими на щетину. Из него вырвался еще один леденящий душу скрежет. Джейк Моррисон почувствовал, как холодная волна паралича поднялась от поясницы к лопаткам. Шевеление под кожей усилилось – теперь это были не просто песчинки, а острые, растущие иглы, впивающиеся в мышцы, в нервные окончания вдоль позвоночника. Он попытался поднять пистолет – рука отозвалась тупой, глубокой болью, пальцы лишь дрогнули. "Не сейчас… Не сейчас, черт возьми…" – пронеслось в голове. Он видел, как Хлоя Барнс, прижав ладони к лицу, судорожно дышала сквозь пальцы.

– Он… они… – голос Хлои был прерывистым, искаженным болью и ужасом. Она опустила руки. Джейк едва сдержал стон. Глаза Хлои… Сквозь веки проступали крошечные, острые грани. Они мерцали тем же зловещим багровым светом, что и кристаллы Бена. По ее щекам от уголков глаз стекали тонкие ручейки крови, смешанной с черной, маслянистой пылью. – Микроструктуры… Они не инертны… Это нейросеть… Биологический кремний… Оно думает… Оно растет, используя нас как… как матрицу… – Она закашлялась, и на ладони, которой прикрыла рот, остался сгусток темной слизи с вкраплениями крошечных блестящих осколков. – Джейк… Оно под нами… Большое… Оно спит… И буря… это дыхание… Мы вдохнули его семена… – Майк внезапно застонал, низко и протяжно. Он схватился за грудь. Его массивная грудная клетка казалась неестественно жесткой, неподвижной.

– Не могу… дышать… – прохрипел он. Кожа на его шее и предплечьях натянулась, стала гладкой и блестящей, как полированный камень. Он сделал шаг к Бену-чудовищу, возможно, с последней попыткой атаки или помощи, но его нога, поднятая для шага, застыла в воздухе. Буквально. Ступня и голень окаменели на глазах, приняв грубую, гранитоподобную текстуру. Инерция повалила его вперед. Майк упал, как статуя, ударившись о бетонный пол с глухим, каменным стуком. Его глаза, полные немого ужаса и непонимания, смотрели в потолок. Он больше не дышал. Его тело быстро теряло цвет, становясь пепельно-серым.

– ТЭНК! НЕТ! – закричал Джейк, и боль пронзила его спину, как удар ножа. Он почувствовал, как что-то твердое и неумолимое сжимает его ребра изнутри. Паралич подбирался к диафрагме. Дышать становилось тяжелее. Эмили наконец сорвалась с места. Не к мужу-монстру, а прочь от него, к дальнему углу бункера. Она наткнулась на старый стол, заваленный ржавым хламом и пустыми контейнерами от военных пайков. – Помогите! Кто-нибудь! – ее визг был пронзительным, истеричным. – Пусть это кошмар! Проснитесь! Все проснитесь! – Бен-кристалл повернулся к ней. Его движение было неестественно плавным, скользящим, сопровождаемым постоянным тихим скрежетом. Он поднял одну кристаллическую "руку", и острый отросток вытянулся из нее, как клинок, нацелившись на Эмили. Из его искаженного рта вырвался не звук, а вибрация, резонирующая в костях присутствующих – низкий, угрожающий гул. Хлоя внезапно вскрикнула, схватившись за голову. – Слишком громко! Слишком ярко! – Она сжала виски. Кристаллы в ее глазах светились ярче, прорезая веки лучами багрового света. – Я… вижу… сети… линии энергии… между песчинками… между нами… Оно просматривает нас… Оно знает страх… Оно хочет… формы… – Она забилась в конвульсиях, кровь и черная пыль струились из ее носа и ушей. – Джейк… Стена… Смотри на стену… Джейк, превозмогая боль и нарастающую скованность, перевел взгляд на ближайшую бетонную стену бункера. То, что он увидел, заставило его кровь действительно замереть. Песок, забившийся в трещины бетона, в щели вокруг ржавой двери, светился. Не просто отсвечивал – он излучал изнутри тот же багровый свет. И этот свет пульсировал. Ритмично. Как сердцебиение. И с каждым ударом этого "пульса" песчинки начинали двигаться. Не рассыпаться, а ползти. Организованно. Собираясь в сложные, постоянно меняющиеся узоры: спирали, фракталы, угловатые символы, не имеющие смысла для человеческого глаза, но от которых мозг кричал о нарушении всех законов природы. Стена дышала. Пустыня смотрела на них изнутри бункера. И она была голодна. Паралич сдавил грудь Джейка. Воздух со свистом ворвался в легкие, но выдохнуть стало почти невозможно. Он понял. Бункер – не убежище. Это склеп. Они не пережидали бурю. Они были доставлены сюда. Удобрения для пробуждающегося кошмара под названием Сонора. Последнее, что он услышал перед тем, как тьма начала сжимать сознание, был визг Эмили, внезапно оборванный звуком, похожим на разбиваемый хрустальный бокал, и нарастающий, всепоглощающий багровый гул самой пустыни. Бункер, когда-то казавшийся спасением, превратился в склеп. Воздух гудел от тишины, нарушаемой лишь прерывистыми, влажными хрипами Бена и навязчивым, высоким воем ветра, пробивающимся сквозь щели. Фиолетово-черная пыль покрывала все, как саваном. Джейк Моррисон прислонился к холодной бетонной стене, пытаясь подавить новый приступ кашля. Каждый спазм отдавался колющей болью вдоль позвоночника. Под кожей груди, там, где когда-то был шрам от осколка, он чувствовал это отчетливее всего: не шевеление, а вибрацию. Тонкую, высокочастотную, словно миллионы микроскопических камертонов резонировали внутри его костей. Он сжал кулаки, стараясь игнорировать вспышку перед глазами – скалы за дверью бункера на мгновение показались ему не природным образованием, а гигантскими, несимметричными кристаллами, пожирающими закат.