Океан Иллюзий

Анжелика Меркулова

Океан Иллюзий

Глава 1. Пробуждение бури.

Тьма сгущалась между зубчатыми стенами замка, обволакивая фигуру одинокого наблюдателя. Она была не просто отсутствием света – темнота была добровольной. Камни дышали сыростью, но даже они казались ненастоящими – как декорации, вот-вот готовые рухнуть.

Армандиус…

Нет, Адриан, его истинное «я» пульсировало под маской отца, как рана под повязкой.

Но разве имя меняет суть?

Он сжимал пальцы, проверяя: плоть ли это, или просто привычный обман. Под кожей отзывалось что-то чужое – ложь, ставшая удобнее правды.

Юноша стоял неподвижно, впитывая сырость каменных плит сквозь тонкие сапоги, а где-то в отдалении, заросшая диким плющом башня хранила пленницу. Его возлюбленную.

“Она там… ”

Но была ли она вообще? Или это просто ещё одна иллюзия – сладкая, опьяняющая, чтобы заглушить боль реальности?

Луна, бледная и равнодушная, даже не светила. Она притворялась – пряталась за рваными облаками, как стыдливый актёр за кулисами. Звёзды мерцали ненадёжно, как будто вот-вот признаются: «Мы не настоящие. Мы лишь дырки в чьём-то потрёпанном пологе». Лишь редкие отсветы дрожали на мокрых камнях, словно предупреждая: “Ты здесь чужой.” Но он уже давно привык к этому – быть изгоем в собственной судьбе.

Ночь была темной, словно сама природа помогала ему оставаться незамеченным.

Шаттл, оставленный в укрытии неподалеку, издавал тихий гул включенным двигателем, напоминая о возможном побеге.

Сбежать. Исчезнуть.

Стереть этот мир, как ошибку на пергаменте.

Но куда?

В другой обман?

Юноша прислушался – где-то за стенами замка раздавался смех, звон бокалов, праздник, на который его не позвали.

Опять.

Или, может, его там никогда и не ждали?

Летний ветер был теплым, но казалось, что это не просто воздух, а чьё-то дыхание на затылке – родное, знакомое. Матери? Нет, её не было здесь. Или была? Память слипалась, как мокрая бумага.

Где-то пела женщина, или это просто заскрипели несмазанные петли?

Родители Элеоноры… смотрели на него, как на грязь под ногами, когда вышвырнули за ворота. А ее… заперли, словно драгоценность в ларце, которую он осмелился коснуться.

– Они не имеют права, – прошептал он, и слова застыли в воздухе, обжигая губы. – Она не их собственность. Элли… моя.

Но это был самообман.

Девушка никогда не принадлежала ему.

Внезапно ветер рванул с новой силой, и облака расступились, обнажив луну. Ее свет упал на дворцовые ступени – и там, в оконном проеме, мелькнул силуэт. С ловкостью, которой он научился в своих странствиях, Армандиус поднялся по стене, используя выступы и узкие карнизы. Его движения были бесшумными, словно он был тенью, скользящей в ночи. Вскоре он оказался на балконе, ведущем в её спальню. Сердце его заколотилось сильнее, когда он увидел свет, пробивающийся сквозь щели в шторах. Он замер на мгновение, слушая тишину, а затем осторожно приоткрыл дверь.

Элеонора стояла перед зеркалом, её фигура, окутанная белой ночной сорочкой, казалась почти нереальной в мягком свете свечей. Каштановые волосы рассыпались по плечам, а глаза, обычно такие яркие и полные жизни, сейчас были пустыми, немного печальными. Она не заметила его сразу, погруженная в свои мысли.

– Элли, – тихо прошептал он, его голос был хриплым от нахлынувших эмоций.

Она вздрогнула и резко обернулась, её глаза расширились от удивления, а затем загорелись радостью.

– Армандиус! – она бросилась к юноше, обвивая руками шею. – Ты здесь! Я знала, что ты придёшь!

Он обнял девушку, чувствуя, как её тепло проникает в его холодную душу.

– Я не мог оставить тебя, – все также хрипло произнёс он, его голос дрожал ещё сильнее. – Они не имеют права держать тебя здесь, как пленницу. Ты свободна! И я хочу, чтобы ты была со мной.

Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, её губы растянулись в хитрой улыбке.

– Ты хочешь, чтобы я улетела с тобой в Алькантар?

Он кивнул, его глаза вспыхнули решимостью.

– Да. Там никто не сможет нас разлучить.

Элеонора весело засмеялась, лёгко, почти игриво. Словно они обсуждали вовсе не побег из родного дома, а очередную развлекательную прогулку.

– О, Армандиус, ты не представляешь, как я этого хочу! – герцогиня сделала шаг назад, её глаза сверкали. – Мои родители думают, что могут контролировать меня? Они рассчитывают, что я позволю им решать, с кем мне быть? Нет, они ошибаются. И этот заносчивый граф Виан… – её голос внезапно стал холодным, – он ещё пожалеет, что отказался плясать под мою дудку. Будет ползать передо мной на коленях и вымаливать прощение.

Влюбленный юноша смотрел на неё, чувствуя, как его сердце наполняется смесью сомнения и тревоги. Она была такой сильной, такой уверенной в себе. Но в её глазах он видел не только жажду свободы, но и жажду мести. Он хотел верить, что это не поглотит её.

– Тогда идем, – нежно произнес он, протягивая ей руку. – Пока они спят, мы исчезнем. И начнём новую жизнь.

Элеонора с решимостью сжала его ладонь.

– Идём. Но сначала… – она оглянулась на свою комнату, ее глаза снова сверкнули. – Я оставлю им кое-что на память.

Девушка быстро подошла к столу, схватила перо и набросала несколько строк на листе бумаги. Затем, с лёгкой улыбкой, положила его на подушку.

– Пусть знают, что я ушла сама. Последнее слово будет за мной.

Вольный странник смотрел на неё, чувствуя, как его сердце наполняется гордостью. Она была непредсказуемой, сильной, и он любил её за это. Но в глубине души юноша понимал, что их путь будет нелёгким. Однако для него это не имело значения. Сейчас они были вместе, и это всё, что для него важно.

Заговорщики выскользнули из комнаты, как тени, и вскоре оказались на шаттле. Когда корабль взмыл в ночное небо, Элеонора смотрела вниз на замок, её глаза горели.

– Прощайте, – прошептала она. – И помните, я всегда добиваюсь своего.

Армандиус взял её за руку, чувствуя, как их судьбы теперь навсегда переплелись. Они летели в неизвестность, но он знал, что с ней он готов на всё. Даже если это означало бросить вызов всему миру.

Несколько недель в Алькантаре пролетели как один миг, подобно лепесткам, сорванным ветром с цветущего дерева – легко, невесомо, оставляя после себя лишь сладковатый привкус чего-то ускользающего.

Но для молодого человека они показались вечностью. Сначала всё было идеально: они с Элеонорой исследовали новые технологии и наслаждались свободой, которую так долго искали. Влюбленные летали над сияющими шпилями столицы, листали голографические дисплеи в лабораториях, смеялись над тем, как местные аристократы морщили носы при виде их простой одежды. Она касалась его руки, когда показывала что-то в небе, и в те мгновения мир сужался до точки – до тепла её кожи, до запаха дождя, что всегда витал вокруг неё.

Но постепенно он начал замечать перемены в ней. Её смех, который раньше звучал так искренне, теперь казался вынужденным. Глаза, когда-то горевшие ярким светом, теперь были холодными и отстраненным. Она всё ещё была прекрасна, но словно что-то внутри изменилось. И это создавало чувство пустоты в душе влюбленного юноши.

Теперь каждый день для него тянулся, как густая смола – медленно, липко, пробуждая в сознании пугающую мысль.

“Что-то не так.”

А потом наступали ночи.

Он ждал их.

Жаждал, как голодный зверь – не просто её тела, а ее присутствия, того самого огня, что с первого взгляда прожигал его насквозь. Но когда дверь в их покои закрывалась, и оставались только они двое, всё становилось… не таким.

Её поцелуи были сладкими, но лишенными страсти.

Её объятия были нежными, но без мурашек по коже.

Как будто кто-то вынул из неё сердцевину, оставив только красивую оболочку.

Однажды ночью он стоял на балконе. Алькантар раскинулся перед ним морем огней, мерцающих, как осколки разбитого зеркала.

Элеонора вышла к нему, завернувшись в шелковый плед. Лунный свет скользил по её плечам, но не согревал.

– Элли, – начал он, его голос был тихим, но она, казалось, не слышала его. Словно была погружена в свои мысли, её глаза смотрели куда-то вдаль.

– Что? – наконец откликнулась девушка, поворачиваясь к нему. Её взгляд был пустым.

– Ты… счастлива? – спросил он, чувствуя, как его сердце сжимается от страха перед ответом.

Она рассмеялась, но как-то сухо, безжизненно.

– Счастлива? Конечно, Армандиус. Я свободна. Я получила то, что хотела. А ты? Счастлив?

Он не ответил. Не мог ответить. Потому что в глубине души знал, что нет. Он не был счастлив. И чувствовал себя так, будто потерял что-то важное, но что именно даже не мог назвать. И чем больше он смотрел на неё, тем больше понимал, что она – не его судьба.

“Где же ты?”

Её свет, который когда-то притягивал его, теперь погас. И он снова был один.

– Виан должен заплатить, – прошептала Элеонора, и её голос показался ему гладким и холодным, как стальное лезвие. – Они все заплатят.

Он повернулся и подошёл ближе, изучая её лицо.

Губы – те же.

Ресницы – те же.

Но глаза…

Раньше в них плясали искры – то озорные, то яростные. Теперь же они отражали только холодное сияние звёзд – красивые, но не живые.

– Ты говоришь о мести, – медленно произнес он, – но я не чувствую в этом тебя.

Она улыбнулась, и это был жест, выверенный, как математическая формула.

– Разве месть должна быть горячей? – Элеонора провела пальцем по его груди. – Лёд режет лучше огня.

– Что-то здесь смертельно неправильно, – его шёпот растворился в ночной прохладе, а звёзды, свидетели их былых прогулок, молчаливо мерцали в ответ. – И я докопаюсь до сути, даже если мне придётся разорвать эту реальность на части.

Никакая иллюзия, даже сотканная самим Хранителем Времени и Пространства, не могла обмануть его сердце. Он помнил каждую её улыбку. Ту, игривую и хитрую, которая появлялась, только когда она думала, что он не видит. Ту, милую и совершенно несносную, вспыхивающую, как зарница, когда она сердилась. Ту, нежную и сияющую, что медленно распускалась, словно ночной цветок, когда она была счастлива. Эта… тень лишь пародировала ее, как плохой актер на провинциальной сцене.

Но больше всего его беспокоило другое. Граф Виан. Тот самый, который когда-то был её возлюбленным, теперь, казалось, исчез без следа. Тот самый, кто всегда появлялся, как тень, когда она была в опасности. Где он теперь? Армандиус не мог понять, почему его соперник не появился, не попытался отнять её у него. Это было не похоже на главу рода Де Ла Монте. И этот факт более всего настораживал юного путешественника. Почему этот напыщенный выскочка не рвётся в бой, не старается вернуть свою невесту? Это бездействие была неестественным, словно затишье перед бурей. Опытный странник предчувствовал надвигающийся шторм каждой клеткой своего тела, как дикий зверь ощущает приближение землетрясения.

Холодная ярость накатила волной.

Он подменил ее.

Вновь украл ее у меня.

Адриан шагнул из тени, и теперь луна освещала его лицо полностью – черты отца, но взгляд… был его собственный.

Горящий. Безумный.

Он схватил ее запястье – не больно, но твёрдо.

– Кто ты?

Вопрос повис в воздухе, тяжелый, как предгрозовая тишина.

А потом она рассмеялась – и этот звук, когда-то заставлявший его сердце биться чаще, теперь звенел, как разбитое стекло.

– Ты действительно начинаешь понимать, – прошептала незнакомка, и ее губы растянулись в улыбке, но глаза оставались пустыми, как стеклянные бусины.

И тогда он увидел.

Тень.

Микроскопическая трещина в маске – мгновение, когда ее черты поплыли, как отражение в воде – заставила его сердце сжаться в ледяных тисках. Адриан, ведь именно он скрывался под личиной отца, почувствовал, как знакомая дрожь пробежала по спине. Хозяин Силы Истины знал. С самого начала. Но не хотел себе в этом признаваться.

– Где она? – его голос звучал тише шелеста листьев, но женщина отпрянула, будто от удара.

– Кто? – она сделала вид, что не понимает.

Он не стал повторять.

Его рука взметнулась вверх и тени вокруг ожили. Они поползли по стенам, сгущаясь в черные щупальца, обвивая колонны, подбираясь к ногам лживой служанки.

– Ты передашь своему хозяину, – прошипел Адриан, – что я иду за своим.

Тени рванулись вперед – но Элеонора исчезла, словно ее и не было. Лишь легкий запах ладана остался в воздухе… и тихий смех, растекающийся эхом в ночи.

Юноша остался один.

Но теперь он все осознал.

Хранитель думал, что сможет играть с ним вечно. Что он так и будет метаться в этой иллюзии, как муха в паутине.

Но паутина рвется.

Особенно когда у мухи – клыки.

Юноша повернулся и зашагал к шаттлу.

«Я найду тебя, Алиса», – обещала ему тень отца, шепчущая в его крови. – И на этот раз… он проиграет».

Его пальцы непроизвольно сжали штурвал, пока белые лунные блики танцевали на панели.

"Никакие чары не скроют тебя от меня. Я почувствовал твою душу, когда весь мир отвергал меня. Как я могу забыть это?"

Глава 2. Ускоритель времени.

Когда Армандиус переступил порог поместья Де Ла Монте, ветер встретил его, как старый враг – без слов, без предупреждения, только ледяное дыхание в шею, как поцелуй с могильного камня.

Замок Виана словно был необитаем.

Он не дышал. Не скрипел. Не жил.

Он ждал.

Залы были пустые, как обещания, сказанные на рассвете. Стены – голые, будто их выскребли изнутри, как душу после потери кого-то очень близкого.

Ни слуг, ни охраны, ни благородных лиц за бокалами вина.

Только тишина, плотная, как туман над болотом, в котором тонут последние воспоминания.

Юноша вошёл внутрь, его шаги эхом разносились по темным коридорам, будто он идёт не по дну собственного сна. Каждое движение отражалось в мраморе, как в чёрной воде, где его лицо и не его вовсе.

Он искал хоть какие-то следы, хоть что-то, позволяющее понять, куда исчез загадочный граф.

Окна высокие, как крик, застывший в горле.

Свет льётся – но не греет.

Он ложился на кожу, как прощальный шёпот, как нечто уже ушедшее безвозвратно.

"Где ты скрываешься, Виан? – мысль жгла его изнутри. – Что за игру ты затеял на этот раз?”

Это были не вопросы, а раны.

Открытые. Кровоточащие.

Но ответом ему было лишь ледяное молчание. Казалось, само здание затаило дыхание, ожидая его следующего шага. Ветер гулял по пустым коридорам, напевая похоронную мелодию в разбитых витражах. Словно говорил на языке, которого не слышат уши.

Он пел. Без слов. Без начала. Без конца.

Каждый шаг – как удар в груди.

Эхо – как ответ, которого не просили.

Сердце билось не в страхе. В ожидания.

Он готов был разорвать эту иллюзию на части, голыми руками, если потребуется. Готов сжечь его дотла, до пылинки, до последнего атома магии, что когда-то пульсировала в этих камнях.

Ведь Адриан твердо усвоил за годы одиночества и потерь, что настоящие чувства не спрячешь за магическими вуалями.

Любовь – не скрыть.

Она пробивается.

Сквозь любые заклинания.

Сквозь самую изощренную ложь.

Сквозь целые миры, стоящие между ними, как стена из теней.

И тогда непременно находится дверь.

Незапертая. Не охраняемая.

Просто забытая.

Как имя, которое никто не произносит вслух.

И он найдёт её. Отыщет, даже если для этого придётся сжечь дотла все преграды, что разделяют их.

И тогда он увидел комнату, которая, казалось, была запечатана во времени.

Армандиус взял украшенную резную ручку, холодную, как прикосновение призрака, который помнит, как это – быть живым. Он открыл проход и осторожно шагнул в таинственную тьму.

Дверь не скрипела. Она вздыхала.

Темный зал древней библиотеки окутывала тишина, нарушаемая лишь потрескиванием магических свечей, отбрасывающих причудливые тени на стеллажи с фолиантами.

Но не те, что хранят знания.

А те, что хранят время.

Его глаза мгновенно привыкли к полумраку, который царил внутри.

Тьма здесь была не пуста.

Она дышала.

Свечи – не горели.

Они мерцали, как звёзды перед самым концом света.

И цвет – не жёлтый.

Голубой. Бесстыдно-синий.

Как ночь, которой признаются в том, что никогда не скажешь при свете.

Воздух – тяжёлый. Густой.