Добрые дела доктора Иванова. 1 глава

Сергей Па

Добрые дела доктора Иванова. 1 глава

Глава 1

ЯНВАРЬ

Рассвет наступил без предупреждения, как незваный гость, просочившись сквозь щели в старых рамах студенческого общежития на проспекте Науки. Серая, словно выстиранная до дыр, полоска неба над промозглым Петербургом января 2025 года не сулила ничего, кроме изматывающей рутины. Иван Петрович Иванов лежал на узкой койке, спиной ощущая холод стены, сквозь тонкий матрас, и смотрел в потолок, где трещина, напоминающая карту забытой страны, расходилась от угла. В ушах стоял гул тишины, прерываемый лишь мерным тиканьем дешевых электронных часов на тумбочке – звук, казалось, отмеряющий не время, а капли тягучего, холодного свинца, заливавшего его изнутри.

«Зачем?»

Мысль ударила тупым концом обуха по вискам, отдаваясь эхом в пустоте черепа.

«Встать. Одеться. Поехать в эту каменную коробку на Кубинской. Смотреть на страдающих и больных детей, на их измученных родителей, на вечно недовольное лицо Светловой. Выписывать бумажки. Слушать плач. И что? Ничего не изменю. Ни одной искорки. Ни одного реального, настоящего дела. Пыль. Шум. Тщета.»

Он закрыл глаза, пытаясь заглушить этот навязчивый внутренний монолог, но он лишь разворачивался, множа аргументы, как цепная реакция нейронов, запертых в клетке черепа. Длинные, тягучие фразы без конца, без начала, сплетались в клубок безнадежности:

«Интернатура. Четыре месяца. А кажется, вечность. Бабушка Галя… оперировала в блокаду… спасла сотни. А я? Спотыкаюсь на ровном месте. Боюсь опоздать на пять минут. Боюсь не ту бумажку подписать. Боюсь взгляда этой… Светловой. Интеллигент? Честность – роскошь? Роскошь – просто выспаться, отец!»

Он резко сел, костяшки пальцев побелели от сжатия края матраса. Холодный воздух комнаты обжег легкие. За окном, в предрассветной мути, маячили силуэты многоэтажек – серые, безликие, как коробки гигантского конвейера, перемалывающего жизни. Запах сырости, пыли и вчерашней лапши быстрого приготовления висел в воздухе густым, неприятным туманом. Он провел ладонью по лицу, ощущая шершавость щетины и сухость губ. Вставать. Надо вставать.

Процедура одевания была механической, лишенной мысли. Джинсы, свитер, теплая куртка – все старое, выцветшее, сливающееся с общим колоритом тоски. Линзы в глаза – быстрым, отработанным движением, скрывающим зрение -2.5. Очки в футляре, на всякий случай, в сумку. Сумка, тяжелая от книг и блокнотов, набитых неразборчивыми медицинскими записями. Выход из комнаты. Хлопок двери эхом отозвался в пустом коридоре. Лестница вниз – ступени скрипели жалобно под ногами. Холл общежития – запах дезинфекции смешивался с ароматом дешевого кофе из автомата. Пара сонных студентов, укутанных в шарфы, копошилась у выхода. Он прошел мимо, не встречаясь взглядом. Уличный холод ударил в лицо, как мокрая тряпка. Январский питерский ветер, пропитанный влагой Финского залива, пробирал до костей, забираясь под одежду, цепляясь за кожу. Он втянул голову в плечи, засунул руки глубоко в карманы и зашагал к остановке. Слякоть под ногами чавкала, брызги грязного снега пачкали штанины.

«Бессмысленность. Вот она. Физически ощутима. В этом холоде. В этой грязи. В этом…»

Трамвай пришел переполненный. Давящая толпа, запах мокрой одежды, пота, усталости. Он втиснулся, нашел точку опоры у холодного поручня. Лица вокруг – маски усталости, безразличия, легкого раздражения. Ни одного живого глаза. Только отражение серого неба в запотевших окнах. «Ангелы… демоны…»

Мысль мелькнула иронично, горько.

«Где же ваши соблазны и подбросы, где ваша помощь и поддержка? Вот он я. Идеальный объект для кризиса. Берите. Не пожалеете.»