Фиктивный брак. Из няни в маму

Но стыдно признаться даже самой себе, мне бы хотелось хоть раз в жизни попробовать вот такой поцелуй.

– Кир, знакомься, это моя подруга – Алиса. Я тебе про неё рассказывала.

Мне не нравится взгляд, которым мужчина меня рассматривает. Как и ухмылка, что появляется чуть позже на его губах.

Но от дурного предчувствия я лишь отмахиваюсь. Всё это последствия непривычного мне моего образа и места, где оказалась. Вот и мерещиться то, чего нет. Спустя время у меня даже получается расслабиться.С одной из девушек завожу разговор. Она оказывается интересным собеседником, замечательно разбирается в современной литературе. Я с удовольствием с ней болтаю, пока она не уходит танцевать.

Её место недолго пустует, ко мне подсаживается мужчина и предлагает мне выпить что-нибудь помимо апельсинового сока.

– Я не пью.

Мужчина растягивает губы в предвкушающей улыбке, будто ему миллион пообещали.

– Да? Так даже интереснее. Лёша.

Протягивает руку. Мне не остаётся ничего другого, как ответить.

Алексей пытается завести со мной разговор, ухаживает за мной, следит, чтобы в моём стакане всегда был сок, а на тарелке закуска, но я только ещё больше теряюсь от его внимания.

В какой-то момент всё стремительно меняется: перед глазами начинает всё плыть, не получается ни на чём сфокусироваться. Мысли путаются, а язык заплетается. Я даже не сразу замечаю мужскую ладонь на своём колене! Он медленно скользит ей выше.

Поворачиваю голову в сторону Нади. Она смотрит на меня с любопытством и с широкой улыбкой. Снова перевожу взгляд на мужчину.

– Что вы делаете? – язык заплетается, слова даются с трудом.

Смотрю на его руку, которая уже находится у кромки платья. Я словно в оцепенении. Не сразу понимаю, что нужно делать. Только и смотрю то на лицо Алексея, то на его руку, что стремительно спешит оказаться под моей юбкой.

– А на что это похоже, малышка?

Алексей подаётся вперёд. Его лицо оказывается слишком близко от моего. Горячее дыхание опаляет мои губы, и именно это меня отрезвляет. Отталкиваю мужчину в грудь, подскакиваю. Спешу к выходу из комнаты под звонкий смех Надьки и насмешливый голос кого-то из мужчин:

– Сбежала от тебя принцесска, беги, Лёш, догоняй.

Не хочу!

Не хочу, чтобы меня догоняли.

Оглядываюсь, чтобы убедиться: за мной никто не гонится. В этот момент нога подворачивается на этих ходулях, и я падаю прямиком на мужскую грудь.

Аромат лесной свежести ударяет в нос. Сильные руки сжимают мои плечи. Чувствую себя напуганным маленьким зверьком, который убегая от одного охотника, угодил в лапы другого.

Поднимаю голову, желая убедиться, что всё обойдётся и меня сейчас отпустят, но натыкаюсь на строгий взгляд. И все надежды разлетаются на мелкие куски.

Глава 6

– В-вы? Вы меня преследуете, да?

Только мой вопрос тонет в грохоте музыки. Мужчина тоже что-то мне говорит. Хмурится, а потом и вовсе грубо хватает за руку и куда-то ведёт.

Оказывается, на выход. Никогда ещё воздух столицы не казался мне таким чистым! С жадностью глотаю его, пока не становится немного легче. Но туман из головы до конца никуда не уходит.

– Нам сюда.

Краснов больно дёргает меня куда-то в сторону. Хочется выбраться из его захвата, но слышу, как его окликают, и замираю в страхе.

– Глеб, погоди! – к нам стремительно подходит тот самый Алексей. Боже, они ещё и знакомы! Я почему-то не удивлена. Как говорится, скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты. – Я её первый приметил, – лишь по кивку в мою сторону понимаю, что речь обо мне, – как наиграюсь, обещаю дать твой адресок.

От его слов, а точнее от плотоядной улыбки, мне становится ещё хуже. Хотя казалось, куда хуже?!

Но страх остаться наедине с Алексеем слишком осязаемый. Он сковывает моё тело. Парализует. Я не в силах не то что шагу ступить, вовсе пошевелиться не могу. Точнее, попытка отступить от мужчин заканчивается полным провалом: я начинаю падать. Глеб Игоревич вовремя успевает меня подхватить.

– Ты что-то употребляла?

– Сок, – подумав, добавляю: – Апельсиновый.

Будто именно эта информация особенно важная.

Краснов не спешит отпускать меня. Наоборот, прижимает к себе ещё сильнее. Вглядывается в мои глаза, а я пользуюсь моментом нашей близости, рассматриваю его. Сейчас я даже морщинки в углу глаз могу разглядеть и едва заметный шрам над левой бровью.

Права Надька, красивый он. Был бы не таким старым.

– Мда, старым меня ещё девушки не называли.

Что?!

Я что, это вслух сказала?!

Ужас какой! Что он теперь подумает обо мне? Хотя какая разница? Он вообще мне жизнь испортил. Да после такого не то что на работу, а в жёны должен взять!

– Ох, Бздюк, помолчи лучше, – переводит взгляд на Алексея: – Чем ты её опоил?

– Глеб, ты чего? На кой ляд мне её опаивать? И так бы пошла. Обычная шмара. Кир пригласил нескольких, компанию нашу разбавить.

– Заткнись, Лёх, девушка оказалась там по ошибке.

– Твоя, что ли?

– Типа того.

– Не его я. А своя, – хотела добавить, что ещё Васькина, но дурнота подкатила к горлу. – Ой, Глеб Игоревич, меня, кажется, сейчас стошнит.

– Это расплата за твой язык, Бздюк. Пошли.

Слушаюсь. Пытаюсь пойти за Красновым, но нога подгибается. Боль простреливает щиколотку. Думала, упаду, но вместо этого оказываюсь у мужчины на руках.

– А вы для своего возраста ничего такой. Крепкий.

– Ничего, Алиска, протрезвеешь, за каждое твоё слово спрошу.

Глеб Игоревич отпускает меня, только когда мы оказываемся у машины. Сначала аккуратно ставит на асфальт, а потом помогает сесть в машину. Сразу протягивает бутылку с водой.

– Пей маленькими глотками.

И не уходит. Контролирует.

Через несколько глоточков мне становится легче.

– Спасибо, – последние силы покидают меня, и я проваливаюсь в темноту.

Как же раскалывается голова!

И во рту мерзкое ощущение. Будто перед сном съела штук пять разных бургеров и спать легла, не почистив зубы. Вот бактерии и закатили вечеринку.

Кое-как разлепляю глаза. Над головой идеально белый потолок с замысловатой современной люстрой в чёрном цвете.

Так, стоп.

А где трещина на потолке?

Резко сажусь и понимаю: я не у себя в комнате! И не у Васьки.

Вот же!

Быстро вспоминаю про клуб и платье, в котором я выглядела как новогодняя ёлка. Но Надька говорила, что так надо. Следом в голове мелькают кадры из клуба. Небольшая компания, взрослые мужчины. Я с одним из них общалась. А вот что дальше, совсем не помню.

Осторожно заглядываю под одеяло, чтобы удостовериться в своей догадке и ощущениях.

Раздета!

Как такое могло произойти?!

Как же я теперь Васе в глаза посмотрю?

Так. С Васей я поговорю. Всё объясню, и он обязательно поймёт. Он же у меня такой. Хороший.

Главное сейчас – выбраться отсюда, а об остальном подумаю позже.

Платье, в котором вчера была, не нахожу. Зато кто-то заботливо оставил в кресле около кровати объёмный махровый халат, а внизу на полу стоят тапочки. Делать нечего, приходится воспользоваться. Всё лучше, чем в нижнем белье щеголять в незнакомом месте.

Из комнаты выбираюсь осторожно, постоянно оглядываясь. Не то чтобы я боялась нападения из-за угла, но кто знает, как я тут оказалась и чей это дом.

Слишком тихо.

Сначала радуюсь, что никого не встречаю на своём пути, но цепляюсь взглядом за тапочки на своих ногах. Стоп. А как я тогда буду до общаги добираться? Ни одежды, ни телефона и денег нет.

Как меня угораздило оказаться в такой ситуации?!

Борюсь из последних сил с паникой. Она сейчас неуместна, иначе только хуже будет.

«Думай, Алиска. Думай, как выбираться будешь.»

– Бу! – раздаётся за моей спиной.

– А-а-а! – подпрыгиваю на месте.

Звонкий детский смех наполняет комнату.

Резко разворачиваюсь и смотрю на мальчика лет одиннадцати. Его лицо кажется смутно знакомым, но откуда – так сразу вспомнить и не получается.

– Ты бы видела себя! – снова заливается смехом, хватаясь за живот. – Так кралась вдоль стеночки, словно ниндзя в халате и тапочках! Смотри, я даже заснял.

Парень протягивает телефон с включённым видео. И правда, забавно выглядит, как я из комнаты крадусь. Так волновалась, что даже свидетеля не заметила.

– Ты, значит, согласилась быть моей няней?

Так вот почему он мне показался знакомым. Я его уже видела. Тот самый избалованный ребёнок, из-за которого всё пошло наперекосяк.

– Нет!

Стоп!

Так это получается, я голая проснулась в квартире Краснова?!

От стыда лицо прячу в ладонях, какой кошмар! И как теперь быть? Теперь точно в «Крас-медиа» мне путь закрыт. Не то чтобы я рвалась туда работать после случившегося, но мало ли.

– Где твой папа? Мне нужно с ним поговорить.

– На работе. А почему ты не хочешь быть няней? Папа мало платит? Так можно больше попросить.

– Дело не в деньгах. Я редактор, понимаешь, и всегда мечтала работать редактором.

«Как твой папа», – добавляю мысленно.

– Я Никита.

– Алиса.

– Очень приятно. Пойдём, я тебе чай сделаю?

Живот на предложение мальчика отвечает звонким бурчанием.

– И запеканку разогрею. Она вкусная.

Киваю. Куда мне деваться, всё равно без Глеба Игоревича не смогу уехать.

Спустя несколько минут Никита ставит передо мной тарелку с запеканкой и кружку чая. Садится напротив, руки складывает на стол, переплетая пальцы в замок. Такой маленький босс получается. И смотрит, главное, серьёзно, прямо в глаза. Совсем как его папа.

– У меня к тебе деловое предложение, – подаётся корпусом вперёд, – ты согласишься быть моей няней, а через полгода я помогу тебе устроиться к папе на работу редактором. Он меня послушает, поверь мне.

Глава 7

– Ты согласишься быть моей няней, а через полгода я помогу тебе устроиться к папе на работу редактором. Он меня послушает, поверь мне.

Ого! Хватка явно отцовская, удивительно, что до шантажа не опустился, как его родитель.

– Подумай хорошо, Алиса. Папа всё равно найдёт способ, чтобы ты согласилась, но уже будет без выгоды для тебя.

Ан нет. Всё в порядке. Не шантаж, конечно, но говорит словами Краснова-старшего.

Мелкий засранец тянет невинную улыбку в ожидании моего ответа, а я, прищурившись, пытаюсь понять подвох.

– Тебе-то это зачем?

Никита отвечать не спешит, а потом удивляет меня:

– Папа говорит, что самые лучшие сделки – прозрачные. Поэтому я буду с тобой честен.

– Тебе сколько лет? – немного ошарашена его деловым подходом.

– Одиннадцать.

Значит, я угадала с возрастом. Бедный ребёнок, явно нормального детства нет, раз предпочитает такой деловой подход.

– Извини, перебила. Так о чём ты хотел сказать.

Всё же интересно, зачем одиннадцатилетний парень решил меня в няни записать.

– Понимаешь, ни одна няня у нас надолго не задерживается. Вот папа и сказал, что если ещё одна сбежит раньше, чем пройдёт полгода, то он отправит меня жить к маме. А мама… – на этих словах Никита запинается, взгляд прячет, но через секунду снова смотрит на меня, – не важно, в общем. Просто с папой мне лучше.

Это же какая мать там должна быть, чтобы ею угрожали ребёнку?

– Хорошо. Но почему я?

– Видно же, что с тобой можно договориться, ну и ты не в папином вкусе.

– Чего?! Он что, с твоими нянями… – машу рукой, подбирая правильное слово, всё же с ребёнком говорю, – встречается?

Парень понимающе улыбается: ну да, нынче дети не по годам развитые.

– Нет, но все молодые и хотели этого. А нам с папой никто не нужен! Нам вдвоём хорошо.

– Может, я тоже захочу с твоим папой встречаться?

– Не-е, там в офисе все на него пялились, а тебе до него никакого дела не было.

Да уж. Слишком наблюдательный парень оказался.

– Никит, всё-таки лучше, чтобы твоей няней был профессиональный человек. Я могу не справиться.

– С чем? – берёт яблоко и с громким хрустом откусывает. – Тебе нужно из школы меня забирать, на футбол отвозить и с уроками помогать. С этим даже обезьяна справится.

Это мне сейчас сказали, что я ничем не лучше обезьяны?!

– Соглашайся, Алиска, пока по-хорошему предлагают.

Подмигивает и снова откусывает яблоко.

Угораздило же мне попасться на глаза ему!

Сейчас сидела бы где-нибудь в уютном офисе на должности помощника редактора.

«Носила бы кофе тому самому редактору», – добавляет внутренний голос, припоминая мне одну мою попытку устроиться на работу. Вместо помощника редактора должность смело можно было называть: секретарь. Нет, даже раб редактора. Принеси кофе, сбегай в магазин именно за вот такой фиолетовой ручкой, отнеси пиджак в химчистку.

Так чем работа няней хуже?

– Полгода много, – тоже беру яблоко. Вкусное. Сочное. – Два месяца.

– Четыре.

– Три.

Сверлим друг друга взглядом, но потом Никита протягивает руку, и мы скрепляем наши устное соглашение. Осталось только с его отцом ещё договориться. Может быть, получится выбить себе рабочее место в газете через три месяца?

Пока ждём Глеба Игоревича, успеваем с Никитой поиграть в приставку и приготовить ужин. Ну а что? Нужно же чем-то заняться, а то у меня по-прежнему ни одежды, ни телефона.

Никита звонил отцу насчёт меня, но тот сказал: «Ждите».

Как будто у меня есть другой выбор.

Глеб Игоревич возвращается домой, когда на часах пять часов вечера. Тепло улыбается сыну, со мной лишь сухо здоровается.

Всё-таки интересно, как я оказалась у него дома. А главное, что между нами было? Может, после этого он и не захочет, чтобы я была няней у его сына.

– Па, а мы с Алисой приготовили ужин! Говорю же, она идеальный кандидат для моей няни. Надо брать.

– Согласен.

Одним словом разбивает мои надежды вдребезги.

Но не это меня пугает, а его взгляд, которым он проходится по мне. Задерживается на груди, я тут же спешу запахнуть халат посильнее.

После ужина Глеб Игоревич отправляет сына к себе в комнату, а меня приглашает в кабинет для разговора.

– Ну что, Алиса Михайловна, поговорим о вчерашнем?

В горле откуда-то появляется ком, который я громко сглатываю, выдавая свой испуг.

Не могут хорошие разговоры вот так начинаться. Тем более когда к тебе по имени и отчеству обращаются.

– А что вчера было?

Прищуривается. Рентгеновским взглядом пытается внутрь моей головы пробраться. Ну и пусть! Мне скрывать нечего.

– Не помнишь?

Мне же показалось и в его голосе нет угрозы?

– Нет.

И для наглядности ещё головой мотаю.

– Удобно, да, Алиса Михайловна? Дел наворотить и забыть.

Теперь ещё больше начинаю переживать, что же вчера было?

– Глеб И-игоревич, – от нервов заикаться начинаю, снова сглатываю огромный ком в горле, что мешает говорить уверенно, – скажите, а между нами что-то было, да?

Мужчина приподнимает бровь. Смотрит как на диковинку, но отвечать не спешит. Играет на моих нервах.

– Просто… почему я проснулась у вас и голая? Глеб Игоревич, вы… – как же страшно озвучить свою догадку! – вы воспользовались мной, да?

Краснов так сильно стискивает челюсть, что мне кажется, я слышу скрип его зубов. Злится, что ли? Задала слишком неудобный вопрос? Ну а на что он рассчитывал? Сам виноват.

– Знаешь, Бздюк, всё-таки тебе нужно научиться иногда вовремя закрывать свой красивый ротик.

Глава 8

Глеб

Смотрю на этого бэмби и в очередной раз задаюсь вопрос: “Какого хрена пошёл на поводу у сына и нянчусь с этой девчонкой?”.

Устало тру переносицу.

Кого я обманываю? У меня другого выбора не было. Только за последний месяц мы сменили двадцать нянь! Причём последних я нанимал в питерском агентстве. Оплачивал дорогу и проживание у нас. Всё по одной причине: в Москве уже никто не хочет с нами связываться.

Это всё дурное воспитание моей бывшей. Нужно было Никиту сразу после развода забирать к себе, но я наивно полагал, что с мамой ему будет лучше. Ни хрена. Вике сын нужен был, только чтобы тянуть из меня деньги. При этом стерва ещё настраивала Никиту против меня. Вдалбливала ему, что он мне не нужен. Узнал об этом случайно. Так же как и то, что Вика часто оставляла сына одного ночью, а сама сваливала на тусовки.

Доказательства собрать не составило труда. Суд принял решение в мою пользу: сын три года назад переехал жить ко мне. Первый год был самый сложный для нас двоих. Сложно перестроить свою жизнь за несколько дней. Мне постоянно приходилось напоминать себе, что дома сын и я не могу привычно провести всю ночь в офисе. Ритм жизни изменился. Я больше не живу на работе. Я обязательно сам отвожу сына в школу, возвращаюсь к ужину и выходные провожу с ним. Исключения бывают, но Никитка умный парень и с пониманием относится к таким дням.

Первый год у нас была одна няня. И всё ничего, пока эту дурную не застал голой в своей постели. Она была единственной, кого я уволил. Остальные сбегали от нас сами.

То, что сын доводит их из вредности, понятно сразу. Но чем вызван такой протест, Никитка не признаётся.

Я долго шёл у него на поводу, но у последней няни, женщины пятидесяти лет, случилась настоящая истерика. Помимо увольнительных пришлось ещё выплачивать компенсацию за моральный ущерб. А как иначе? У женщины оказалась инсектофобия, а она, проснувшись, нашла в своей постели десяток древесных жуков. Где их только нашёл Никита? Няне пришлось вызывать скорую и откачивать её.

– А если бы у неё сердце не выдержало?

– Кто же со слабым сердцем выбирает работу с детьми?

Вот я и не выдержал. Припомнил ему мать. Вика до сих пор надеется вернуть Никиту себе. Материнскими чувствами, которыми она прикрывается, там и не пахнет. Зато вернутся регулярные выплаты на счёт. Это прекрасно понимают все. Поэтому сыну так и сказал: “Раз не хочешь, чтобы рядом была няня, тогда будет мама”.