Джерри. Книга 3

Элиз Вюрм

Джерри. Книга 3

Глава 1

«Мысль о том, что где-то есть ты, и что ты иногда думаешь обо мне, помогает мне жить»

Джина прижалась к Рэму, к груди, – к сердцу, и млела. Он гладил её как маленькую, аккуратно и нежно и она млела.

– Рэм?

– Ммм?

– Я говорила Тебе, как я счастлива с Тобой?

Рэм засмеялся.

– Говорила. Но можешь сказать ещё раз!

– Да?

– Угу.

Джина тоже засмеялась.

– Я очень счастлива, мой милый!

Он ласково поцеловал свою любовь в макушку.

– Я тоже счастлив, Джина!

Джек сопел у Рэма подмышкой, – уснул, Рэм читал ему про сову, и он уснул.

– Я забыла, что там с совой?

– Заснула?

– Да!

Джина вновь засмеялась.

– С Тобой так сладко, что… Я сплю!

И он засмеялся.

– Я скучный человек?!

– Нет! Ты прекрасен, любовь моя! С Тобой – хорошо!

Рэм прижал её к себе.

– Сова не хочет никуда улетать!

– Почему?!

– Ей – хорошо!

Джина заулыбалась:

– В тёмном лесу? Ей же было страшно!

– Уже не страшно!

Она прыснула со смеху:

– Какая изменчивая сова!

Рэм засмеялся.

– Это же хорошо, малыш!

– Адаптировалась?

– Угу.

Она спросила его с глубокой тоскливой нежностью:

– А ты, любовь моя? Как ты?!

Он ответил ей не сразу, Рэм, любимый:

– Я оживаю, Джина… Чем дальше я от прошлого, тем больше оживаю!

Глава 2

Он должен приехать – она ждала.

Должен вернуться – ждала!

Нежно пришли светло-синие ещё сумерки, засвистела метель.

Она боялась – как он поедет через горы! Боялась, смерти белой, – лавин!

Она умирала от беспокойства…

Он позвонил ей, сказал, что задерживается, – пробил колесо в городе, объяснился.

Она не ожидала, что станет объяснять, – успокаивать… что думает о ней!

Сказала ему, потерянно, с больно бьющимся сердцем:

– Я приготовила на ужин что ты любишь!

– Что я люблю, Селин?!

Какой у него низкий голос… Тихий, – повелительно, как у богов этих мест сероголовых жандармов, чернеющих на фоне молочно-слепящих снегов.

– Пирог… Пирог любишь! – Быстро ответила она, быстро и сбивчиво.

– Какой?!

– Пирог из ревеня с коньяком!

– Значит, помнишь!..

Как странно это прозвучало…

– Помню…

– Почему ты не называешь меня по имени?!

Озадачил, растерялась:

– Что?

– По имени не называешь. Назови!

Она замолчала в замешательстве.

– Не хочешь?

Он курил, – вдыхал и выдыхал дым, уставший, размерено, сигареты с цыганкой.

– Же… – Начала она, и споткнулась, упала.

– Жермен!

Покраснела (хорошо он не видит!) вся – в смущении.

– Ну, вот видишь, – Сказал ей, он. – Не страшно… сделать шаг, пусть и несмелый, тоскливый, строгий к себе!

Ей захотелось сказать ему; я вопию от страха, как камни, что серые боги бросают вниз… Ты видишь? Я в ужасе! Быть с Тобой и не быть!

Мысленно она вернулась, – к чёрному жандарму, Кухулину, к псоглавцу, по-птичьи смотрящему на неё одним своим глазом: кто ты, каина?!

Что она ответит, демону по имени Жизнь? Та, что не жила, не рождалась, не умерла!? Это всё я… Голем в Иерусалиме, всеясильный, Адам Кадмон!

Глава 3

Он принёс… рыжего ребёнка, кота подростка, заморыша с апельсиновыми глазами.

Кот высунулся из куртки, из сердца Жерменового, и с любопытством принюхался – в доме тепло пахло лазаньей с мясом.

– Откуда он? – Удивилась Селин.

Жермен заулыбался, совершенно по-мальчишечьи, ребёныш седеющий.

– Пока я возился с колесом, явился он, и больше не ушёл!

И улыбался, улыбался, счастливый.

– Подержи его, я сниму куртку!

Отдал ей кото-ребёнка.

Она ощутила в руках тёплое худющее тельце.

Заулыбалась-умилилась:

– Задохлик какой…

– Накормим! Согреем! – Сказал Жермен, расстёгивая уютную куртку-рубашку.

Селин посмотрела на него, подумала, – Значит, ты всегда такой… Со всеми! С женщинами и котами… жалеешь!

Ширли Хорн пела «Dindi»:

Небо, так необъятно небо

С облаками, что проплывают вдали

Куда они плывут?

О, я не знаю, не знаю

Ветер говорит с листьями,

Рассказывает истории, которым никто не верит,

Истории о любви,

Которые принадлежат только Тебе и мне

Она вдруг поняла его: он – ребёнок в душе, очень добрый и очень нежный…

Глава 4

– Я хотел сказать Тебе…

– Скажи!

– Я был беден, Джина, я не знал, что будет завтра!

– А теперь знаешь?!

Он перевернулся, лёг на спину, посмотрел ей в глаза.

– Теперь с самоуважением стало полегче!

– Я поняла!

– Что «ты поняла», мышонок?!

– Что тебе страшно, страшно, что я узнаю, каким ты был…

Она заглянула ему в глаза.

– Каким одиноким и беспомощным!

– Да!

Она погладила его, его лицо, убрала чёлку со лба.

– Моя дорогая любовь, Рэм! Я ничего не боюсь! Бедности, богатства… Я боюсь только одного; остаться без Тебя!

– Джина!

Рэм поднял руку, и погладил её по щеке.

– Мне страшно… Страшно, что ты узнаешь, каким… униженным я был!

– Из-за денег?

– Из-за всего!

Заглянул в глаза.

– Я не мог дать отпор. Я был… парализован этим чувством… что я ничтожество!

– Ты не ничтожество! Ты прекрасный человек… Лучший! Лучший из мужчин!

– «Лучший»? – Грустно улыбнулся он.

– Да!

Ей стало так больно… Не узнала самое себя! Не знала, что может испытать такую боль, что способна… к такой боли!

Джина подумала, – Что за боль эта? Обида? На жизнь… На его жизнь, что так его испытывала!

Почему испытывает жизнь? Почему одних испытывает, а других нет? Почему… ударяет Судьба? Чтобы, что?!

– О чём ты думаешь, малыш?!

– О тебе…

Джина вновь посмотрела на Рэма, в его чёрные глаза.

Поняла вдруг:

– Ты же… Переживаешь из-за моей матери, из-за того, что она может мне что-то сказать!

– Да.

– Скажи, Ты!

Они заглянули друг другу в глаза.

– Когда я подрос… Она требовала, чтобы я прислуживал ей, ей и её друзьям. И я прислуживал, а потом… Потом она давала мне пинка под зад, и я падал, со всем, что нёс, чашки, бутылки… И я… Я был уничтожен, Джина, но я…

– Молчал? – Поняла она.

– Да… Не понимаю, почему! Почему я терпел!

У неё всё сжалось внутри, душа сжалась, она смотрела на свою любовь и думала, – Я верну тебе то, что она отняла – того ребёнка! Ребёнка в Тебе я сделаю счастливым!

Джина погладила его, это лицо и плечи, грудь… Как он красив, само совершенство!

Она поняла: нам всем нужна своя любовь – женщины, но матери! Мужчины, но друга, отца, брата!

Нам всем нужно сродство!

– Я хочу Тебе сказать! – Начала ощущая как колет сердце.

– Скажи?!

Его глаза наполнились теплом, теплом и лаской – смотрел как на дочь, как на любимую, – врастает в неё, срастается с ней!

– Иногда мне кажется…

Несмело посмотрела прямо в глаза, – в душу.

– Ты воскресил во мне что-то! Оживил!.. Я была почти мертва, – что-то во мне! Что-то во мне разуверилось во всём и перестало любить жизнь! А ты пробудил её, эту хрупкую жизнь во мне… Душу?! Не знаю…

Джина задумалась.

Поняла, ощутила:

– Способность к сродству!

– «К сродству»? – Удивился Рэм.

Она смятенно добавила:

– Любовь – акт воли, а не чувств… Я это поняла – я это понимаю, сейчас, с Тобой!

– Объясни!? – Чутко спросил Рэм.

– Ты сказал мне, что терпел… Нет, это было не оно, не терпение – это была надежда, надежда как акт воли, на то, что её сердце смягчится!

Глава 5

Рыженький ребёночек наелся фарша из лазаньи, и, задремав у Жермена на руках, мурчал как трактор.

Жермен улыбался – Селин никогда не видела его таким радостным!

Она порезала лазанью, чтобы он мог есть одной рукой – на другой ребёнок с золотыми глазами.

Странно она чувствовала себя, наблюдая за мужем. Она его не поняла! Не понимала! Он мешал ей… не жить!

Селин съела кусочек лазаньи, – вкусно! У неё получилась сегодня очень вкусная лазанья! Готовила для него…

– Вкусно! – Добродушно похвалил Жермен.

– Да? – Смущённо спросила она. – Я рада, что тебе понравилось!

– Это так трудно? – Внезапно спросил он.

И она смутилась ещё сильнее:

– Что?

– Назвать меня по имени!

Посмотрел в глаза.

Ей захотелось сказать ему; да… Почти невыполнимо! Но только почти. Неловко, странно – и больно… после всего!

Ей перед ним стыдно, – она это поняла, как на паперти…

И стыд душил, мучил не меньше любви!

Любовь к Арману лишила её воли к жизни, к любви физической…

Селин подумала, – Мне казалось, что то был мой путь в Дамаск, а теперь я понимаю, что то было… прелюдией к Судьбе!

– Ответь мне! – Сказал Жермен.

Селин вновь посмотрела на него.

Добавил:

– Что тебе нужно, чтобы перестать нервничать в моём присутствии?!

Она поняла, что он не так её понимает, – не нервничает она, она переживает; как много она его своей жизнью поранила!

Селин подумала, – Как сказать тебе об этом? Сказать, и не умалиться в твоих глазах ещё больше!

И снова это чувство… Нерешительности, муки, сожаления… и страсти!

Глава 6

– Если она скажет тебе…

Глаза Рэма покраснели.

– Что я сам унижался перед ней – не верь!

Джина грустно посмотрела на любимого.

– Боишься, что я разочаруюсь в тебе?

Он ответил ей не сразу, распереживался ещё сильнее:

– Боюсь, что я, правда, такой… Если я терпел, значит, я правда такой… Слабый! Тот, кто может унизиться!

Джина обняла Рэма, прижалась к нему, прижала его к себе, – обняла.

– Любовь моя! Мой дорогой, мой ненаглядный… Унизиться могут все!

– «Все»?!

Он заплакал.

И она заплакала, чувствуя его боль.

– Все!

– Почему?!

Джина обняла свою любовь крепче.

– Я думаю… надо убить в себе что-то, чтобы суметь себя защитить?!

Глава 7

Она начала думать о прошлом, почему-то сейчас, сейчас, когда поняла, что любит Жермена.

Почему сейчас?!

Любовь всё… Делает переносимым? Даже тяжесть прошлого, его неизбывность…

Они мыли кота, тощее чудо, замученное жизнью этой, – не пискнул!

Жермен осторожно намылил кото-ребёнка.

Сказал ей:

– Завтра отвезём его к ветеринару!

– Да. – Кивнула Селин.

И удивилась; не спрашивает… Как будто они вместе.

Она забыла, как это, быть с кем-то… с мужчиной! Забыла, как любить мужчину…

Жермен смыл с ребёнка шампунь, и укрыл полотенцем, поднял и прижал к груди.

Спросил вдруг:

– Ты звонила Джине?

– Ещё нет. – Вновь удивилась Селин.

– Позвони! Я хочу увидеть её и Джека!

– У неё теперь есть молодой человек, ты не против, если она приедет с ним?

– Нет, конечно!

Глава 8

Метель бурлила, кричала, гремела.

Любимый немного успокоился, и сказал ей:

– Я думал о твоих словах, Джина!

Она вопросительно посмотрела на Рэма.

– О Селин.

– Что надумал?

Он ответил ей не сразу:

– Любовь к тому, кого нет. Любовь к отсутствующему человеку!

Джина поняла.

Задумалась:

– Как часто мы любим того, кого нет!

– Слишком часто, мышонок! И – слишком долго!

Рэм поднял руки, и погладил её, её плечи – это их маленькая уже игра: она на нём… Ей так нравится!

– Ты тоже любишь того, кого нет?

Джина не спрашивала.

– Да… Кайли – я говорил тебе о ней, даже твою мать… Её тоже нет!

– Её – потому, что нет любви? В любви она отсутствует!

– Да!

Она прижалась к Рэму, ощутив, как бьётся его сердце. Это был самый прекрасный, самый сладостный звук на свете!

– Я люблю тебя, Рэм!

– И я люблю тебя, Джина!

– Я никогда не буду отсутствовать!

– Я тоже!

– Я всегда буду рядом!

– И я, я всегда буду рядом с тобой и Джеком!

– Обещаешь?!

– Да!

Он обвил её руками, прижал к себе.

– Клянусь, любовь моя!

Глава 9

Он лёг рядом с ней, – дал ей кота, и лёг.

Селин аккуратно прижала рыжика к груди, погладила, и он вновь замурчал, закрыл глаза.

– Забавный! – Умилилась она.

– Намучился на улице! – Сказал Жермен.

Лёг на бок, лицом к ней.

– Когда я увидел его, он посмотрел на меня таким одиноким взглядом, что я не смог бы его оставить!

Селин почувствовала… ей хорошо, хорошо, когда они рядом, этот мужчина и кото-ребёнок.

Её он тоже пожалел – она это понимает!

И понимая это, посмотрела на него по-другому; ей это было нужно, чтобы её кто-нибудь пожалел!

Любовь, чувство любви предстало перед ней… Человечностью?

Селин всё думала, что любовь – мука и страдание, оказалось, что она – успокоение… вот мужчина и кот, и тебе хорошо, тебе больше ничего не нужно!

– О чём ты думаешь? – Шепнул Жермен.

– Прости меня!

Она посмотрела ему в глаза.

– Прости меня за всё, что я тебе не дала!

Странно Жермен посмотрел на неё.

– Почему сейчас?

Посмотрел с горечью.

– Ты никогда обо мне не думала! Почему?!

Как больно… Как больно это прозвучало «Ты никогда обо мне не думала»!

– Как стыдно, – Подумала Селин. – Невыносимо!

– Я думала, – Сказала она. – Думала! О тебе и о Рэе, но Армана мне было жаль!

– Значит, меня и нашего ребёнка тебе не было жаль, а его – да!

Жермен посмотрел на неё с гневным недоумением.

– Кто ты?! Дура, или сумасшедшая?!

Селин ощутила боль, до слёз, – боль! Он должен был сказать ей что-то другое… Он должен был…

Внутренний голос сказал ей, – Что? Что он должен был? Понять тебя? Понять твоё безумие? Твою безумную жалость?!

Она поняла, поняла, что жалость убила всё – их брак, любовь Жермена к ней, любовь ребёнка к ней, – её саму. Но жалость не убила любовь.

Селин вдруг подумала, – Как я любила тебя, Арман? Как кого? Мужчину? Брата? Друга? Родную душу? Как?! Как я люблю тебя до сих пор?!

Она поняла: как кого-то, кого она хотела спасти, почему? И сама не знает… В голове было только одно: я хочу спасти твою бедную душу!

Она отдала кота Жермену, и встала.

– Селин… – Растерянно начал он.

– Ты прав…

Посмотрела на Жермена, ему в глаза.

– Я – не права!

– Селин… – Вновь сказал он, привстав.

– Прости меня! – Снова сказала ему, она. – Я не могла по-другому!

Заплакала.

– Я пыталась, – Сказала, глотая слёзы. – Но я не смогла!

– Что «ты пыталась»?! – Закричал на неё Жермен.

Селин содрогнулась от его крика как от пощёчины.

– Пройти мимо… Мимо его Креста!

Она убежала, и он застыл в смятении, и внутри был вопль: к чёрту её!

Но мысль о том, что она плачет в одиночестве, была для него невыносима.

Жермен положил кота на постель, и встал.

Странно он почувствовал себя, увидев её в гостиной плачущей… И гнев, и жалость. И любовь. Любить её он не переставал никогда!

Он подошёл к Селин, и сел рядом с ней, на диван.

– Прости меня!

Она удивлённо посмотрела на него.

– Ты – прости!

– Иди ко мне…

Обнял, прижал к себе, обнял.

Жермен вспомнил «Я не смогла пройти мимо его Креста!».

Он понял: с нами остаются те, кто до безумия нас пожалел, остаются жить рядом с нами, и умирать…

Глава 10

Они уснули рядом с ним, – в последнее время, они всё засыпают рядом с ним, когда он читает книгу Джеку, когда смотрит кино с Джиной.

Сонное царство!

Он понимает: им – хорошо!

Хорошо ли ему? Да… До безумия! Счастье – это спокойствие…

Метель неистовствовала в этой стране Снегов.

Жил ли он так спокойно?! Был ли так любим?!

И да, и нет.

Странно Рэм чувствовал себя… Впервые обретшим Своё!

Он не знал, как это, Своё, а теперь понял: то, за что ты готов сражаться… и убить!

Он появился вновь, отец Джека и некогда молодой человек Джины, – хочет увидеть малыша.

Рэм понимает это его желание, – оно естественно, но как сказала ему Джина:

– Без энтузиазма. Знаешь, почему «без энтузиазма»?! Он, то есть, то его нет!

Он понял любимую:

– Ты боишься, что Джек будет переживать!?

– Ему нужен отец! Ему нужен человек, который всегда рядом!

– А Тебе? – Спросил Рэм, Джину. – Что нужно Тебе?!

– Добро… Добро к моему малышу и ко мне!

Он вновь понял её, свою прекрасную, нежную и сильную духом, любовь:

– Ты хочешь быть спокойной… за Джека и за себя!

– Я не хочу, чтобы Джек чувствовал себя одиноким… Каждый раз, когда Рэй уходил, Джек смотрел на меня, и в его глазах было: почему папа уходит?! Что я сделал не так?!

Рэм понял ребёнка: у его отца своя жизнь, а жизнь ребёнка – это отец (и мать)…

Глава 11

Он отнёс её в спальню, и положил на кровать.

– Рэм?

Погладила по щеке.

– Да, малыш?

– Почему он просто не мо