Полная версия
Джерри. Книга 3
Элиз Вюрм
Джерри. Книга 3
Глава 1
«Мысль о том, что где-то есть ты, и что ты иногда думаешь обо мне, помогает мне жить»
Джина прижалась к Рэму, к груди, – к сердцу, и млела. Он гладил её как маленькую, аккуратно и нежно и она млела.
– Рэм?
– Ммм?
– Я говорила Тебе, как я счастлива с Тобой?
Рэм засмеялся.
– Говорила. Но можешь сказать ещё раз!
– Да?
– Угу.
Джина тоже засмеялась.
– Я очень счастлива, мой милый!
Он ласково поцеловал свою любовь в макушку.
– Я тоже счастлив, Джина!
Джек сопел у Рэма подмышкой, – уснул, Рэм читал ему про сову, и он уснул.
– Я забыла, что там с совой?
– Заснула?
– Да!
Джина вновь засмеялась.
– С Тобой так сладко, что… Я сплю!
И он засмеялся.
– Я скучный человек?!
– Нет! Ты прекрасен, любовь моя! С Тобой – хорошо!
Рэм прижал её к себе.
– Сова не хочет никуда улетать!
– Почему?!
– Ей – хорошо!
Джина заулыбалась:
– В тёмном лесу? Ей же было страшно!
– Уже не страшно!
Она прыснула со смеху:
– Какая изменчивая сова!
Рэм засмеялся.
– Это же хорошо, малыш!
– Адаптировалась?
– Угу.
Она спросила его с глубокой тоскливой нежностью:
– А ты, любовь моя? Как ты?!
Он ответил ей не сразу, Рэм, любимый:
– Я оживаю, Джина… Чем дальше я от прошлого, тем больше оживаю!
Глава 2
Он должен приехать – она ждала.
Должен вернуться – ждала!
Нежно пришли светло-синие ещё сумерки, засвистела метель.
Она боялась – как он поедет через горы! Боялась, смерти белой, – лавин!
Она умирала от беспокойства…
Он позвонил ей, сказал, что задерживается, – пробил колесо в городе, объяснился.
Она не ожидала, что станет объяснять, – успокаивать… что думает о ней!
Сказала ему, потерянно, с больно бьющимся сердцем:
– Я приготовила на ужин что ты любишь!
– Что я люблю, Селин?!
Какой у него низкий голос… Тихий, – повелительно, как у богов этих мест сероголовых жандармов, чернеющих на фоне молочно-слепящих снегов.
– Пирог… Пирог любишь! – Быстро ответила она, быстро и сбивчиво.
– Какой?!
– Пирог из ревеня с коньяком!
– Значит, помнишь!..
Как странно это прозвучало…
– Помню…
– Почему ты не называешь меня по имени?!
Озадачил, растерялась:
– Что?
– По имени не называешь. Назови!
Она замолчала в замешательстве.
– Не хочешь?
Он курил, – вдыхал и выдыхал дым, уставший, размерено, сигареты с цыганкой.
– Же… – Начала она, и споткнулась, упала.
– Жермен!
Покраснела (хорошо он не видит!) вся – в смущении.
– Ну, вот видишь, – Сказал ей, он. – Не страшно… сделать шаг, пусть и несмелый, тоскливый, строгий к себе!
Ей захотелось сказать ему; я вопию от страха, как камни, что серые боги бросают вниз… Ты видишь? Я в ужасе! Быть с Тобой и не быть!
Мысленно она вернулась, – к чёрному жандарму, Кухулину, к псоглавцу, по-птичьи смотрящему на неё одним своим глазом: кто ты, каина?!
Что она ответит, демону по имени Жизнь? Та, что не жила, не рождалась, не умерла!? Это всё я… Голем в Иерусалиме, всеясильный, Адам Кадмон!
Глава 3
Он принёс… рыжего ребёнка, кота подростка, заморыша с апельсиновыми глазами.
Кот высунулся из куртки, из сердца Жерменового, и с любопытством принюхался – в доме тепло пахло лазаньей с мясом.
– Откуда он? – Удивилась Селин.
Жермен заулыбался, совершенно по-мальчишечьи, ребёныш седеющий.
– Пока я возился с колесом, явился он, и больше не ушёл!
И улыбался, улыбался, счастливый.
– Подержи его, я сниму куртку!
Отдал ей кото-ребёнка.
Она ощутила в руках тёплое худющее тельце.
Заулыбалась-умилилась:
– Задохлик какой…
– Накормим! Согреем! – Сказал Жермен, расстёгивая уютную куртку-рубашку.
Селин посмотрела на него, подумала, – Значит, ты всегда такой… Со всеми! С женщинами и котами… жалеешь!
Ширли Хорн пела «Dindi»:
Небо, так необъятно небо
С облаками, что проплывают вдали
Куда они плывут?
О, я не знаю, не знаю
Ветер говорит с листьями,
Рассказывает истории, которым никто не верит,
Истории о любви,
Которые принадлежат только Тебе и мне
Она вдруг поняла его: он – ребёнок в душе, очень добрый и очень нежный…
Глава 4
– Я хотел сказать Тебе…
– Скажи!
– Я был беден, Джина, я не знал, что будет завтра!
– А теперь знаешь?!
Он перевернулся, лёг на спину, посмотрел ей в глаза.
– Теперь с самоуважением стало полегче!
– Я поняла!
– Что «ты поняла», мышонок?!
– Что тебе страшно, страшно, что я узнаю, каким ты был…
Она заглянула ему в глаза.
– Каким одиноким и беспомощным!
– Да!
Она погладила его, его лицо, убрала чёлку со лба.
– Моя дорогая любовь, Рэм! Я ничего не боюсь! Бедности, богатства… Я боюсь только одного; остаться без Тебя!
– Джина!
Рэм поднял руку, и погладил её по щеке.
– Мне страшно… Страшно, что ты узнаешь, каким… униженным я был!
– Из-за денег?
– Из-за всего!
Заглянул в глаза.
– Я не мог дать отпор. Я был… парализован этим чувством… что я ничтожество!
– Ты не ничтожество! Ты прекрасный человек… Лучший! Лучший из мужчин!
– «Лучший»? – Грустно улыбнулся он.
– Да!
Ей стало так больно… Не узнала самое себя! Не знала, что может испытать такую боль, что способна… к такой боли!
Джина подумала, – Что за боль эта? Обида? На жизнь… На его жизнь, что так его испытывала!
Почему испытывает жизнь? Почему одних испытывает, а других нет? Почему… ударяет Судьба? Чтобы, что?!
– О чём ты думаешь, малыш?!
– О тебе…
Джина вновь посмотрела на Рэма, в его чёрные глаза.
Поняла вдруг:
– Ты же… Переживаешь из-за моей матери, из-за того, что она может мне что-то сказать!
– Да.
– Скажи, Ты!
Они заглянули друг другу в глаза.
– Когда я подрос… Она требовала, чтобы я прислуживал ей, ей и её друзьям. И я прислуживал, а потом… Потом она давала мне пинка под зад, и я падал, со всем, что нёс, чашки, бутылки… И я… Я был уничтожен, Джина, но я…
– Молчал? – Поняла она.
– Да… Не понимаю, почему! Почему я терпел!
У неё всё сжалось внутри, душа сжалась, она смотрела на свою любовь и думала, – Я верну тебе то, что она отняла – того ребёнка! Ребёнка в Тебе я сделаю счастливым!
Джина погладила его, это лицо и плечи, грудь… Как он красив, само совершенство!
Она поняла: нам всем нужна своя любовь – женщины, но матери! Мужчины, но друга, отца, брата!
Нам всем нужно сродство!
– Я хочу Тебе сказать! – Начала ощущая как колет сердце.
– Скажи?!
Его глаза наполнились теплом, теплом и лаской – смотрел как на дочь, как на любимую, – врастает в неё, срастается с ней!
– Иногда мне кажется…
Несмело посмотрела прямо в глаза, – в душу.
– Ты воскресил во мне что-то! Оживил!.. Я была почти мертва, – что-то во мне! Что-то во мне разуверилось во всём и перестало любить жизнь! А ты пробудил её, эту хрупкую жизнь во мне… Душу?! Не знаю…
Джина задумалась.
Поняла, ощутила:
– Способность к сродству!
– «К сродству»? – Удивился Рэм.
Она смятенно добавила:
– Любовь – акт воли, а не чувств… Я это поняла – я это понимаю, сейчас, с Тобой!
– Объясни!? – Чутко спросил Рэм.
– Ты сказал мне, что терпел… Нет, это было не оно, не терпение – это была надежда, надежда как акт воли, на то, что её сердце смягчится!
Глава 5
Рыженький ребёночек наелся фарша из лазаньи, и, задремав у Жермена на руках, мурчал как трактор.
Жермен улыбался – Селин никогда не видела его таким радостным!
Она порезала лазанью, чтобы он мог есть одной рукой – на другой ребёнок с золотыми глазами.
Странно она чувствовала себя, наблюдая за мужем. Она его не поняла! Не понимала! Он мешал ей… не жить!
Селин съела кусочек лазаньи, – вкусно! У неё получилась сегодня очень вкусная лазанья! Готовила для него…
– Вкусно! – Добродушно похвалил Жермен.
– Да? – Смущённо спросила она. – Я рада, что тебе понравилось!
– Это так трудно? – Внезапно спросил он.
И она смутилась ещё сильнее:
– Что?
– Назвать меня по имени!
Посмотрел в глаза.
Ей захотелось сказать ему; да… Почти невыполнимо! Но только почти. Неловко, странно – и больно… после всего!
Ей перед ним стыдно, – она это поняла, как на паперти…
И стыд душил, мучил не меньше любви!
Любовь к Арману лишила её воли к жизни, к любви физической…
Селин подумала, – Мне казалось, что то был мой путь в Дамаск, а теперь я понимаю, что то было… прелюдией к Судьбе!
– Ответь мне! – Сказал Жермен.
Селин вновь посмотрела на него.
Добавил:
– Что тебе нужно, чтобы перестать нервничать в моём присутствии?!
Она поняла, что он не так её понимает, – не нервничает она, она переживает; как много она его своей жизнью поранила!
Селин подумала, – Как сказать тебе об этом? Сказать, и не умалиться в твоих глазах ещё больше!
И снова это чувство… Нерешительности, муки, сожаления… и страсти!
