Скамейка

Денис Дыбаль

Скамейка

Петербург.Где-то на нескончаемых улицах Петроградской стороны расположился совсем небольшой скверик. Конечно, у него есть свое название на картах города, но оно уже давно исчезло из памяти жителей. Все называют его просто – сквер. Наполнен он всего несколькими деревцами, совсем небольшими, и только дуб, стоящий в самом его углу, вызывает хоть какое-то впечатление. Сквер делит на две части тропа, ведущая от оживленной улицы к арке, расположенной в доме, через которую можно попасть во двор, в тот самый двор-колодец. Собственных светильников в сквере нет, и освещается он только от фонарей, стоящих на проходной улице, поэтому ночью свет хоть и не слишком яркий, но никогда не пропадает полностью.

Стоит в этом сквере и одинокая скамейка, по петербургской традиции выкрашенная в белый цвет. Она, вероятно, ровесница самого сквера. Ножки её, массивные, из чугуна, сидение плавно переходит в спинку, отчего сидящие на ней люди чувствуют себя как будто на мягком диване. Последний раз её красили уже давно, поэтому яркий белый оттенок стал блекло-серым, а краска уже начала отслаиваться. Доски немного повело от прошедших лет, что совсем не мешает ей следить за жизнью своего сквера. Скамейка не обладала таким понятием, как сон, поэтому наблюдение своё могла вести круглосуточно.

Она также не имела перед собой календаря, но точно могла отличить будни от выходных. Понедельники среди всех нерабочих дней выделяются особенно. Люди куда-то торопятся, иногда переходя с быстрого шага на бег. Автомобили, стоящие в пробке, сигналят больше обычного, и никто не находит минутки, чтобы присесть на скамейку и насладиться видом на живую изгородь, состоящую из кустов. И только к вечеру движение немного затихает. По этой суете легко было определить начало новой недели. Все остальные дни следовали похожему сценарию, отличала их меньшая насыщенность событиями.

С наступлением выходных в сквере наступала какая-то особенная атмосфера. Будничная неразбериха растворялась сама собой, переходя в медитативное, плавное течение времени. Особенно хороши эти деньки были летом. Солнечный свет, пробиваясь через дубовые листья, окрашивал весь сквер в пятнистый узор, который постоянно менялся под действием легкого ветерка. Так очередная пятничная белая ночь переходила в не менее светлое субботнее утро.

Только-только на дороге стали проезжать одинокие машины, а по тротуару редко проходить люди, как безмятежность скамейки нарушили две женщины, выбежавшие из арки и направившиеся в сторону улицы. Они, очевидно, не убегали от кого-то, а делали это просто так, для себя или своего здоровья. Понятно это было по темпу, с которым они бежали, – едва ли это можно было назвать бегом. Одеты они были в спортивные шорты и футболки. У одной в одежде преобладали зелёные цвета, а у другой – синие. Обе имели светлые волосы, но та, что была в зелёном костюме, явно от рождения имела другой цвет – русый или даже каштановый. Сейчас же оттенок её волос был весьма похож на цвет скамейки, почти такой же, бледно-серый. Она не замечала их здесь раньше. Возможно, собираясь сегодня на утреннюю пробежку, эти женщины решили изменить привычный маршрут. Так это или нет – заинтересовало скамейку, но обратиться к ним и спросить она не могла, оставалось только безмолвно наблюдать за отрывком из беседы, который она слышала, пока те пробегали через сквер.

– …А я, знаешь ли, тоже не люблю так рано вставать.

– Так на кой тогда так рано?!

– Да у меня… у сына сегодня в восемь сборы на соревнования, надо успеть.

– А что, после них нельзя было встретиться что ли?

– Так мы потом на дачу сразу.

– А.. ну, понятно тогда. Меня-то зачем ты в такую рань потащила с собой?! – спросила с улыбкой девушка в зелёном.

– Юль! Ну ты ж сама меня просила.

– Ладно, всё! Вон переход уже, давай на ту сторону…

Они покинули сквер и устремились куда-то дальше по улице. Скамейка очень хотела составить им компанию и разузнать побольше о соревнованиях и о том месте, куда они поедут после них, но ей всё ещё оставалось лишь наблюдать, как девушки убегали всё дальше и дальше.

Возможно, это была не последняя их встреча, если только то, что заставило их пробежать через этот скверик, сделает это снова.