Линия жизни. Мозаика обстоятельств

Однако с годами, насколько я понял из текста, ты всё же к себе вернулась:

«Но потом я сама начала мыслить в таком же ключе. Когда еду куда-нибудь на несколько дней, всегда беру с собой аптечку. Как иначе? Вдруг кому-нибудь понадобится помощь, а я в самый критический момент окажусь с пустыми руками? Оглядываясь назад, я абсолютно убеждена, что иметь семью, где все взрослые – врачи, это лучшее, о чем только можно мечтать. Потому что проникаешься профессией буквально с пеленок, понимая, что вот оно, то самое настоящее, с чем стоит связать свою жизнь».

С момента той публикации прошло более десяти лет.

Что-то изменилось в твоём восприятии семейных медицинских традиций?

По-прежнему считаешь, что «любовь к медицине передаётся генетически»?

Дарья Акулова:

– Гештальт «Мой путь или не мой?» закрыт.

Иногда меня спрашивают: «Медицина – это твоё? Или же просто продолжение истории по инерции?»

И каждый раз я на секунду замолкаю. Не потому что не знаю ответа, а потому что он – не на поверхности. Он не в одном слове. Он – внутри.

Сергей Акулов:

– И в чём твоя внутренняя правда?

Дарья Акулова:

– Правда в том, что я никогда не металась в выборе профессии. Когда пришло время поступать, я не думала ни о чём другом. Я не перебирала варианты. Я просто знала: я буду врачом. Так же, как знала с детства, как выглядит халат, как пахнет больничный коридор, как звучат голоса, когда решается что-то важное.

Но уже на втором или третьем курсе я поняла: мне недостаточно просто быть врачом, лечить по стандарту, делать «как принято». Я начала чувствовать, что мне хочется быть частью перемен. Хочется руководить, строить, менять, создавать систему, в которой будет лучше – и врачам, и пациентам. Хочется не просто быть внутри медицины – а влиять на неё.

Сергей Акулов:

– И откуда же это желание взялось?

Дарья Акулова:

– Вестимо откуда. Ты не догадываешься?

Да, «виноват» как раз ты, дедушка, – врач и управленец. Человек, который выстраивал здравоохранение города с нуля, когда всё рушилось.

Сергей Акулов:

– Ну вот: решила вдруг сделать меня виноватым… Ты бы лучше спасибо сказала.

Дарья Акулова:

– Да «вина» же – в кавычках. А так-то, конечно, я тебе благодарна.

Ты никогда не говорил мне напрямую: «Ты будешь руководить». Но всегда готовил меня к этому. Наши разговоры. Твои истории. Твой взгляд на решения, на команду, на систему. Ты не учил меня «как управлять» – ты показывал, как быть ответственным, как не бояться, как держать удар и при этом не терять человечности.

Не знаю, кем бы я была как руководитель – и кем бы руководила, – если бы не ты.

Сергей Акулов:

– Может, мои советы, учитывая, как стремительно всё вокруг меняется, вредные?

С истёкшим сроком годности…

Дарья Акулова:

– То, что я выросла в медицинской семье – это не просто биография. Это структура моей идентичности. С самого детства я слышала разговоры, от которых внутри становилось тише. Не о быте – о людях. Не о карьере – о решениях. Не о чинах – а о боли и сострадании.

Эти разговоры звучали не как морализаторство, а как жизнь, которую нельзя не прожить. Так что не беспокойся о сроке годности своих советов и ваших с бабушкой уроков, которые я усвоила отлично и навсегда.

Сергей Акулов:

– Уроков – много?

Дарья Акулова:

– Фундаментальных – четыре.

Первый урок: «БРАТЬ НА СЕБЯ».

Видела, как ты принимал сложные решения, когда все вокруг отмалчивались.

Как бабушка выходила на работу после ночи, где была не смена, а бой. Как родители не прятались за «не наша зона ответственности», а просто делали. И я усвоила: если ты чувствуешь, что можешь помочь – помогай. Даже если трудно. Даже если одна.

Сергей Акулов:

– Да – помогать надо всегда. Даже когда чувствуешь, что не можешь – надо стараться.

Дарья Акулова:

– Второй урок: «УВАЖАТЬ КАЖДОГО».

В нашей семье никогда не делили людей на «важных» и «простых». Санитар, пациент, пожилая женщина, ребёнок, заведующий – все были равны в одном: в своей уязвимости перед болью. И врач – не над, а рядом. Не судья, а опора.

Сергей Акулов:

– Не только врач – не судья.

«Отделять овец от козлищ» – не наша прерогатива.

Дарья Акулова:

– Третий урок: «НЕ УХОДИТЬ ОТ СЛОЖНОГО». Однажды бабушка рассказала мне историю, которую я до сих пор не могу забыть. Раньше дежурили на дому. Если поступал вызов, за врачом приезжала скорая, отвозила в больницу – и после оказания помощи человек возвращался домой сам. Так однажды ночью за бабушкой приехала машина. Она оказала помощь, и – пешком пошла обратно.

Темно. Город пуст. Под утро. И вдруг – группа пьяных парней.

Молодая девушка. Одна. Уязвимая. Страшно. Но вдруг один из них говорит: «Эй, это же мой врач. Она мне жизнь спасла. Пойдём, проводим».

И они проводили её до самого дома. Эта история у меня внутри до сих пор. Потому что это и есть суть медицины: помогая другим – ты невидимо защищаешь и себя.

Сергей Акулов:

– А четвёртый урок?

Дарья Акулова:

– Четвёртый урок: «ОСТАВАТЬСЯ ЧЕЛОВЕКОМ». У нас в семье было много силы, но при этом всегда – место для слабости. Было движение, но и паузы. Было выгорание, но и юмор. Я чувствовала: можно быть в профессии, можно руководить, можно принимать сложнейшие решения – и при этом остаться живой. Не закрытой. Не ожесточённой. Не каменной.

Сергей Акулов:

– А есть что-то, что устремляется ввысь на фундаменте этих четырёх уроков?

Дарья Акулова:

– Есть: «БЫТЬ СОБОЙ – В ЛЮБОЙ РОЛИ».

Быть женщиной. Быть лидером. Быть в профессии. Быть в диалоге. Не прятать силу. Не сглаживать остроту. Не превращаться в того, «кого ждут». А быть той, которая идёт своим путём. И делает это с уважением – и к себе, и к тем, кто шёл до.

Ваши с бабушкой и мамой уроки стали не просто фундаментом. Они встроились в мою речь. В мой голос. В мою интуицию. В моё ДНК.

Они звучат во мне, когда я принимаю решение. Когда выстраиваю процесс. Когда держу команду. Когда говорю с пациентами, даже не ведя приём.

Когда спорю. И когда соглашаюсь.

Они со мной – всегда.

И именно они делают мою позицию в системе – живой, точной и устойчивой.

Сергей Акулов:

– Да, Даша: ты уже не та второкурсница образца 2014-го, которая умиляла синтезом уходящей юношеской наивности и наступающей взрослой мудрости.

Ты повзрослела.

Храм мечты

Дарья Акулова:

– Вернёмся к твоему поступлению в мединститут.

Он сразу же стал для тебя «вторым домом»?

Сергей Акулов:

– В словосочетании «второй дом» есть что-то обыденное. А тут ситуация была несколько другая. Скорее, «дом мечты», если говорить о доме.

Но главный корпус мединститута возле Центрального стадиона воспринимался мною не столько как дом, сколько как храм. Тем более что к этому всё располагало: широкие лестницы, высокие потолки… Середина шестидесятых – не самое зажиточное время: рубцы от войны только-только начали затягиваться. Многого не хватало. И на этом фоне мединститут на Репина реально выглядел как дворец.

И вот это ощущение торжественности, вовлеченности в сокровенные тайны человеческой эволюции, сопричастности к чему-то очень высокому и важному – оно помнится до сих пор.

Дарья Акулова:

– Вступительные экзамены было сдавать легко?

Или же для перехода к принципиально новому жизненному этапу потребовалась максимальная концентрация усилий?

Сергей Акулов:

– Экзамены сдал хорошо. Не сказать, что это было какое-то запредельное по сложности испытание: сдавал литературу и физику с химией.

Литературу с русским языком в любом случае каждому образованному человеку, и врачам в том числе, знать надо, чтобы читать и писать грамотно, уметь формулировать свои мысли. А физика с химией – основа всех наук. Так что тоже достаточно универсальны.

Максимальная концентрация усилий, конечно, требовалась. Потому что поступление в вуз – это первый по-настоящему важный и ответственный шаг в жизни, который зависит только от тебя. Ты сам принимаешь решение. Ты сам отвечаешь за результат.

Если не поступил – сам виноват.

Дарья Акулова:

– Учиться, особенно на первом курсе, было сложно?

Сергей Акулов:

– Учиться мне нравилось. Поэтому учеба давалась сравнительно легко.

Согласись, Даша: когда человеку что-то сильно нравится, и он занимается этим с удовольствием, то при всех объективных сложностях процесса это скорее приятные и радостные сложности, нежели неподъёмные.

Да, все курсы мединститута – это горы книг, которые надо прочитать и выучить. Но они – твой фундамент, и ты именно так это и воспринимаешь.

Усваивать массу информации в постоянно интенсивном режиме непросто. Но когда твой горизонт знаний и умений постоянно расширяется, когда ты обретаешь уверенность на этом профессиональном поле – ты чувствуешь себя победителем.

Дарья Акулова:

– Между прочим, круглым отличником и суперприлежным студентом, как сообщили мне в своё время заслуживающие доверия источники, ты не был.

И сессию на пятёрки сдал только раз – когда сломал ногу и потому чисто физически не имел возможности отвлекаться от подготовки к экзаменам, на которой и сконцентрировался в максимальной степени…

Сергей Акулов:

– Да, эта история утвердила меня во мнении, что отлично и здорово учиться могут все и всегда – для этого надо лишь уделять учёбе столько времени, сколько нужно.

Дарья Акулова:

– А что это вообще была за история?

Сергей Акулов:

– Ну не столь увлекательная, конечно, как в «Бриллиантовой руке».

Гипс был примерно полгода. И передвигаться мне пришлось на костылях, что, понятное дело, доставляло массу неудобств.

А всё из-за того, что жестоко подвернул ногу при игре в ручной мяч. И получил достаточно неприятный и комплексный перелом лодыжки: со всем неизбежными анатомическими последствиями.

Дарья Акулова:

– Кроме этого случая, что больше всего напрягало тебя за все годы студенческой жизни? Хоть режь, не поверю, будто бы весь процесс обучения – от поступления до получения диплома – был для тебя лёгкой прогулкой.

В мединституте так не бывает: по себе знаю.

Сергей Акулов:

– Даша, ты сегодня уже цитировала Вересаева: «вот теперь у него сократился glutaeus maximus, теперь – quadriceps femoris; эта выпуклость на шее обусловлена мускулом sternocleidomastoideus; он наклонился, чтобы поднять упавшую тросточку, – это сократились musculi recti abdominis и потянули к тазу грудную клетку».

«Нормальная анатомия человека» и «Топографическая анатомия человека», где необходимо выучить огромное множество обозначений на латыни – испытание не из лёгких.

Думаю, ты сама это подтвердишь.

Дарья Акулова:

– Подтверждаю. Вот просто зуб даю.

Сергей Акулов:

– Пока мы с тобой стоматологию не открыли – с зубами поосторожней, плиз.

А если серьёзно, то ведь реально – засада… Да ещё какая!

Создателю первого атласа топографической анатомии Николаю Ивановичу Пирогову, возможно, было совсем не сложно защищать в 1832 году докторскую диссертацию на латинском языке в Дерптском университете (медицинский факультет которого, кстати, окончил и Вересаев), поскольку тогда для медиков всего мира думать, говорить и писать на латыни было норма.

А вот для всех нас, имевших в средней школе не сильно живые представления о мёртвом языке, столь резко и глубоко погружаться в lingua Latina – согласись, то еще удовольствие.

Дарья Акулова:

– Ты помнишь, как впервые вошел в операционную?

Сергей Акулов:

– Да, это было на третьем курсе – операционная была железнодорожной больницы, что расположена на улице Гражданской.