Под знаком Альбатроса

Служанка ответила самым серьезным тоном:

– Сундук с платьями пробила мушкетная пуля. Если мы не найдем готовую за пять дней совершить подвиг портниху и деньги на оплату, боюсь, знакомство с императором придется отложить. Я уже выяснила, нам нужно не менее тысячи фунтов, если вы не хотите попасть в разряд придворных искательниц покровителей.

– Сколько?! Тысяча на платье, тысяча, как залог за дом, авансы прислуге, приведение того дома в должный вид, выезд… Дьявол! У меня нет таких денег, на такое просто никто не рассчитывал.

– Ну, я могу получить деньги у известных вам людей. Правда, небыстро.

Госпожа звонко ударила кулаком по ладони и прошептала, почти прошипела:

– Не смей даже думать! Вообще с ними никаких контактов! Помни, нас здесь никто не прикроет, никто не защитит. Должен быть другой выход.

Они отправлялись лишь на короткую прогулку, но провели на улице не меньше двух часов. И все, кто видел их, были убеждены, что по стылым лондонским улицам гуляют не госпожа в сопровождении служанки, а две подружки, одна из которых просто богаче другой.

Обсуждают то ли своих мужей, то ли кавалеров. О чем еще могут с серьезным видом разговаривать молодые благородные дамы?

Однако предмет их разговора лежал в другой плоскости – крупная сумма нужна была срочно. И вариант взять ссуду в банке не проходил совершенно. Кто станет одалживать беглой иностранке, пусть и высокородной, не имеющей в империи никакого имущества? А титул сам по себе ничего не гарантирует. Банкиры всякого повидали, а уж обнищавших кастильских графов, готовых продавать свою шпагу всякому, кто готов платить, так уж точно по всей Европе.

Что остается?

Продать драгоценности? Кому? В Лондоне скупщики готовы обманывать так же, как и в любом другом городе любой другой страны.

Заложить за полцены? Опять же, где? Думай не думай, а путь вырисовывается один. К маркизе Галифакс, которая вроде бы вчера была мила и благожелательна.

* * *

Возвратилась мадам де Ворг в самых расстроенных чувствах, с глазами, полными слез.

– Что с вами, душа моя? – маркиза была ожидаемо заботлива и внимательна.

– Беда, ваша светлость, – дрожащий голос, судорожно сцепленные пальцы. – Просто не знаю теперь, что делать. Жизнь кончилась!

И несчастная женщина горько разрыдалась на полном плече хозяйки.

– Господи, да что ж случилось-то?!

Лишь после долгих увещеваний и уговоров удалось понять, ситуация и впрямь катастрофическая – бедняжке не в чем идти во дворец. И это действительно беда – ее уже внесли в список на представление императору.

Что же, нет худа без добра. Спасение репутации – это серьезно, такие услуги не забываются. Помочь надо, но как? Делать-то что?

– Но драгоценности, надеюсь, сохранились? Отлично! Могу я взглянуть на них?

– Разумеется, ваша светлость, – графиня аккуратно платочком промокнула глаза, вышла в свою комнату и вернулась с тяжелой шкатулкой. С усилием поставила ее на стол, открыла.

Маркиза разглядывала украшения не спеша, внимательно, словно опытный ювелир. Перебирала, смотрела на игру камней, качество их креплений, искусность гравировки.

– Это дорогие вещи. Если это продать…

– Но я не хочу это продавать! Хотя, конечно, согласна заложить, только не знаю, где. И при хорошем проценте выкупить их уже через пару месяцев, может, даже раньше.

Хозяйка наморщила лоб и нос, долго терла виски, шевелила губами, словно беззвучно читая молитву.

– Заложить… Знаете, душа моя, на мой взгляд, залог – это крайнее средство. В конце концов, заложить такую красоту никогда не поздно, но стоит ли с этим спешить? Уверена, что супруг найдет лучший выход, а пока… да… я приглашаю вас в салон мадам Эбигейл! – и она решительно протянула руку, приглашая гостью следовать за собой. – Поверьте, наше спасение только там. И не думайте о деньгах. Поверьте, муж решит эту проблему.

* * *

Салон мадам Эбигейл оказался довольно просторной комнатой, расположенной неподалеку от дома Галифаксов, на первом этаже красивого трехэтажного здания. Хорошо обставленный светлой вычурной, но удобной мебелью, безупречно гармонировавшей с голубым шелком, обтягивающим стены. Диван на ажурных ножках, три таких же кресла около маленького столика, на котором даже в этот зимний день стояла ваза со свежими фруктами, секретер. И огромное, в рост человека, зеркало. Все, что необходимо, и ничего лишнего.

Один угол отгорожен цветастой, расшитой в пестром чаньском стиле, ширмой. В другом за столиком сидела сухонькая женщина средних лет с аккуратной простой прической, в скромном платье, пошитом, однако, из очень дорогого синего бархата.

При виде посетительниц женщина встала, широко улыбнулась обеим, но обратилась только к маркизе.

– Ваша светлость, здравствуйте! Чем могу быть полезной?

– И ты здравствуй, Эби. Позволь представить, моя подруга, графиня де Бомон, – маркиза назвала свою спутницу второй, более звучной частью титула. – Представляешь, она только что приехала из Парижа, в ближайшую среду должна быть на императорском приеме и оказалась без единого приличного платья – в море на их корабль напали пираты, и весь гардероб оказался прострелен грубой солдатской пулей.

– Какой ужас! – модистка всплеснула руками. – Но ничего, ваше сиятельство, вы обратились по правильному адресу. Ваша светлость, – это уже маркизе, – можем мы с вами переговорить? Графиня, присаживайтесь вот за этот столик, сейчас подойдут мои помощницы, снимут мерки. Желаете вина? Нет? Тогда просто посидите минутку, потом обсудим фасон, детали, после чего и начнем творить. О, какая симпатичная брошь с пикантным огоньком в рубине! Любимая? Тогда она обязательно будет украшать наше… нет, безусловно, ваше новое платье.

И, взяв маркизу под локоток, провела в неприметную дверь. Из которой почти мгновенно вышли две девушки, проводили клиентку за ширму и принялись за дело. Измерялось все, что могло быть измерено. Ловко, быстро, так что мадам де Ворг, имевшая немалый опыт общения с лучшими парижскими портными, получила возможность убедиться – их коллеги в Островной империи отлично знали свое дело.

Тем временем маркиза была подвергнута настоящему дотошному допросу, в котором стоимость работы оказалась темой не самой главной. Обсуждался образ.

Благородная госпожа представлена императору, знакомится с дамами и господами своего, то есть высшего, круга имперской знати, но что дальше? Какое впечатление она произведет? Бедной женщины, ищущей богатых покровителей? Богачки, намеренной вести свою игру во имя новых доходов?

Статус будет присвоен сразу и надолго. Может быть, навсегда.

Именно его и обсуждали маркиза и модистка – женщина, вообще никакого титула не имевшая, но в силу профессии прекрасно разбиравшаяся в тонкостях многих дворцовых интриг.

В результате было решено, что мадам де Ворг графиня де Бомон должна предстать в образе женщины обеспеченной, ведущей светскую жизнь исключительно в силу привычки, общительного характера и в чем-то назло галлийскому королю, жестоко оторвавшему ее от друзей и родных.

Платье для такого образа стоило несколько дешевле, всего каких-то девятьсот фунтов. В городе, где за эти деньги запросто можно купить солидный дом, пусть и не напротив императорского дворца, но все же где-то неподалеку.

Затем была долгая примерка, яростный спор трех дам о деталях, таких как цвет, длина рукавов и глубина декольте, количество кружев и многое-многое другое, в чем прекрасно разбираются дамы, но что абсолютно недоступно грубым мужчинам, оценивающим лишь конечный результат.

Вечером графиня обсудила с маркизом условия займа. Десять процентов за два месяца под залог драгоценностей казались разбоем, но, как выяснилось, в местных ломбардах условия были еще более грабительские.

Глава 7

Однако главная цель была достигнута. Мадам де Ворг графиня де Бомон вместе с маркизом и маркизой Галифакс входит во дворец императора Островной империи его величества Вильгельма II!

Большой бал дается в честь первого дня весны.

Что сказать? Народу никак не меньше, чем в парижском дворце в большие праздники. Богатство платьев и костюмов тоже на уровне, может быть, краски чуть более сдержанные, нет той пестроты и мишуры, хотя бриллиантов и изумрудов на дамах и кавалерах никак не меньше. Но вот сам дворец – это точно не Лувр: светлый, ажурный, с резными колоннами и высоким, словно парящим над головами потолком. С янтарным паркетом, на котором искусные мастера, сочетая редкие, баснословной цены породы дерева, выложили сложный завораживающий узор.

Нет, здесь царили суровая история и традиции.

Сотни, если не тысячи свечей давали света не меньше, чем в Лувре, но освещали они стены темные, отделанные простыми дубовыми панелями. (Графиня вспомнила такие же стены в кабинете Галифакса – традиция или желание подражать дворцу?) Колонны были, но высеченные из грубо обработанного темного гранита. Такой же темный потолок тонул где-то в вышине, не позволяя рассмотреть детали.

И пол, выложенный из широких массивных досок, по которому, очевидно, ходили еще древние нибелунги, когда-то захватившие остров, ставший впоследствии империей. Ясно, что это какое-то безумно дорогое дерево, но смотрится как пол в крестьянской избе.

Все темное, массивное, давящее. Может быть, потому и публика не столь шумна, как парижская. Все общаются, но сдержанно, нет привычного галльского веселья, смеха вообще не слышно, но, возможно, это только сейчас, пока не выпили, не начались танцы? Музыка звучит, но приглушенно, чтобы не мешать светским разговорам.

Подождем, постоим, посмотрим. Не вышло – маркиз сразу взялся за дело. Если в Париже нового человека знакомили с придворными лишь после официального представления, в Лондоне порядки были иные. От обилия новых знакомых, безусловно родовитых и важных, уже кружилась голова.

– Герцог такой-то, главный постельничий, с супругой. Знакомьтесь, господа, графиня де Бомон, дочь амьенского графа, приехала в Лондон как изгнанница, представляете, сколь жесток король Галлии.

– Маркиз такой-то, спальничий его величества…

– Граф такой-то, камер-юнкер…

– Герцог такой-то, обер-камергер…

– Маркиз такой-то, секретарь Высокого суда…

Запомнить весь этот сонм в пух и прах разодетых, увешанных драгоценностями господ было решительно невозможно. Да и не нужно. Настоящие знакомства будут заводиться позже, когда начнется веселье. Интересно, что это слово означает для островитян? Посмотрим. А пока все то же, что и в прекрасно уже знакомом Лувре.

Лорд такой-то, граф такой-то, маркиз… э… Дорсет? Графиня присмотрелась внимательней. Лет тридцать, высокий, широкоплечий, узкая талия. Короткая, тщательно ухоженная бородка и аккуратно подстриженные усики. Такой должен нравиться дамам. А как они ему? Хотя, он же женат. Интересно, здесь это серьезно ограничивает мужчину?

В любом случае знакомство с этим господином будет полезным – по слухам, он входит в ближний круг и даже рвется отодвинуть на вторые роли самого всемогущего Фицуильяма.

– Рада знакомству, ваша светлость, – это с самой обворожительной улыбкой, без намека на формальность.

– Я тоже. И прошу вас, графиня, не стоит придавать такого значения титулам. Красота женщины отбрасывает их на второй план.

Ах ты, льстец! Ну, погоди.

– Смелые слова. Ведь красивых женщин много, если все их кавалеры вдруг забудут про титулы, боюсь, это может далеко увести.

Заломленная бровь, галантная улыбка… нет, он определенно красив!

– В разумных пределах, разумеется. Впрочем, у нас еще будет возможность это обсудить.

От него вежливый кивок и заинтересованный взгляд. От нее легкий реверанс и лукавый взгляд. Все, что сейчас возможно для продолжения знакомства. Увы, везде и во все времена женщины играют черными.

А это кто нас пытается взглядом прожечь? Стоит в стороне, но смотрит как на кровного врага? Аккуратно обращаем на нее внимание Галифакса. Ах, это маркиза Дорсет. Ревнует? Господи, страсти-то какие! Плевать, но сейчас она во врагах не нужна, так что придется и с ней подружиться. В светском варианте, разумеется, не забывая, что спиной к этой фурии поворачиваться не следует.

Па-бам! Трата-та-там!

Фанфары!

Все повернулись к закрытым дверям.

– Его Величество Император Вильгельм второй, Ее Величество Императрица Мария!

Дамы присели в реверансе, мужчины склонили головы. За их спинами разглядеть монарха нет никакой возможности. Но ладно, рассмотрим еще и его, и супругу. Сейчас главное не выделиться из толпы, такого конфуза придворная стая не простит, по себе знаем.

Пауза. Он что, оценивает глубину дамских реверансов? Или их декольте? Черт, не фыркнуть бы, этого еще не хватало. Быстрый взгляд по сторонам – все, как положено, смотрят в пол, но мадам Дорсет тоже изволит кривить губы, сдерживая усмешку. Интересно, может быть, и впрямь сойдемся.

– Приветствую вас, господа!

Головы поднялись, дамы встали. Черт, все равно не видно.

– Поздравляю всех с началом весны! Отпразднуем же сегодняшний день в надежде, что и этот год принесет нашей великой стране богатство и процветание!

Аплодисменты, крики «Браво!» – и публика начинает движение, освобождая центр зала. Ну тут уж нас учить не надо, чай было время освоить тонкости придворного лавирования, когда без скандалов и выдирания волос надо пробиться к монаршей персоне. Здесь плечом уперлись, тут, чуть сместившись, кого-то оттерли, а кому-то и на ногу наступили, а ты не зевай, не зевай. Еще немного – и вот он, первый ряд.

Ах ты ж… кто-то попытался толкнуть в спину. Сейчас, не на ту напали, чтобы перед монархом опростоволоситься. Как стоять, знаем, чтобы и першероном не сдвинули. Все, смотрим.

Их величества стояли в центре зала. Он выше ее на голову, оба одеты во все красное. Стройные, ладные, прекрасно смотрятся вместе. Вот зазвучали первые аккорды, император подал императрице руку, и они двинулись в первых па гавота. Плавно и величественно.

Следом пристроилась следующая пара, еще одна, еще, и вот зал заполнился танцующими. Музыка вела, кружила, разводила и сводила, словно сама жизнь, положенная на ноты и разбитая на такты.

– Позвольте вас пригласить, – подошел изящный молодой мужчина, кажется, их сегодня знакомили. Кто именно? Да в общем-то и не важно.

Легкий реверанс, протянутая рука, и новая пара входит в круг.

Было три танца и трижды ее приглашали. Трое мужчин, ни одного из которых она не запомнила. Все о чем-то болтали, она исправно делала вид, что ей интересно. А потом отходила в сторону, давая понять кавалеру, что на следующий танец лучше поискать другую партнершу.

Слуги сновали с подносами, на которых стояли полные бокалы с вином, быстро опустошавшиеся гостями, но графиня позволила себе лишь пару глотков – сегодня она не отдыхает, сегодня ей не до веселья.

Объявлен перерыв. Все, сейчас. Где же этот Галифакс? Вон он, тоже ищет ее! Поднятая рука, ответный кивок и вот они пробиваются сквозь толпу навстречу друг другу.

– Графиня, пора. Идем представляться.

Молодой император с бокалом в руке стоял к ним спиной, весело болтая с женой и какими-то вельможами. Галифакс галантно покашлял, но заговорил, лишь когда монарх отвлекся от разговора и начал поворачиваться.

– Ваше императорское величество, позвольте представить мадам де Ворг графиню де Бомон, дочь графа амьенского. Изгнанницу галлийского короля.

Вильгельм II посмотрел заинтересованно, первым протянул руку.

– Приятно познакомиться, графиня. Де Ворг… де Бомон… ах да! Я правильно понимаю, что вы состояли в заговоре?

Она в ответ протянула руку как для поцелуя, но император лишь пожал ее. Легко и галантно, едва-едва дольше положенного задержав в своей.

– Боже упаси, ваше величество. Я всего лишь входила в круг друзей опального герцога Клермонского, иначе я не стояла бы сейчас перед вами.

Вильгельм пригубил вино, кивнул скорее своим мыслям, чем ответу.

– Да, в Галлии суровы к заговорщикам, даже самым благородным из них, – он посмотрел прямо в глаза собеседницы. Та скромно опустила взгляд.

– Как и везде. Спаситель учит, что власть от бога, кто я такая, чтобы с ним спорить. Но я скорблю о погибших друзьях.

Император разжал руку.

– Я вас понимаю, мне тоже приходилось терять близких. Но сегодня праздник. Танцуйте, веселитесь, я уверен, что здесь вы тоже найдете настоящих друзей. Надеюсь, маркиз Галифакс вам в этом поможет, – и, коротко кивнув, возвратился к прерванному разговору. Поэтому вежливое «Да, сир» прозвучало уже в спину.

Отойдя от императорской компании, Галифакс позволил себе облегченно вздохнуть.

– Уф, слава Спасителю, все прошло хорошо. Вы отлично угадали с ответом – его величество ненавидит заговорщиков. Дальше все будет проще – действительно, веселитесь и отдыхайте. Отныне нужные связи сами будут вас искать. Поверьте, за вашим разговором наблюдали все присутствующие, и все они сделали нужные выводы.

– Бросаете гостью скучать в одиночестве?

Нет, разумеется. Графиня привычно отметила не менее трех заинтересованных взглядов. Но приглашать на танец женщину, беседующую с мужчиной, не принято, вот Галифакс и спешит отойти в сторону, давая возможность завести новые знакомства. Но очень уж захотелось повредничать – он так смешно растерялся.

– Все в порядке, маркиз, не беспокойтесь, не думаю, что мне придется скучать, – и легко, едва коснувшись его руки, мадам де Ворг оттолкнула собеседника.

И тут же крепко схватила за руку, увидев, как буквально в трех метрах от них стоит и весело болтает с подружками знакомая женщина. В роскошном платье, украшенном бриллиантами и изумрудами, которые восхитительно подходили к черным волосам и глубоким карим глазам. Утонченная светская красавица смотрелась на этом торжестве благородства и галантности естественно, словно когда-то прямо здесь и родилась под мелодичные звуки императорского оркестра. Среди утонченных дам и кавалеров, с молоком матери впитав изысканные манеры высшего света.

И также органична она была несколько дней назад на палубе пиратской шебеки, командуя морскими разбойниками. Та самая стерва, которой графиня влепила мушкетную пулю. Надо же, быстро оправилась. Но не до конца – платье плотно закрывает простреленное плечо, правая рука движется неловко. Что, гадина, на побрякушки деньги нашлись, а на враче решила сэкономить?

А она узнала? Вроде бы нет, а там кто знает? Придворному искусству никогда не показывать свой интерес ее наверняка тоже научили.

Так что ж ты за птица?

Берем Галифакса под локоток, отводим в сторону и только тогда задаем прямой вопрос.

– Маркиз, я только что видела совершенно потрясающее платье. Его тоже шила мадам Эбигайл?

«О, господи! Эта женщина чем-нибудь кроме платьев способна интересоваться?» – вслух этого сказано не было, но отлично читалось на лице кавалера.

– Какое, графиня? Здесь их такое количество…

– Вон на той даме, – указала она взглядом.

– Имеете в виду ту страшненькую? Баронессу Леннард? Осторожней с этой семейкой. Ее муж – мой коллега, лорд-казначей императорского двора, но живет только жалованием, любые иные заработки ему по должности не положены. Раздраженная хронической нехваткой денег некрасивая жена ревнует отчаянно, но муж упорно ищет утешения на стороне, отчего вечно в долгах. В общем, держитесь от них подальше.

– Да нет же, вы не поняли! Вон то, бежевое. На брюнетке с изумрудными подвесками.

– На леди Бриджит?

– Откуда я знаю, – капризно поджав губы, ответила галлийка.

Во время всего диалога эти двое, как истинные придворные, смотрели куда угодно, только не на интересовавшего их человека – искусство, владение которым необходимо при дворе, но требует многих лет тренировки.

– Вон она, повернулась к нам спиной!

– Ну да, баронесса Чандос. Увы, графиня, я не знаю, кто ее портной. Может быть, спросите у маркизы? Или у самой баронессы – вот она дама общительная и, главное, оборотистая, прямо мужчина в юбке. Мужа, шерифа южного Дорчестера, между прочим, из-под каблука на миг не выпускает. Но дела с ней вести не советую – обязательно попытается втянуть в какую-нибудь авантюру.

Ф-фух, как, однако, просто управлять мужчинами. Значит, баронесса Чандос. Запомним. А сейчас – вперед, в гущу бала!

– Да ладно, маркиз, не так уж это и важно. Идите к супруге и спасибо за этот вечер. Уверена, он будет прекрасным!

И, оставив гостью, Галифакс направился к жене, весело болтающей с двумя в пух и прах разодетыми мужчинами средних лет. Кажется, эта компания супруга не радовала.

Не успели удивление и возмущение улечься, как кто-то сзади вежливо тронул за локоток.

Оборот, недоуменный взгляд… вот это да! Маркиз Дорсет собственной персоной, а рядом его жена! Интересные здесь порядки…

Первым заговорил маркиз.

– Графиня, позвольте представить мою супругу, – женщины кивнули друг другу вежливо, но сухо, как дуэлянты перед схваткой. – Клементина непременно пожелала познакомиться с жертвой галлийского произвола. А я, милые дамы, вас ненадолго покину, буквально на несколько минут, не скучайте.

Графиня улыбнулась своей самой мягкой улыбкой.

– Ну что вы, маркиза, какая я жертва – я счастливица. Участь многих моих друзей, вот она была поистине ужасна. А высылка, слава богу, коснулась только меня, вовсе не затронув семью. Но я благодарна за сочувствие. Поверьте, на чужбине к таким вещам становишься особенно чувствительным.

Маркиза протянула руки к подносу проходившего мимо слуги, взяла два бокала, один передала собеседнице.

– Клементина! Я настаиваю, чтобы мы перешли на «ты», – сказано было неожиданно искренне, на это невозможно было не ответить взаимностью.

– Тогда я – Адель! И…

– И давай веселиться! – перебила маркиза. – Я заметила, что ты совсем не пьешь. У нас может быть и не столь изысканные вина, которые подают в Лувре, но все же они действительно хороши, попробуй! Или ты предпочитаешь что-то другое?

Графиня отпила глоток. Хм…

– О нет, оно отличное! Просто пить перед разговором с императором мне показалось плохой идеей. Но вот сейчас, да еще за наше знакомство!

Они выпили, причем если галлийка лишь чуть-чуть пригубила, то островитянка осушила бокал залпом. Заметив недоуменный взгляд, пояснила:

– Я не буду танцевать! Вчера каталась верхом, неудачно соскочила и вот на этот вечер мне доступны только два удовольствия – вино и сплетни, – и тут же, бросив взгляд в сторону дорогого супруга, порывисто взяла новую знакомую за руку. – Слушай, у меня к тебе просьба, составь мужу пару на этот вечер. В смысле танцев. А то местные бабы его нарасхват рвут, только и думают, как бы затащить в свою кровать. А он у меня такой легковерный.

И вздохнула так глубоко и скорбно, что оставалось только рассмеяться.

Все ясно – иностранка, впервые оказавшаяся на императорском балу, голову мужу вскружить не сможет, а от местных охотниц за богатым покровителем убережет. Что же, в данном случае выгода от знакомства обоюдная.

Когда Дорсет вернулся, супруга решительно огорошила его известием, что сегодня тот каждый второй танец танцует с Адель. Вместо внезапно захромавшей жены.

– Но как же, – попытался отбиться маркиз, – наверняка твоя подруга собиралась сегодня обзавестись знакомствами, которые так нужны иностранке в чужой стране.

– Ничего! – супруга была непреклонна. – Я уверена, что уже в ближайшие дни ты поможешь ей возместить эти потери.

И дальше понеслось!

Танцы с Дорсетом, который оказался прекрасным танцором и отличным собеседником, веселая болтовня с уверенно хмелеющей маркизой. К ним подходили какие-то люди, шутили, сплетничали. Мужчины приглашали танцевать, причем искренне стремились запомниться, но вино делало свое дело – запоминалось все хуже и хуже.

Ничего, завтра все вспомнится!

Или все же не все? Или хоть что-то?

Наутро… нет, в полдень… какой там, нормальное самочувствие вернулось только к обеду. Жюли помогла одеться, дойти до гостиной, где уже сидели супруги Галифакс. Тоже бодростью не отличавшиеся. Помятые, серые лица, кислый взгляд, кое-как прибранные волосы, которые категорически отказывались собраться в прическу. В общем, бал удался. Было очевидно, что заданный сейчас вопрос о самочувствии будет воспринят как глубочайшее оскорбление.

Одна радость – в числе других сплетен, вываленных Жюли на страдающую хозяйку, прозвучало, что флейт «Мирный» вошел в порт с грузом чего-то там под командованием все того же Буагельбера, то есть капитан до сих пор не назначен. Есть время прийти в себя.

А вечером принесли три приглашения. Графиню де Бомон, во всех случаях почему-то «мадам де Ворг» было опущено, желали принять у себя в трех домах, хозяев которых Галифакс охарактеризовал как весьма порядочных и очень влиятельных вельмож. Что же, благосклонное отношение императора и подчеркнутое внимание маркиза Дорсета были замечены светом, выводы сделаны для изгнанницы самые благоприятные. Дело за малым – расплатиться по долгам, переехать в свой дом и начать зарабатывать, делать деньги, как здесь говорят.