Полная версия
Исток Памяти
Michael Tempestigma
Исток Памяти
«Когда стирается последнее воспоминание,
вселенная закрывает глаза.
Но кто тогда услышит её последний вздох?»
– Надпись на стене Чёрного Зала
«Они верят, будто я соткал этот мир из пустоты.
Приписывают мне силу богов – мол, вдохнул жизнь в песок,
зажёг звёзды кончиками пальцев.
Какая чушь.
Правда куда проще:
Я всего лишь забыл его стереть.
(Пауза. Шёпот становится почти неслышным.)
…Иногда мне кажется, он сам себя создал
через трещину в моей памяти.
Как плесень на забытом хлебе.
Как сон, который ты не решаешься вспомнить.
А теперь – смотрите, какая ирония —
вы здесь.
Не спрашивайте, как.
Лучше спросите:
Почему я до сих пор не уничтожил это место?»
Глава 1. Пробуждение
Тьма.
Не та, что обволакивает, как одеяло, а та, что выгрызает. Пустота, лишённая даже намёка на свет, звук или тяжесть.
И тогда – первый вздох.
Он разорвал тишину, как нож пергамент.
Воздух ворвался в лёгкие, которых, кажется, не было мгновение назад.
– Кто я?
Голос прозвучал хрипло, будто его протащили сквозь слой льда. В ответ – только эхо, вернувшееся обрывком: «…я?»
Тело без памятиПустышка подняла руки перед собой.
Сквозь полупрозрачную кожу просвечивали тени – будто её плоть была мутным стеклом, за которым шевелится что-то. Золотые прожилки мерцали в такт несуществующему пульсу.
Она сжала пальцы. Не почувствовала боли.
– Это… я?
Её плащ, грубый и серый, медленно растворялся по краям, словно бумага в воде. Каждая капля ткани, падая вниз, исчезала, не достигнув земли.
Потому что земли не было.
Комната без стенОна стояла в пространстве, где не было ни пола, ни потолка – только бесконечное ничто, окрашенное в цвет забытых снов.
Но вдруг – вспышка.
В метре от неё возникла стена.
Нет, не стена – отражение.
Огромное зеркало, покрытое инеем. Пустышка шагнула ближе.
В нём не было её лица.
Только – тени.
Обрывки чужих жизней:
Мужчина в золотом плаще (его глаза горели, как угли).
Девочка с вязальными спицами вместо пальцев (она плакала чёрными чернилами).
Существо из книг (оно кричало беззвучно, синие буквы вырывались из его рта).
– Это… мои воспоминания?
Зеркало треснуло.
Первое словоОсколки не упали. Они повисли в воздухе, превратившись в буквы.
«П Р О С Н У Л С Я»
Пустышка протянула руку.
Буква «Р» рассыпалась в пыль. Остальные сдвинулись, образуя новое слово:
«П О С Л Е Д Н И Й»
Затем – «В З Д О Х».
И тогда она услышала.
Не звук – отсутствие звука.
Тишина, которая болит.
Наручные часыНа запястье, которого секунду назад не было, появились часы.
Стрелки не двигались. Циферблат был исписан не цифрами, а именами:
«Михаэль»
«Эхо»
«Лунарий»
«Ты»
Последнее – на месте «12» – медленно исчезало.
Пустышка прикоснулась к стеклу.
Где-то далеко, за гранью реальности, кто-то усмехнулся.
Тишина сжимала виски, как тиски.
Пустышка повернула голову – откуда-то сверху доносилось тиканье. Нет, не тиканье – цоканье.
Тук-тук-тук.
Тонкие, будто ледяные спицы стучали друг о друга в такт её шагам.
– Кто там? – её голос разбился о пустоту.
Ответа не было. Только ритм – навязчивый, как сердцебиение.
Она зажмурилась (хотя не была уверена, есть ли у неё веки).
– Я не знаю, где я. Не знаю, кто я. Но…
Её пальцы сжались в кулаки.
– Я не хочу исчезать.
И тогда – смех.
Тонкий, детский, будто из-под земли.
Тук-тук-дзинь.
Лестница в никудаСтук спиц усилился.
Перед ней материализовались ступени – чёрные, как обугленная бумага. Они вели вверх, хотя понятия «верха» здесь не существовало.
Пустышка подняла ногу.
– Если я упаду…
Мысль оборвалась. Падать некуда.
Она шагнула.
Ступени гнулись под её весом, словно были сотканы из теней.
С каждым шагом:
Воздух густел, превращаясь в чернильную жижу.
За спиной закрывался проход – будто пространство затягивало швы.
Стук спиц теперь звучал внутри её черепа.
Ты идёшь туда, откуда не возвращаются, – шептало эхо.
ДверьНаверху лестницы висела дверь.
Простая, деревянная, с потёртой медной ручкой.
На ней – табличка: «Глава 2. Чёрный Зал»
Буквы были выжжены, будто кто-то приложил раскалённое перо.
Пустышка протянула руку.
– Подожди.
Голос позади.
Она обернулась.
Зеркало снова стояло там, где не было ничего.
В нём – она, но с лицом.
Губы отражения шевельнулись:
– Ты уверена, что хочешь вспомнить?
Дверь скрипнула, приоткрывшись сама.
Из щели потянулся холод – не простой, а высасывающий тепло из костей.
цок-тук-дзинь.
Спицы торопили.
– Нет пути назад, – сказала Пустышка (или это сказало отражение?).
Она шагнула в проём.
Дверь захлопнулась.
На месте, где она только что стояла, осталась капля чернил.
А затем – тишина.
Глава 2. Чёрный Зал
Дверь захлопнулась с глухим стуком, будто гроб закрыли навсегда.
Холод обжёг лёгкие. Пустышка кашлянула – изо рта вырвалось облачко чернильного пара.
Она стояла в Чёрном Зале.
Стены из забытых имёнПространство дышало.
Стены были покрыты инеем, но при ближайшем рассмотрении – это не снег, а буквы. Миллиарды крошечных имён, вымерзших на чёрной поверхности.
Она провела пальцем по одной из строк.
«А-»
Остальная часть имени рассыпалась, превратившись в мусор памяти.
Где-то вдалеке вздохнули – будто кто-то только что забыл последнее, что связывало его с этим миром.
Пол-зеркалоЕё ноги стояли на зеркале.
Но отражение было чужим:
Вместо полупрозрачного силуэта – девушка в золотом плаще (глаза как угли, волосы – чёрные нити).
Она держала что-то в руках – осколок, испускающий тусклый свет.
Её губы шевелились, но звука не было.
– Это… я?
Отражение подняло голову и уставилось прямо на неё.
– Нет.
Голос пришёл изнутри – и Пустышка поняла: это страх Михаэля.
Зеркало треснуло.
Молчальник и ПесокВ центре зала, склонившись над кучкой чёрного песка, сидел Молчальник.
Его силуэт был вырезан из самой тьмы – только дыра в груди, сквозь которую виднелся пустой трон.
Он писал.
Пальцы (если они были) выводили знаки:
«ТЫ НЕ ДОЛЖНА»
Песок впитывал буквы, как воду.
Пустышка шагнула ближе.
– Что я не должна?
Молчальник не поднял головы.
Новая надпись:
«НАЙТИ ЭТО»
И тогда она увидела.
За его спиной – три осколка, парящие в воздухе:
Кусок стекла (в нём – лицо мужчины с горящими глазами).
Обгоревшая страница (на ней одно слово: «прости»).
Ключ (ржавый, будто пролежал в море сто лет).
Осколок Первого Воспоминания.
Но он разорван.
Кто-то уже был здесьПрежде чем она сделала шаг, что-то скрипнуло.
Ручка двери дёрнулась.
На металле – царапины. Глубокие, словно их оставили когти.
Из щели под дверью просочилась нитка – тонкая, как паутина.
Она шевельнулась.
Где-то в темноте раздался смех – детский, но гнилой.
«Ты опоздала», —прошептали стены.
Молчальник резко поднял руку.
На песке:
«БЕГИ»
Глава 2.5 Игла и Шёпот
Тишина стала слишком плотной.
Пустышка замерла, пальцы в сантиметре от осколка с лицом мужчины. Внезапно – Скрип.
Дверь, которая только что была закрыта, открылась сама.
Медленно.
Беззвучно.
Будто кто-то боялся разбудить мир.
Появление Эхо-Ткача«Из щели вытекло пятно – сначала размером с монету, потом с лужицу, пока не затопило комнату, как чернила в воде. Оно пахло старыми письмами и чем-то, что она не могла вспомнить (но тело вздрогнуло).
Форма:
Тело переливалось, как ртуть: то вытягиваясь в человека в истёртом плаще, то сжимаясь в клубок крыльев из пожелтевших страниц.
Лицо (если это можно было назвать лицом) – пустые глазницы, но в них мерцали обрывки чужих снов.
В руке – Игла Забвения. Длинная, тонкая, будто сотканная из тьмы и лунного света. На лезвии – трещины, и сквозь них сочился звук (детский плач? Скрип перьев?).
– Ты-ы-ы не зде-е-есь…
Голос Эхо-Ткача рассыпался на десятки шёпотов:
«не здесь» – шептала старуха.
«не здесь» – стонал ребёнок.
«НЕ ЗДЕСЬ» – рычало что-то древнее.
ИграЭхо-Ткач скользнул вперёд, не касаясь пола. Его крылья-страницы шелестели:
«Михаэль боялся тебя. Боялся, что ты вспомнишь. Но я.… я благодарен. Ты его боль. А боль – это единственное, что остаётся реальным.»
Он поднял Иглу.
– Давай проверим, что скрыто под твоей пустотой.
Молчальник вскинул руки – песок взлетел, образуя стену:
«НЕТ»
Эхо-Ткач рассмеялся.
Игла вонзилась в буквы.
Песок вскрикнул (да, именно так) и осыпался мёртвой пылью.
ПогоняПустышка схватила первый осколок (стекло с лицом).
Последствия:
Её рука стала прозрачнее.
В ушах зазвучал голос: «Ты действительно хочешь это видеть?»
На полу отразилось не её движение, а чья-то чужая, бежит (девушка в золотом плаще, спотыкающаяся о собственные слёзы).
Эхо-Ткач заметил.
– А-а-а, вот ты где!
Он распахнул крылья – страницы полетели к ней, как ножи:
Одна вонзилась в плечо – воспоминание (холодные пальцы на её шее).
Другая обожгла щёку – чужая боль (крик, который она никогда не кричала).
ПобегОна нырнула под трон (дыра в груди Молчальника расширилась, словно зев).
За спиной – звук рвущейся ткани (Ткачиха? Или само пространство?).
Впереди – дверь, но не та, через которую вошла. Новая. На ней – надпись кровью:
Глава 3. Чернильные коконы
Эхо-Ткач не преследовал. Он замер у разбитого зеркала, проводя Иглой по трещинам.
– Беги, маленькая ошибка. Но знай: ты собираешь не его память… а свою.
Дверь захлопнулась.
В последний момент она увидела:
Молчальник падает на песок, его силуэт растворяется.
Надпись на песке: «ОНА НЕ ТА».
В дыре его груди – мерцание (лицо? Нет… часы?).
Тишина.
Потом —
Звук вязальных спиц.
"Спицы стучали: тук-тук-скрип."
Монолог Пустышки:
«Я не знаю, чьи воспоминания я собираю. Не знаю, почему они разбиты. Но когда я держу этот осколок…
…мне кажется, будто кто-то зовёт меня по имени.
Какому-то другому имени.
Не тому, которого у меня нет.»
Другая сторона двериДверь с кровавой надписью закрылась, оставив после себя лишь липкий след
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.