Карьера демона-искусителя

– О, отлично! – воскликнул Азик. – В 20 ты знала, как двигаться. В 35 ты знаешь, как двигаться, чтобы мужчина не просто смотрел… – он сделал паузу, подмигнув, – …а горел. В прямом и переносном смысле.

Люба покраснела, но Азик не унимался:

– Представь, как Дима обалдеет, когда увидит тебя не в этом… э-э-э… «творении текстильной промышленности», а в чем-то… – он щелкнул пальцами, и на Любе вдруг оказался черный кружевной комплект, – …рвущемся.

– А-а-а! – завизжала Люба, пытаясь прикрыться руками. – Сними это немедленно!

– Ну ладно, – вздохнул Азик, возвращая ей халат. – Но хотя бы представь его лицо. Димы. Когда он увидит тебя в таком. А еще лучше – когда увидит тебя в таком НА КОМ-ТО ДРУГОМ.

–Что?!

– Шутка! – засмеялся демон. – Хотя… это бы точно его встряхнуло. Но давай начнем с малого – с танцев. Бачата. Страсть. Бедра. И никаких халатов!

Люба вздохнула, но в уголках губ уже играла улыбка.

– И что, это правда сработает?

Азик ухмыльнулся, показывая все свои острые зубки:

– Детка, я 500 лет искушаю людей. Когда это у меня НЕ срабатывало?

Люба нервно переступала с ноги на ногу у входа в танцевальную студию, сжимая в потных ладонях купленный по скидке абонемент. Надпись «Для начинающих» вдруг замигала и изменилась на «Для тех, кто хочет начать… и закончить красиво».

– Азииик! – прошипела она, ощущая знакомый холодок за ухом.

– Что? Я просто уточнил! – засмеялся демон, невидимо обвиваясь вокруг ее талии. – О, смотри, твой инструктор – просто конфетка! 28 лет, кубинские корни… и явно знает, куда класть руки.

Перед ними стоял Артем – высокий, с кожей цвета темного шоколада и улыбкой, от которой у Любы вдруг перехватило дыхание. Его белая рубашка намеренно небрежно расстегнута, открывая…

– Детка, перестань пялиться на его грудь, ты же не в мясном отделе! – захихикал Азик.

– Рад вас видеть в нашей группе, – голос Артема звучал, как теплый ром. Он взял Любу за руку, и она почувствовала, как по спине пробежали мурашки. – Сегодня будем учиться чувствовать ритм… и партнера.

Его ладонь легла на ее поясницу, притягивая ближе. Слишком близко. Очень близко.

– Расслабьтесь… да, вот так…

«О боже, он прижимает тебя к тому самому месту! – Азик буквально визжал у нее в ухе. – И, о да, он точно представляет тебя без юбки! Хотя, учитывая, как ты дрожишь, возможно, и без кожи!»

Люба попыталась сосредоточиться на шагах, но все ее существо было занято тем, что:

1. Твердое предплечье Артема под ее пальцами

2. Его бедро между ее бедер

3. Этот чертовски соблазнительный запах – смесь дорогого парфюма и по-настоящему горячего мужчины

«Не дыши так громко, детка, – продолжал издеваться Азик. – Он уже заметно возбужден! Ой, или это ты? Нет, определенно вы оба!»

Когда Артем провел рукой вдоль ее спины в очередном движении, Люба издала звук, средний между чихом и стоном. Инструктор улыбнулся:

– Я вижу, вы действительно чувствуете музыку.

«О да, она чувствует не только музыку! – хохотал Азик. – Я бы сказал, она сейчас чувствует все на свете!»

К концу занятия Люба была краснее, чем кубинский флаг, мокрее, чем дождевой лес, и… черт возьми, она не чувствовала себя такой живой уже лет пять!

– До следующей недели, – Артем поцеловал ей руку, задерживая взгляд дольше необходимого. – Вы… очень способная ученица.

– Он хочет дать тебе частные уроки! – завопил Азик, когда они вышли на улицу. – В своем доме! Без свидетелей! Ну кроме меня, конечно.

Люба молчала, все еще ощущая на своей спине след от его ладони.

–Я… я должна признать… это было…

– Потрясающе? Возбуждающе? Лучше, чем секс с Димой в последние три года?

– …интересно, – наконец выдавила она, но в уголках губ играла предательская улыбка.

Через месяц регулярных танцев с Артемом Люба не просто изменилась – она переродилась, как бабочка, только вместо кокона у нее был демон-мотиватор и горячий кубинский инструктор.

Сексуальное напряжение на паркете дало неожиданный эффект. Лера похудела на 5 кг, причем исключительно из «злых» мест. Живот, который раньше прятался под халатом, как стыдливый крот, ушел. Бока теперь стали не «ушки», а соблазнительные изгибы. С лица исчезло выражение «я тебя ненавижу», появилось «я знаю, что ты на меня смотришь».

Азик проводя когтем по ее талии:

– Ого, тут теперь можно ножницы хранить! Но лучше не надо – вдруг Дима наконец-то решит ими воспользоваться?

Азик настоял на походе в бутик «для взрослых», где Люба последний раз была в прошлой жизни.

Продавец с улыбкой:

– Вам что-то классическое? У нас есть милые хлопковые комплекты…

Азик в ухо Любе:

– «Классическое» – это когда муж засыпает, не дойдя до тебя! Бери этот черный кружевной сет – он кричит: «Сними меня зубами!»

Люба покраснела, но купила. И еще один комплект – красный, «на случай, если черный порвется» (слова Азика, не ее).

Парикмахер не поверил своим глазам, когда Люба сказала:

– Хочу что-то женственное.

Азик пока парикмахер подбирал краску:

– «Женственное» – это не «удобно для мытья раз в месяц»! Давай длинные волны, чтобы Дима путался в них, как в своих мыслях!

Когда Люба увидела результат, она впервые за пять лет почувствовала желание сделать селфи.

На работе все ахнули:

Коля-стажер, роняя папку с документами:

– Люба… вы… вы…

Азик шепчет:

– Он хочет сказать: «Вы потрясающая!», но язык заплетается ниже пояса.

Бухгалтер Ольга прищурившись:

– Ты что, влюбилась?

Азик хихикая:

– Нет, просто вспомнила, что она женщина!

Вечером Люба крутилась перед зеркалом, разглядывая новое белье, прическу и – главное – выражение глаз.

Азик притворно вздыхая:

– Ну вот, теперь ты слишком хороша для Димки. Придется искать тебе более достойного мужчину… Ну или хотя бы более бодрого!

Люба засмеялась, но поймала себя на мысли: «Черт, а ведь я действительно… красивая?»

Дима замер на пороге кухни, роняя пакет с пельменями, когда его взгляд упал на Любу. Она стояла у плиты в облегающем платье, которого он точно никогда раньше не видел (потому что она купила его вчера, по наущению Азика).

– Ты… покрасилась? – выдавил он, глаза округлились, как у совы на фоне фар.

Люба играючи поправила локон (новые, кудрявые, пахнущие дорогим шампунем):

– Ага. Ты же говорил, что рыжий мне идет?

– Но это платье… – Дима запинался, будто слова застревали где-то между гортанью и мозгом. – Оно новое?

– Ну да, – она кокетливо повертелась, демонстрируя шлейф тонкого аромата (не борщ, а что-то с нотками ванили и… чего-то запретного). – Тебе нравится?

Дима сглотнул так громко, что, кажется, эхо разнеслось по всей квартире:

– А почему пахнет не борщом, а чем-то… дорогим?

Азик в восторге, шепчет Любе на ухо:

– О, детка, он в шоке! Его мозг сейчас как Windows 98 – завис и грузится!

Дима не сводил с нее глаз весь вечер:

– Ты… куда-то собралась? – спросил он, ковыряя вилкой уже остывшие пельмени.

– На танцы, – Люба искусно сделала паузу, проводя языком по губам. – С партнером.

Дима резко поднял голову:

– Каким еще партнером?!

Азик ликует:

– О-о-о! Он только что мысленно пристрелил Артема! Прогресс!

Люба сдерживала улыбку, наблюдая, как Дима краснеет, бледнеет и снова краснеет, будто лампочка с перегоревшим предохранителем.

– Ну, ты же сам говорил, что мне нужно развлекаться, – она нарочито медленно потянулась, оголяя шею. – Вот я и развлекаюсь.

Дима закашлялся, будто подавился собственной ревностью.

Пока Дима бубнил что-то про «безопасность на дорогах» (видимо, пытаясь придумать повод запретить ей ходить на танцы), Люба ловила себя на мысли: «А что, если… он снова начнет желать меня?»

Азик подмигивает:

– Он уже начал, детка. Просто еще не знает, как это показать. Может, поможешь ему? Например… случайно урони полотенце?

Люба фыркнула, но руки сами потянулись поправить декольте.

Дима приехал раньше обычного, решив «случайно» заглянуть к жене на танцы. Точно не потому, что пятый день не мог выкинуть из головы ее новое платье. И уж точно не потому, что вчера во сне увидел, как она…

– Где тут у вас… э-э-э… раздевалка? – пробормотал он на ресепшене, чувствуя себя школьником, заблудившимся в борделе.

–Зал через дверь, – махнула рукой администратор, разглядывая его так, будто знала все его тайные мысли.

Когда Дима заглянул в зал, его ноги приросли к полу. В центре зала Люба, его Люба, которую он последние годы видел только в застиранном халате, сейчас…

«Боже правый», – выдохнул он, наблюдая, как ее бедра плавно движутся в такт музыке, а руки инструктора скользят по ее талии с профессиональной – слишком профессиональной! – легкостью.

– Ближе, – шептал Артем, притягивая Любу так, что между ними не оставалось места даже для греха. – Да, вот так… Чувствуй меня…

«ЧТО ЗА ХЕРНЯ?!» – мысленно орал Дима, чувствуя, как в его груди закипает странная смесь из гнева, возбуждения и дикого желания разбить этому мачо его белоснежные зубы.

Азик, невидимый для всех, кроме Любы, катался по полу от смеха: «О дааа! Он сейчас представляет, как отшвырнет этого красавчика и прижмет тебя к зеркалу! Хотя… ой, кажется, в его фантазиях зеркало уже треснуло от жара!»

Люба, заметив мужа в дверях, специально сделала движение медленнее, чувственнее, позволив платью задраться на пару опасных сантиметров выше колена.

– Ты… – Дима подошел ближе, лицо перекошено странной гримасой. – Мы… нам пора домой.

– Но занятие еще не закончилось, – нарочито невинно ответила Люба, чувствуя, как рука Артема предательски дрожит на ее спине. – Еще минут двадцать…

– СЕЙЧАС ЖЕ! – рявкнул Дима так, что даже музыканты на записи сделали паузу.

В раздевалке Люба с трудом сдерживала смех, пока Азик прыгал вокруг нее, как бесенок:

– Ты видела его лицо?! Он готов был сожрать того парня сырым! О, детка, мы его раскачали! Теперь беги домой, пока он не остыл!

Когда они вышли на улицу, Дима схватил жену за руку и прошипел:

– Больше никаких танцев! Поняла?!

– И что ты предлагаешь взамен? – Люба закусила губу, глядя, как его глаза темнеют.

Ответом стал поцелуй – первый за долгие месяцы – такой страстный, что прохожие начали свистеть.

«Кажется, план работает…» – успела подумать Люба, прежде чем сознание полностью отключилось от ощущений.

4.

Прошла неделя с тех пор, как Дима приезжал в танцевальную студию, Люба не бросила занятия и как бы «случайно» оставила расписание своих танцев на холодильнике. И еще три дня, как «нечаянно» упомянала, что ее партнер по бачате – бывший чемпион Кубы с рельефным прессом и руками, которые знают, куда лезть.

И вот сегодня…

Люба замерла в середине движения, почувствовав знакомый холодок за ухом – верный признак, что Азик собирается что-то ляпнуть.

Азик шепчет, облизываясь:

– Детка, не оборачивайся резко, но твой муженек только что вошел в зал. И, о боже, он даже пытался причесаться!

Люба искусно «случайно» оглянулась и увидела Диму, который стоял в дверях с видом человека, случайно зашедшего в стрип-клуб, был неестественно выбрит (обычно он брился раз в три дня) и надел ту самую рубашку, в которой они познакомились.

– Проезжал мимо? – крикнула она через зал, специально выгибая спину в особенно соблазнительной позе.

Дима покраснел, побледнел, потом снова покраснел:

–Эм… да. Машину в сервисе оставил. Пешком…

Азик ржет:

– Врет как дьявол! Он три круга вокруг здания наматывал, прежде чем зайти! Я бьюсь об заклад, он даже зубы почистил перед этим!

Люба прикусила губу, наблюдая, как глаза мужа бегают от ее оголенных плеч к обтягивающему топу и дальше вниз…

– Хочешь присоединиться? – томно предложила она, специально делая ударение на последнем слове.

Дима сглотнул так громко, что это было слышно даже под музыку:

–Я… я не умею…

Азик в восторге:

– О, он уже представляет, как этот кубинский красавчик учит тебя «танцевать» дома! В его голове прямо сейчас горячее латиноамериканское порно!

Люба улыбнулась и потянулась к мужу:

–Я научу. Это же всего лишь… движения бедрами.

Дима сделал первый шаг так, будто шел по раскаленным углям.

– Я же говорил, что не умею, – пробормотал он, уворачиваясь от взглядов других танцующих.

Люба ловко поймала его руки и поставила себе на талию.

–Просто расслабься, – прошептала она, чувствуя, как его пальцы дрожат. – Представь, что это… эм… корпоратив.

– На корпоративах я обычно пью, – хрипло ответил Дима, но его ладони уже начали скользить по ее бокам с опасливым любопытством.

Азик, невидимый для всех, катался по воздуху от смеха: «О дааа! Он сейчас как подросток на первом свидании! Только в его случае это больше похоже на последний шанс!»

Музыка становилась медленнее, ритм – чувственнее. Люба почувствовала, как бедра Димы нерешительно двигаются в такт.

– Вот видишь, получается же, – она намеренно прижалась к нему, услышав его резкий вдох.

– Черт возьми, – прошептал Дима, и в его глазах вспыхнуло что-то давно забытое. Его руки внезапно стали увереннее, сильнее прижимая ее к себе.

Азик замер в воздухе, впечатленно свистнув:

– Ого-го! Кажется, в нем проснулся самец! Сейчас он мысленно срывает с тебя это платье зубами! Ну или пытается – вспомнил, что у него коронки!

Люба закинула голову назад, позволяя его губам коснуться шеи.

– Мы же можем танцевать и дома, – прошептала она, чувствуя, как его тело мгновенно откликается на намек.

– Домой. Сейчас же, – хрипло прошептал Дима, сжимая ее талию так, что перехватило дыхание.

Азик ликовал:

– Миссия выполнена! Хотя… – он озорно подмигнул, – мне все равно интересно, что там насчет этого кубинца…

Такси до дома они ждали всего три минуты, но для Димы это были самые долгие три минуты в его жизни.

Дверь едва успела захлопнуться, когда Дима прижал Любу в прихожей к стене так, что по штукатурке побежали трещинки. Его ладони впились в ее бедра, оставляя следы на тонкой ткани платья.

– Ты что, специально это делаешь? – его голос звучал хрипло, как будто он пробежал марафон, а не проехал пять минут на такси.

Люба притворно округлила глаза, чувствуя, как его твердое тело прижимает ее к поверхности. Он был горячим, как уголек, и так же обжигал.

– Что? – она сделала вид, что не понимает, но ее предательски дрогнувшие губы выдавали.

Дима не стал объяснять. Вместо этого он прикусил ее шею, заставив вскрикнуть, а затем захватил ее рот в поцелуй – глубокий, властный, без права на отступление.

Его руки рвали молнию платья, не дожидаясь разрешения. Ткань соскользнула на пол с шепотом, который звучал как: «Наконец-то».

– Заставляешь меня сходить с ума, – прошептал он ей в губы, уже поднимая ее на руки, чтобы прижать выше, крепче, так, чтобы между ними не осталось ни миллиметра воздуха.

Люба вцепилась в его волосы, слыша, как где-то в углу Азик орет от восторга:

– ДА! ВОТ ТАК, СУЧКА! НАКОНЕЦ-ТО!

Но его голос тонул в гуле крови в висках, в стуке сердец, в звоне разбивающейся вазы (они даже не поняли, кто ее задел).

Дима не говорил – он действовал, срывал с нее остатки одежды, прикусывал чувствительную кожу на внутренней стороне бедра, входил в нее с первого раза, без прелюдий, без нежностей – только ярость, только голод, только «я тебя хочу, черт возьми».

Люба закинула голову назад, впиваясь ногтями в его плечи. Она не помнила, когда последний раз было так горячо. Может, никогда.

И когда волна накрыла ее, смывая все мысли, она успела подумать только одно: «Азик, ты гений.»

На следующее утро они нашли трещину в стене. Дима пообещал зашпаклевать. Люба сказала – пусть остается. На память.

Люба лежала, раскинувшись на простынях, которые теперь выглядели так, будто через них проехал ураган. Она лениво проводила пальцем по потной груди Димы, вырисовывая невидимые узоры.

– Значит, мне больше нельзя на танцы? – спросила она, притворно надув губы.

Дима, который пять минут назад едва мог перевести дух, внезапно оживился. Он перевернулся на бок, прижав ее к матрасу всем весом.

– Можешь ходить… – его голос звучал хрипло, а глаза блестели опасным блеском, – Но только если я буду твоим партнером.

В углу комнаты раздался громкий вздох. Азик, сидя на комоде и болтая ногами, закатил глаза так, что они чуть не остались в потолке.

– Ну вот, теперь мне искать новую подопытную… – демон проворчал, швыряя в них смятым презервативом (который, конечно же, пролетел сквозь них, потому что невидимый). – Вы даже не представляете, сколько усилий я вложил в этот брак! А теперь что? Вы будете счастливы? Трахалки по расписанию? Романтические ужины? Фу!

Люба засмеялась и потянулась к Диме, но он уже снова накрывал ее своим телом, явно не собираясь останавливаться на одном раунде.

– Я передумал, – прошептал он ей в губы. – Танцы отменяются. Нам есть чем заняться дома.

Азик вскинул руки в драматическом жесте:

– Вот и все! Я ухожу! Найду себе другую пару – может, у соседей проблемы в постели?

– Хотя… если что, я всегда в твоем шкафу. Между кружевным бельем и старыми халатами.

На следующее утро Дима действительно записался на бачату. А через неделю они пропустили три занятия подряд. Но это уже совсем другая история…

Гостинная пахла свежим кофе и чем-то неуловимо греховным. Люба, свернувшись калачиком на диване в новом шелковом халате (прежний, с котиками, таинственно исчез), наблюдала, как Дима разбирает почту – с той самой сосредоточенной морщинкой между бровями, которая когда-то сводила ее с ума.

В углу, развалившись на их любимом кресле, Азик грустно ковырял вилкой в торте «Счастливой годовщины» (которого никто не заказывал).

– Ну вот, – демон вздохнул, швыряя вилку, которая намеренно застряла в стене, – брак спасен, страсть вернулась, даже ипотека теперь кажется вам не такой страшной. Он сделал паузу и скорчил гримасу: Фу.

Люба приподняла бровь:

– Ты же сам этого хотел.

– Я?! Азик вскочил, размахивая руками. Я должен был развращать! Сеять хаос! Разводить вас на грехопадение! А вместо этого… Он махнул рукой в сторону кухни, где Дима добровольно мыл посуду. Сделал тебя счастливой. Меня уволят! В аду за такое в смолу окунают!

Люба не сдержала улыбки, подошла и, невзирая на протестующий визг, поцеловала демона в лоб.

– Спасибо, рогатый. Ты – лучший брачный консультант.

Азик замер, его красные глаза округлились. «Это… это как святая вода, только противнее!» – пробормотал он, но уголок рта предательски дернулся.

– Ладно, мне пора, – демон вздохнул, подмигнув. Но знайте: если опять заскучаете…

Он щелкнул пальцами – и исчез в клубе дыма с запахом жженого сахара и чего-то запретного.