Юсуповы

Парадокс в том, что убивший ради чести полка человека, к которому сам никакой ненависти не питал, Арвид Мантейфель все равно очень скоро уволился со службы. Утверждается, что сослуживцы отвернулись от него после роковой дуэли. С их точки зрения, при всем стремлении соблюсти все тонкости дуэльного кодекса, он все же поступил неправильно, застрелив Николая. В 1910 году он женился на Марии Шрейдер, после революции также покинул Россию и умер в эмиграции в 1930 году.

А несчастный Николай отправился в последнее свое путешествие – решено было похоронить его в родовом гнезде – усадьбе Архангельское. Когда поезд с гробом прибыл в Москву, на перроне его встречала великая княгиня Елизавета Федоровна. Она хотела поддержать, как могла, княгиню Зинаиду. От ближайшей к Архангельскому станции Павшино шесть километров до самого имения гроб несли на руках скорбные крестьяне.

Николай был погребен рядом с Татьяной Юсуповой, рано ушедшей сестрой княгини Зинаиды, у стен церкви Михаила Архангела на высоком берегу реки Москвы.

Князь Феликс Феликсович Юсупов вскоре закажет знаменитому архитектору Роману Клейну проект храма с усыпальницей. Туда и должны были перенести останки Николая. Усыпальница с величественной колоннадой не была полностью закончена до рокового 1917 года. Провести печальную церемонию перезахоронения не успели. И мавзолей стал памятником Николаю и одной из архитектурных и смысловых доминант ансамбля Архангельского, привнеся особую атмосферу светлой грусти в этот роскошный дворцово-парковый комплекс.

Убитый горем отец настоял на том, чтобы его прекрасный молодой сын был положен в гроб не в мрачном черном фраке, а в элегантном белом костюме. В нем он и запечатлен на посмертном портрете кисти Константина Маковского.

И в этом портрете уже нет ни «капризности», которую хотел поймать Серов, ни следов страстей. Есть только юность, которую оборвал жестокий рок. Он не дожил до 26 лет. Сбылось родовое проклятье?

Глава II

Степная легенда

Едигей

1352–1419

Откуда же взялось «проклятие Юсуповых»? Кто и за что его наложил? Во всех версиях оно связано с тем, что потомки бия Ногайской орды Юсуфа перешли из ислама в православие, то есть отреклись от веры предков. Это, конечно, очень странная история. Дело в том, что количество родов ордынского происхождения и в русской высшей аристократии, и во дворянстве в целом исчислялось многими десятками. И это были славные фамилии, громкие имена.

Князья Кантемиры, Кочубеи, Урусовы, Ширинские-Шихматовы, историк Николай Карамзин, герой войны 1812 года Алексей Ермолов, великий флотоводец Федор Ушаков, наш классик Иван Тургенев – да всех не перечесть – имели ордынские корни. Их предки когда-то перешли из ислама в православие. Но никто на эти роды никакого проклятия не накладывал. Так что одна из тайн Юсуповых так и останется неразгаданной.

Корни этого рода уходят в глубь веков. И если верить версии, которой придерживался сам Феликс, то он древнее не только Романовых, но даже и Рюриковичей.

«Основателем нашей семьи назван в семейных архивах некто Абубекир Бен Райок, потомок пророка Али, племянника Магомета. Титулы нашего предка, мусульманского владыки – Эмир эль Омра, Князь Князей, Султан Султанов и Великий Хан. В его руках была вся политическая и религиозная власть. Его потомки также правили в Египте, Дамаске, Антиохии и Константинополе. Иные покоятся в Мекке, близ знаменитого камня Каабы.

Один из них, именем Термес, ушел из Аравии к Азовскому и Каспийским морям. Захватил он обширные территории от Дона до Урала, где образовалась впоследствии Ногайская орда.

В XIV веке потомок Термеса Эдигей Мангит, слывший великим стратегом, ходил в походы с Тамерланом, основателем второй татаро-монгольской империи, бил хана-изменника Кыпчака, а потом ушел на юг к Черному морю, где основал Крымскую орду, иначе Крымское ханство. Умер он в глубокой старости, после его смерти наследники переругались и перерезали друг друга», – такой краткий экскурс в глубины своей родословной дает в воспоминаниях Феликс.

Увлекательная история, не правда ли? Вот только большинству читателей этот перечень имен мало что говорит. Давайте «расшифруем» это сообщение последнего князя Юсупова, ведь в нем содержится невероятно увлекательная история.

Во-первых, кто такой этот Абубекир, с которого род якобы и начинается? Вадим Трепавлов в своей «Истории Ногайской Орды» описывает следующую коллизию: «Происхождение рода от святого проповедника Ходжа Ахмеда Баба Туклеса послужило обоснованием власти мангыто-ногайских биев (так называли беков и беклербеков в восточном Дешт и Кипчаке). Традиция приписывает формулировку этой легитимности Нураддину. Когда он убил Тохтамыша и стал править его подданными, те принялись судачить: покойный хан доводился де потомком Чингисхану, а Нураддин “не из этого племени”. Новый властитель отозвался так: “Я от рождения верил и почитал единого Бога; сам Бог мне всюду покровительствовал; читал я много священных наших книг. А что я не из рода Чингизхана, то это меня ничуть не унижает, ибо я из племени славного турецкого богатыря Хочахмат-Бабатуклы”. Народ, выслушав эту речь, успокоился (Ананьев 1900, с. 12). Баба Туклес считался потомком халифа Абу Бекра, и в мусульманском обществе Золотой Орды XV в. такое обоснование правления, судя по всему, показалось достаточным. В Ногайской Орде данная концепция стала официальной, и мирзы считали свои родословные от эпохи Мухаммеда и первых халифов».

То есть ни много ни мало дальний предок Феликса, ногайский воитель Нураддин утверждал, что ведет свое происхождение от самого Абу Бакра, первого праведного халифа (владыки всех мусульман), правившего в 632–634 годах и являвшегося ближайшим сподвижником пророка Мухаммеда и его тестем, помимо всего прочего. Очень, если честно, сомнительно. Но у Нураддина не было иного выхода. Ему нужно было обосновать свою легитимность. Ведь Тохтамыш был законным ханом. А ханом мог стать только потомок великого Чингисхана. Чем-то надо было «перебить этот козырь». И вот версия о происхождении от повелителя всех, кто поклоняется Аллаху, конечно, должна была впечатлить кочевников.

Убеждает ли она современных исследователей? Скажем так, у нас нет никаких твердых аргументов ни за, ни против. Но о чем можно говорить с полной уверенностью, так это о том, что отец самого Нураддина Едигей был фигурой такого масштаба, что более чем годится на роль родоначальника Юсуповых. Это был буквально человек-легенда. О нем было сложено степное эпическое сказание, которое в разных версиях было известно среди народов, которые сформировались после распада Золотой Орды.

Вот отрывок из татарского варианта:

В пятнадцать лет созвал ИдегейДевяносто сыновейДевяностоглавой орды.Молвил: «Вступим в борьбу сейчас.Если я одолею вас, —Стану я над вами главой.Одолеет меня один из вас, —Станет он главой надо мной!»Идегей, сказав так,Свой простой снял кушак,Как знамя, над площадью вознёс.Начал борьбу Идегей.Девяносто сыновейОдолеть его не могли,Всех Идегей одолел.Побежденным он повелелСнять одежды, в кучу сложить,И речь такую повел:«Это – Токтамыша престол.Я сяду, вы будете мне служить».И потом сказал Идегей:«Тот, кто скачет среди травы,Кажется, – хан Токтамыш.Не склоните пред ним головы.Если “салям” не скажет он сам,Первыми не говорите “салям”».

То есть реальный «великий стратег», как его именует Феликс, в памяти степняков стал эпическим богатырем и защитником народа от тирана Тохтамыша. Уточню сразу же, что речь идет о том самом Тохтамыше, который в 1382 году взял и сжег Москву, обнулив, как ему казалось, тем самым результаты Куликовской битвы.

На самом деле взаимоотношения этого знаменитого хана и Едигея были куда сложнее, чем рисует их сказание. Вообще, перипетии борьбы за власть между золотоордынскими претендентами на ханство превосходят любые плоды воображения авторов современных фэнтези типа «Игры престолов».

Поначалу оба они служили Урус-хану, жестокому правителю, казнившему во избежание конкуренции всех ближайших родственников. Но когда палачи хана добрались и до отца Тохтамыша, тот бежал к великому «потрясателю вселенной» Тимуру в Самарканд. Почему к нему на службу перешел Едигей, история умалчивает. Возможно, он просто понял, что будущее за человеком, который не стесняется строить пирамиды из черепов, как это прекрасно изобразил много позже современник Феликса Юсупова Василий Верещагин на своем полотне «Апофеоз войны».

Тимур Ленг (Тимур Хромец – отсюда европеизированная форма Тамерлан) поддержал претензии на трон царевича-Чингизида Тохтамыша, дал ему войско, и тот начал биться сначала с Урус-ханом, который, впрочем, вскоре скончался, а потом и со всеми, кто стоял на его пути. Но со временем главной неодолимой преградой станет для него именно Едигей.

Между тем в Золотой Орде к тому времени уже более двадцати лет продолжалась «Великая замятня», как назван этот период непрерывной войны в русских летописях. Начался он с того, что «доброго царя» (так его называют опять же в летописях) Джанибека убил собственный сын Берлибек. А того – его брат Кульпа.

Георгий Вернадский в своем исследовании «Монголы и Русь» пишет: «Следует отметить, что два сына Кульпы носили русские имена – Михаил и Иван; первое имя было популярно у тверских князей, а второе – у московских. Нет сомнений, что оба сына Кульпы были христианами. Их крещение, должно быть, оскорбило мусульманское большинство князей и вельмож и помогло младшему сыну Джанибека Наврусу организовать другой дворцовый переворот, в котором убили и Кульпу, и его сыновей (примерно 1360 год)».

Но это было только начало. Уже через год убивают и Навруса, а на престол вступает представитель другой ветви Чингизидов. После чего начинается кровавая карусель бесконечной смены ханов, в которой брат шел на брата, а сын – на отца. Именно эта ситуация и позволила, кстати, московским князьям задуматься об освобождении от ордынской зависимости.

В этот период возвышается всем известный Мамай. Вот только ханом называть его совершенно неправильно, ибо, как и Едигей, Чингизидом он не был и на престол претендовать не мог. Зато он мог сажать на него марионеточных ханов. Позднее ровно тем же займется и Едигей.

Конфликт Мамая с Москвой возник именно из-за того, что он, не имея на подобный диктат формальных прав, потребовал платить «выход» (дань) в том же размере, что и при Джанибеке. И строго говоря, Дмитрий Донской, ведя войско на Куликово поле, действовал в интересах Тохтамыша, который стремился раз и навсегда устранить «делателя королей» Мамая и сам стать единственным и непререкаемым степным владыкой.

Поэтому, когда Мамай после поражения, понесенного от русских ратников, собирал новую армию для нового похода на Москву, внезапный и сокрушительный удар ему нанес именно Тохтамыш. После понесенного от него поражения Мамай бежал в Крым, в Каффу (ныне Феодосия), город, который находился под контролем генуэзцев. При себе у него была казна, на которую он собирался нанять новых воинов, но генуэзцы его просто зарезали, «и так окончилось во зле зло Мамаевой жизни», – подвел итог русский летописец.

Одержав победу, Тохтамыш потребовал от князя Дмитрия того же, чего хотел его противник, – выплат по прежним, утвержденным до «замятни» ставкам. Но московский князь, видимо, полагал, что в благодарность за борьбу с Мамаем ему полагается скидка. Это противоречие и привело к тому, что Тохтамыш пошел на Москву и в 1382 году, обманом захватив ее, сжег. Дмитрий, как известно, загодя ее покинул, чтобы, как утверждается, собрать войска. Но ничего собрать он не успел и вынужден был принять условия победителя. А они были суровыми.

Вернадский пишет: «От всех русских княжеств требовалось возобновить регулярные выплаты дани и других налогов по ставкам, установленным во время правления Джанибека, которые были значительно выше ставок периода великой смуты в Орде. Народу Великого княжества Владимирского в 1384 году нужно было выплатить тяжелые контрибуции или золотом (тамга), или серебром (дань). Новгородцы были обложены Черным бором. Более того, Русь опять должна была поставлять воинские отряды в армию хана, когда бы он их ни затребовал. Хотя в русских источниках нет определенного свидетельства о возобновлении воинской повинности, из персидских источников известно, что в 1388 году русские войска составляли часть великой армии Тохтамыша».

То есть русским пришлось идти в поход на Тимура. Как только Тохтамыш утвердился на престоле, он решил, что ничего своему благодетелю не должен, и между ними началась кровавая борьба. И в этой борьбе родоначальник Юсуповых Едигей был сначала верным слугой Тимура, а потом начал свою игру, да такого масштаба, что, без преувеличения, решил судьбу всей Восточной Европы.

Проблема Тохтамыша была в том, что его энергия и амбиции не соответствовали его полководческим талантам. Тимур разгромил его в первый раз на берегах Сырдарьи. Представьте, в такую вот даль ходили русские ратники во главе с сыном Дмитрия Донского Василием! К счастью, значительной части из них, включая самого молодого князя, удалось вернуться на родину.

Но беда была в том, что Тимур запомнил, что русские были союзниками Тохтамыша. И когда «железный хромец» сам пойдет в поход в земли Золотой Орды, угроза снова нависнет над Москвой.

В 1391 году неподалеку от современной Самары Тимур снова разгромил Тохтамыша. С ним был и верный Едигей. А еще через четыре года, в очередной раз нанеся поражение неблагодарному хану, Тимур отправился в карательный поход на Москву. Но взяв Елец, он по неизвестной причине развернулся и снова ушел в степь.

Согласно православному преданию, он увидел во сне сияющую Деву, которая велела ему не посягать на Москву. Как раз в это время в нее был из Владимира перенесен чудотворный образ Богородицы. Если вам трудно поверить в эту версию, то, честно говоря, предположение, что непобедимый Тимур мог опасаться тех сил, которые способны выставить против него русские, гораздо менее вероятно.

А на обратном пути он вдобавок разорил два главных центра Золотой Орды – Астрахань и Новый Сарай, или Сарай-Берке. После этого о возрождении ее могущества можно было только мечтать. Тохтамыш не собирался отказываться от своей цели – вернуться на престол Бату-хана. Но на его пути встал уже сам Едигей. Он провозгласил новым ханом другого царевича-Чингизида – Тимур-Кутлуга. И большинство степняков ему присягнули.

И тогда Тохтамыш решился на очень нестандартный ход. Во главе уже совсем небольшого войска он прибыл в Киев и обратился за помощью к знаменитому воителю – великому князю Литовскому Витовту. Вот у кого амбиции вполне совпадали с дарованиями. При нем государство буквально на глазах стало превращаться в сверхдержаву, контролирующую огромные территории от Балтики до Черного моря.

Витовт понимал, что если Тохтамыш с его помощью вернет власть, то сам он фактически сможет не только контролировать политику хана, но и подчинит себе Москву, которая была его главным конкурентом в деле консолидации русских земель. Отметим, что в его войске были князья Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский и знаменитый воевода Дмитрий Боброк – герои Куликовской битвы, которые считали, что Витовт своими дарованиями вполне заслуживает право стать гегемоном Восточной Европы.

Но в армию, которую он начал собирать, входили не только литовские и русские полки. К нему присоединились и польские витязи, и даже отряд рыцарей Тевтонского ордена. Это было мощное, в основном европейское войско, противостоящее степной орде.

В начале августа 1399 года две враждующие армии встретились на берегах Ворсклы (приток Днепра), вероятно, недалеко от того места, где однажды будет построен город Полтава и Петр Великий в 1709 году разобьет шведов. В истории так нередко бывает, что старые поля сражений будто притягивают к себе новые битвы. Например, тот же Тохтамыш разгромил Мамая на реке Калке, видимо, неподалеку от того места, где состоялась самая первая схватка русских с монголами.

Вернадский так описывает столкновение, которое решило участь гигантских евразийских пространств: «Согласно Никоновской летописи, хан Тимур-Кутлуг предлагал Витовту заключить соглашение, а не воевать. Витовт потребовал, чтобы хан признал себя его вассалом, и имя Витовта появилось на монетах Золотой Орды. Едигей от лица Тимур-Кутлуга отверг требования Витовта и, в свою очередь, потребовал, чтобы его тамгу (герб рода) чеканили на литовских монетах. Теперь единственным выходом стала война. Яростная битва свирепствовала несколько часов. Войска Витовта были, казалось, на пороге победы над монгольской армией под командованием Едигея, когда резервные отряды Тимур-Кутлуга атаковали литовцев с тыла. Татары Тохтамыша первыми приняли бой, и скоро вся армия Витовта была смята. Тогда как самому Витовту с небольшой свитой удалось спастись, большое количество русско-литовских князей погибло в бою, среди них Андрей Полоцкий, Дмитрий Брянский и Дмитрий Корятович (Боброк-Волынский). “И кто мог счесть всех литовцев и русских, и поляков, и германцев, павших в этот день?” – горько замечает летописец».