Без имени

Алина Пирамида

Без имени

История рассказанная в тишине.

Введение.

(или почему эта книга касается каждого из нас).

«Ты узнаешь его. Он идёт по рельсам, как будто есть путь назад. Он не помнит своего имени. Но помнит её. Это, возможно, последнее, что осталось в нем от человека».

Иногда мы думаем, что есть граница между миром и войной. Что травма – это про тех, кто был «там». Что психика – как броня: либо пробита, либо цела. Что если человек вернулся домой, значит, он в порядке.

Но, реальность куда сложнее. Тише. Опаснее в своей невидимости.

ПТСР – это не про слабость. Это про выживание. Про мозг, который застрял в режиме тревоги, про человека, который больше не может отличить утро от атаки. Про того, кто в мирной жизни продолжает сражаться – с тенью, с собой, с тем, кто любит. И когда любовь становится полем боя – проигрывают все.

Мы привыкли не замечать.

Вижу: молчит – значит, сильный.

Улыбается – значит, справляется.

Стал резким, агрессивным, отстраненным? Ну, просто характер.

Но часто за этим – человек, который захлебывается изнутри. Он не умеет сказать «мне страшно», потому что его учили быть сильным. Он не может признать боль – потому что боится потерять лицо. Он не кричит, потому что никому не доверяет.

Именно поэтому эта книга была написана.

Она не про диагноз. Она про молчание, которое доводит до трагедии. Про любовь, которую можно не спасти, если вовремя не увидеть. Про человека, который был как все. И постепенно стал кем-то другим. Незаметно. Пугающе. Навсегда.

В основе – реальность. История настоящих людей. Разговоры с теми, кто прошёл через войну – внешнюю или внутреннюю. Кто остался жив, но не узнал себя. Кто пытался сохранить семью, но не смог сказать: «мне плохо».

Именно об этом – эта история. Не о войне. А о последствиях, которые живут среди нас.

В мирных домах.

Среди тех, кого мы любим.

Иногда – внутри нас самих.

И если ты сейчас читаешь – значит, ты здесь. Значит, ты можешь сказать. Можешь услышать. Можешь остаться.

А значит – всё ещё можно.

Глава 1

Он пришёл туда, где всё начиналось. Или закончилось – он уже не был уверен.

Станция стояла молча, как затонувший корабль, вросшая в землю платформа, покрытая мхом, запах гниющей листвы и железа. Один фонарь светил, как будто вопреки всему – тёплый, усталый, он выхватывал из мглы силуэт мужчины.

Куртка на его плечах, как броня. Каждая складка – чужой след, каждый шов – шрам. Он стоял, потом сделал шаг. Не потому что знал, куда идти. Потому что не мог стоять.

Она появилась так, как появляются мысли, которые не зовут. Из темноты, из тумана, в молчании. Он её не знал. Или знал – как вспоминаешь сон, который видел до рождения.

Синее, холодное платье, тонкая шея, волосы, которые развивал ветер, как траву на краю поля. Что-то в ней было неуловимо знакомое. Он не смотрел ей в глаза. Боялся. Как боятся узнать, что ты ошибся. Или не ошибся вовсе.

– Вы потерялись? – спросила она.

Голос. Его накрыло. Не вопрос, не интонация. Присутствие. Как если бы кто-то вырвал кусок прошлого и вернул его, ещё тёплым.

– Нет, – ответил он. – Я всегда знал, где это место.

Она кивнула. Не удивилась. Не ушла. Просто пошла, вдоль рельс. Он пошёл следом. Не за ней. За памятью. Или за тенью. Или за чем-то, что пахло домом.

Вечер был тягучий. Молчание – громким. Он не спрашивал, как её зовут. Потому что знал, что имя сокрыто где-то далеко в его памяти. Он просто шёл. И в каждом шаге было: "я был", "я есть", "я всё ещё ищу".

Глава 2

Они шли молча. Рельсы блестели в лунном свете, как шрамы на чём-то живом. Он не знал, сколько времени прошло – минута, час, вечность. Она шла легко, будто не чувствовала холода, а может, просто не боялась замерзнуть.

– Здесь всегда так тихо? – спросила она.

Он кивнул. Не знал, что сказать. Или не хотел.

Тишина, которую они несли с собой, была не пустотой, а чем-то живым. Словно кто-то третий шёл рядом, но невидимый. Он чувствовал это.

Она остановилась, посмотрела в темноту – туда, где начинался лес.

– Ты давно здесь?

Он хотел сказать: «с тех пор как…» Но не смог. Язык не повернулся назвать это «смертью». Он просто сказал:

– Я здесь… всегда.

Она не удивилась. Просто повернулась обратно и пошла дальше, близилась новая платформа, вместе они прошли десяток станций, он смотрел ей в спину. Тонкие плечи, движения – всё как у его жены Жени. И в груди что-то сжалось. Не от боли – от узнавания.

Он закрыл глаза. И оказался там – дома. Тогда. После войны.

Дверь открылась скрипом. Он стоял опершись на костыль, не зная, как войти. Женя вышла ему навстречу, обняла – крепко, с запахом шарлотки, он почувствовал капли ее слез у себя на плече.

Она говорила что-то, гладила его куртку. А он не мог понять, кто перед ним. Слишком красивая. Слишком спокойная. Слишком живая.

Он начал бояться её. Не потому, что она изменилась. А потому, что он – да.