Полная версия
Анна Милаш
Я снова выберу тебя
Глава 1
Опять это пугающее нагромождение людей и домов, равнодушных лиц и стекла с бетоном. Опускаются сумерки. Я совершенно одна в толпе чужих и как будто неживых пешеходов, людской поток затягивает и тащит, я в ужасе, я хочу вырваться, но безвольно, как тряпичная кукла, позволяю увлечь себя дальше и дальше вдоль огромных серых зданий.
Наконец, я вижу его, он всегда тут, ждет меня. Толпа раскалывается и огибает нас с двух сторон, меня выносит прямо ему в руки. Я хватаюсь за него, как утопающий, я до дрожи боюсь его отпустить. Я знаю, что отпустить придется, что это щемящее счастье продлиться очень недолго, рыдания перехватывают горло. Он крепко меня обнимает и успокаивающе поглаживает по спине. Я хочу столько сказать, я должна успеть! В этот раз я должна!…
– Юль, ты чего? Юль! – меня настойчиво трясли за плечо.
В комнату просачивался серый предрассветный свет, так похожий на сумерки, которые мне только что снились. Иван, приподнявшись на один локоть, тормошил меня почем зря. Полинка тихонько захныкала в своей кроватке, но тут же успокоилась.
– Ничего – сипло ответила я, вытирая слезы – Сон приснился.
В ответ муж пробурчал что-то невнятное, чихнул и с головой залез под одеяло.
– Что у вас случилось?! – громким шепотом спросила заглянувшая в комнату мама.
– Ничего, Юле кошмар приснился – ответил из-под одеяла Ваня.
Полинку окончательно разбудили и она выразительно заголосила.
– А все потому, что она режим не соблюдает! – уже в полный голос вещала маман – Зачем было покупать такие билеты? Вы и днем не поспали, и ночью тоже!
– Билеты я выбирал…
Мы с Полиной оставили зятя с тещей выяснять, какие билеты благоприятнее сказались бы на моем режиме и отправились в ванну менять подгузник.
– Я нашла тебе платок, в церковь самое то! – моя вездесущая мама настигла нас на кухне, где я наливала Полине компот.
– Куда?! Ледяной! Из холодильника! – маман перехватила стакан у ребенка перед носом, Полинка обиженно скуксилась.
– Полиночка, не плачь! Сейчас погреем и будет тебе компотик! – заботливая бабушка переключилась на внучку.
В спальне Ваня отчаянно чихал и шмыгал носом.
– Проклятая аллергия! – Иван собирался зевнуть, но опять чихнул – Зачем было сюда тащиться?!
– Ты мог остаться в Москве – ответила я.
– Ну да – муж криво усмехнулся – А ты одна с ребенком полетела бы? Представляю!
Я обиделась и уставилась в стену. Все, как всегда, опять я во всем виновата! Очень хотелось поспорить, но он прав, вдвоем с ребенком в самолете непросто, пусть и лететь всего час.
На спинке кровати аккуратно висел тонкий шифоновый платок, который предусмотрительно отгладили. Зеленый с пышными лилиями, не очень походит под мое бледно-розовое платье. Ну да какой есть. Про то, что в церковь нужен платок, сама я даже не вспомнила.
Через пару часов все мое семейство собралось на завтрак.
– Татьяна Николаевна, Ваши блины – просто объедение! Только из-за них в Камнегорск приехал!
Муж, невзирая на аллергию и бессонную ночь, аппетита не растерял. Маман, весьма довольная собой, умудрялась одновременно подкидывать блины любимому зятю и закидывать их в рот любимой внучки.
– У Юльки сырники отличные, но блины не такие – вещал супруг.
– Я научу, Ванюш, научу. А то вон какая Полиночка худенькая! Юль, ты ее вообще не кормишь!
Я механически кивала, глядя как моя недоедающая дочь размазывает пухлым кулачком по столу варенье. Где-то затренькал телефон.
– Это твой – не отрываясь от тарелки, прокомментировал Иван.
– Наверно, Маринка… – я извлекла трубку из недр так и неразобранного дорожного рюкзака.
Звонила не Маринка.
– Начальник – констатировала я упавшим голосом – Не буду отвечать…
– Юль, что за детский сад? – Ваня отвалился от стола и переполз на диван под бочок к любимому тестю – Скажи ты ему, что не выйдешь. Точно не до конца декрета.
– Потом – я малодушно засунула телефон обратно в рюкзак.
– А чего? – встрепенулась маман – Выходи! А мы Полиночку понянчим. Да, дед?
Папа неопределенно хмыкнул.
– Не хочет она обратно на работу – пустился в объяснения Ваня – И правильно, я считаю. Зачем? Плохо живем, что ли?
– Это как же? Нет, надо выходить. Пусть после декрета, но надо! – не согласилась мама.
– Да зачем же это? – заспорил Иван.
– А образование мы ей на что дали? – взвилась его тещенька – Одно единственное приличное на всю семью!
– Начинается – тихо выдохнул папа – Я, сколько лет живу с тобой, Танюша, так до сих пор и не понял, чем тебе мое и Юркино образование не угодило – в полный голос продолжил он.
– Потому что вечно бардак! Что у тебя, что у Юры! Художнички – архитекторы! – последнее словосочетание в обиходе Татьяны Николаевны было ругательным.
Абсолютно необъяснимое отрицание мало-мальски творческого с возрастом у маман только усугублялось. Долгая и безбедная жизнь с мужем архитектором в светлом просторном доме, который он для нее спроектировал, и наличие вполне состоявшегося сына – художника как будто только подливали масло в огонь. Я со своим экономическим образованием была ее последним оплотом, хоть и работала до рождения Полинки не совсем по специальности.
– Пусть хоть этим маркетологом, прости Господи, но работает в офисе! – продолжала она – И вообще, посмотри на Марину! – это уже было ко мне – Двое маленьких детей, а она только в роддом и сразу обратно работать! По специальности!
– Не – не – не! – запротестовал Иван – Туда даже смотреть не смей! – муж выразительно ткнул в мою сторону пальцем – Не надо мне как Марина.
– А что не так? – ангельским голосом поинтересовалась маман.
– У нее муж скоро от такой жизни закончится, вот что! Бедный Мишка, не надо мне такого счастья. Полуфабрикаты на завтрак обед и ужин, дети орущие на няньках и вечно взвинченная жена. Спасибо, обойдусь!
– Но ведь в офисе! По специальности!… – не унималась маман.
– При всем моем уважении, Татьяна Николаевна!…
Папа лукаво блеснул стеклами очков и поманил меня из столовой. Я была счастлива незаметно покинуть поле боя, к тому же спорящие в своих аргументах начали повторяться.
– Смотри, что я нашел – он вынимал какую-то пухлую исписанную тетрадку из ящика своего письменного стола – Помнишь?
– Помню, конечно! – я с замиранием сердца взяла в руки плоды своих творческих трудов лет, наверное, за пять, не меньше.
– Где-то тут – он ткнул в стол – Остальные. Я все сохранил.
Я листала пожелтевшие листы в клеточку, ровные и не очень столбики четверостиший стыдливо напоминали о прожитом много лет назад.
– Ты меня прости, Юль, но я некоторые прочитал – признался папа – Те, что смог разобрать. Писала ты всегда как курица лапой! Мне очень понравилось.
– Правда? – я оторвалась от собственных стихотворений.
– Да, очень – уверенно и как будто бы даже честно повторил отец – Очень образно, тонко, со вкусом. Почему ты бросила писать?
– Да я не то, чтобы писала… Так… Не могла не писать, вот и писалось что-то… – я и сама не могла вспомнить, когда перестала стихоплетствовать.
– Ну, все твои сочинения в этом столе. Будет интересно – поищи.
– Обязательно – пообещала я.
– А про работу… – неловка начал папа – Ты сама-то чего хочешь, Юль?
– Не знаю – обреченно призналась я.
Папа сочувственно приобнял меня за плечи, чмокнул в макушку и оставил листать старую тетрадь.
«Я к тебе все равно вернусь,
Сквозь другие миры и обманы.
Я на третий день обернусь
Твоим сладким сном и дурманом…»
Что-то неприятно заворочалось внутри, опять вспомнился ночной кошмар.
– Юля, иди, сбирайся, опоздаешь!
Я глянула на часы на папином столе. Маман права, пора в церковь.
Глава 2
Батюшка прервал монотонный напев и выжидательно на меня уставился, Владик больно пихнул локтем в бок и прошипел в ухо: «Твой выход!», притихший, было, Арсений снова завозился на руках, и крепко ухватил за выбившуюся из-под платка прядь. Кое-как сбросив навалившееся под гнетом приторного ладана оцепенение, я в тон батюшке пробубнила заученную в самолете молитву. Неистово разоравшегося раба Божьего Арсения опустили в купель и облачили в белое, дело сделано, я – крестная мама.
– Кума! – Владик, ослепляя белизной зубов и рубашки, кинулся обниматься.
Мы стояли на церковном крылечке, с чувством выполненного долга дожидаясь остальных. Владик, как всегда, чуть не опоздал. Его самолет задержали (но я подозреваю, что Владик на него не успел и спешно покупал билет на следующий) и он со своей новой подружкой из аэропорта Камнегорска сразу поехал в церковь. Тем ошеломительнее выглядел безупречный костюм и свежее лицо моего новоиспеченного кума.
Мы прилетели вчера, но Полинка плохо спала и много плакала, а у Вани разыгралась аллергия. Всю ночь напролет я успокаивала дочь и, как могла, поддерживала сопливого мужа, а под утро, когда все наконец-то угомонились, мне приснился кошмар. Поэтому выглядела я не очень.
– Владислав, тут жарко, я в машине подожду – двухметровая подружка Владика, изящно покачивая неуместно оголенными бедрами, нырнула в лимузин.
– Сколько ей? – как бы между делом поинтересовалась я.
– Совершеннолетняя – коротко отрапортовал Владик – К слову, ваша землячка.
– Ты ее тут, что ли, успел подцепить? По дороге из аэропорта в церковь?!
– Нет – засмеялся Влад – Она родилась в Камнегорске, поэтому и увязалась со мной на крестины. Вы даже жили по соседству! В школу одну ходили.
– Судя по всему, в школе мы не пересекались – хмыкнула я – Мы выпустились раньше, чем она пошла в первый класс.
Влад, похоже, хотел меня поправить, но тут из храма показалась недостающая часть нашей могучей кучки. Иван держал на руках довольную Полину, а Полина – какой-то то ли рушник, то ли полотенце.
– А это что? – я тщетно пыталась изъять непонятный предмет у дочери.
– Полинке захотелось… – промямлил муж.
Удивительно, как годовалая пигалица плетет из огромного бородатого дядьки веревки, мне бы у нее поучится.
– Жаль, вы не всю церковную лавку вынесли – усмехнулась я.
– Ну что, люди добрые, кумовья любимые! – весело пробасил Михаил – Все тут? Поехали новоокрещенного обмывать!
– Марин, а зачем вы лимузин то сняли? Мы как свадьбу гуляем! – поинтересовался Иван.
– Не ко мне вопросы – замученная Марина ловила то и дело сбегающую трехлетнюю Машку, пыталась не разбудить задремавшего на руках новоокрещенного Арсения и одновременно что-то агрессивно строчила на телефоне – Не я эту селедку на колесах заказывала.
– Для любимых друзей ничего не жалко! – продолжал басить Михаил – Да и по размеру он нам в самый раз, не автобус же нанимать!
– Господи, тебе просто на этом тарантасе покататься приспичило! – Маринка, судя по всему, тоже не выспалась – Срок подачи ходатайства уже пропущен! – рявкнула она в телефон, мой крестник на ее руках встрепенулся и опять заголосил.
Миша хотел было что-то ответить, но под тяжелым взглядом жены передумал. Шумно переговариваясь, мы двинулись к сверкающему лимузину.
– А мне нравится тарантас! Что она в них понимает? – тихонько шепнула я Мише и заговорщически подмигнула.
Маринка замечательная, но у нее очень крутой нрав, с ней не просто, уж я-то знаю. Большую часть сознательной жизни я сглаживаю за ней углы. Михаил благодарно улыбнулся.
– Юль! – одернула меня Марина и кивнула в сторону небольшого сквера за храмом.
Там, на лавочке, сидел мужчина, скорее даже дедушка. Сиротливо ссутулившись, он невидящими глазами смотрел прямо перед собой и неторопливо перебирал в руках светлую летнюю кепку.
– Кто это?
Мужчина казался очень знакомым, и мне отчего-то стало не по себе. Так некстати вспомнился мой старый кошмар, посетивший меня сегодня после очень длинного перерыва.
– Разве это не отец Толика? Павел Олегович, кажется…
– Какое сегодня? – упавшим голосом спросила я.
– Двадцать четвертое июня, выпускной…
У меня на секунду перехватило дыхание.
– Вот почему мне опять это приснилось… И как я умудрилась забыть?!
– Девчат, все нормально? – Влад озадаченно прислушивался к нам с Мариной.
– Нет, то есть да – сбивчиво проговорила я
– Надо, наверно, поздороваться? – неуверенно предложила Марина.
– Надо? – забеспокоилась я.
Пока мы стояли посередь церковного двора и пялились на Павла Олеговича, он нас заметил и неверной походкой направился в нашу сторону. Он очень изменился, я едва его узнала. От когда- то большого и громогласного дяди Паши осталась бледная тень.
– Здравствуйте, Павел Олегович! – я глупо переминалась и не знала, куда деть ставшие вдруг неприлично длинными и ненужными руки.
– Юленька! – выцветшие, когда-то ярко-синие глаза дяди Паши смотрели смиренно и печально – И Марина тут! – старик суетливо кинулся по очереди пожимать нам руки – Я думал уж никто и не вспомнит моего Толеньку, столько лет прошло! – на глазах дяди Паши навернулись слезы.
– Мы тут Сеню крестили просто – пролепетала Марина, нам обеим хотелось провалиться под пыльную Камнегорскую землю.
– Конечно, конечно – смутился Павел Олегович – Это ваши, да? – он кивнул на поджидающую нас компанию с тремя детьми.
– Да, тот, что с бородой – мой муж с нашей дочкой на руках – объяснила я – А второй с ребенком – Маринин муж с моим крестником.
– А где Маша? – всплеснула руками Марина и кинулась на поиски трехлетнего урагана «Мария».
– Сколько времени прошло! Пятнадцать лет… Как все выросли, у всех уже дети… И я бы мог уже дедом стать… – дядя Паша смотрел на отловленную Машу с испепеляющей душу тоской о безвременно утерянном – Юль, ты заходи к нам!
Я только кивнула. В носу предательски засвербело, на глазах наворачивались слезы. Я, как всегда, не смогла удержаться и не всплакнуть.
– Нам пора, Павел Олегович – утирая глаза, прогнусавила я – Очень рада была вас повидать.
– И я, Юленька, и я! Ты заходи к нам, в любое время!
Я сбивчиво попрощалась и забралась в длиннющий тарантас.
Перед рестораном решили сбагрить детей, включая виновника торжества, отзывчивым бабушкам и дедушкам. Дорога и без того получалась невеселой, до кучи несуразная селедка на колесах никак не вписывалась в узкие проулочки Камнегорска. Под негромкую матершину водителя, мои всхлипы и басовитые указания пути Михаила за час-полтора мы добрались до злачного заведения.
Рассевшись за столом, все как-то приободрились, после первой и второй и вовсе расслабились.
– Девчат, а кто это у церкви то был? – все-таки не удержался Владик.
Мы с Мариной опять посмурнели.
– Это отец нашего бывшего одноклассника, царствие ему небесное – ответила Марина – Он, одноклассник, разбился на машине, прямо на выпускной, пятнадцать лет назад.
За столом стало совсем тихо.
– А еще это был Юлькин бойфренд – зачем-то решил добавить Иван.
– Что ты хочешь этим сказать?! – накинулась на него я.
– В смысле? А что я сказал? – Ваня выглядел искренне растерянным, но меня, как это частенько случалось, уже понесло.
– Юль… – начал было Влад.
– Нет уж! Пусть договаривает! – слезы опять вскипали на моих и без того красных от недосыпа глазах, злосчастная пара рюмок лихо подстегивала истерику.
– Я вообще не понимаю о чем ты – муж устало закатил глаза.
– Как же! Это же я всегда у вас во всем виновата! И в твоей аллергии, и в Полинкиных истериках, и вообще во всем на свете! И Толика я тоже убила, так?!
Народ за столом в стыдливом любопытстве бросал взгляды то на меня, то на Ивана, кто-то смущенно пялился в свою тарелку.
– Юляш, ну ты-то тут при чем? – Влад осторожно взял мою руку.
– Они, вроде как, поругались в выпускной – внесла ясность Марина – Ну он психанула и на машине разбился – закончила нетрезвая подруга.
– Значит, и ты туда же? – я смотрела на предательницу глазами, полными слез и презрения.
– Марина, Марина! – Иван укоризненно качал головой.
– Я не это имела в виду! – спохватился мой Брут – Я ж не говорю, что ты виновата! Просто…
– Юль, ты вообще ни при чем! Такое с любым может произойти! – Влад, Марина и Иван наперебой меня успокаивали.
– Нет! Я у вас всегда во всем виновата! Всегда! – я сорвалась на истерические вопли – Особенно у тебя! – я ткнула трясущимся пальцем в мужа – Всегда! Во всем!
– Я вообще об этой истории первый раз слышу! – Миша смотрел на меня как безвинно осужденный.
Повисла пауза. Понимание, как глупо и некрасиво я выгляжу, заставило разрыдаться в голос. Еще этот ночной кошмар, дядя Паша… Не в силах продолжать «приятную» беседу я встала из-за стола и вышла из ресторана, слава Богу, за мной никто не пошел.
– Марин, ну как так-то? Ты нашу drama queen первый день знаешь? – я успела услышать, как Влад распекает моего Брута.
Уже стемнело, свежий воздух приятно холодил обожженное слезами лицо, я судорожно вдыхала вечернюю прохладу. В общем-то, ничего нового. Я никогда не отличалась крепостью духа и невосприимчивостью к алкоголю. А еще я очень устала в последнее время. Все шло наперекосяк, мы постоянно ругались с Ваней из-за всякой ерунды, Полина регулярно закатывала грандиозные истерики. Близился час выхода из декрета, перспектива вернуться на «любимую» работу в «любимый» коллектив повергала в беспросветную тоску. Ощущение, что живешь не свою жизнь, прочно обосновалось в моей голове. А тут еще моя всезнающая маман, годовщина смерти бывшего бойфренда, Камнегорск этот дурацкий…
В какой момент жизнь свернула не туда? Может, как раз в выпускной? Если бы Толик был бы жив, все вообще было бы по-другому.
Я помнила каждую деталь этого проклятого праздника, свое волшебное белоснежное, как у невесты, платье, безупречный костюм Толика. Все шутили, что мы жених и невеста. Я помню даже запах его туалетной воды, древесно-пряный, но умудрилась забыть, что все это было сегодня ровно пятнадцать лет назад. Если бы можно было отмотать время… Конечно, меня винить в этом глупо, я это сама прекрасно понимаю. Но если бы Толик не погиб? Как бы тогда сложилась моя жизнь? Вряд ли я бы оказалась в Москве, замужем за Ваней. И Полинки бы не было, а я ее очень люблю. Хотя, если подумать, был бы какой-то другой ребенок, такой же любимый и, возможно, не такой громкий…
В темно-фиолетовом небе ярко вспыхнула падающая звезда и растаяла где-то за Тумысной поляной. За спиной деликатно кашлянули. Мой бородатый муж выглядел уставшим, но не осуждающим.
– Там торт принесли, твой любимый, кстати.
Я вздохнула и позволила увлечь себя обратно за стол. Остаток вечера прошел вполне сносно, в конце концов, все развеселились, а Ангелина – подружка Влада – под занавес решила сплясать на столе. На этой триумфальной ноте крестины завершились и все разъехались по домам.
Глава 3
Я проснулась с удивительно ясной для вчерашних переживаний и возлияний головой. Джек громко лаял, предвкушая утреннюю прогулку, папа, как всегда, отчаянным шепотом просил его не будить весь дом. Я сладко потянулась, в окно деликатно поскреблась старая, но все еще пышно цветущая вишня. Которую спилили лет десять назад.
Я озадаченно уставилась на нежные белые цветочки, густо усеявшие сухие ветки. Джек с ликующим подвыванием вырвался на улицу. Мой самый лучший пес, помесь лайки и велосипеда, как шутила мама, издох от старости, когда я училась на третьем курсе.
Оторвавшись от пушистой подушки, я уставилась в стену. На стене красовался силуэт черной кошки на крыше, я долго уговаривала родителей разрешить разрисовать комнату, а потом еще столько же уговаривала старшего брата взяться за кисти. Вчера на стенах были неброские обои в мелкий цветочек, кошка с крышей по идее остались под ними. А вот тетрадь со стихами, которую вчера мне вручил папа, была тут же, у меня в ногах. Но еще совсем новенькая, почти не исписанная, с яркой обложкой и хрустящими страницами.
Я озадаченно шуршала чистыми тетрадными листами, и тут меня вытряхнуло из постели – вместо детской кроватки с Полинкой в углу стоял письменный стол со старинным компьютерным монитором.
– Мама! – не своим голосом завопила я – МАМА!
В коридоре зашлепали тапочки, дверь распахнулась.
– Что?! Что такое?! – заспанная и еще с длинными волосами на меня испуганно смотрела мама образца десяти или даже пятнадцатилетней давности.
– Где Полина? Мама, где она?!
– Какая Полина?
– Как какая?! Внучка твоя!
– Юль, ты чего? – мама даже присела на кровать от неожиданности.
– Где. Моя. Дочь?!
– Ты что, забеременела? – у мамы в страхе округлились глаза.
– А Ваня где? – не унималась я – Где мой муж?!
– Ты же с Толиком встречаешься. Кто такой Ваня?
На наши крики прибежал Юрка, мой старший брат. В его голове еще не было ни одного седого волоса, но руки, как всегда, были в неоттираемых пятнах краски.
– Чего орете то? – завозмущался он – Я писал всю ночь! Можно поспать?!
– Юра, что принимает твоя сестра? – пошла в наступление маман – Она совершенно невменяемая!
– А я-то откуда знаю? – юный художник тут же сбавил обороты.
– Юля, скажи честно, что вы вчера с Толиком принимали? – четыре почти одинаковых серых глаза выискивали во мне следы смертельной зависимости.
Я хлопала глазами и отчаянно хватала ртом воздух. Между ног родственников просочилась лоснящаяся рыжая спина с черными подпалинами, тугой хвост колечком приветливо подергивался, мокрый нос ткнулся в мою голую коленку.
– Джек! – я присела на корточки и потрепала своего верного друга за уши, в глазах защипало – оказывается, я очень скучала по дворняге.
– Дурдом! – драматически изрек Юрка и удалился в свою комнату.
Его место занял папа, который, в отличие от всего остального, почти не изменился. Даже этот зеленый спортивный костюм он до сих пор иногда надевает.
– А что это у вас с утра уже слезы? – поинтересовался он.
– Игорь, наша дочь – наркоманка! – маман, похоже, решила пустить слезу и завсхлипывала вместе со мной – Ты просто послушай, что она несет! Муж, дочь, Полина! А все этот ее Толик!
– Ну почему сразу наркоманка? – миролюбиво возразил папа – Может, ей просто сон плохой приснился. Да, Юль?
Я бестолково кивала, не выпуская из объятий собаку.
– Умоемся, позавтракаем, и все пройдет – жизнерадостно закончил глава семейства.
– Ты, как всегда, ее выгораживаешь! – взвилась мама – Это до добра не доведет!
– Никого я не выгораживаю, родная – папа вытеснил любимую супругу из моей спальни и прикрыл за собой дверь.
Какое-то время они еще обсуждали меня и непутевого Толика на кухне, но довольно быстро переключились на телевизор.
То, что Полину я тут не найду, подсказало мое тело. Гладкое и упругое, как у дельфина, оно абсолютно точно не познало счастья материнства. Вместе с целлюлитом растаял и материнский инстинкт. Нет, я, конечно, не забыла дочь и очень хотела ее снова увидеть, но в отсутствии ребенка я не бросалась на стены.
Какое-то время мы просто сидели с Джеком на разобранной постели. Вернее, я сидела, а пес развалился у меня в ногах. Мысли разбегались, собрать их в кучу пока не представлялось возможным. Если я "тут", то кто остался "там"? И как туда вернуться? И надо ли…
На столе у монитора запела радио трубка. Я машинально ответила.
– ЗдрастьТетьТань, а Юлю можно? – протараторила Марина.
– Это я.
– Это ты? – подозрительно уточнила подруга.
– Я – я была не слишком убедительна.
Марина замялась, повисла пауза, что, должно быть, для наших телефонных разговоров школьных времен было противоестественно. Это и расставило все точки над i.
– Точно ты – в конце концов проговорила подруга.
– Ну, допустим, кто есть кто определились – согласилась я – Дальше то что?
– Надо встретиться, там и решим.
– Давай в чайной, на Московской? – предложила я.
– Юля, на дворе 16 мая 2004 года – менторским тоном завела Маринка – На Московской еще одни рюмочные, да и денег у нас с тобой все равно почти нет. Давай вести себя соответственно времени. И возрасту.
– Это как? – отсутствие денег и чайной на Московской меня расстроило большего всего остального.
– А так! Встречаемся в первой Городской. И идем туда пешком, а не на лимузине!
Я застонала, но согласилась. Наспех проглотив пару маминых блинов (к счастью, они со временем совсем не менялись), я засобиралась "гулять".
– К экзаменам надо готовиться, а она с утра пораньше гулять намылилась – бубнила маман.
– Танюша, на тебя не угодить. Вечером идут гулять – плохо, утром – опять не хорошо – папа, как всегда, за меня заступился.
– Да хоть ночью, лишь бы не с этим Толиком – наркоманом! – вспомнила утренний инцидент родительница.
