Время осени

Наталья Филатова

Время осени

Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу,

то чем сделаешь ее соленою?

Евангелие от Матфея, 5, 13.

Ни один день не уходит безвозвратно. Он словно лист, сотканный из нейронной сети ощущений, падает в бездну памяти, спрессовываясь и сливаясь в единое целое, постепенно растворяясь в подсознании.

Энергия не исчезает бесследно – утверждают законы физики. Равновесие – основа мироздания. Равная масса добра поглощает равную массу первородного зла.

Как не пропасть в стылом холоде равнодушия, безликого ледяного одиночества? Попробовать не копить обиды и научиться прощать. Хранить добрые светлые воспоминания, снова и снова прикасаясь к ним, можно согреться. Наше внутреннее солнца, наша вера и надежда всегда с нами. Даже в тёмные времена, когда туман окутывает землю, важно не потерять себя.

Мы ищем ответы, но они раскроют истину. Смысл жизни – в самом пути. Мудрость приходит с правильными вопросами: замени в мыслях тревогу "как жить?" на веру «когда жить?"

Только смерть приходит один раз, жизнь начинается и продолжается в каждом новом дне. Жизнь – единственная и неповторимая, каждый день – подарок. И если ты рад этому дару – это и есть твое счастье.

"Бог испытывает избранных" – почему я запомнила именно эту фразу? Когда в детстве дедушка Николай читал мне вслух Библию, то в детской головке крутились мысли: "Избранные, значит лучшие и самые любимые. А испытание – это же, как наказание? За что же их наказывают? Своих самых любимых". И только взрослея, пережив потери, справившись с болезнью, я поняла, что избранных награждают мудростью. Мудростью быть счастливым каждый день. Я пытаюсь обрести мудрость. Понять себя и принять прошлое с любовью.

Полюбить себя – сложно. Любить себя – отражаясь в другом человеке намного проще, но сейчас я учусь принимать свою не идеальность и радуюсь каждому мгновению.

Любовь земная

(Рассказ первый)

Я иду, крепко вцепившись в бабушкину руку. Ярко светит солнце, но неугомонный ветерок, примчавшийся с побережья студеного моря, заставляет вздрагивать от его холодных объятий. Под порывами ветра низенькие березы склоняются к ромашкам, обвивающим тропинку. Мы идем на кладбище.

– Надо навестить дедушку, – утром сказала бабушка, и, увидев мой испуганный взгляд, пояснила, – Убраться на могилке, обновить оградку, сорняки выполоть.

Я родилась в южном городе – Астрахани, но летом меня отправляют погостить к бабушке. Я скучаю и чувствую себя чужой в поселке в пригороде Архангельска. Все кажется чудным, вместо темной бархатной ночи – бесконечная серая мгла. Вечер переходит в утро, позабыв про темноту. Солнце не обжигает, а все вокруг неярких цветов, словно природа устала от белых ночей и сражений с непогодой. В поселке нет тротуаров, только деревянные мостки, и тропинки усыпаны опилками с лесопилки. Вот и сейчас что-то колет ногу в сандалике. Я присела, чтобы вытряхнуть опилки. Земля подо мной холодная, черная и липкая, да еще хлюпает водой.

– Света! Не сходи с тропинки, кругом топь, – бабушка недовольно поджимает губы, не понимая, почему я не знаю очевидного. "Какая я Света? Она путает меня с мамой!" – слезы застилают мир от обиды и тоски по родителям.

– Бабушка! Оградки, чтобы не забывали? – я издалека приметила кладбище на небольшой возвышенности.

Мы подходим к могилке, где похоронен мой дедушка. Деревянный крест огораживает оградка, выкрашенная серебрянкой. Краску разъели зимние морозы, настойчивый ветер усыпал ее чешуйками землю, траву. Эта темно-серебристая полоса около оградки, как напоминание о трауре и быстротечности времени.

– Бабушка, что это? – я показываю на необычные цветы у оградки. Ярко желтые и сине-сиреневые соцветия украшают зеленые стебли.

– Это Иван-да-Марья, – бабушка косит серпом заросли осоки внутри ограды.

– Как так? – мои брови приподнялись вверх.

– Люди верят в легенду. Когда-то давно жили Иван с Марье, да так любили друг друга, что даже смерть не смогла их разлучить. Стали они цветком, – бабушка встала, приставив ладонь к глазам, вглядываясь вдаль.

– Любили как ты с дедушкой? – и сама испугалась своих слов. Вдруг бабушка сейчас исчезнет, превратившись в цветок. А я останусь одна!

– Мы с ним на небесах встретимся, – вздохнула бабушка, – скоро уже.

– Бабушка, мне страшно, – меня обнимают, гладят по волосам самые добрые руки на свете.

– Ничего, внученька, все пройдет, – я прячусь в теплых объятьях бабушки.

– Правда? – уткнувшись в бабушкин живот, вытираю слезы.

– Не бойся, ты не одна. Боженька дал тебе Ангела – хранителя. Помолись и он тебе поможет, – я чувствую, что бабушка улыбается. Негромко начинает молиться. Я повторяю слова, не задумываясь о смысле. Страх отступает. Я не одна. Знаю, что отражаюсь в глубине бабушкиных глаз. Маленькая девочка, ищущая защиту и любовь.

Страх смерти не сильнее страха потеряться в небытие. Чтобы не исчезнуть, тебя должен увидеть еще один человек. Правда?

Память рода

(рассказ второй)

Знаю в крови предков поморов

очень много солености моря!

В генах спаяна жажда просторов,

ветра – сила, свободы – желание.

Шаг к бессмертию – с морем слияние…

Вымороженное серое серебро дерева, заросли Иван-чая. Небо до врат. Протяжный говор – то ли скороговорка, то ли песня.

– Да, уезжала я в Ярославль, но вернулась. Тесно стало, – тень улыбки блуждает в глубине глаз женщины, отражая простор за окном.

Я вздыхаю, знаю эту тоску. По молодости у меня слегка щемило около сердца от воспоминаний о тягучей сладости воздуха, о жемчужной нежности северного неба, о величии северных просторов. Здесь останавливается время, набираясь сил. Каждый камень хранит энергию зарождения мира.

С возрастом воспоминания превращаются в миф о стране, где живет счастье. И все сильнее жмёт у самого сердца, выдавливает слезы. Тоска о несбывшемся… Память родины предков.

– Ой, люли – люли, отплывали корабли. Ты суровый батюшка – море студеное, не гневись, пожалей меня, жонку верную. Не томи ожиданием, возврати мне кормилица. А я буду славить тебя Беломорюшко, песни петь хороводные, – Ветерок колышет занавески на окне, прислушиваясь к голосу женщины.

На столе в горнице постелена узорчатая скатерть, на ней в глиняной миске томится замоченная брусника. Красный цвет ягоды истекает на скатерть, вплетаясь в ее узоры. И вкус у брусники, как у Севера, кисло-сладкий с той ноткой горечи, испробовав которую – не забудешь никогда.

Север – любовь, которая сжигает кровь, но это огонь очищения – от горечи обид и неудач, от суеты гонок за успехом, от неверия и беспомощности. Любовь Севера наделяет силой…

Я выхожу на улицу, не в силах усидеть на месте. Вглядываюсь в милую сердцу красоту – в ее неброскую нежность красок.

Исподволь, поднимаясь от земли, примчался от Студеного моря ветер. Пригнул травы, схватил в ледяные объятия. Зыбко.

Неторопливо, важно выглянуло из-за туч солнце. Брильянтами заблестели стянутые холодом росинки, отражая облака, россыпь ромашек, заросли Иван-чая.

Странная пора – низко зависло солнце, извиняясь за отсутствие долгими зимними днями, а в небе уже засеребрилась луна, едва видная в золотистой солнечной дымке. Потому и вышивают их местные мастерицы всегда вместе – братец и сестрица, два светила – дня и ночи.

Прокатился по небу звон, превращаясь в настойчивый вой будильника. Я вздыхаю и просыпаюсь. Этот сон не дает мне покоя, манит мечтой и придает сил жить. Оставляет светлое и радостное послевкусие солнечного летнего дня, вкуса брусники на губах, отблеск радуги в небе и ожидание любви.

Человек не может жить без любви и родины. Где хранятся наши воспоминания? В душе? Или в генах зашифрована – память предков, и наша судьба – предопределена теми, кто жил до нас?

Далеко – далеко тянутся мои корни, впиваются в выжженную ледяными ветрами землю. Там чайка, сжатая холодом неба, тоскует и кричит о своей любви к безбрежности и необъятности мира.

Я, как и мои предки, верю – это убивается по прошлому не птица, а души, не вернувшихся на берег моряков. Вольно, но одиноко им, и хочется прижаться к родной земле, напитаться силой, обнять любимых. Но не вернуться, не изменить судьбу, можно только тосковать, напоминая живым об изменчивости, о борьбе за тепло жизни, тепло любви.

Радуйся, пока жив. И разглаживаются угрюмые лица, впитывая свет солнца. Не яркое светило, не торопливо плывет, отдавая силу земле, людям. Каждая былинка и живая тварь тянутся навстречу, благодарят за быстротечный миг жизни. Эта безмолвная молитва разлита в воздухе, один раз испив ее – никогда не сможешь забыть пряной горечи, свежести. И будешь жить в ожидании новой встречи. Нет нигде таких красок, как на севере.

Царит над этой землей умиротворенное спокойствие и вера. Жизнь – без суеты и суетности, не сжигают здесь мимолетные страсти. Тот, кто поспешит, быстрее потеряет тепло, бесценную валюту севера.

"Кто в море не бывал, тот Бога не видал", – говорят поморы. И закон божий, как и заповеди предков – основа поморского братства.

Надёжность и честность – в почете, не выжить без крепкого плеча соседа – друга. Суровое северное море не прощает оплошности. Соль, впитавшаяся в кровь, передается по наследству. И даже я, изгнанная из земли предков, тоскую по земле, дарящую свободу. Ветер и холод выковывают жажду жизни и особое умение радоваться – несмотря ни на что…

На севере серый цвет – символ ожидания, затаенного дыхания, как при погружении, перед тем, как исчезнуть. Это воплощение – совершенство в слиянии черного и белого, инь и янь,

Мужская сила непобедима, если сливается с женской любовью, в этом союзе появляется, проявляется смысл великого бытия.

Разве справится помор без верной жены? "Жонки" – и нежность, и суровая близость слышится мне в этом слове. Провожать в море, не зная вернется ли кормилец. Ежедневный подвиг силы духа и любви.

Моя мама родилась в семье капитана корабля в деревне Каменка в устье реки Мезени. Удивительная река впадает в Белое море. Два раза в день во время приливов воды Мезени поднимаются вспять, против течения. И люди здесь живут удивительные – гордо зовут себя поморами. Предки их бежали из новгородских земель от кабалы, за лучшей долей.

Мой папа родился в Вятке. Он тоже потомок переселенцев, которым нужна была воля и свободные земли. Может быть, и папины предки жили в новгородских землях? Жаль, что ничего не знаю об истории своего рода. Пережив потрясения революций и репрессий, мои родные не хотели, боялись помнить прошлое.

Но живет в моих генах неуемная жажда просторов, стремление к свободе. Сняться ночами безбрежные морские просторы и раздолье равнин у подножия гор, стремящихся в небо. И когда становится тяжело и тоскливо на душе, я вспоминаю своих предков. Они жили трудно, но не потеряли веры, передали любовь к земле и миру в надежде, что их потомки будут счастливее.

Разве можно подвести или предать память рода? Быть счастливым просто… счастье и Бог живут в сердце каждого.

Разговоры ни о чем, а может о жизни…

(рассказ третий)

– Бу-бу, бу-бу, – монотонно, будто вода из крана, течет речь коуча, приглашенного из столицы. Мне скучно. Нудный коуч не знает основу ораторского искусства. Захватывающая речь, подобна морской волне: наполняя силой, откатывается назад – открывая истину. Сложно заинтересовать взрослых людей, вещая прописные истины про энтузиазм и альтруизм.

– Слаженная работа в коллективе невозможна без взаимовыручки и помощи, – чуть шепелявя и подсвистывая, не унимается коуч. Интересно, он что-нибудь знает об ораторском искусстве? Дефекты речи – привилегия великих ораторов, тех, кто верит в идею. Хотя наш "учитель" вдохновлен бесплатным обедом в ресторане и шестизначным гонораром.

– Только успех всей команды поможет стать вашему агентству лидером в бизнесе, – радостные сотрудники, предчувствуя свободу и возможность заняться срочными делами, искупали коуча в бурных аплодисментах.

"Ах, если бы была такая профессия – наблюдатель. Моя жизнь была бы намного счастливее", – мечтаю я, записывая в заметки телефона случайно подслушанные разговоры.

Может, я и так счастлива? Но в погоне за чужими идеалами все время забываю об этом.

Гардероб театра (разговор первый)

– Повесьте, пожалуйста, нас на один крючок, – две веселые бабушки сдают свою верхнюю одежду в гардероб, а сами светятся от предвкушения просмотра спектакля.

–Хорошо, если вам так хочется, – гардеробщица улыбается в ответ.

–Благодарим, прекрасная фея, – упорхнули припудрить носики.

"Крючок" – вспоминаю Карабаса-Барабаса, с его наказаниями. Подчас, мы сами цепляемся за крючок, не в силах освободится. Но я научилась, избавляться от крючка – от рвущей внутренности боли, наполняющей тоской и унынием. Свобода – дорога к счастью?

Милые бабушки, рассыпая комплименты, освобождаются от недовольства. Я вместе с ними улыбаюсь до ушей, как Буратино. Фея с голубыми волосами пыталась помочь деревянной кукле стать настоящим мальчиком. Я ищу чудо, чтобы спастись от старости.

Театр – игра, наполняющая эмоциями. Приключения. Поток эмпатии, которым актер делится со зрителем. Сострадание, переживания – дают надежду исправить свои ошибки, хотя бы в сознании.

Тайна (разговор второй)

Две кошатницы увлечённо обсуждают своих любимцев.

– Мой – любит оливки, аж, заходится, как от валерианки.

–А я своему не скажу про оливки, обойдётся.

Необходимое и желаемое. Вечный поиск баланса, чтобы не сгинуть в неисполненных желаниях, не забыть радоваться настоящему.

У аптеки (разговор третий)

Три подружки, три старушки остановились около аптеки. Приметили старичка, семенящего мимо.

– Лексей, чо, не узнал? – обратилась самая бойкая, круглым колобком выкатившаяся навстречу, – где дружок твой? Мишка.

Старичок растерялся, растерянным воробушком кинулся прочь, провожаемый галдящим хохотом. А старушку, распрямили спины, выпростали крылья, и полетели догонять воспоминания. Про весёлого, да непутевого Мишку, про поцелуи на сеновале. И проклюнулся веселый хрустальный смех синичек, на легких крыльях, уносящихся в юность. Воспоминания – машина времени, уносящая в счастье.

В картинной галерее (разговор четвертый)

– Хочу угостить тебя вкусненьким, – пожилая женщина протягивает красивую коробку со сладостями своему кумиру.

– Благодарю, целую ручки, – импозантный художник, откинув гриву седых волос, смущенно обнимает поклонницу, прижимает к груди подарок. Зардевшись от неожиданной радости, он сбегает в свои важные дела.

А у неё загорелись яркой синью глаза, сбрасывая годы. Птичкой -синичкой выпорхнула за порог. Полетела встречать правнучку из школы.

Домофон (разговор пятый)

Никого не жду, но звонок домофона настойчиво нарушает мой покой.

– Открой! сколько можно? – хрипит незнакомый мужской голос.

– Вы не туда попали, – я начинаю злиться.

– Какая разница? – нетерпеливо возмущен незнакомец.

–Попутал реальности, – кладу трубку, вздыхая. Задумалась – а может быть, я все еще жду, надеюсь, если бегу к домофону. Прислушиваясь к звонку, надеясь услышать любимый голос.

"Неужели это все?" – не отпускает меня тоска. Пора бы приготовится к приватной беседе о смысле бытия. Вопросов накопилась куча, и хотя знаю все ответы – произнести вслух, значит признать собственную правоту. И слабость! Если знаю, как надо, то почему застряла, не в силах стать собой. Я знаю только один путь к спасению – любовь.

Любовь к жизни дарит нам крылья! Все мы немного птицы. Главное не отказаться от своих крыльев, завидуя чужому полету.

Не твоя вина

(рассказ четвертый)

Мы стояли с подругой на балконе ее коттеджа, смотрели вдаль – на поле, лес. Март радовал солнцем и ожиданием – совсем скоро вместо серости умирающего снега, появится нежная зелень травы с разноцветьем подснежников. Воздух уже был наполнен, тем невыразимым предчувствием возрождения, от которого кружится голова и хочется любви. Ветерок и солнечные лучи ласкали кожу и будоражили душу.

Мы разговаривали, погружаясь в философию, но все время возвращались к одной мысли: трудно понять и принять мужчину, но и без них тяжело. Решить финансовые и хозяйственные вопросы можно, занять свободное время тоже не было проблем – дети и внуки не дают заскучать. И вроде гормоны уже не так мучают, и приобретенная мудрость помогает более спокойно видеть мир. Но что делать с тем желанием чувствовать – поддержку и нежность. Как отказаться от чувства – быть желанной?

– И зачем нам все это? – пыталась пошутить я, – всегда думала, что в таком возрасте будут волновать другие проблемы.

В доме, напротив, во дворе мужчина чистил снег – величественно и хозяйственно, аккуратно, оберегая новенькую иномарку. Такой "хозяин жизни", с хорошей спортивной фигурой, стильный – мечта женщины.

– Ненавижу его, он убил мою собаку, – неожиданно сказала подруга. Голосом, дрожащим от боли, она рассказала о том, что подобрала бездомного щенка на улице. Выходила, вылечила. И в один день собака, осмелев и поверив в безопасность большого мира, выбежала на улицу, потерялась среди домов, зашла на участок соседа. И этот "хозяин жизни", не задумываясь, убил собаку.

Я стояла, смотрела на красоту весеннего дня и думала о том, что встретишь такого "Хозяина жизни", поверишь ему, прирастешь душой и телом. А в один день – он просто вычеркнет тебя из своей жизни, выкинув на улицу…

А ты будешь рыдать, недоумевая, – почему, в чем я виновата? Все просто…

Потому что этот человек однажды позволил себе убить собаку. Мелкую беспородную дворняжку, подобранную на улице, которая и лаять толком не могла, боялась людей. Помнила своей серой невзрачной шкуркой их побои. Но собака отогрелась любовью женщины и поверила миру, зашла в чужой двор. Она не знала, что там живет злой и трусливый человек. Только трус может унизить слабого.