ТРИ ДНЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

Сергей Па

ТРИ ДНЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

ТРИ ДНЯ ДЛЯ СЧАСТЬЯ

(Повествование, сотканное из внутренних монологов, теней и лжи)

ПРОЛОГ.

Олег.

Он смотрел, как дождь стекает по стеклу, оставляя мутные дорожки. «Плачет» – подумал Олег, «Природа тоже плачет». Офис располагался на высоте полета птиц – и когда не было дождя они то и дело резко разворачивались у офисного окна. Иногда, когда этот разворот происходил ну совсем близко к окну, Олег думал о том, что когда-нибудь одна из птиц не успеет вовремя развернуться и со всего размаху врежется в твердое и холодное стекло. Но сейчас за окном не было ни одной птицы. Небо во все стороны до горизонта было затянуто низко плывущими тяжелыми тучами. Завтра – поездка. Три дня у озера.

«Последняя попытка», – подумал он, и мысль эта была гладкой, холодной, круглой, как галька. Он видел отражение в окне – лицо мужчины, которое уже начало забывать, что такое молодость. Тридцать пять лет. Линии у рта, жесткие, будто процарапанные ножом. Ложь. Она началась не вчера. Она пустила корни в тот день, когда он перестал слушать ее смех, а стал считать, на сколько минут она опаздывает. Он смотрел на свое отражение и задавал себе вопрос – «Когда?». Когда слово «любовь» превратилось для него в ритуал, такой же как чистка зубов – необходимый, но лишенный живого настоящего вкуса? Когда этот ритуал стал таким же искусственным как запах хвои из зубного тюбика? Он принял решение. Поехать на их чудо –озеро. Приехать туда… и разорвать это. Тихо. Спокойно. Четко. Желательно без криков. «Сказать правду?» – эхо чужого, шелестящего голоса коснулось сознания. «Зачем? Чтобы увидеть боль в ее глазах? Чтобы услышать: «Я тоже давно хотела…»? Нет… Просто уйди. Как будто… кончился классный отпуск». По дороге домой он зашел в их магазин. Он выбрал и купил очень дорогое вино. «Можно. На прощание», – объяснил себе.

Лика.

Она перебирала купальники в шкафу. Яркие лоскуты ткани – свидетельства прошлых отпусков на море, где солнце было настоящим, а не фильтром в инстаграме. «Три дня», – подумала она, и в груди сжалось что-то маленькое и колючее, как ежик. Страх? Нет. Ожидание конца. Олег… Его взгляд … уже пару лет … как стал «обычным», «рабочим», «деловым» … а в последние месяцы уже скользил мимо, будто она стала невидимой. Смотрел на нее как смотрел иногда, задумавшись на стену. Любую стену, в любом месте. Она стала для него «стеной». Его поцелуи – формальность, как целуют старую подругу детства или коллегу, рукопожатие как со старой знакомой….

«Он тоже едет прощаться», – думала она с леденящей тоскливой ясностью. «Знает, что я знаю. Играем в счастливых. До последнего акта». Она выбрала самый «уютный» свой купальник. «Не для него. Для себя. Чтобы не чувствовать себя выставленной напоказ в своем же ожидании». «Он купил дорогое вино», – пронеслось в голове, голос звучал странно отстраненно, будто чей-то чужой комментарий. «Почему, когда я смотрю на это вино, из нашего магазина, я ничего не чувствую?», «Почему я думаю, что оно для того, чтобы заглушить своим терпким вкусом и ароматом – мои мечущиеся как ночные мыши в темноте – мысли? Которые отравляют мое прошлое? … И … как долго они будут портить мое будущее?» Она отогнала эти мысли. Бессмыслица. Просто вино.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ.

Коттедж стоял на отшибе, в кольце вековых сосен. Воздух пах смолой, влажной землей и чем-то еще – едва уловимым, прелым, как страницы старой, забытой в сырости книги.

Машина остановилась у самого крыльца. Олег заглушил двигатель. Тишина после грохота давно требующего ремонта и разбалансированного двигателя оглушила. Лика сразу же вышла, и потягивалась с преувеличенным удовольствием.

«Смотри, какая благодать!» – ее голос звенел фальшиво, как треснувший колокольчик. Он кивнул, вытаскивая сумки и пакеты. Камень давил на диафрагму. Камень под названием «надо изображать».

Дверь коттеджа скрипнула жалобно. Внутри пахло деревом, пылью и замкнутым пространством. Большая комната, кухня-гостиная, огромное окно с видом на озеро – сейчас все еще не рассосавшаяся свинцовая плита воды под все еще низким, но уже не таким тяжелым как вчера вечером небом. Три спальных комнаты. «Как удобно», – подумал Олег с горькой иронией, – «Вселенная уже приготовила нам раздельные миры».

«Помочь разобрать вещи?» – спросил он, голос звучал чужим, вежливым, деловым.

«Спасибо, сама». Она улыбнулась. Улыбка уже давно не добиралась до глаз. Они были глубокие … и пустые, как окна у заброшенного дома.

День.

Прошел как обычно. Каждый был занят собой и своими мыслями. Олег сходил порыбачил. Лика прогулялась по лесу и лесным полянкам, собрала икебану.

Вечер.

Они сидели на веранде. Пили то самой … то самое дорогое вино – густое, терпкое. Молчание висело между ними тяжелым, неудобным, не отодвигаемым занавесом. Он ловил себя на том, что ищет слова… – любые слова, … кроме правды. О погоде. О дороге. О коттедже. О рыбалке. О вкусе вина.

«Как будто мы на первом свидании», – мелькнуло. «А что тогда было… что ушло… безвозвратно? Предвкушение? Надежда? Может быть…»

«Холодно что-то», – сказала Лика, потирая плечи. И действительно, температура упала как-то слишком резко, не по-летнему.

«Пойду, растоплю камин», – предложил он, радуясь возможности вырваться из тисков неловкости.

В гостиной было темно. Он нащупал выключатель. Свет моргнул тускло и погас. «Черт, пробки? И где сейчас по темноте искать эти пробки?!» Постоял немного в темноте, прислушиваясь к стуку собственного сердца. И тогда – он услышал. Как шуршание песка… Как шелест листвы… Негромкий … шепот. Не за окном. А где-то здесь, прямо здесь, перед ним… в углу комнаты. Неразборчивый, сливающийся с шорохом собственной крови в ушах.

«Воображение. Усталость. Вино.» – отмахнулся он, но по спине, по плечам и рукам побежали мурашки… добегали до кончиков пальцев рук, и там как будто… какие-то умные … необыкновенно разумные … муравьи – спрыгивали на ковер… и бежали прямо туда… в угол комнаты… Запахло резче – … «Чем это пахнет?!» – пахло сыростью… и тленом.

Он нашел коробку охотничьи спичек на ощупь, вспомнив где их видел еще днем. Растопил камин. Пламя захлебывалось в сырых поленьях, дымило. Освещало лишь небольшой круг. Вне его – сгущалась тьма, казавшаяся вдруг плотной, как живой.

Заскрипела дверь… Он резко обернулся. В дверях стоял силуэт.

«Лика…» то ли всхлипнул, то ли выдохнул Олег.

…

Она наблюдала за ним пока он возился в сумраке комнаты у камина. Луна светила ему в спину, освещала комнату, Но Олег казалось был вне этого света, он шарил по полке над камином в поиске спичек, как будто был в полной темноте. Спина его была напряжена. Плечи неестественно прямые. «Он чувствует это?!» – подумала она. «Весь этот… холод… холод, который идет не снаружи, а изнутри дома?». Она подошла к двери и резко открыла ее. Дверь жалобно пропела песнь о своем возрасте и своей сухости… Он резко обернулся…

«Лика…» то ли всхлипнул, то ли выдохнул Олег.

… Они долго сидели и молчали у камина… Каждый знал, что надо сказать, но никто не хотел начинать… Так прошел час или больше… Дрова в камине уже превратились в тлеющие полешки, покрытые красновато-белесой пленкой …

Олег резко, рывком встал из кресла … «Пойду на боковую», – не то сказал, не то проинформировал, не то отчитался он.

Когда он вышел, она осталась одна на веранде. … И тогда… тогда она почувствовала – взгляд. Тяжелый, прилипчивый, исследующий каждый сантиметр ее кожи. Не с озера. Из темноты сосен? Она резко обернулась. За окном ничего. Только черные стволы, сливающиеся в сплошную стену. Но ощущение не исчезло. Оно было здесь, на веранде, рядом. Воздух стал густым, трудно дышать.

«Страх. Просто страх», – сказала она себе.

«Это страх … страх перед ним. Перед разговором. Перед концом».

Голос в голове, тихий, без интонаций, словно рассыпающийся песок: «Конца чего? Ты же сама этого хочешь. Освобождения. Разве нет?» «Да. Хочу».

Но почему тогда так страшно?

Она, вжавшись всем телом в кресло резко крикнула – «Олег!» …

Через долгие полминуты тянущиеся вечно отозвался его голос

– «Что?» …

– «Подкинь еще дров, я еще посижу …»,

– «Хорошо», – через минуту он вернулся в гостиную и стал подбрасывать поленья одно за другим в камин… Огонь разогнал страшную пугающую темноту…

«Я в туалет», «Угу»….

Когда она вернулась в гостиную Олег все еще возился с камином. Возродившийся и ярко вспыхнувший огонь освещал его лицо – усталое, отчужденное.

«Чужой», – пронзила ее мысль. «Сколько лет с чужим?» … И какой-то шепот… Шепот из-за спины Не Олега. Другой. Женский? Мужской? Непонятно. Словно несколько голосов сливались в один шелестящий поток. «…не любит… никогда не любил… твоя вина… не дотянула… увядаешь…» Она вжалась в спинку кресла, сердце колотилось о ребра.

«Мои мысли. Мои же черные мысли вырываются наружу». Но звучали они… здесь в этом доме … они звучали чужими голосами.

«Готово», – сказал Олег, вставая. Он не смотрел на нее.

«Я пойду… к себе. В комнату. В мою комнату. Рано вставать завтра».

Он ушел быстро, будто бежал.

Она осталась одна у разгоревшегося огня… Свет осветил всю гостиную, прогнал темноту даже на несколько метров за окном. Она смотрела на гипнотический танец огня. Как будто он сжигал своим танцем ее страхи… Этот гипноз длился очень… долго… Она очнулась от какого погружения в глубину самой себя где стояла звенящая тишина как-то внезапно…