Боги-17

– Физкультуре. Так придёшь, нет?

– А я там в тему буду? – недолго помявшись спросил Тёма, – Это же ваша, – он выделил интонацией, – семейная традиция.

Он не знал, как сказать, что Ленку после утренних событий он видеть не особенно хочет, тем более проводить с ней в одной компании весь день.

Локки ухмыльнулся:

– Угу, семейная. Только я на сто пудов уверен, что Ленка потащит Длинного, а мне не улыбается сидеть с ними втроём.

– Длинного?.. На твой день рождения и потащит? – усомнился Тёма, но ещё сильнее уверился в том, что упираться стоит до конца. Длинный тоже не входил в число тех, с кем он рвался коротать выходные.

– Ещё как, она мне уже намекала, что было бы неплохо взять с собой. А кто я такой, чтобы ломать любимой сестре личную жизнь. – Локки криво, но не зло усмехнулся. – Но если там будут только они, без тебя я повешусь.

– Гнилой шантаж… – пробурчал Артём, который и сам не раз просил Сеню о таких вещах: когда его бывшая пассия тащила в незнакомую или неприятную компанию, он всегда брал с собой друга. Сеня никогда не отказывался и Артём ему был за это благодарен. – Чё она не может с ним самостоятельно на озере посидеть?

– Ленку повод нужен, а Длинный тормозит, – хмыкнул Локки. – Ну как, выручишь? Шашлыки будут.

– Ладно, поеду, не ради тебя, ради шашлыка, учти.

Локки щёлкнул по своей серьге и улыбнулся:

– Кажется, она нифига не меняется, железка. Пойдём, хонду плющить.

– Пойдём, – вздохнул Артём, выбрасывая окурок в кусты. – А ч-чёрт, не пойдём. Мама звонит… Завтра с утра тогда.

– Капец ты мамкин сын, конечно. – Локки широко улыбнулся.

– Какой есть, – сдержано ответил Артём и они побрели к гаражу.

3.6 Заложник

Тем временем Джек сидел на крыше и не спускал глаз с зонта. Чем дольше он был в его «обществе», тем неуютнее и тревожнее ему становилось. Как будто зонт был живым и наблюдал за каждым его движением. Джек отвлекался, как мог: переписывал и перечитывал свои каракули, в той части, которая касалась артефактов, дописывал и приписывал разные детали по поводу устройства своего Мира. Он придумывал его постепенно, хотя основную идею поймал сразу, как только Птица, дядя Миша рассказал ему о возможности создать свою вселенную. Джек постоянно боялся, что его черновики прочитают – как автор, которому и страшно и хочется показать публике своё первое творение. Но никто из богов к ним интереса не проявлял. Обычно он погружался в заметки с головой, но в этот раз постоянно отвлекался – зонт разрушал иллюзию уединённости. Джек пожевал губу, глядя на зонт, засунул тетрадку в карман ветровки. Зонт на вид был совершенно обычным, если не считать того, что стоял он на ручке без всякой иной опоры. Джек мимолётно пожалел, что отдал очки Локки. Посмотреть бы через них.

Время тянулось медленно. Ни Ленка ни Митька не появлялись.

– Чего уставился? – звенящим голосом спросил он, наконец, у зонта вслух. Зонт не ответил. Джек понурился и пнул камешек с крыши. Тут же радостно встрепенулся, потому что на лестнице послышались чьи-то шаги. Очень скоро на крышу вышла Ленка:

– А Митьки ещё нет? – стараясь скрыть разочарование, спросила она. – Ты чего домой не идёшь?

Джек помотал головой.

– Мне тут оставили кое-что, – он указал на зонт. – Не могу уйти.

– Почему? – удивилась Ленка и подошла к зонту. – Это же Анютин зонт, да? Всё-таки, как он это делает?

– Ага, – кивнул Джек. – Сашка просил его не тро…гать, – закончил он, когда Ленка уже прижала пальцем иглу на куполе зонта.

– Ой, – сказала Ленка. – Почему? Он сломан, да? Или тоже волшебный?

– Вроде как, – уныло подтвердил Джек. – Хотим опыт провести. Анюта говорит, что не может от него избавиться.

– Зачем ей избавляться от зонта? – спросила Ленка. – Над Сашкой вечно идёт дождь, им зонт в самый раз.

– Не знаю я. Что-то с этим зонтом не то.

Джек повесил голову и уселся на балку, лежавшую поперёк крыши.

– А я даже не могу сказать, что. Скоро вы все мне верить перестанете…

– Верим, не верим, помогаем же, – вздохнула Ленка, косясь на зонт. – Не переживай, сейчас Митька прилетит и мы что-нибудь придумаем.

– Угу, – повторил Джек безнадёжно.

Через четверть часа и в самом деле прибыл Демон. Но не прилетел, а пришёл как все нормальные люди по лестнице. Всё это время зонт стоял не двигаясь у парапета на ручке. Ленка и Джек даже не разговаривали, смотрели на зонт. На Ленку он тоже произвёл тягостное впечатление.

Как только Демон показался на крыше, зонт совершил нечто совсем странное – он поднялся на полметра в воздух и… свернулся сам в себя.

– Исчез! – заорал Джек, прыгнув на то место, где только что был зонт. Ленка тоже подскочила.

– Кто исчез? – нахмурился Демон. – Что у вас тут опять творится?

– Зонт исчез, – сказала Ленка, глупо глядя на него, – Анютин…

– И чо?

– Анюта от него хотела избавиться, – затараторил Джек, – Я и говорю – оставьте мне, говорю, посмотрим.

– Правильно, – равнодушно подтвердил Демон, – Он исчез – ты от него избавился, молодец, миссия выполнена.

– Да всё наоборот, он, наверное, к Анюте обратно улетел, – насупившись, возразил Джек.

– Митя, я забыла спросить: а тебе Локки случайно не звонил? – встряла Ленка, которая быстро забыла про зонт и сосредоточилась на том, что её изначально интересовало куда больше.

– Звонил, да не дозвонился, – без особого восторга отозвался Демон. – Ну говорил он со мной вчера…

– Ну и что? – скрывая волнение спросила Ленка. – Ты пойдёшь?

Демон пожал плечами:

– Мы с ним не особенно общаемся, – сказал он недовольным тоном. – Что-то я не пойму с фига он меня на свой день рождения зовёт.

– У Локки день рождения? – вмешался Джек с интересом прислушиваясь к их разговору, он тоже моментально забыл о зонте.

– Да, – ответила Ленка и поняла, что напрасно поспешила и начала разговор при Джеке.

– Тут будете отмечать? – продолжал приставать он.

Ленка помотала головой.

– На озере они отмечают, – пояснил Демон.

– На оооозере, – протянул Джек и лицо его приобрело такое мечтательное выражение, что сразу и без всяких других слов стало ясно – он тоже очень хочет в компанию.

Демон смотрел на Джека с жалостью, Ленка с тревогой.

– Значит так, – сказал, наконец, Демон. – Я пойду, если Джека тоже позовут.

Ленка выглядела обиженной.

– Я спрошу у Локки, – пробормотала она, отступая от ребят на шаг.

– Да не, не надо, – быстро сказал Джек, испуганно заморгав.

– Да надо, надо, – передразнил его Демон. – Спроси, Лен, вдруг возьмёт.

– Хорошо, – сказала Ленка тоном, в котором ничего хорошего не было и ушла с крыши.

Уши Джека пылали:

– Ты чего? – зашептал он, хотя в этом не было никакого смысла. – Зачем ты так? Это как будто я напросился.

Демон утомлённо глянул на него и отвернулся, ничего не ответив. «Много ты понимаешь» – думал он, – «Напросился!»

3.7 Пресекатель

Анютина бабушка ещё с конца апреля окончательно переселилась на дачу. Сашка стал часто оставаться ночевать у Анюты. Она приняла его в свой дом и в свою постель с каким-то отчаянным спокойствием, которое смутило Сашку, но не смогло остановить. Друг к другу они привыкли быстро – будто сто жизней вместе прожили.

И всё же Сашка постоянно чувствовал, что их не двое – а трое. Третьим был зонт. После того случая с чайкой Анюта уже на другое утро раскрыла его (потому что шёл дождь) и, конечно, Сашка не рассказал, как можно закрыть его снова. Он постарался не обращать на зонт внимания, но это оказалось нелегко. Между ними установилась какая-то тонкая связь. Сашка её чувствовал постоянно. Зонт его привлекал. Он чего-то ждал от Сашки. Однажды Сашка попросил разрешения у Анюты взять зонт с собой – нужно было добежать до магазина, а на улице лило. Она позволила.

Зонт торжествующе покачивался в руке Сашки, пока того ноги несли мимо магазина, в сквер. Прежде, чем перевернуть зонт, Сашка постарался успокоиться и унять дыхание. Он закрыл глаза и досчитал до тридцати. Сердце колотилось как бешеное. Когда он смог через стук сердца различать и другие звуки, то перевернул зонт, как и в прошлый раз, куполом вниз. Сделал шаг назад. Зонт покачнулся и остался на земле чёрным провалом. Ручка торчала строго вверх. Дождь снова утих. Снова воцарилась давящая на уши тишина. Как только Сашка увидел падающего с неба голубя, он быстро шагнул и перевернул зонт. Голубь смог выйти из пике и улететь. Сашка знал, что зонт это разозлило. Но он не собирался больше его кормить. И птицы его не интересовали, его интересовал эксперимент. Сашке было мучительно интересно играть с зонтом. Так любят играть с ножом. Стрелять по мишеням. Поджигать бумагу. Он снова поставил зонт на иглу и отошёл. Через несколько минут (хотя Сашке казалось, что зонт поглощает и время, оно перестаёт течь рядом) неподалёку появилась собака, она подывала и скулила, упиралась, но всё же шла к зонту. Сашка долго смотрел на неё – в глазах животного цвёл ужас. Как перед огнём. В какой-то момент, зарычав, собака бросилась вперёд – Сашка едва успел поднять зонт – она проскочила мимо и убежала. «Последний раз», – уговорил себя Сашка. Впрочем, зонт больше не злился, теперь он был равнодушен и холодно зиял над Сашкиной головой.

И вот в третий раз зонт на земле. Минута, другая – ничего не происходит. В дождь, в выходной мало кто гуляет по городу. Сашка оглядывался кругом – никого. Когда он снова посмотрел перед собой – напротив стоял белобрысый мальчишка лет десяти. Он как сонный смотрел в зонт и медленно подходил к нему, шаг за шагом – как кролик к удаву. Сашка должен был немедленно рвануть зонт наверх. Немедленно. Но его самого заворожило зрелище. Ему хотелось, действительно хотелось, чтобы мальчик прикоснулся к зонту. Сашка потряс головой – ему или зонту? Чьё это было желание на самом деле? Мальчик уже наклонялся, чтобы дотронутся до черноты.

Остались какие-то миллиметры. Сашка за мгновение до мальчишки рванул зонт наверх. Зашумел дождь. Мальчишка вздрогнул, поёжился от капель, затекающих за шиворот и растерянно посмотрел по сторонам, уставился на Сашку.

Сашка повернулся к нему спиной и пошёл прочь из сквера. Он шёл, шёл и всё думал о том, что было бы, прикоснись мальчишка к зонту. А что если он сам однажды к нему прикоснётся? Случайно. А что, если к нему прикоснётся Анюта?..

– А где хлеб? – удивлённо спросила Анюта, встречая его на пороге. Она только взглянула в глаза Сашке и другим тоном спросила: – Что с тобой?

– Ничего, – сказал Сашка. – Извини, я… Задумался. Я потом схожу, хорошо?

Анюта взяла его за руку.

– Он что-то сделал с тобой? – спросила она. – Мой зонт?

– Нет, с чего ты взяла?

Анюта покусала губу.

– Он должен меня защищать… Вдруг он решил, что ты… Опасен?

– Что со мной может сделать зонт?

– Не знаю, – помолчав, ответила Анюта. – Мне это всё не нравится. Мне давно казалось, что он стал странно себя вести… Он реагирует на тебя. Может быть, ревнует…

Сашка принуждённо хохотнул и приобнял Анюту.

– Ерунда.

– Покажем его Джеку, – решила она. – Кажется, он должен что-то понимать в подобных… вещах.

– Покажем, – согласился Сашка и посмотрел на зонт, который привычно растёкся по потолку чёрным пятном.

После того, как они оставили зонт Джеку, остаток дня Анюта вела себя как-то скованно. Ей явно было не по себе. Сашка чувствовал себя то ли предателем, то ли заговорщиком. Он не знал, почему. Любое дело валилось из рук, каждый был слишком в себе.

Они поужинали, как обычно, почти в полном молчании, посмотрели пару старых фильмов на компьютере, потом перебрались в постель. Точнее, на раскладной Анютин диван…

Около двух часов ночи Сашка вышел на кухню, чтобы попить. Не зажигая света, он налил себе воды из пластикового кувшина-фильтра на столе, и пока пил, зачем-то поднял глаза к потолку. Там, слегка покачиваясь, висел зонт. Он был похож на шевелящуюся дыру в потолке. Сашка пил и смотрел на него.

Он не мог точно определить свои ощущения. Не страх, не растерянность, не удивление. Не радость.

Сашка допил воду, сполоснул стакан и, наконец, понял: он просто знал, что зонт вернётся. С самого начала, как и Анюта. Ощущение. Как будто посмотреть ответ в конце учебника, который совпал с твоим.

Он знал и больше. Но не хотел себе в этом признаваться. Он поставил стакан в сушку и приказал себе не думать об этом. Вернулся в комнату, забрался под простынь, обнял Анюту.

– Он здесь?

– Да, – сказал Сашка и поцеловал её за ухом.

Анюта бесшумно вздохнула и закрыла глаза, проваливаясь в сон. Не смотря ни на что, она привыкла к зонту и теперь ей стало куда спокойнее.

Глава 4. Ещё двое

4.1. Лиличка

Несмотря на жару, на озере в то утро было удивительно мало народу: компания весёлых молодых людей и семейная пара с дочкой-подростком. Супруги были похожи, как брат с сестрой. Оба плотные, основательные и поглядывали вокруг себя с такой надменностью и спесью, что, казалось, занимали больше места, чем могли физически. На молодых людей – троих парней и девушку – оба косились крайне неодобрительно. Но причина неодобрения еще не была ими понята и принята, пока не одобряли рефлекторно, отталкиваясь от своего солидного и печального опыта общения с распущенной молодёжью.

Дочка бегемотоподобных родителей была совсем тощей. Звали её Лиличка. Все заботливые попытки родни откормить её шли прахом вот уже без малого четырнадцать лет. Она тоже то и дело бросала в сторону ребят взгляды, но в отличие от родительских, были они крайне заинтересованными. Возможно, если бы у неё не отобрали планшет с телефоном, компания такого интереса не вызвала бы. Но планшет и телефон остались на даче, пока девочка томилась в «единении с природой», как сказала её мама.

Так что она занялась тем, что называла «думать людей».

Девушка ей не понравилась сразу и категорически. С точки зрения Лилички, она была совершенной уродиной – рыжая, и, о ужас, толстая. Толстая, но в купальнике! Конечно, не такая толстая, как мама с папой, но всё же далеко не модель. Сама Лиличка была не красавица, хотя и надеялась, что со временем в таковую превратится. Не какой её описывала в мечтах мама – толстой дебелой девицей, вроде той рыжули, а такой как Тейлор Свифт или Гвинет Пэлтроу. Случаи превращения утёнка в лебедя бывали, Лиличка это знала наверняка. Вот только свои уши лопоухие нужно будет отрезать и превратить в милые маленькие ушки. Но рыжей… Рыжей уже ничто не могло помочь. А самое возмутительное было в том, что, кажется, её это не очень волновало. Слишком уверенно она себя вела среди парней.

Лиличка не могла понять, как вокруг этой жирухи могли собраться такие «блистательные молодые люди». (Последние месяцы Лиличка увлекалась романами викторианской эпохи).

Парни ей нравились определённо. Все трое.

Самого младшего, который ей нравился, к счастью, меньше всех, почти не было видно – с самого их прихода он не вылезал из воды. Лиличка поглядывала на него с завистью. Отец ей купаться не разрешил: «Ты что, Ляля, тут кто только не купается, всякий сброд, не озеро а помойка». Припереться на озеро в жаркий день и не купаться – это было выше её понимания, но, к сожалению, не обсуждалось. Купался паренёк в шапочке. Не в плавательной, а в обычной, трикотажной, в оранжево-зелёную полоску. Лиличка заинтересовалась было, почему, но скоро отвлеклась на других.

Второй парень нравился Лиличке больше, хоть и казался ей ещё более странным, чем мальчишка в шапочке – он сидел на берегу, поодаль от воды, положив локти на колени, был он в чёрных брюках и чёрной же наглухо застёгнутой рубашке, снял с себя только обувь и носки. Жара его, похоже, не донимала. Было ясно, что он высокий. А такое лицо, как у него, по представлению Лилички должно было быть у романтических героев Джека Лондона… Ну, или у молодых коммунистов времён революции.

Ну а когда Лиличка смотрела на третьего парня – черноволосого красавчика, то просто млела. Он был как с картинки, как с постера модного сериала, как из рекламы. Лиличка решила, что он наверняка актёр, как минимум он обязан работать на телевидении. Единственный его недостаток в росте – едва ли он был намного выше самой Лилички. И аж на полторы головы ниже рыжей толстухи.

Действующие лица были понятны, оставалось придумать им отношения. Так. Красавчик оказался тут случайно. Ждёт свою девушку, такую же красивую и классную, как он сам. А эта толпа… Друзья детства. Длинный и Рыжая – брат с сестрой, мелкий – сосед по даче.

Лиличка мысленно потёрла руки.

Она обожала продумывать сценарии, сочинять рассказы. Несмотря на тотальный родительский контроль, у неё в сети было несколько блогов, в которых она изливала свои выдумки, выдавая их за чистую монету. И некоторые блоги были популярны. Но Лиличка сочиняла не для славы, она любила что-то вдохновенно наврать вслух, чтобы поразить воображение, например, одноклассников, если представлялся подходящий случай, обычно то, что сочиняла тут же на месте.

«Итак, сейчас Красавчик посмотрит на Рыжую и неожиданно поймёт, что всю жизнь её любил».

Когда Лиличка начинала фантазировать, то впадала в некоторый транс, плохо замечая то, что происходило вокруг.

***

Локки в одних купальных плавках распластался на песке. Всё его существо выражало наивысшую степень расслабленности.

– Боже, наконец-то, – мурчал он, зажмурившись. – Не верю, что учёба закончилась.

– Можно подумать, ты очень напрягаешься на учёбе, – фыркнула Ленка. Она делала карандашные наброски в новом маленьком блокноте, наконец смирившись с утратой старого. – А у меня ещё практика, – печально добавила она. – Целый июль.

Покосилась на Митьку.

Демон сидел молча и почти не двигался.

– У меня тоже практика, если чо, – отозвался Локки. – Два месяца!

– Ой, – Ленка состроила рожицу. – Два месяца в детском лагере, нашёл каторгу.

– С детьми трудно работать, – наконец, подал голос Демон. – Я читал Макаренко.

– Спасибо, бро, – с чувством сказал Локки, не открывая глаз. – Спасибо!

– Не для него, – спокойно возразила Ленка. – Для него это курорт, его все дети любят и слушаются.

– Это так со стороны кажется, – упёрся Демон.

– А ты загорать не будешь? – спросила Ленка, решив сменить тему. Спорить, тем более с Митькой, ей не хотелось.

Демон странно посмотрел на неё.

– Не буду, – сказал он с едва заметной насмешкой и пошевелил босыми ступнями, зарывая их в песок.

Локки приподнялся на локтях и крикнул в сторону озера:

– Слышь, ты, тонешь что ли?!

– Не…не, – послышалось оттуда. – Я ныряю…

– Шапку не потеряй, уши отморозишь!

– Женя, ты уже весь синий, вылезай! – присоединилась Ленка.

– Не… я щас…

Демон неодобрительно покачал головой и даже почувствовал что-то вроде раскаяния за то, что вынудил Локки взять Джека с собой. Но всего на мгновение.

Локки снова прикорнул на песок и сквозь опущенные ресницы наблюдал, как в Ленкиных пальцах мелькает карандаш, смотрел на её голые длинные ноги, обычно скрытые брюками или джинсами… Потряс головой.

– Лен, – сказал он как-то капризно. – Мошт, ты мне массаж сделаешь?

Ленка перестала рисовать и посмотрела на него в изумлении. Демон поднял одну бровь.

– Ты перегрелся? – спросила она его с жалостью. Что-то с Локки было не то. Ленка поёжилась.

– Ну а чо такого? – тон Локки был по-прежнему капризен. Демон внезапно ощутил себя придурком и срочно захотел оказаться дома или на родной крыше. Подальше от Локки и Ленки. Наверняка Ленка ему наврала, что они брат с сестрой. Они даже не похожи.

– Артём до нас доберётся, он тебе массаж и сделает, – отбрила Ленка, снова занявшись рисунком. Она на всякий случай подвинулась ближе к Митьке. Демон при этом почувствовал жгучий восторг, но внешне остался невозмутим.

– Извращение, – пробурчал Локки и отвернулся. Он прислушивался к себе и то, что он чувствовал, ему не нравилось, было странным, непонятным и потому тревожным. Локки ещё раз потряс головой. В голове стоял туман, который уверял его в том, что Ленка – самая привлекательная в мире женщина, и совершенно неважно, что она его сестра. Раньше только так и женились…

– Где же Артём? – задал он риторический вопрос и поднялся, отряхивая песок. Потому что сил слушать туман в голове уже не было.

Провожаемый настороженными короткими взглядами Ленки он вынул из рюкзака, валяющегося в тени, телефон, нащёлкал номер Артёма и замер, в ожидании связи.

Ленка подвинулась ближе к Митьке и тихонько сказала:

– Какой-то он сегодня… того… удареный…

Демон пожал плечами, сосредоточенно глядя на озеро.

– Тебе виднее, – холодно ответил он. – Он же твой брат.

– То-то и оно, – прошептала она.

– Ну чо, ты где?.. – оживился Локки. – В городе?.. Ты офигел?! Да в смысле ты маме обещал?! А мне ты не обещал?!

– Орут, как у себя дома, – неожиданно и громогласно высказался бегемотообразный отец семейства. Демон, Ленка и вынырнувший Джек одновременно и недоумённо посмотрели в его сторону. Продолжения не последовало. Они отвернулись. Локки ничего не заметил, он возмущался в трубку на Тёму.

– Пусть воды возьмёт! – заорал из середины озера Джек. – Скажи, пусть возьмёт воды, я пиво не пью!

Локки метнул недовольный взгляд в сторону озера, но кивнул.

– Безобразие, – снова высказался полный мужчина. – Никакого покоя.

Демон с шумом выдохнул. Ленка уткнула подбородок в колени и как-то печально смотрела то на Локки, то на Митьку, то на Джека.

Локки бросил телефон в рюкзак и пояснил Демону и Ленке:

– Щас он будет.

Потом поддёрнул плавки и официально объявил:

– Я – купаться. Лен?

– Что? – спросила она замучено. – Иди, купайся.

– Как – щас? – вмешался Демон. – Ты ж сказал, он в городе…

– Чужие разговоры подслушивать нехорошо, – пасмурно заявил Локки и более ничего не объясняя, развернулся и, взяв короткий разбег, врезался в воду.

– Орать громче надо, – бросил вдогонку Демон.

Ленка беспомощно посмотрела на него.

– Я правда не знаю, что с ним, прости…

– Да мне-то что, – огрызнулся Демон и поднялся на ноги. – Пойду пройдусь.

Ленка очень хотела пойти с ним, но нужно было, чтобы кто-то оставался караулить их вещи.

– Удачи, – сказала она и со вздохом взялась за блокнот с карандашом.

***

Из транса Лиличку вывело настойчивое мамино:

– Доча, скушай помидорку.

Лиличка вздрогнула и увидела перед собой то, что неизменно повергало её в тоску: готовая к употреблению еда. Едва ли Лиличка ненавидела что-то так же сильно, как процесс принятия пищи. Её родители, кажется, только и делали, что ели. Цель их жизни заключалась в еде, а итог этой цели Лиличка видела изо дня в день – жирные, жирные, жирные складчатые тела. Они хотят сделать Лиличку такой же. Но у Лилички были свои способы не усваивать еду. В этот раз не было рядом укромного места, куда можно вывернуть съеденное. Но обычно она находила. Мама успела вынуть из объёмистой пляжной сумки и разместить на салфетке, больше похожей на скатерть, целую гору бутербродов самого невероятного состава, килограмм пять исключительно отборных и крупных яблок, груш, персиков, свежие помидоры и огурцы, огромную бутылку минералки и пиво для отца. «Хоть супа нет» – мрачно подумала Лиличка, в её практике бывало и такое. К «помидорке» совершенно нечеловеческих размеров, разумеется, прилагался бутерброд величиной приблизительно с её голову. Она покорно приняла из рук матери и то и другое и вгрызлась в непосильно-огромную плоть овоща.

– Кушай хорошо, Лиличка, – заботливо сказала мама. «Вот клёво было бы подавиться» – подумала Лиличка и начала представлять, что бы тут началось, как бы все забегали… Кто бы был на похоронах.

Но через некоторое время Красавчик выбрался на берег и Лиличка снова переключилась на его историю любви.

***

Локки выбрался на берег и бесшумным кошачьим шагом начал подкрадываться к Ленке, погружённой в рисование. С боевым воплем он сначала стряхнул на неё воду, которая ручьями текла с него после купания, а потом когда она взвизгнула и подняла руки, чтобы прикрыться от брызг, ухватил её поперёк талии и поднял на плечо. Ленка верещала возмущённо, но и растерянно. Локки смеялся и в смехе его были истеричные нотки.

Из воды вышел синегубый, покрытый пупырышками Джек. Он юркнул под полотенце и затрясся там, глядя на окружающее через небольшую щёлку: