Непродуманные истории

Непродуманные истории

Таня Шелех

© Таня Шелех, 2025

ISBN 978-5-0067-5259-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСТРЕЧА.

Юрий Петрович Сумароков – народный артист всего Союза Советских Социалистических республик, жил в последние пять лет очень скромно. Курсировал туда – обратно по маршруту из пункта «дом» в пункт «театр» и потихоньку чах. Ни друзья, ни коллеги, ни слава, плоды которой он пожинал до сих пор, не могли вернуть ему вкус былой жизни, когда все вокруг него начинало петь и вертеться, стоило ему появиться в ресторане, гостях, театре или дома.

Он и сам не ожидал, что с уходом жены потеряет вкус к жизни. Жили они хорошо, но чтобы с ней ушла его часть – к этому он готов не был. Сначала тосковал, думал пройдёт. Не прошло. Вернее, тоска притупилась за эти годы, а вот пустота внутри увеличилась и постепенно прочно заняла главное место в его жизни. Теперь он играл не на сцене, а в жизни. Играл умудрённого опытом наставника со студентами, играл коллегу в коридорах театра, играл друга на посиделках с товарищами, народного артиста на улице, когда узнавали, даже с домработницей Ниной приходилось играть вежливость и добродушие.

В зеркало Юрий Петрович смотрел на себя только в гримерке, вне работы стал абсолютно безразличным к тому, как выглядит. «Сдал наш дядя Юра», – вздыхали в театре, видя его порой в невычищенных ботинках или мятом пиджаке. Раньше себе такого представить никто не мог. Щеголь и балагур на глазах превращался в неопрятного старика, со следами былой красоты на седом челе. В противовес жизни, на сцене Юрий Петрович был неутомим. Каждый спектакль играл как последний. Зал плакал, смеялся, замирал, и Юрий Петрович плакал, смеялся, замирал. Два часа три раза в неделю он жил полноценной нормальной жизнью – здесь, на сцене родного театра. Это было лекарство от пустоты, но хватало его ненадолго, как любого наркотика.

Однажды вечером, выходя, как обычно, через служебный вход после спектакля, он увидел девушку с цветами в руках. Она, увидев его, дёрнулась, казалось, ему навстречу, он, увидев ее движение, привычно приготовился взять цветы, дать автограф, поблагодарить и вежливо улыбнуться. Однако девушка, вдруг, неожиданно остановилась и сбила его привычный ритм.

Он задержался взглядом на её фигурке, улыбнулся, она вспыхнула, улыбнулась в ответ. Он прошёл мимо, хотел обернуться, но не стал. «Наверное это не моя поклонница», – мелькнула мысль, – хотя странно, странно». Что странного было в девушке, стоявшей у служебного входа, Юрий Петрович объяснить не мог. Ничего странного в ней не было. Здесь все время дежурили девушки и женщины всех размеров и возрастов.

В следующий раз он увидел её в зале, сразу узнал и почему-то обрадовался. Снова поймал себя на мысли, что это странно. Увидев её снова у служебного входа, он ободряюще ей улыбнулся, она сделала несколько шагов навстречу и протянула розу на длинном стебле. «Это вам, – тихо сказала она – Поздравляю!». Сегодня был день его рождения.

День был очень сложный, многочисленные поздравления, неуместные на его взгляд стихи и пожелания, вечером после спектакля немного посидели, и коллеги уговорили его поехать куда-нибудь, продолжить. На душе было тошно, но отказать им сил не было. Что сказать? «Видеть вас не могу, хочу домой, хочу наконец – то побыть один», так ведь не скажешь, поэтому пришлось согласиться.

Юрий Петрович взял розу, укололся, поморщился, пробормотал: «Тронут.» Сзади, из просвета служебного входа, напирали шумные возгласы: «Юрий Петрович, берём девушку и едем все вместе!»

«Да, да, – поддержал инициативу худрук, вынырнув сзади из-под локтя Юрия Петровича. «Юра, пригласи девушку, сегодня она просто обязана украсить наш, то есть твой вечер!», воскликнул он, чуть наигрывая под парами свежего алкоголя.

Юрий Петрович оттеснил коллег своей, все ещё могучей, спиной: «Простите пожалуйста, после спектакля все так возбуждены, они не имели в виду ничего лишнего». Девушка улыбнулась: «Я понимаю, извините, я пойду, до свидания, спасибо!» – сбивчиво затараторила она и, закутавшись в плащ, застучала каблучками в огни ночного города.

«Юрий Петрович, ну ты идёшь или нет? Из машины снова напирали голоса. Ему, вдруг, захотелось помахать всем рукой и пойти в другую сторону, вместо этого он заторопился к машине, сел, захлопнул дверь. Автомобиль, тронувшись с места, растворился в потоке машин.

В театре Юрий Петрович появился через пару дней, после дня рождения его спектаклей не было. Дома было тоскливо, в привычной рабочей атмосфере сносно. Однако день не задался: с самого утра он был вынужден отвечать на вопросы о незнакомке, которая ждала его после спектакля. Сначала он не придал этому значения, потом отшутился, потом пришлось отшучиваться ещё раз, на третий раз он промолчал. Когда вопрос о девушке задали снова, Юрий Петрович ответил довольно резко, осёкся, пришлось извиняться. Спектакль в этот день играл «вполноги», все немного раздражало, казалось, партнёры выпадают из рисунка, который, казалось, был отшлифован годами. Аплодисменты, цветы. На поклонах, он, вдруг, впервые за всю жизнь осознал, что устал. Устал играть, устал кланяться, впервые в жизни он с облегчением шёл в гримёрку, размышлял, палец до сих пор немного ныл от укола шипом.

С розами у него как – то не сложилось: много лет назад он очень сильно оцарапал руку в нескольких местах, неудачный был букет, жена смеялась: «Ядовитая тебе попалась поклонница». Она была права, рука долго заживала, потом болела несколько месяцев. После этого на розы был наложен мораторий. «Нужно сказать, чтобы она больше не приходила!» – мысль эта пришла внезапно, и была она очень ясной и отчётливой. «Конечно это будет правильно, я объясню ей, что все это ни к чему, я вдовец, старик, все это совершенно бессмысленно и глупо», – рассуждал Юрий Петрович, переодеваясь. Впервые за вечер ему вдруг стало легко и просто. Досадное недоразумение с девушкой, омрачившее весь сегодняшний день, казалось, исчезло, остались формальности.

Он вышел на улицу, моросил дождь, девушки не было. Юрий Петрович даже немного разозлился, что четко срежиссированный им «спектакль на двоих» не состоялся. «В следующий раз. Придет ещё, наверняка придет.» – утешил он себя и пошел домой.

Он не ошибся. Через пару дней она стояла у служебного входа под зонтом, моросил дождь, ветер усиливался. Увидев ее, он двинулся вперёд как ледокол, за ним маячила афиша Чайки.

«Здравствуйте. Обстоятельства неожиданно сложились так, что, кажется, мы… мы с вами едва ли еще увидимся когда-нибудь. А жаль. Мне приходится не часто встречать молодых девушек, молодых и интересных, я уже забыл и не могу себе ясно представить, как чувствуют себя в 18—19 лет, и …Я бы вот хотел хоть один час побыть на вашем месте, чтобы узнать, как вы думаете и вообще – что вы за штучка.»

Юрия Петровича, несло: монолог Тригорина выпрыгнул из него как убийца из-за угла, внезапно и бесповоротно. Он сделал паузу и внимательно посмотрел на девушку. Ему показалось, что Надя испуганно сжалась под зонтом. Но, вдруг, лицо ее словно просветлело, она посмотрела на него и довольно громко произнесла: «А я хотела бы побывать на вашем месте.»

«Господи, – поймал себя на мысли Юрий Петрович, – это же реплика Нины! Она, что знает Чайку наизусть, или это случайное попадание?»

Ответ девушки выбил его из задуманного сценария. Он медленно спросил: «Зачем?», и тут же спохватился, это снова была реплика Тригорина дальше по тексту, однако это ему даже понравилось. Он замолчал. Дождь неожиданно закончился. Надя закрыла зонт и ответила: «Чтобы узнать, как чувствует себя известный талантливый артист. Как чувствуется известность? Как вы ощущаете то, что вы известны?»

Юрий Петрович рассмеялся: «Вы отклонились от текста!»

«У меня были предлагаемые обстоятельства», парировала девушка, – вы же не писатель».

Юрий Петрович снова развеселился и вдруг понял, что ничего не ел с самого утра. «А пойдемте поедим что- нибудь, я очень голоден», – неожиданно сказал он.

Стейк был прекрасен, Юрий Петрович с удовольствием проглотил мясо и налил себе водочки, в бокале Нади качался коньяк. Юрий Петрович был расслаблен и доволен, он давно не чувствовал себя в своём праве, и предвкушая, как он завершит этот вечер по задуманному сценарию, он поднял рюмку и дежурно сказал: «За знакомство!» Водка тоже показалось прекрасной. Надя пригубила коньяк. «Вы что-то хотели мне сказать, Юрий Петрович, я правильно понимаю?»

Юрий Петрович внимательно посмотрел на девушку. «Хм, интересно, она всегда на полтакта впереди меня, это забавно.», – мысль пронеслась и исчезла. «Надя, – начал Юрий Петрович, немного замявшись, – вы понимаете, я…я пожилой человек, ваше внимание мне льстит, не спорю, но я вдовец, я старик, мне все это совершенно ни к чему, да и вам, Надюша, зачем все это?…

Войти в образ убелённого сединами старца получалось не очень убедительно. Сценарий был выстроен в голове со вчерашнего дня, Юрий Петрович знал, что он должен сказать, но здесь и сейчас эти слова, вдруг, показались ему совершенно неуместными. Он не хотел обижать эту симпатичную, странную, немного озорную и умную девушку. С каждой своей репликой она нравилась ему все больше, хотя он и не хотел этому верить. Юрий Петрович замолчал. Надя снова пригубила коньяк, поставила бокал на стол, спросила: «Забыли текст?»