Тонкие нити истины. Начало всего

Гаий слушал меня с удовольствием, желая раскрыть передо мной могучие двери знаний. Каждый его кивок или задумчивое молчание вызывали во мне еще больший интерес, а он, казалось, испытывал радость от того, что направлял меня к более глубоким познаниям истины.

– Конечно, – ответил он. – Одним из таких источников, который первым приходит на ум, является работа греческого историка Гелланика, он жил за несколько десятилетий до Платона. Большая часть его трудов со временем была утрачена, но фрагменты его работ сохранились, рассеянные по различным древним текстам. В частности считается, что поэма Гелланика «Атлантиада» повлияла на последующих историков и философов, включая самого Платона. Хотя его рассказы и не предоставляют исчерпывающего и детализированного повествования об Атлантиде, они служат ценным элементом мозаики, проливающим свет на более широкий контекст возникновения легенды.

Гаий подробно поведал мне о важном аспекте, который заложил основу для последующих трактовок и описаний легендарного города:

– Среди сохранившихся фрагментов текстов Гелланика упоминается одно природное круговое образование в земле, расположенное где-то к западу от Геркулесовых столбов. Эта уникальная геологическая особенность была описана Геллаником как дело рук Посейдона, бога моря и землетрясений. Считалось, что это и есть ядро Атлантиды. Вероятно, эта круговая структура в земле действительно не просто случайное геологическое образование, а преднамеренное творение самого Посейдона, служившее основой, на которой был построен великий остров Атлантида. Это место считалось священным, наполненным божественным присутствием.

Меня поразила идея, что такая формация могла рассматриваться как проявление божественного вмешательства.

– Интересно, – добавил Гаий, – что эта концепция божественного ландшафта заложила основу для подробных описаний Атлантиды, которые появились в работах более поздних философов, включая Платона. – Гаий на мгновение замолчал, собираясь с мыслями. – Знаменитый поэт Пиндар, за несколько десятилетий до Платона, также внес свой вклад в образ Атлантиды. В работах Пиндара есть яркое описание круговой основы, расположенной к западу от Гадейры. Он отобразил это место как священное пространство, где цари морей и небес собирались, чтобы одаривать своих посетителей и беседовать с ними о своих богатствах и культуре. Однако Пиндар также ввел и трагический элемент в повествование об Атлантиде, что имеет сходство с Платоном. Он описал мощное землетрясение, которое поразило землю, вызвав в ее недрах огромный разлом. И когда земля дрожала и тряслась, целая цивилизация исчезла в бездне, поглощенная невероятными силами катаклизма.

Я все больше запутывался в сложной сети легенд, которую Гаий разворачивал передо мной.

– Все это невероятно увлекательно, – сказал я.

Он явно был доволен моим интересом и энтузиазмом.

– Да, действительно, – ответил Гаий. – Следует также отметить, что у галлов есть традиции, связанные с Атлантидой, которые были задокументированы историком Тимагеном всего несколько десятилетий назад. Еще один значительный вклад в повествование об Атлантиде принадлежит Гесиоду, известному греческому поэту и философу. Подобно Гелланику и Пиндару, Гесиод предложил свой уникальный взгляд на Атлантиду. В своих сочинениях он упоминает землю Эрифея, остров, расположенный на дальнем западе за океаном. По его словам, этот остров был местом процветания и изобилия, благословенный богами, он служил домом для знаменитых Гесперид, нимф, которые ухаживали за садами Геры. Эрифея часто ассоциировалась с легендой об Атлантиде, и некоторые ученые считают, что она могла быть одним из многочисленных островов, которые со временем слились с историей Атлантиды. Описание Гесиода Эрифеи, с ее пышными пейзажами, богатой флорой и божественными обитателями, значительно увеличило интерес к легенде об Атлантиде, создавая экзотическую картину рая, утраченного в туманах времени.

Слушая рассказ Гаия о вкладе Гесиода, я был впечатлен взаимосвязанностью этих древних повествований, формирующих и переосмысливающих историю своими идеями и представлениями. Заинтригованный упоминанием Эрифеи и ее значением, я задал свой следующий вопрос:

– Эрифея… известно ли, где она находится, и каково значение ее названия?

Гаий, похоже, оценил мой вопрос и начал мне подробно объяснять:

– Существует еще одно упоминание об Эрифее. Поэт Стесихор в своих творениях описывал ее как землю, расположенную напротив бескрайних серебряных вод реки Тартесс. – Он сделал паузу, позволяя образам из повествований Стесихора отозваться в моем воображении. – Тартесс был известен своими богатыми залежами серебра и служил особым ориентиром. Эрифея – это не просто поэтическое имя, оно имеет определенное ботаническое значение. Говорили, что это место было названо в честь уникального и редкого вида сосен, которые там росли. Они были известны своей характерной красновато-коричневой корой и яркой хвоей с насыщенным красным оттенком. Сосновый лес словно плакал алыми слезами, отмечая место, которое считалось гробницей Гериона.

Гаий подошел ко мне ближе и продолжил:

– Более двадцати лет назад мой дорогой друг, римский генерал Паулин возглавил экспедицию в Мавританию, известную своим суровым ландшафтом и богатыми ресурсами, продвинувшись до гор Атлас (считавшихся столпами неба) и даже дальше. Во время своего путешествия, первого в этом регионе, он встретил местные племена и сообщества, которые поделились с ним удивительными историями о далеких землях и древних цивилизациях. Среди этих рассказов упоминался сад Гесперид, находившийся в великом царстве, расположенном на краю света и поразительно напоминавшим Атлантиду. Согласно преданиям, этот остров считался местом непревзойденной красоты и вечного процветания, им управляли мудрые и благородные цари, идущие по линии потомков Посейдона и обладавшие великими знаниями. Остров описывали как плодородную землю с обильными ресурсами и великолепным городом, украшенным высокохудожественной архитектурой. Климат на протяжении всех сезонов, сменявшихся плавными переходами, был мягким, погода всегда была спокойной и приятной. Суровые ветры с севера и востока, исходящие из Европы и Африки, теряли свою силу, рассеиваясь над обширными пространствами, прежде чем достигали острова. А легкие западные и южные ветры иногда приносили освежающие ливни с моря, но чаще дарили ясную и солнечную погоду. Остров был богат крупными животными, а люди там были вдвое выше тех, что встречаются в наши дни, и жили вдвое дольше. Взгляни на эту карту, которую Помпоний Мела завершил вскоре после экспедиции Паулина. На ней обведено то место, где Помпоний указал Атлантиду.

– То, что ты видишь здесь, – объяснил Гаий, указывая на береговые линии, – лишь тень того, что было когда-то. Контуры этой карты, хотя и знакомы, обманчивы. Эти берега, – продолжал он, водя пальцем по карте, – вместе с берегами Европы, Азии, Ливии, когда-то были частью другого мира.

Гаий пристально посмотрел на меня, держа руку на лежащей перед нами карте.

– В момент катастрофы океан поднялся и захлестнул землю, мгновенно изменив ее. Воды, неумолимые и безжалостные, стерли древние границы, перерисовав карту стихийным бедствием, которое никто не смог выдержать. То, что ты видишь сейчас, – сказал он, – это последствия того великого потрясения. Земли, которые мы знаем, были заново сформированы силой океана.

От слов Гаия мне казалось, что карта приобрела совершенно новую форму.

Карта Помпония Мелы

– Платон писал, что событие, которое привело к уничтожению Атлантиды, воспрепятствовало навигации по морю, наполнив его илом, а теперь вместо ила мы видим песок и дюны. Представь себе, – продолжил он, – что все те, кто плавал у ливийских берегов, от Красного моря или от, так называемых ныне, Геркулесовых столбов, возвращались обратно, встретив препятствия на своем пути. Стало ясно, что проход был заблокирован песчаными насыпями и новыми землями, и прежние пути навигации больше не были возможны. И теперь, нам остается лишь помнить о том, что изначально Ливия была узкой полосой вдоль Средиземного моря и полностью омывалась водами, это было подтверждено финикийцами, а затем и карфагенянами.