Дом у реки

Константин Костин

Дом у реки

Глушитель скрипнул, шваркнув по кочке, и сразу, почти одновременно, скрипнули зубы Дениса. По мере отдаления от города парень все чаще задавал себе один и тот же вопрос: как он согласился на этот блуд?

Резко крутанув баранкой, объезжая очередную колдобину на грунтовой дороге, вьющейся промеж деревьев, будто ее прокладывал пьяный тракторист, водитель посмотрел в зеркало заднего вида. Там без малейшего стеснения обжимались Юлька с Сашкой. По правую руку, на пассажирском кресле, сидел Лешка, балдея от массажа, который ему делала Наташка, отстегнув свой ремень и подавшись вперед.

Нет, Денис понимал своих друзей. Юльку, Сашку, Наташку и Леху. Для них выходные вдали от города, от раскаленного бетона и асфальта, но что еще важнее – вдали от родителей, которые неустанно следили за подростками, чтобы те не нагуляли внуков, пока не закончат институт – в кайф. Два дня безудержного веселья, перемежающегося с постельными забавами. Два дня свободы.

Вопрос в том – зачем это ему, Денису? Он, хотя и дорос до девятнадцати лет, еще не успел обзавестись девушкой и отправился на отдых в полном одиночестве. Нет, не то, чтобы совсем в одиночестве -с друзьями, но это как раз тот случай, когда человек не один, но одинок. Третий, как говорится, лишний. А здесь парень был дважды третьим, и, соответственно, дважды лишним.

Тем более непонятно. Почему они едут на его, Дениса, машине, в его, Дениса, загородный дом? Хорошо, не в его личном автомобиле, в "Гранте" отца. И не совсем собственный дом – коттедж достался матери в наследство от бабушки с дедушкой. Но все равно, после смерти стариков, родители ни разу не удосужились посетить участок. Могли б продать и купить нормальную тачку, вполне хватило б и на BMW. Тогда у Дениса точно проблем с девушками не было б… нет же! Мать уперлась! Мол, отец своими руками строил – не позволю продавать, не хочу, чтобы чужие люди жили! А могла бы быть BMW! А то и сами не живут, и другим не дают. Одно слово – предки!

Сперва родаки обломали, а теперь – еще одна несправедливость. Парень привез друзей. Обеспечил их крышей над головой, жрачкой… кстати! Снова непонятки! На мясо и выпивку парни скидывались втроем, но Сашка с Лешкой – с девушками, а Дэн – нет. Получается, каждая из них объест еще и самого Дениса!

Хотя… водитель покосился на Леху. Здоровый, крепкий, упитанный… этот не оставит девушкам и шанса – сам всех объест. И возразить-то ему не получится! Как-никак – золотой призер района по боксу. Кто пытался возразить – вон он, с серебряной медалью и сотрясом в больничке лежит.

– Э, потише там! – возмутился Денис, едва не слетев с дороги.

Наташка как раз протиснулась между спинками сидений, чтобы поцеловать Леху, и ненароком толкнула рулевого в локоть своей белобрысой макушкой.

– Долго еще ехать? – проскрипел Сашка сзади, нетерпеливо ощупывая подругу.

– Минут десять осталось, – проинформировал водитель.

– Какой-то ты непостоянный! – хихикнула Юлька, тряхнув кудрявой шевелюрой. – Полчаса назад ты говорил, что ехать еще полчаса. А час назад – что еще час.

– Ага, – поддакнул Саша. – А вчера ты вообще говорил, что поедем завтра! Нельзя ж так людей в блуд вводить!

Парень проигнорировал подколку – он как раз выискивал нужный поворот, затерянный в густой листве и практически незаметный. Кто не знает – тот вообще не найдет, можно и проскочить ненароком.

Водитель заметил сверток в последний момент и резко крутанул рулем, вводя "Гранту" в туннель между деревьями.

– Э! – крикнул кто-то из пассажиров. – Не дрова везешь, Шумахер!

Ветки звонко хлестали по стеклам и крыше, оставляя царапины на краске, за которые молодому человеку еще попадет от отца.

Лес закончился внезапно. Деревья расступились, открывая вид на реку, мерцающую солнечными бликами на волнах. Ветер гнал по воде мелкую рябь, и волны, словно играясь, перекидывались друг с другом солнечными зайчиками, но, когда очередная волна затухали, блики рассыпались, будто самоцветные камни из старой сказки.

Чуть дальше, там, где река делала плавный изгиб, песчаная коса врезалась в воду, образуя тихую отмель с ровной, как зеркало, поверхностью. Сам же песок – теплый и мелкий, похожий на желтый пух, резко контрастировал с изумрудной травой на берегу, разделяя владения водного царя от чертогов царя лесного. На косе стояла старая лодка, вросшая в песок почти до бортов и, скорее всего, столь же бездонная, что и небо, отраженное в глади заводи с потрясающей четкостью, без малейшего изъяна. Если б друзья не знали точно, что небесная синева с бархатными облаками у них над головой – подумали б, что настоящее небо именно там, в отражении.

А еще чуть дальше, на пригорке, возвышался дом, окруженный цветущими яблонями. Не дворец, не лачуга – именно дом. Тот самый дом, который принято изображать на открытках, который вызывает в душе что-то теплое, родное. Именно такой дом, от которого пахнет бабушкиными пирожками и веет уютом и безопасностью.

Его стены, сложенные из темно-красного кирпича, почти полностью скрывались под пышным покрывалом плюща. Лишь кое-где, при порывах ветра, проглядывала кладка и вновь пряталась в зелени, словно смущаясь своей наготы. Окна, широкие и низкие, отразили свет фар приближающегося автомобиля, будто наблюдая за гостями. Крыша, поросшая мхом, слегка просела от времени, но это лишь добавляло характера строению. Дымовая труба, почерневшая от дождя и ветра, намекала на то, что внутри наверняка есть камин – тот самый, у которого так приятно греться долгими вечерами. Тишина. Только шелест листьев, далекий плеск рыбы в реке, жужжание шмеля в зарослях мяты у крыльца.

– Красота-то какая! – вырвалось у Наташки.

– Ты, Дэнчик, конечно, извини, но твои предки – полные дур… чудаки, что не ездят сюда, – пробормотал крепыш с соседнего сиденья.

– Чудаки… – криво усмехнулся водитель. – Аха… так и запомню.

Пусть внешне он оставался спокойным, но внутри шевельнулось что-то теплое, приятное оттого, что друзья оценили жилище стариков.

– Интересно, а русалки тут водятся? – поинтересовалась Юля.

– Не знаю, – пожал плечами Денис. – Комары точно водятся. Вот, как раз, вечером у них и спросишь.

Молодой человек остановил "Ладу" во дворе, вымощенным плиткой. Вблизи стали заметны следы запустенья, следы того, что домом давно никто не пользуется, не ухаживает за ним. Через швы плитки проклевывалась трава, отвоевывая обратно то, что некогда было отнято людьми. На окнах виднелись следы пыли и разводы, оставшиеся после капель дождя.

Удивительно, что дом еще стоял нетронутым. Казалось бы, давно должны найтись охотники до чужого добра – бездомные бродяги, сборщики металлолома, да и просто шпана из деревни, что по ту сторону реки, или из дачного поселка, оставшегося у самой трассы, далеко позади. Нет, не нашлись…

Первым из машины вывалился Леха – рослый, грузный, с широкими плечами и короткой шеей. Из-за своих габаритов он всегда сидел впереди: сзади боксер один занимал бы половину дивана.

Едва Леха ступил на землю, как на него тут же бросилась Наташка.

– Дай размяться! – проворчал крепыш, отмахиваясь от блондинки, будто от назойливой мухи. – Весь затек в этой драге! Дэнчик, ты б задумался о джипе каком-нибудь! А то в следующий раз никуда с тобой не поеду!

Водитель скрипнул зубами, сдерживая раздражение. Подумать только! Лехину задницу усадили в машину прямо у подъезда, доставили к месту назначения, почти без тряски, а он еще и недоволен! Пусть пешком в следующий раз топает!

Саня, почувствовав настроение друга, успокаивающе похлопал Дениса по плечу. Дескать, не обижайся. На самом деле Леха так не думает, просто старательно поддерживает созданный собой же образ – грубоватого, туповатого, косноязычного – каким и полагается быть боксеру.

Долго здоровяку расслабляться не пришлось. Наташка уже копалась в багажнике, согнувшись пополам, ничуть не беспокоясь, что порыв ветра задрал подол намека на платье выше головы, выставляя на всеобщее обозрение подтянутую попку в крохотных стрингах.

– Леха, ко мне! – тоном, не терпящим возражений, приказала блондинка.

– Иду-иду, – вздохнул боксер, страдальчески закатив глаза.

Через секунду на нем висели две сумки – его и Наташкина, в руки парня девушка всучила по два пакета с едой, а сверху установила ящик с пивом.

– Стоять, – приказала она, когда Леха повернулся к дому. – Ничего не забыла?

– Ты мне еще в зубы что-нибудь дай, – пробурчал крепыш.

– О! Юлька, твою сумку брать?

– Брать! – поспешно закивал Сашка, понимая, что в противном случае багаж кудряшки придется нести ему.

Вытащив сумку подруги, блондинка повесила на Леху и ее.

– Я тебе это припомню, – процедил сквозь зубы боксер, проходя мимо товарища, покачиваясь от тяжести груза.

– Чего стоим, кого ждем? – продолжала распоряжаться Наташка. – Денис – открывай дом, девочки будут переодеваться!

– А потом приготовят пожрать? – с надеждой спросил Леха, сгружая ношу на веранде.

– А потом пойдут купаться! – ответила, пританцовывая, Юлька.

– Зашибись! А что мы жрать будем?

– Мальчики, у вас там пять кило мяса, – напомнила кудряшка. – Приготовите шашлык.

– Да-да, – поддержала ее Наташка. – Шашлык – чисто мужское дело. Как раз мы вам мешаться не будем…

– Вот же бабы, – вздохнул здоровяк. – Привези, сумки дотащи, пожрать им приготовь…

– Ага, – вновь кивнул Сашка. – Потом еще всю ночь на ней прыгай…

– А ты не прыгай на ней, – подмигнул Денис. – Руки тебе на что?

– Так это опять все самому, – поморщился друг.

Убрав палкой паутину, перегородившую проем, хозяин снял навесной замок и распахнул дверь. Внутри все оставалось таким же, как он и помнил. Старый сервант с потрескавшимся лаком, огромный ламповый телевизор на тумбочке, накрытый кружевной салфеткой, на нем – тяжелая хрустальная ваза с засохшими цветами.

Чувствовалось, что дом соскучился по человеческому теплу. Пыльный паркет скрипел под ногами, выдавая каждый шаг. В углу гостиной притаился массивный диван, обтянутый колючей тканью «под жаккард» – его подлокотники были протерты до дыр, а на сиденьях четко отпечатались вмятины от тех, кто уже не вернется. Рядом стоял круглый стол, покрытый желтой клеенкой с разводами от чайных кружек и пятнами, которые так и не оттерли. На подоконниках застыли горшки с засохшими растениями – их кривые стебли торчали, как кости, а земля потрескалась и превратилась в камень.

На выцветших обоях с едва различимым орнаментом выделялись яркие квадраты – следы от фотографий, что мать забрала в городскую квартиру на память, но не все. Часть снимков в деревянных рамках еще продолжала висеть на привычных местах.

– Ничего себе! – присвистнул Саня, остановившись возле одной из карточек. – Дэнчик, это ты, что ли? Вот ты жирный-то был!

– А как по мне – очень милый карапуз, – возразила Наташка.

– А это кто? – заинтересовался Леха, ткнув мясистым пальцем в еще один снимок.

– Это… – хозяин прикрыл ладонь рот, готовясь чихнуть от пыли. – Это мамка.

– Зачетная она у тебя была, – одобрительно цокнул языком парень.

– Эй! – залепила ему подзатыльник блондинка. – Для тебя только я зачетная!

– А то ж, – заверил боксер. – А это кто?

– Где?

Денис встал на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо друга. Он смотрел на пожелтевшую карточку с потрескавшимися краями. Снимок явно пережил не один десяток лет – выцветшие черно-белые тона сливались в размытых пятнах, а по углам расползалась рыжая паутина времени.

Фотография, скорее всего, была сделана возле родильного дома – на это указывала казенная, чисто советская плитка на цоколе здания, выложенная ровными квадратами, окна первого этажа, забранные решетками, смотрели в мир одинаковыми занавесками – блекло-голубыми, с выгоревшими узорами. На переднем плане стояла молодая девушка с большими, словно распахнутыми навстречу миру глазами. В ее руках, бережно прижатый к груди, лежал туго запеленатый куль с младенцем. Рядом, подбоченившись, застыл усатый мужчина в клетчатой рубахе с закатанными по локоть рукавами. Его ладонь, грубоватая и широкая, лежала на плече девушки.