ICQ: Звонок Мертвых

Денис Алексеев

ICQ: Звонок Мертвых

Глава 1: Проклятый Пацанский Паблик

Дым сигареты висел в воздухе квартиры-каморки, густой и кислый, как воспоминания о прокисшем «Ягуаре». Кирилл, он же Киря, тыкал в клавиатуру ноутбука, освещенного мертвенным синим светом экрана. За окном – промозглый питерский вечер, в комнате – вечный вечер 2003-го. На экране царил его детище, его цифровая ностальгическая нора: паблик в Telegram «Помнишь, чмо?». Сотни подписчиков, таких же тридцатилетних «бывших», цепляющихся за пиксельные обломки юности. Лента кишела мемами: синий экран смерти Windows XP, криповые аськины смайлы, скриншоты «Контры» с дефами в панике, кадры из «Бутырки» с Савелием Крамаровым. Комментарии пестрили знакомыми фразами: «А помнишь, как…», «Было же время…», «Сейчас молодежь…». Ностальгия. Горькая, пыльная, но такая сладкая отрава.

Киря потянулся за банкой энергетика – теплой, липкой. Офисный планктон днем, ночной страж цифрового прошлого. Жизнь уплывала, как песок сквозь пальцы, а он копался в этом песке, надеясь найти потерянный золотой слиток детства. Хрущевка вокруг него дышала тихим скрипом, запахом старой штукатурки и вечной сырости из щелей в полу.

Пип-пип-пип! Звук уведомления в паблике. Обычное дело. Киря лениво кликнул.

Пост был от анонима. Ника, аватарка – стандартный серый силуэт. В сообщении – ничего. Только черный квадрат. И прикрепленный аудиофайл. Название: call_2003.mp3.

«Че за фигня?» – пробормотал Киря. Спам? Чей-то дурацкий розыгрыш? Но черный квадрат… Он выглядел неестественно глубоким на ярком экране, как дыра в реальность. Любопытство, то самое, что заставляло в детстве лезть в запретные подвалы, зашевелилось в нем. Пальцы сами потянулись к треку. Клик.

Тишину комнаты разорвал звук. Сначала – абсолютная тишина, натянутая, как струна перед разрывом. Потом – резкий, пронзительный, знакомый до зубной боли СКРЕЖЕТ. Скрип железа по стеклу, вой искаженных частот. Модем 56k. Звук подключения к сети из прошлого века. Кире на мгновение показалось, что воздух в комнате стал гуще, тяжелее, насыщенным озоном и пылью.

И тогда – шепот.

Он просочился сквозь скрежет, тихий, влажный, будто доносился из глубины затопленного колодца:

«Найди… меня…»

Голос – подростковый, срывающийся, полный нечеловеческой тоски.

«…в старой аське…»

Скрежет усилился, превратившись в визгливый гул.

«…UIN… три… пять… девять… звездочка… звездочка… семь…»

Цифры прозвучали как заклинание, застряв в ушах. 359**7. Звездочки – словно слепые пятна в памяти.

Трек оборвался так же внезапно, как начался. Тишина ударила по ушам. Но она была уже другой. Напряженной. Звенящей. Как после взрыва.

Киря моргнул. Экран ноутбука… дернулся. На секунду изображение поплыло, превратившись в хаотичную рябь – черные, белые, серые квадратики, мерцающие, как на старом ЭЛТ-мониторе с умирающей видеокартой. И прямо в центре этого цифрового помешательства, на мгновение, проступил… водяной знак.

Четкий, графичный, неестественно живой на фоне помех. Русалка. Стилизованная, пиксельная, словно вырванная из старой 8-битной игры. Длинные волосы-волны, изгиб тела, хвост. Но глаза… Пустые черные пиксели, смотрящие прямо на Киру. Холодным, немигающим взглядом из цифрового небытия. Знак проявился и тут же растворился, оставив после себя лишь обычную ленту паблика.

Киря резко откинулся на спинку стула. Сердце колотилось где-то в горле. Что это было? Глюк? Вирус? Слишком много энергетика? Он тряхнул головой, пытаясь стряхнуть липкий, иррациональный страх. «Фигня какая-то», – прошипел он, но голос звучал неуверенно. В комнате стало душно, несмотря на открытую форточку. Запах пыли и старого пластика вдруг смешался с чем-то… другим. Слабым, едва уловимым, но от этого еще более противным. Запахом сырости. Как из подвала. Как из давно не открываемого чердака. Как… из тины.

«Нафиг это», – Киря резко закрыл ноутбук. Экран погас, оставив его в полумраке, освещенном только тусклым светом уличного фонаря за окном. Тишина теперь давила. Он встал, костяшками пальцев провел по глазам. Надо выйти. Подышать. Или выпить. Да, лучше выпить.

Он накинул потрепанную ветровку, захлопнул дверь квартиры с характерным скрипом и направился к лифту. Хрущевка спала своим вечным, усталым сном. Скрип половиц под ногами отдавался гулким эхом в пустом коридоре. Лифт был старенький, тесный, пахший машинным маслом и чем-то затхлым. Киря нажал кнопку. Железные двери с лязгом разъехались. Он шагнул внутрь.

Двери закрылись с глухим стуком. Лифт дернулся и с тихим гулом пополз вниз. Киря уперся взглядом в потрескавшееся зеркало на стене кабины. В отражении он видел свое усталое лицо, тени под глазами, растрепанные волосы. Видел грязные стены лифта. Видел тусклую лампочку под потолком.

И вдруг… на долю секунды… в углу зеркала, за его спиной…

Отражение.

Не его.

Подросток. Мальчишка. Лет 15. Одежда – выцветшая водолазка, джинсы-клеш, какие носили в начале нулевых. Все на нем было мокрым. Вода стекала с темных волос, падала каплями на плечи, пропитывала ткань. Лицо – бледное, землистое, с синевой вокруг запавших глаз. И на шее… синяки. Темные, отчетливые, как от сильных пальцев. Взгляд – пустой, направленный сквозь зеркало, сквозь Кирю, в никуда.

Киря замер. Ледяной комок страха встал у него в горле. Он не дышал. Не мог пошевелиться. Это был мираж. Напряжение. Усталость. Должен быть мираж.

Отражение мигнуло и исчезло.

Но запах… Запах остался. Ударил в нос с новой, невыносимой силой. Сырость. Гниль. И отчетливый, тошнотворный дух тины, словно кто-то принес в лифт ведро болотной жижи.

Дзынь! Лифт достиг первого этажа. Двери со скрежетом разъехались. Киря выскочил наружу, как ошпаренный, втягивая ртом холодный ночной воздух, пытаясь заглушить им тот ужасный, могильный запах. Он обернулся. Пустая кабина лифта. Только лужица воды на полу там, где секунду назад стоял… кто? Что?

Рука сама потянулась к карману, к телефону. Он вытащил его. Экран был черным. Киря нажал кнопку. Экран вспыхнул. На фоне стандартных иконок, ярко, как клеймо, горел тот самый водяной знак. Пиксельная русалка. С пустыми черными глазами. Смотрящая прямо на него.

Знак не исчезал. Он был здесь. На его телефоне. Метка.

И где-то в глубине сознания, сквозь гул крови в ушах, Кире почудился снова тот влажный, ледяной шепот из аудиофайла, сливающийся с шелестом мокрых волос в темноте:

«Найди… меня…»

Холодный пот стекал по спине. Вечер только начинался. А ностальгия внезапно обрела вкус страха и запах могильной воды.

Глава 2: Метка Топлянки

Метка не исчезала.

Как проклятая цифровая татуировка, она горела на экране выключенного телефона Кири, мертвенно-синим призрачным светом в темноте его комнаты. Пиксельная русалка. Ее пустые глазницы, казалось, следили за ним из глубины дисплея. Киря засунул телефон в ящик стола, накрыл тряпкой, запихнул под подушку – бесполезно. Стоило приблизиться, как сквозь преграду проступал этот холодный, немигающий взгляд. И запах… Слабая, но неистребимая вонь тины и мокрого подвала висела в воздухе, притаившись в углах.

Он пытался убедить себя, что это галлюцинация. Переутомление. Перебор энергетиков. Видение в лифте – игра света и тени на грязном зеркале. Но ледяной комок страха в желудке не таял. Он открыл ноутбук, дрожащими пальцами зашел в свой паблик «Помнишь, чмо?».

Лента взорвалась.

Не мемами про WinXP и «Контру». Криками ужаса.

@OldSchool_Demon: ЧТО ЭТО БЫЛО??? СКАЧАЛ ТОТ АУДИОФАЙЛ!!! ТЕПЕРЬ У МЕНЯ ЭТА ХРЕНЬ НА ТЕЛЕФОНЕ НЕ СТИРАЕТСЯ!!! РУСАЛКА КАКАЯ-ТО!!! ЭТО ВИРУС???

@Nostalgia_Killer: БРО, У МЕНЯ ТОЖЕ!!! МЕТКА! ЧЕРТОВА МЕТКА! И ВИДЕНИЯ НАЧАЛИСЬ… КТО-ТО МОКРЫЙ В КОРИДОРЕ ШАРИТСЯ! ЗАПАХ ТИНЫ КАК В БОЛОТЕ!

@Pavel_2003: Я В ОБЩАГЕ! ПРОСЫПАЮСЬ – ВСЯ ПОДУШКА МОКРАЯ! КАК БУДТО МЕНЯ ОБЛИЛИ! А НА СТЕНЕ… БЛЕДНЫЕ РАЗВОДЫ, КАК ОТ РУК… Я С УМА СОШЕЛ???

Сообщения сыпались десятками. Паника, как масляное пятно, растекалась по паблику. Все, кто скачал call_2003.mp3, оказались помечены. Пиксельная русалка стала их общим проклятым тотемом. Киря скроллил ленту, чувствуя, как холодный пот покрывает спину. Его вина. Он админ. Он не удалил тот чертов пост сразу. Он сам его запустил.

Потом появилось фото.

Выложил его @Sanya_Brezhnevka, парень из соседнего города. Снимок был мутным, сделанным на дрожащие руки: стена в его «брежневке», облупившаяся штукатурка, глубокая трещина. И в этой трещине… рука. Бледная, почти восковая, с длинными, грязными ногтями. На запястье – потускневший, когда-то модный «криповый» браслет из черного пластика с шипами, точно такие носили в начале нулевых. Казалось, рука пыталась вылезти из стены, вцепившись пальцами в штукатурку. Подпись: «ЭТО НЕ ПРИКОЛ!!! ЭТО В МОЕЙ КВАРТИРЕ!!! ВОНЯЕТ РЫБОЙ И ГНИЛЬЮ!!! ЧТО ДЕЛАТЬ???»

Комментарии под фото застыли в цифровом ужасе. Потом хлынули волной: «Фотошоп!», «Жесть какая!», «Вызывай экзорциста!», «Беги, дурак!». Киря пристально вглядывался в снимок. Браслет… Он словно видел его недавно. В лифте? На мокром запястье того… подростка? Его тошнило. Это не фотошоп. Это что-то иное. Хуже.

Потом начался стрим.

Инициировал его Серега «Чумной» – один из самых ярых активистов паблика, вечный балагур, мастер розыгрышей. Его ник светился онлайн. Заголовок стрима: «РАЗБЕРЕМСЯ С РУСАЛКОЙ! ВКЛЮЧАЕМ СТАРЫЙ ДИНЕЗАВР С АСЬКОЙ! УЧАСТНИКИ 2003 ГОДА, ПОДКЛЮЧАЙТЕСЬ!»

Киря кликнул, не раздумывая. На экране появилась знакомая рожа Сереги – широкоскулое лицо, ехидная улыбка, всклокоченные волосы. Он сидел в своей комнате, явно в родительской квартире. За спиной – заваленный хламом стол, старый ЭЛТ-монитор с толстым пузом, на котором мигало окно ICQ. На экране монитора виден был его UIN. И над ним… едва заметная, но знакомая рябь – пиксельный контур русалки. Метка.

«Народ, привет!» – орал Серега в веб-камеру, но в его голосе слышалась нервная бравада. «Вижу, всех тут накрыло по полной! Мокрые призраки, русалки в стенах… Фигня собачья! Я, вашу мать, Чумной! Меня ничем не возьмешь! Вот, смотрите, доставил из деревни реликт!» Он похлопал по корпусу древнего системного блока, который гудел, как пылесос на последнем издыхании. «Pentium IV, мать его! Чистая магия 2003-го! И аська тут стоит. Я сейчас этот UIN из аудио вобью! Посмотрим, чмо там шептало!»

Комментарии летели со скоростью пулеметной очереди: «Серег, не дури!», «Вырубай комп!», «У тебя метка горит!», «Это ловушка!». Киря стиснул кулаки. Идиот! Самоубийца! Он написал в личку Сереге: «ОТМЕНИ СТРИМ! ЭТО НЕ ШУТКИ!». Ответа не было.

Серега с азартом начал тыкать в пожелтевшую клавиатуру. «UIN 359… Звездочки… Звездочки… Семь! Вводим! Ииии…» Он нажал Enter.

На мониторе аська мигнула. В списке контактов появился новый ник: UIN 3597**. Статус: Online. Никаких данных. Просто номер.

«Опа!» – фальшиво воскликнул Серега. «Кто там? Леночка Русалочка? Шли голые пиксели в личку!»

Тишина в стриме стала звенящей. Даже Серега на камеру смотрел уже без прежнего куража. В комнате за его спиной было темно, освещалось только монитором и экраном ноутбука со стримом.

И тогда… движение.

На заднем плане. В темном углу комнаты, возле шкафа. Что-то… выпрямилось. Невысокая фигура. Сначала Киря подумал, что это тень, игра света. Но нет. Это была девушка. Лет 16-17. На ней было мокрое, прилипшее к телу платье – недорогое, из масс-маркета начала нулевых, что-то вроде «Глории Джинс». Темные, слипшиеся от воды волосы скрывали лицо. Вода капала с кончиков ее пальцев на потертый линолеум, образуя темные пятна.

Она стояла неподвижно, спиной к камере, лицом к Сереге. Он что-то бормотал про глюки сети, еще не видя ее. Зрители стрима уже орали в чате: «СЗАДИ!!!», «ПОВЕРНИСЬ, ДУРАК!!!», «БЕГИ!!!».

Девушка подняла руку. Бледную, почти прозрачную. И ткнула пальцем в спину Сереги.

Он вздрогнул всем телом, как от удара током, и медленно, с трудом повернулся на стуле. Его лицо на камеру исказилось маской чистого, животного ужаса. Рот открылся в беззвучном крике. Глаза стали огромными, безумными.

Девушка шагнула вперед. Из-под мокрой челки мелькнуло лицо – бледное, распухшее, с синюшными пятнами. Глаза – молочно-мутные, без зрачков. Она протянула руку к Сереге. Не для удара. Для… прикосновения. Ее мокрые пальцы схватили его за запястье.

Киря вжался в кресло. Холод пронзил его насквозь. Он не мог оторвать глаз от экрана.

Серега дернулся, пытаясь вырваться. Его рот наконец издал хриплый, сдавленный вопль. Веб-камера зафиксировала, как его лицо начало синеть, как будто он задыхался без воздуха. Девушка держала его с нечеловеческой силой. Она потянула. Не к двери. К темному углу комнаты, откуда появилась. Туда, где тьма сгущалась, казалось, до физической плотности, до черной воды.

«Н-нет…» – прохрипел Серега, вцепившись свободной рукой в край стола. Его ноги скользили по мокрому теперь линолеуму.

Девушка повернула к нему свое мертвое лицо. Казалось, она что-то прошептала. Что-то вроде: «Пойдем… играть…».

И потянула сильнее.

Серегу вырвало со стула. Он рухнул на колени, потом пополз, упираясь, по мокрому полу, волочась за призрачной девушкой в темноту угла. Его крики превратились в булькающий хрип. Веб-камера тряслась, зафиксировав последнее: тень девушки, втягивающей Серегу в непроглядную черноту, как в густую, вязкую воду. Потом – резкий, леденящий душу всхлип, похожий на звук уходящего под воду человека. И… тишина.

Из темноты угла что-то выплеснулось. Волна. Черная, маслянистая вода, хлынувшая по полу, заливая провода, подножие стола. Она несла с собой обломки какого-то хлама, кусок того самого крипового браслета… и пустую банку от «Ягуара».

Стрим оборвался. Экран погас. Надпись: «Трансляция завершена».

Киря сидел, не дыша. В ушах стоял тот булькающий хрип. В ноздрях – воображаемый запах болотной гнили. На его запястье, где он инстинктивно сжал руку, будто чувствуя ледяное прикосновение, горела фантомная боль.

Телефон в ящике стола вдруг завибрировал. Не звонок. Короткая, зловещая пульсация. Киря выхватил его. Метка русалки на экране пульсировала в такт его бешено колотящемуся сердцу. Она была ярче. Живее. И… голоднее.

В паблике – гробовая тишина на несколько секунд. Потом – взрыв. #ЧумнойУтонул – первый хэштег. Потом – панические посты, скриншоты последних кадров стрима, требования вызвать полицию, мольбы о помощи. Паблик превратился в цифровые руины, залитые ледяной водой ужаса.

Киря в ужасе закрыл вкладку. Тишина его комнаты давила. Но это была иллюзия. Он чувствовал их. Мокрых. Где-то рядом. За стеной? За окном? В самом воздухе, насыщенном влагой страха? Его телефон снова пульсировал. Метка. Она требовала внимания.

И тогда, сквозь гул крови в ушах, он услышал это. Не из колонок. Не из наушников. Прямо в голове. Шепот. Влажный, холодный, как касание водорослей. Он состоял не из слов, а из ощущений, из образов: бесконечная темная вода, тоска, и… требование:

Лайкни… нас…

Лайкни…

Страх… наша валюта…

Киря вскочил, швырнув телефон на кровать. Он подбежал к окну, распахнул его, втягивая ртом холодный ночной воздух, пытаясь сбить панику. Во дворе было тихо. Тускло горели фонари. И под его окном, на асфальте, он увидел лужу. Обычную весеннюю лужу. Но отражение в ней было не его. И не фонаря. В черной, маслянистой воде отражалось лицо. Бледное. С мокрыми, темными волосами, падающими на пустые глаза. Лицо девушки из стрима. Оно медленно повернулось в его сторону. И… исчезло, оставив после себя лишь рябь на воде.

В ту же секунду на его выброшенном на кровать телефоне загорелся экран. Автоматически открылся паблик «Помнишь, чмо?». И сам собой, без участия Кири, опубликовался новый пост. Черный квадрат. И подпись:

#ЧумнойУтонул #Помним #ТоплянкаЖдетСледующего

Метка русалки на экране вспыхнула ослепительно ярко, осветив комнату синим, мертвенным светом. И шепот в голове Кири слился в одно ледяное слово:

Лайкни.

Глава 3: Охота за UIN

Тишина после взрыва паники в паблике была гулкой, как тишина перед цунами. Посты с хэштегом #ЧумнойУтонул множились, обрастая дикими теориями, скриншотами последнего стрима и истеричными мольбами. Полиция? Смешные попытки вызвать ментов тонули в потоке цифрового безумия. Новостные сайты осторожно писали о «трагическом несчастном случае» с намеком на «массовый психоз, вызванный интернет-розыгрышем». Мир пытался проглотить невмещаемое, списать на игру больного воображения. Но Киря знал правду. Его запястье ныло там, где девушка схватила Серегу – фантомная боль от ледяного прикосновения.

Метка на телефоне горела теперь постоянно. Тусклым, но неумолимым синим светом. Пиксельная русалка стала его проклятым талисманом. И шепот… Он вернулся. Не в наушниках. Внутри. Вязкий, холодный поток мыслей, не принадлежащих ему: «Лайкни… Помни… Страх питает… UIN… Ключ… Найди…»

Киря понял: он не может отсидеться. Серегу убили на его глазах. Его паблик стал ловушкой. Его собственная ностальгия, его «Помнишь, чмо?», оказалась топливом для чего-то древнего и ненасытного. Чувство вины грызло его, острее любого страха. Он должен был найти этот чертов UIN. Найти ее. Лену. Русалку.

Он нырнул в цифровые катакомбы, куда не ступала нога обычного пользователя. Заброшенные форумы эпохи Web 1.0, где пылились архивы двухтысячных. Чаты выживших асько-динозавров, тоскующих по «Ослику» и чату «Рунета». Он создавал фейковые аккаунты, сыпал наводящими вопросами, как приманку, используя обрывки из аудио: «UIN 359**7», «шепот», «2003», «аська», «русалка».

Сначала – тишина. Потом – ответы. Осторожные, обрывочные, как будто люди боялись вспоминать.

«Старый_Хакер»: 359**7? Звездочки – это защита, бро. Чтоб не вычислили. Но первые три цифры… 359… Блин, это же районный префикс нашего города. Ты про ту историю?

«Ночь_на_Диске»: Русалка… Ленка, что ли? Лена с нашего района? Та, что в 2003-ем… на речке? Официально – утонула. Но мы-то знали. Она… сама.

«ICQ_Призрак»: UIN 359-Звезда-Звезда-7. Это был ее номер. Лена «Русалка». Девчонка странная была. Сидела вечно в «Матрице», в том интернет-клубе на окраине. Игры свои писала. Говорила, дед научил, старовер какой-то. Потом… бац. И нет Лены. Нашли у воды. Говорили… перед смертью она всем в аську спамила какую-то дичь. Про игру. Про то, что «внимания не хватает». Потом все стерлось. Как будто и не было.

Киря сидел перед монитором, ощущая, как по спине ползет ледяная мурашка. Лена «Русалка». Его район. 2003 год. Самоубийство, замаскированное под несчастный случай. И… игра? Код старовера? Его метка на телефоне запульсировала в такт учащенному сердцебиению, отливая холодным светом на клавиатуру. Шепот в голове стал отчетливее: «Найди меня… в старой аське…»

«Матрица». Название интернет-клуба прозвучало, как погребальный звон. Он помнил это место. Заброшенное уже лет десять, но в двухтысячных – легендарная точка сбора местной шпаны, геймеров и прочих аутсайдеров. Там, во тьме закопченных залов, под треск модемов и крики с «Контры», и сидела Лена. Там, возможно, и началось… это.

Идти туда? Одна мысль вызывала тошнотворный страх. Но альтернативы не было. Он чувствовал их – мокрых. Ближе. Вода капала из крана на кухне, хотя он перекрыл вентиль. На стене в прихожей проступило темное пятно плесени, напоминающее пиксельный узор. Воздух был густым от сырости и страха. Следующим мог быть он. Или кто-то еще из помеченных.

Вечером он стоял перед «Матрицей». Здание – бывший заводской цех – походило на труп. Выбитые окна, как пустые глазницы, облупившаяся краска, граффити, кричащие о смерти и безысходности. Дверь висела на одной петле. Внутри – непроглядная тьма и запах, ударивший в нос: смесь пыли, гниющей пластмассы, старого табака и… тины. Той самой, преследующей его.

Фонарик телефона (метка русалки зловеще подсвечивала его ладонь) выхватил из мрака жутковатый пейзаж. Разгромленные кабины, опрокинутые стулья, горы электронного хлама. Пустые корпуса мониторов зияли черными дырами. Пол покрыт слоем пыли и осколками стекла. И повсюду – лужи. Небольшие, темные, мертвые. Они отражали луч фонаря тусклыми, маслянистыми бликами.

Киря пробирался внутрь, сердце колотилось, как молот. Каждый скрип под ногой, каждый шорох во тьме заставлял вздрагивать. Он искал то, что могло остаться. Старый ПК. Любой след прошлого. Шепот в голове нарастал: «Здесь… Ищи…»

И он нашел. В дальнем углу, заваленный обломками гипсокартона, стоял одинокий системник. Старый, пыльный, но целый. Рядом – древний ЭЛТ-монитор с треснувшим экраном и клавиатура с вырванными клавишами. Чудом, кабель питания был воткнут в удлинитель, тянувшийся бог весть откуда. Киря, превозмогая отвращение, расчистил пространство. Пальцы дрожали, когда он нажал кнопку питания на системнике.

Железо заурчало, как пробуждающийся зверь. Вентиляторы завизжали, поднимая тучи пыли. Монитор мигнул… и загорелся. На черном экране появились белые пиксели, сложившиеся в логотип Windows 98. Киря чуть не зарыдал от смеси облегчения и ужаса. Оно работало.

Система загрузилась с леденящей медлительностью. Рабочий стол – стандартные иконки, обои с пиксельным драконом. И в системном трее – желтенький значок. ICQ. Знакомый до боли цветочек.

Киря запустил его. Окно мессенджера распахнулось. Пустой контакт-лист. Статус: Offline. Имя пользователя: какое-то левое, набранное латиницей. Сердце упало. Может, не то? Но шепот в голове зашипел настойчивее: «Жди…»

Он ждал. Минута. Две. Только тиканье системных часов нарушало гнетущую тишину клуба. Вода где-то капала. Кап… Кап… Кап… Звук отдавался эхом в пустом зале, как шаги приближающейся беды. Воздух становился ледяным, дыхание превращалось в пар.

И тогда… в контакт-листе появился ник. Без аватарки. Просто цифры: UIN 3597**. Статус: Online.

Киря замер. Кровь стучала в висках. Он щелкнул на ник. Открылось окно чата. Курсор мигал на пустом поле ввода. Он не знал, что писать. «Привет»? «Кто ты»? Это было бы кощунством.

Сообщение пришло первым. Текст появился на экране, будто его набирали прямо сейчас, медленно, с паузами:

UIN 3597:** Игра… началась.

Киря впился в экран. Руки вспотели. Он набрал дрожащими пальцами:

Киря: Лена? Это ты?

Пауза. Три точки набирания сообщения мигали мучительно долго. Потом:

UIN 3597:** Ищи диск… Русалка ждет… Топлянка… голодна…

Холодный пот стекал по спине Кири. «Диск»? «Русалка ждет»? Что это? Его игра? Топлянка… Это слово звучало, как имя древнего зла.