Вечная Битва: Последнее правосудие. Книга 3

– Морбус, собирай мастеров боли у ворот, – продолжал распоряжаться Бэрон, медленно ходя из стороны в сторону возле окна. Внимание архидемона было приковано к роящимся на высоких площадках вражеской крепости воинам. – Будешь прорываться на нижние этажи его башни, затем часть твоего войска развернется и ударит в тыл отрядам, которые будут сдерживать Ланиуса с его тяжелой пехотой. Мессора с тремя отрядами крадущихся Арманор закинет на задний двор, открыть портал тут не составит труда. Но это самое опасное задание…

– Ты будешь мной гордиться, мастер, – гулко произнес апостол из-под капюшона.

– Да, знаю, – заулыбался Ааззен. – А вам двоим стоит приготовится к серьезной бойне, поскольку вы пойдете со мной прямо на верхнюю площадку, – он поднял палец, указывая на длинный выступ крепости.

На этом мосту в никуда могло поместиться несколько сотен воинов, возможно даже пара тысяч. Он торчал из самой вершины Черной башни Колобоса, Моруллы (такое ее иногда звучало в разговорах апостолов, которые Ксандор слышал), будто высунутый язык. В конце площадки светился высокий портал тронного зала с треугольной осью и замковым камнем в виде наконечника стрелы. По бокам от входа стояли два каменных чудовища, из пастей и глаз которых тянулось синее пламя. Ровные когорты сынов ночи выстраивались в шеренги, перекрывая мост, позади потока рогатых шлемов возвышались четырехрукие гиганты-отродья с носорожьими мордами.

– Там будет жарко, – добавил Император теней, заметив среди сплошной черноты и слабого блеска лат огненно-рыжее одеяние.

Замотанный, словно мумия, в ленты цветов огня демон-ассасин Флеймсоул вышел впереди армии и высоко поднял меч, давая понять, что он готов к сражению.

– Вся банда ренегатов в сборе и не похоже, что они собираются просить у меня прощение. Лард, если тебя не затруднит, возьми Флеймсоула на себя. Меня куда больше интересует главная гадина под этой колодой.

– Ну, – Ксандор, остановившись подле Бэрона, присмотрелся к мосту, – задача не выглядит трудной.

– А будет, – усмехнулся Император. – Навыки ты, может быть, не растерял за годы тихой сытой жизни, но тут собрались лучшие мои миньоны, среди которых Флеймсоул один из опаснейших. И да, твоя подружка пойдет со мной.

– Во-первых, не подружка, а жена, – резонно поправил Ааззена воин. – Во-вторых, мы идем комплектом.

– Так надо, – взглянув на озабоченное лицо Ксандора, исчерченное синими бликами от мертвенного огня Темного Эдема, пляшущего в чашах возле балкона, он помрачнел. – Я давно не гоняюсь за призраками прошлого, они причиняют только боль, сколько себя не обманывай.

Грозный вой больших рогов, свисающих со стен у основания башни, прокатился волной рокота по темным безжизненным пустошам. В дали, теряющейся на фоне черных до неестественности гор на западе от крепости, потянулись вереницы огней. Они быстро приближались, обходя обитель похитителя лиц с фланга.

– Начинается, – объявил Арманор, уставившись в свой драгоценный шар.

Обычно он сидел в отведенной для него лаборатории, где и следил за изменениями в мире, и колдовал. Но для битвы ему специально оборудовали «штаб» в тронном зале. Под шар принесли массивную подставку, которая больше сошла бы за фонтан или клумбу для украшения особняка. Колдуну поставили высокий стул с шипами вдоль спинки, но он так перевозбудился, что пренебрег им. Как сумасшедший, он бегал вокруг светящейся красной сферы, бормоча и шевеля пальцами, будто это действительно чего-то давало.

– Они готовы атаковать, – продолжил модеус. – Сейчас их сторожевые башни дадут залп.

– Поднять защиту! – крикнул Император своре теневых магов, столпившейся на балконе этажом ниже. – Приготовьтесь к ответу. Вастатор должен вот-вот выступить.

Он неторопливо водрузил шлем, который то снимал, то снова надевал уже не в первый раз, на голову и оголил Кровопийцу, острый лязг прозвучал среди доносящегося снизу громкого шепота чернокнижников как-то особенно весомо и угрожающе. За окном блеснула первая вспышка, сине-фиолетовая молния, визжа и извиваясь, врезалась в только что поднятый зеленоватый барьер с плавающими знаками и символами. За ней последовал второй, третий удар. Щит держал попадания, однако не все выстрелы, срывающиеся с гудящих сфер на толстых столбах, удавалось отклонить. Одна башня полыхнула синим огнем и медленно посыпалась во внутренний двор Черной Луны, другой заряд пробил в стене круглую обугленную дыру. Пока Ааззен вел воинов к подъемному мосту, вделанному в ствол главной башни специально для этого случая, его цитадель открыла ответный огонь фиолетовыми молниями.

Перестрелка длилась недолго, драконы, гнездящиеся на скалах вокруг Моруллы, взлетели и, словно огромные самолеты, спикировали на Луну. Тут в дело вступил Вастатор, подняв черную тучу демонов. Из глубоких ям, вырытых в основании крепости в толще камня, вынырнули тела круглолобых теневых драконов с бараньими рогами. Они без раздумий ринулись на собратьев, сцепившись в смертельной поднебесной схватке. На полном ходу чудовища столкнулись мощными крутыми рогами, вызвав раскатистый гром, загнутые когти, острые настолько, что могли бы расколоть валун, вонзились в твердую, словно броня, чешую. Потоки зеленого пламени хлынули с небес, опаляя не только самих дерущихся ящеров и тучи летунов и той и другой армии, но и землю внизу, стены и башни обеих крепостей. С металлическим лязгом слетелись две огромные стаи крылатых демонов, их железные крылья искрами рассыпались по темному полотну, где рисовалась картина жестокой битвы. Ксандор сначала удивлялся, каким образом стороны различают своих и чужих, но позже заметил, что глаза сынов ночи Бэрона светятся красным, в то время как у последователей Колобоса желтым светом. Видимо, колдун позаботился об этом заранее, дабы битва имела смысл, и победитель таки определился.

Ааззен привел их в забитую молчаливыми воинами камеру, примощенную к башне и чуть выдающуюся из нее. Черная Луна на полной скорости двигалась к мосту, словно специально выстроенному для «принятия гостей». Лард крепко сжал ладонь супруги и закрыл глаза. В любой опасной ситуации, каковой бы угрожающей она ни была, этот прием всегда помогал ему обрести самообладание и найти силы бороться. Девушка привалилась к его плечу и прошептала:

– Пообещай мне, что не умрешь один.

– Это не от меня зависит, – попытался пошутить воин. – Нет, сегодня мы точно не умрем. Колобос слишком мелкий засранец, чтобы получить такую честь.

Император теней хмыкнул, уловив эти слова. В следующий момент по цитадели прокатилось несколько тяжелых ударов, затем последовал сильнейший толчок, который оживил войско, казавшееся кучей пустых доспехов. Мост затрещал и рухнул под углом, открыв проход на каменный «язык».

– In impetum! – прокричал Бэрон Ааззен, блеснув лезвием Кровопийцы, поднятым над головой.

– Ad mortem! – прогремело в ответ войско, и тут же сорвалось с места, подобно лавине из стали.

Черный поток понес Ксандора вперед, краем глаза он увидел свою супругу: она тоже глянула на него и исчезла в густой толпе демонов. Бэрон увлек ее за собой в самую гущу сражения, но и воину предстояла трудная работа. Сыны ночи из обеих армий рассеялись по мосту, Ксандор же искал глазами рыжее пятно среди всей этой черноты. Встречающихся тенедемонов он без раздумий рубил, возможно, задев и нескольких своих, а вскоре он и вовсе вышел на свободное место. Пустовало оно отнюдь не случайно, тела и тлеющие доспехи явственно свидетельствовали о работе чемпиона. Флеймсоул и не стал скрываться. Сбросив в пропасть очередную жертву, убийца медленно перегородил Ларду путь, таща скрежещущий меч по камням, как будто он тоже ждал именно его.

– Не знаю, чего ты здесь делаешь, – тем не менее проговорил демон, без интереса осматривая будущего противника. – Я даже разочарован. Неужели у великого Зверя не нашлось более достойных союзников?

– Тебе и меня много, – процедил воин.

Он весь засветился, из рук его вытянулись зеленые нити, быстро соткавшие два зеркальных клинка. Гулкий порыв ветра пронесся между сошедшимися лицом к лицу воинами. Флеймсоул ударил первым…

Глава 6

Нигаэль стоял один против черно-зеленой лавины, дышащей смертью. Гордо приподняв подбородок и отведя руки с Разрушителем Зла к правому плечу, он готовился принять всю мощь Адарсаха. Он, конечно, мог бы попробовать обрушить на нежить свет Орнатуса, только Звездная армия может потребоваться в другом месте, там, где полчища тьмы останавливали Акуан и Вондар. Колдовать же у него не хватало времени, ибо смерть уже пришла. Горящий клинок упал на череп первого вырвавшегося скелета, коснувшись мертвеца, Разрушитель выпустил дальше волну испепеляющего белого огня, на левой руке на наруче раскрылся щиток с острыми концами, которым Нигаэль пробил грудину двухметровому зомби с приросшим к ладони топором. Сильнейший удар пробил труп насквозь, а выдернув щит обратно, Трион буквально выворотил его наизнанку. Первые ледяные царапины призраков рассеивались о защитную ауру, заодно рассеивались и сами призраки. Избранник принялся рубить во все стороны, периодически выбрасывая импульс магии Света, жгущий нежить, как солому.

Могильный холод медленно просачивался под латы, щипал лицо, ложился на кожу ледяной коркой, незримой глазу. Даже постоянные яростные взмахи клинка не согревали надрывающиеся мышцы. Первый сокрушительный поток некромагии такой густой, что она собралась в тяжелые зеленые облака, обдал Нигаэля, как струя зловонных сточных вод. Из мутной завесы то и дело выныривали уродливые рожи спуркусов, упырей и пауков-черепоглавцев. Вся палитра безобразных мутаций смерти предстала на этой опустошенной земле. Огромный собиратель камы протянул к Нигаэлю черную руку, увитую бледными змеями с черными провалами вместо глаз, но лишился двух пальцев. Умертвия падали десятки за десятками под раскалившейся сталью Разрушителя Зла, пока наконец меч со звоном не налетел на лезвие другого клинка. На пути Избранного встал архивампир Виктор с запавшими глазами и иссушенным лицом – с самой битвы под Каменным Дубом он не пробовал драгоценный жизненный эликсир и также не встречался в поединке с Избранным. С необычайной для мертвеца яростью он набросился на воина Чертога, удары сыпались с обеих сторон, разбрасывая всполохи магии такой мощи, что нежить, оказавшуюся рядом, буквально рвало на мелкие тлеющие куски.

Чары вампира не действовали на столь «высокого» противника, однако Виктор ловко обращался со своим черным, покрытым пульсирующими венами мечом, ему мог бы позавидовать даже Лаззард, бывший мастер мечей Морагода. Трион отбивался не менее упорно, параллельно подрезая то или иное исчадие Адарсаха, пока не уловил момент для решительного выпада. Отразив щитком клинок Короля ужаса в очередной раз, он пробил им ключицу вампира, заблокировав плечевой сустав, и вспорол ему живот. С гневным визгом Виктор отлетел назад, словно проскользив по воздуху, и скрылся в целебном для покойников тумане смерти. Но победа была лишь секундной, десятки жадных до плоти рук вцепились в избранника, пытаясь утянуть в размягчившуюся почву. Накатила вторая волна некромагии, полностью скрыв за собой те крохотные клочки реального мира, какие еще можно было различить. Все звуки и цвета потонули в этом море мертвенного покоя. Не успел очередной импульс окончательно оторвать от доспехов пальцы нежити, бросив куски горящего мяса по сторонам, как с небес спустилась длань Акелдамы, обессилившая воина, прижавшая его к земле. Серая пустота разверзлась под Нигаэлем, он провалился в неизведанное, потеряв сознание. Неравный бой был проигран.

***

Он был жив, пока жив. Хотя окружающий его мир требовал обратного. Подняв еле слушающееся тело с сухой степи, серой, словно пепел, Нигаэль подставил лицо под морозный ветер, тянущийся какими-то неровными, вьющимися лентами из черных дыр в покосившихся каменных могильниках и склепах, раскиданных на огромном просторе, как грибы. На горизонте выстроились высокие здания, погрызенные временем и как будто разлагающиеся, как если бы были трупами живых существ. Их очертания и архитектура напоминала небоскребы планеты, только что покинутой воином Света планеты по воле Повелительницы мертвых. Это и была она, только ее мрачное и безжизненное отражением в кривом Зеркале Мироздания. Избранный шаркнул ногой, стараясь сдвинуться, звук быстро оборвался, заглушенный вечной тишиной Адарсаха. Все вокруг в точности (если не считать разрухи и запустения) повторяло пейзажи реального мира, хотя тут были и свои отличия: могильники, надгробные плиты и склепы торчали тут и там. Разломы с кипящей некромагией и ядами смерти, вызывающие те безобразные мутации, которыми так славилось Царство мертвых, покрывали землю гнойными ранами. А небо было таким низким, тяжелым и неестественным, что походило скорее на потолок, выкрашенный в серые тона с густыми разводами туч.

Зачем его отправили сюда, и почему он уцелел, Нигаэль понять не мог, во всяком случае, до поры до времени. В Чертоге ему не раз доводилось слышать, что ничего просто так не случается, следовательно, и это событие должно иметь последствия, главное заметить и понять. Вот только какие последствия? И удастся ли ему вообще это выяснить? Ведь кто знает, вдруг плоды сего витка жизни собирать будут демоны.

Он снова двинулся, ощущая, как силы возвращаются к нему с каждой минутой. Не так просто одолеть избранника Круга двадцати, и не всякая магия сможет его сломить. Второй шаг дался легче, хотя Трион неясно себе представлял, куда он пойдет и зачем. В Адарсахе ко всему прочему существовали и свои странные законы, расходящиеся с миром живых. Так, например, тут отсутствовало космическое пространство, как бы сложно ни было это вообразить. Поскольку отражалось в Зеркале только то, что имеет хоть какую-то плотность, то пустоты бесконечного пространства попросту тут не существовали. Одна необъятная пустошь, бескрайнее кладбище размером с целую Вселенную тянулась до горизонта, разворачиваясь, как рулон. Что же являло собой местное небо? Сложно сказать наверняка, некоторые мудрецы Золотого Града утверждали, что это некая иллюзия, под которой кроется другое отражение… Причем перемещение по «отражениям» и между ними так же выходили за пределы нормального понимания. Находясь на, скажем, Валаре, его обратной стороне, ты можешь вдруг оказаться посреди гниющих, смердящих лесов Шерикона просто пройдя сквозь врата склепа или арку моста, а то и вообще рощицу.

Вокруг не было никого, и от гнетущей тишины мысли переставали рождаться, а сознание начинало изменяться самопроизвольно. Это безмолвие могло свести с ума, но для высшего существа, для ангела, избранного Кругом двадцати, безумие – не угроза. Всмотревшись в серую пустыню, покрытую уродливыми руинами, словно выросшими из земли, Нигаэль заметил зеленые огни вроде костров, выделяющиеся над землей. Они достигали роста человека и внутри них действительно различались очертания фигуры с руками, ногами и головой. Их раскидало на почтительном расстоянии друг от друга, всего Избранный насчитал около четырех, хотя в смутном тумане, то наплывающем, то отступающем еще маячило нечто похожее.

Однако безжизненная картина начала быстро меняться – Спящий заметил чужое и нежелательное присутствие. Неожиданно все вокруг затряслось, не только земля, вообще все: и далекие полупрозрачные горы, будто не существующие в пустыне, а только иногда к ней «прилипающие», чтобы затем исчезнуть, и развалины, и «картонные» небеса. Голос из сотен склепов, звучащий при этом единым шумом, забормотал страшные и непонятные слова на языке столь древнем, что Нигаэль едва ли слышал пару предложений. Обычно с богами, демонами и даже мертвецами общались на языке Космоса, известном каждому высшему и, как ни странно, низшему созданию. Вот только низшие, глубоко нырнув в мир материи, позабыли его. Впрочем, фразы Танатоса не нуждались в переводе, повелитель Адарсаха негодовал, растревоженный сначала вторжением торторов, а теперь и явлением небожителя, столь чуждого в Царстве мертвых. Одними угрозами и тряской Спящий Лорд не ограничил своего гнева. Земля разошлась зияющими трещинами, раскалывающими пустошь глубокими порезами, из которых вместо крови била некромагия и ползли, словно муравьи, бесчисленные безобразные ее порождения. Разломы расширялись, проглатывая картинно рассыпающиеся высотки и склепы, из образовавшейся пропасти вытянулись две похожие на стрелы подъемного крана костяные руки, впившиеся когтями в твердый наст из пыли и праха. Затем вытянулись еще две, развернутые назад. Наконец они подняли из вихря зеленого пламени огромный череп, покоящийся на костяной «подушке», откуда эти руки и росли, как ножки краба.

Трион не стал дожидаться исхода, развернувшись, он бросился бежать, не зная, куда он направляется и зачем. Очевидно было, что тут ему ничего хорошего не светит. За спиной с бряцающим грохотом стучали руки-ноги, череп полз медленно, однако длина его шага вполне компенсировала скорость бега, да и не столь важным это оказалось. Глаза воплощения Танатоса светились, как два фонаря, и стоило их свету упасть на землю или на стену здания, весь мир в радиусе десяти метров начинал размываться зеленым сиянием и распадаться на кучки костной пыли.

– Покой, спать! – загремел утробный голос, но Нигаэль не отвлекался ни на что.

Все его внимание сосредоточилось на мелькающей впереди полосе препятствия. Он старался сберегать энергию, и все-таки в какой-то момент осознал, что спастись от обезумевшего божества так не получится. Высвободив силу Света, он обратился лучом, прорезавшим холодную темноту Адарсаха. В считанные секунды он унесся невероятно далеко, а остановившись, заметил, что попал в гниющую топь. Ее окружали вздыбленные валы земли, неестественно загнутые внутрь, точно лоскуты разрезанной кожи. Они так накрывали болото, что создавали впечатление, будто оно находится в пещере, лишь свет от тысячи лун ложился бледными обрывками на похожие на бородавки кочки с острыми травами и всплывшими из черной воды трупами. Их лица смотрели вниз, в глубину, словно искали на дне неведомые сокровища. Среди деревьев с большими дуплами, откуда, будто из раскрытых ртов, вываливались кучи тухлятины с торчащими костями, тянулась уходящая вниз тропа. Где-то в глубине этого странного места горел манящий зеленый огонь, светящийся, как сказочный клад.

Нигаэля потянуло туда, тонкие чувства воителя Света и внутренний голос не стали его останавливать. Среди гнилых пней с грибами, похожими на вырезанные из трухлявой колоды фигурки, и черных папоротников он обнаружил еще один горящий силуэт, такой же, что маячили вдали там, на пустошах. Высокий старик с выцветшими глазами и серой бородой и волосами стоял, вытянувшись по стойке «смирно», будто не видя чужака. На его голове красовалась диадема из спиленных лицевых сторон черепов, а длинное темно-зеленое одеяние с пышным воротом, украшенное тайными знаками высочайших адептов Адарсаха и посох мага выдавали в нем архинекрома. Избранник осторожно побрел по хлюпающей мягкой земле болотистого места под пристальными взорами сидящий на безжизненных ветвях костлявых старух с совиными глазами, светящимися медным огнем. Они своими рваными, вылинявшими шалями напоминали сложивших крылья ворон, даже головами с длинными крючковатыми носами, старухи ворочали по-вороньи. Кто они были и зачем заняли ветки, свесив птичьи тонкие ноги или поджав их под себя, не знал даже Избранный. Хотя он мог бы поискать в уголках памяти эти странные образы, наверняка запечатленные в книгах Библиотеки, все-таки не ведьмы его интересовали.

На минуту Трион остановился напротив мага, всматриваясь в лицо изрытое, точно земля червями, глубокими, какими-то неестественными морщинами. Колдун будто был заспиртован в банке, он не подавал признаков жизни (что немудрено!) и «нежизни» тоже. Его окружали выкопанные в земляном валу полки, с которых бессмысленно смотрели во все стороны, в беспорядке вращая глазами и высовывая распухшие синеватые языки, человеческие головы. От этого странного и малоприятного антуража хотелось убежать и вместе с тем что-то держало от этого. Встряхнув взмокшими от запутавшегося в них тумана волосами, Нигаэль повернулся-таки чтобы уйти, и тут услышал глухой голос старика, от каждого слова которого катилась волна холода:

– Покинуть Адарсах будет непросто, – медленно проскрипел некромаг. Так, должно быть, могли бы разговаривать деревья. – Ты разбудил нас, разбудил Его.

– Предлагаешь помощь? – напрямую спросил Трион, возвращаясь.

– Возможно. Все зависит от того, чего ты ищешь.

– Я ничего здесь не ищу, – Нигаэль осмотрелся по сторонам, будто проверяя, что действительно сказал правду. – Меня сюда… отправили.

– И все-таки ты жив, – огонь вокруг архинекрома погас, он тут же сгорбился, как если бы на него свалился весь груз его жизни, и сошел с места, где был прикован. – Ты ведь из Чертога, – утвердительно выговорил он, обходя гостя. – Чего нынче добивается Чертог?

– Того же, чего и обычно, – решительно ответил Нигаэль, ощутив прилив гордости за свое священное братство. – Мы защищаем миры смертных. Вас потревожили палачи, а я пытался остановить их. Их и демонов, как всегда. Но смерть не стала разбираться, кто прав, а кто виноват.

– Как всегда, – с пугающей улыбкой на губах, напоминающих засохшие выцветшие корки апельсина, повторил фразу Триона маг. – Ты чужой здесь, ваше место не в Адарсахе даже после разрушения оболочки, нет. Но Спящий не слушает разум, когда его дергают из вечного забвения. Ты здесь – ошибка, он устранит тебя. Я могу помочь выбраться, если ты обещаешь вернуть нам покой, хотя это будет не так просто в любом случае. Другие законы, другая реальность, другая жизнь.

– Делай, что нужно, – без раздумья ответил Избранный, слыша нарастающий гул за горизонтом. – Я не вижу иного пути, как остановить торторов раз и навсегда. Тогда вы сможете спать.

– Хорошо. Запомни еще одну вещь: иногда, чтобы избегнуть бездны, нужно, чтобы она тебя проглотила. Тогда главное не позволить себя переварить и превратить в пустую отрыжку, ха-ха. Я выведу тебя, есть один способ, трудный, я уже говорил. Чтобы родиться в мире живых, нужно умереть в Адарсахе, понимаешь? Убери доспехи, они мешают.

Нигаэль задумался, глядя в стеклянные глаза старика, лицо которого искривила та же странно зловещая улыбка, словно застывшая в его мертвой неподвижной коже. Смерть не пугала Избранного, он уже проходил через подобное испытание на пороге Палат Высшей магии Армагеддона, но там все было иначе. А можно ли доверять этому колдуну? Архинекром поторопил его, мотая головой.

– А как ты нашел меня? – поинтересовался Нигаэль.

– Никак. Не я искал тебя, мы все искали. Рано или поздно ты натолкнулся бы на одного из нас или погиб бы под гневом Танатоса. У тебя только один выход. Только Спящий не выводит, от поглощает.

Трион снова задумался, закрыл глаза, надеясь услышать подсказку от живущей в глубине его сознания божественной сущности, но она почему-то молчала. Другой мир – другие правила. Вздохнув, он развел руки, доспехи рассеялись золотистой дымкой.

– Смерть заберет твои силы, – пробормотал маг, роясь в широких одеждах, ища что-то. – Будь готов к этому, Клинок Круга. Чтобы пройти через бездну, нужно перестать ее бояться, даже если ты слаб, – продолжил шептать некромаг.

Нигаэль слушал его завораживающий голос, не смотря на хрипоту и скрипучесть, кажущийся приятным. Или так действовали чары архинекрома. Тот нащупал искомый предмет, оставив руку убранной за пазухой, сам начал чертить пальцем по воздуху круги. Его острый ноготь оставлял зеленые дрожащие следы, надписи, точки и черточки. Вместе с этим он шептал заклинания, глядя в центр своего рисунка. Его словно затянуло туда, потому, когда он резко выхватил из складок мантии изогнутый кинжал с зеленым лезвием и рукоятью в виде змея, Нигаэль лишь успел расширить от неожиданности зрачки.

Кинжал стремительно вонзился в сердце избранника, от раны поползла чернота, поглощающая плоть, как тление поглощает бумагу. В последний момент Трион услышал зычный голос аватары Танатоса, подобравшегося к входу в топь. Из глаз и раскрытого рта колдуна ударили лучи света, его голос смешался с гулом, издаваемым ходячим черепом, и вновь изначальная темнота поглотила разум воина Чертога.

Архинекром тяжело вздохнул всем телом, глянув на силуэт воплощения, медленно поползший назад. Он стукнул посохом и отошел от рассыпающегося на черепки остова Нигаэля, ступая по густой пелене тумана. Этот туман был гуще и белее того, что окутывал болото изначально.

– Он понял или нет? – спросил голос из ниоткуда.

– Время покажет, – старик сел на пень и поднял взгляд к сухим ветвям деревьев, выглядящих точь-в-точь как окостенелые руки. – Что за странная игра, разве вам не нужна его смерть? Давно можно было убрать…

– Это не только моя игра, – голос переместился за спину собеседника. – И не только игра.

– А почему ты сам?..

– Кто ж меня послушает, – ехидно воскликнул голос, словно радуясь смыслу этих слов. – К тому же было важно ощутить переход, прочувствовать его как следует. В прошлый раз вышло совсем не то. И да, если ты спросишь меня, я ставлю против них, но это не моя инициатива. Посмотрим, все равно весело ведь!