Страна Лада. Город Фенисов: Кристалл Гармонии

Внезапно Вики замерла, и её голос взлетел на октаву выше:

– Здесь столько черники! Просто рай для любителей пирогов!

Перед ней, словно щедрый подарок природы, раскинулся куст, усыпанный тёмно-синими ягодами, готовыми сорваться в ладонь. Она тут же принялась собирать чернику, её пальцы стремительно мелькали, оставляя на коже фиолетовые следы, словно невидимый художник украшал её руки.

Лора, с улыбкой наблюдавшая за этим неудержимым порывом, чувствовала, как тепло разливается по сердцу. В глазах её читалась гордость за дочь, за её жизнерадостность и беззаботность.

– Смотри, не объешься, а то на ужин сил не останется, – предостерегла она, в голосе звучала любящая забота и лёгкая ирония.

Вики оторвалась от куста, лукаво подмигнула матери и закинула в рот горсть ягод, оставив на губах фиолетовый след.

– Не волнуйся, мама. У меня ещё есть место и для малины, – сказала она весело, и снова побежала вперёд, увлекая Лору за собой вглубь леса. Этот простой, наполненный смехом и заботой, момент словно драгоценный камень, засверкал в их памяти, делая этот день особенным и незабываемым.

Внезапно, на опушке леса, где корявые ветви деревьев сплетались в причудливые, танцующие тени, возникло нечто невообразимое. Поначалу это было лишь слабое, едва уловимое свечение, словно мерцающий огонёк далёкой звезды, заблудившейся в листве. Но уже в следующее мгновение, словно по волшебству, свечение начало разрастаться, набирая силу и объём, подобно тому, как распускается бутон диковинного, неземного цветка. Оно озаряло всё вокруг своим нереальным, ослепительным светом, превращая обычный лесной пейзаж в волшебную сказку. Деревья, словно заворожённые, замерли в своём танце теней, а земля под ногами будто горела мягким, призрачным огнём.

Сердца Лины, Лоры и Вики забились чаще, подгоняемые странной смесью удивления и тревоги. Они не могли отвести глаз от этого завораживающего зрелища, словно загипнотизированные. Холодные мурашки пробежали по коже, заставляя волосы на затылке встать дыбом. Воздух наэлектризовался, наполнился ощущением чего-то неизбежного и важного, чего-то, что вот-вот должно было произойти. Тишина стала звенящей, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Когда свечение, наконец, рассеялось, словно утренний туман, растаявший под лучами солнца, перед девушками предстала Сина. Высокая и стройная, она казалась сотканной из лунного света, её силуэт был размыт и нереален, словно мираж. Её струящееся белое одеяние, сотканное из ткани, напоминающей застывший свет, казалось, не касалось земли, а парило над ней, словно облако тумана. Её лицо излучало неземную красоту, словно лик ангела, сошедшего с небес, а глаза сияли мудростью и спокойствием, как звёзды в ночном небе. Спокойствие и мудрость читались в каждом её жесте, в каждом взгляде, свидетельствуя о её нечеловеческом происхождении.

– Лина, – тихо произнесла Сина, и её голос, чистый и мелодичный, словно перезвон хрустальных колокольчиков, или журчание горного ручья, коснулся самых глубин души. В нём звучала и нежность, и неотложность, и какая-то тихая печаль. Этот голос заставлял забыть обо всем на свете, и безоговорочно довериться ему. – Руслан ждёт тебя во дворце царицы Виты. Равновесие нарушено.

Лицо Лины мгновенно стало серьёзным. Её глаза потемнели, и какая-то тень мелькнула в них, словно она уже знала, предчувствовала беду. Слова Сины, словно эхо, отозвались в её душе, пробуждая давние воспоминания и опасения. Знакомая тревога сдавила грудь, сковав её холодными тисками. Она чувствовала приближение чего-то страшного, неизбежного, чего-то, что могло изменить всё.

– Кристалл Гармонии… – прошептала она, едва слышно, будто боясь нарушить тишину надвигающейся бури. Её взгляд, пристальный и прямой, встретился с глазами Сины. В этом взгляде не было сомнений, лишь решимость, закалённая страхом и долгом, и готовность к действию, какой бы ценой это ни стоило.

– Да, Кристалл Гармонии… и его сила ослабевает, – голос Сины был тихим, но в нём чувствовалась неотложность. – Ты нужна нам, Лина. Твой дар, твоя связь с этим миром, необходимы для восстановления равновесия. Время не ждёт. Каждая минута может стать решающей.

Лина кивнула, коротко и уверенно. Решимость, словно внутренний свет, осветила её лицо, отгоняя тень страха. Теперь она знала, зачем явилась Сина, и была готова ответить на зов, каким бы сложным и опасным он ни был. Лора и Вики стояли, словно окаменевшие, в центре комнаты. Они не понимали ни одного сказанного слова, не могли постичь глубину происходящего, но интуитивно чувствовали, что стали свидетелями чего-то невероятно важного, чего-то, что навсегда изменит их жизни и, в первую очередь, жизнь их подруги. В их глазах, больших и испуганных, читалось замешательство и нескрываемый страх за Лину.

– Я помогу, – твёрдо сказала Лина, без тени сомнения или колебания в голосе. Это был не просто ответ, это была клятва, обещание, данное самой себе и миру. В ней проснулась сила, о которой она даже не подозревала, сила, дремлющая в глубинах её души, готовая выплеснуться наружу.

Сина улыбнулась, и её глаза, обычно мягкие и приветливые, засветились каким-то неземным, теплым светом, словно звёзды, пробивающиеся сквозь плотную завесу ночного неба.

Лина и Сина одновременно приложили руки к своим сердцам. В следующий миг в воздухе над ними возник символ – вытянутые пальцы, образующие знак «V», символ жизни и победы. Он пульсировал мягким, золотистым светом, словно эманация их объединённой воли. В тот же миг их окутало яркое белое свечение, ещё более интенсивное, чем прежде, превращая их фигуры в сияющие силуэты. Свет заполнил всё пространство, заслепив Лору и Вики, заставив их отвернуться и прикрыть глаза. Аромат леса усилился, смешавшись с тонким запахом озона.

Когда же Лора и Вики смогли снова открыть глаза, их взору предстала лишь пустая поляна. Лина и Сина исчезли, словно растворились в воздухе, оставив подруг в полном ошеломлении. На месте их исчезновения мерцали лишь еле заметные искры рассеивающегося света, словно последние отголоски их присутствия. Ощущение нереальности происходящего давило на сознание.

В лесу снова воцарилась тишина, густая и звенящая, нарушаемая лишь пением птиц и шелестом листьев, словно сама природа пыталась заглушить воспоминание о произошедшем, свести всё к мимолетному видению, к сну, который едва успел коснуться реальности. Но Лора и Вики знали, чувствовали каждой клеточкой своего существа, что это было нечто большее, чем просто иллюзия.

– Кристалл Гармонии… нарушен… – прошептала Лора дрожащим голосом, переводя взгляд полный ужаса и предчувствия на свою дочь Вики. В её словах звучала тревога и осознание грядущей катастрофы. – Это же… – незаконченная фраза повисла в воздухе.

***

Солнце в зените властвовало над садом, и вся его красота преобразилась под его всепоглощающим взглядом. Зелень, утратив свою обычную сочность, словно выцвела под палящими лучами, смягчившись до пастельных, почти призрачных тонов. Трава хрустела под ногами, иссушённая зноем и напоминала не ковер жизни, а пожелтевший пергамент. Листья деревьев, омытые светом, казались выкованными из тончайшей золотой фольги, и каждый вздох ветра заставлял их тревожно вздрагивать, рождая на земле причудливую игру теней. Аромат роз и жасмина достиг небывалой концентрации, став тягучим, насыщенным, почти осязаемым, обволакивающим всё вокруг, словно густой ликёр, дурманя чувства и растворяя сознание в золотом, благоухающем мареве летнего полдня. В глубине сада, за пеленой мерцающего воздуха, словно мираж, возвышался Бело-Розово-Мраморный дворец царицы Виты. Его безупречно отполированные стены, сложенные из мрамора нежнейших оттенков розового и кремового, кричали о величии и изысканности, казались живыми, словно в них запечатлелся румянец утренней зари.

В этом райском уголке, на скамейке из белоснежного мрамора, увитой нежными плетями глицинии, сидела царица Вита. Её тонкие пальцы, украшенные кольцами с мерцающими самоцветами, нервно перебирали складки шелкового платья цвета морской волны. Обычно её лицо светилось внутренней красотой и мудростью, отражая спокойствие и гармонию этого места. Но сегодня на нём лежала печать задумчивости, словно тонкая вуаль печали окутала её черты. Её глаза, обычно полные жизни и энергии, сейчас казались бездонными озерами, отражающими тусклое небо. Они смотрели вдаль, сквозь арки увитые розами, с грустью, будто видели что-то, что причиняло ей боль, что терзало её душу изнутри.

Рядом с ней сидел Руслан храня молчаливое, но ощутимое присутствие. Он не смел нарушить хрупкое равновесие её молчания. Его молодое лицо, обычно озарённое светом молодости и жизнерадостности, было омрачено беспокойством за царицу. Тёмные брови сошлись на переносице, создавая складку, выдававшую его тревогу. Он украдкой поглядывал на неё, пытаясь угадать причину её печали, прочитать её мысли. Он был готов разделить с ней бремя, каким бы тяжёлым оно ни было, подставить плечо, выслушать, поддержать. Руслан чувствовал, что что-то тяготит царицу, какая-то непосильная ноша давит на её плечи, и это чувство заставляло его сердце тревожно биться в предчувствии недоброго. Он ощущал, как тишина вокруг сгущается, становится почти осязаемой, и эта тишина была пропитана напряжением.

Руслан, собравшись с духом, наконец, прервал давящую тишину, словно разрезая её тонким лезвием. Его голос, обычно звонкий и уверенный, звучал сейчас почти неслышно, как шелест листьев на ветру. Казалось, он боялся потревожить покой этого сада, испугать хрупкую тишину, окутавшую царицу.

– Ваше Величество, – прошептал он, склонив голову в знак уважения. – Простите за дерзость, но я обеспокоен отсутствием Коня. Рыжего… Он, – Руслан запнулся, подбирая слова, – он редко покидает сад на столь долгий срок. Не знаете ли вы, где он?

Вита медленно повернула голову, и Руслан замер, поражённый выражением её глаз. В полумраке сада, где лишь лунный свет пробивался сквозь густую листву, они казались бездонными колодцами, наполненными не просто светом, а самой сутью времени. В них отражалась целая вечность, словно Вита была свидетельницей сотворения мира и его неминуемого конца, знала тайны, непостижимые для обычного смертного. Морщинки вокруг её глаз, обычно почти незаметные, сейчас казались глубокими бороздами, прочерченными годами наблюдений и размышлений.

– Ты говоришь о Рыжем, Руслан, – отозвалась она, её голос был тихим и плавным, как течение горной реки, журчащей среди камней. Каждое слово было выверено, словно Вита взвешивала его на весах мудрости. – О коне, что говорит языком людей… Вопросы твои достойны удивления, ведь прошло немало лет с тех пор, как он впервые появился здесь, на берегах этого мира.

Она вздохнула, словно вспоминая что-то далёкое и невероятно важное, её взгляд устремился куда-то за пределы увитого розами сада, в прошлое, которое было видно только ей. В этот момент Руслан ощутил себя ничтожно малым, стоящим перед мощью веков, запечатлённой в памяти этой женщины. Он молчал, боясь нарушить хрупкую нить воспоминаний, понимая, что каждое её слово – драгоценность.

– Он был найден неподалёку от города Фенисов… – Вита сделала паузу, словно смакуя название, позволяя ему осесть на языке. – …девушкой Моной. Тогда это был всего лишь испуганный жеребёнок, выброшенный бурей на берег, одинокий и потерянный. Его шерсть была слипшейся от морской соли, а глаза полны ужаса. Но даже тогда, в его глазах таилась глубина, несвойственная обычным животным… нечто, что сразу выделило его из всех остальных. Мона с добрым сердцем увидела в нём не просто животное, нуждающееся в помощи, а равного… существо, которое откликнулось на её сочувствие. Именно тогда, по словам Моны, она впервые услышала, как он заговорил. Сначала – лишь мысли, посланные в её разум, а потом… слова, произнесённые вслух, тихие и неуверенные.

Руслан нахмурился, его лоб испещрили тонкие морщинки, словно на потрескавшейся земле после засухи. Обрывочные фразы царицы Виты складывались в голове в причудливый калейдоскоп, где яркие осколки истины перемешивались с туманными образами иносказаний. В её рассказе ощущалась какая-то потусторонняя магия, сплетающаяся с необъяснимым чувством потери, словно он тщетно пытался удержать в руках призрачную дымку, ускользающую сквозь пальцы.

– Но почему он исчез? – настойчиво спросил он, его голос звучал громче обычного, прорезая тишину. Беспокойство с каждой секундой обвивало его сердце все крепче, словно удав. – Он просто ушёл? Куда? Не оставил ни следа, ни записки, ничего?

Руслан чувствовал, что за нарочито спокойными словами Виты скрывается нечто большее, чем просто рассказ о пропавшем животном, пусть и необычном. Это было что-то таинственное, почти мистическое, что никак не хотело укладываться в рамки привычного мира, заставляя его чувствовать себя слепым котёнком, тыкающимся в незнакомые углы.

– Неужели с ним что-то случилось? – его голос дрогнул, раскалываясь на осколки, выдавая неприкрытый страх за друга.

Вита мягко улыбнулась, едва заметно приподняв уголки губ. Её улыбка была лишена тепла, скорее напоминая холодный блеск луны. Она коснулась тыльной стороны его руки своей холодной, словно мрамор, ладонью. От её прикосновения по телу Руслана пробежал озноб, не от физического холода, а от ощущения неземной силы, исходящей от царицы, словно он прикоснулся к чему-то древнему и непостижимому.

– Не тревожься, Руслан, – успокоила она его, её голос был наполнен сочувствием, но в нём чувствовалась отстраненность, как будто она говорила с ним из другого, более высокого измерения. – С Рыжим всё хорошо. Он – существо иного порядка, чем те, что тебе известны. Он пришёл сюда с определённой целью, и, вероятно, эта цель была достигнута. Он ушёл, чтобы вернуться туда, откуда пришёл. Его дом не здесь, среди вас.

Царица Вита сделала паузу, глядя Руслану прямо в глаза. Он почувствовал, будто она проникает своим взглядом в самую глубь его души, видя все его страхи и сомнения.

– Он появится вновь, Руслан, – заверила она его, её голос звучал мягко, но уверенно, словно эхо древнего пророчества. – Когда придёт время. Когда звёзды займут нужное положение, и его помощь снова понадобится. Не ищи его сейчас, он сам найдёт тебя, когда это будет необходимо.

В этот момент сад, до этого момента казавшийся застывшим в ожидании, словно проснулся. Мягкое, опалово-белое свечение, исходящее откуда-то извне, проникло сквозь листву, окутывая каждое растение, каждый камень. Свет пульсировал, словно дышал, становясь все ярче, пока из самого его сердца, подобно видениям, сотканным из лунного серебра и утренней дымки, не материализовались две фигуры – Сина и Лина. Их появление было бесшумным, почти призрачным, словно распускался бутон ночного цветка, чье благоухание наполняло воздух покоем и тайной. Их образы казались одновременно знакомыми и потусторонними, словно они явились из сна.

– Вот мы и здесь… Ваше Величество, – произнесла Сина, грациозно склоняясь в глубоком, почтительном поклоне перед царицей Витой. Её голос, подобно каскаду хрустальных колокольчиков, осыпал сад мелодией и спокойствием, напоминая журчание горного ручья, пробивающегося сквозь камни. В её глазах, цвета ясного неба после дождя, отражались мудрость и безграничное уважение. Длинные волосы, цвета пшеничного поля под летним солнцем, мягко струились по плечам, а лицо, обрамленное ими, лучилось внутренним светом.

Взгляд Лины, скользнув по лицам собравшихся, задержался на Руслане. В одно мгновение её накрыла волна воспоминаний, такая мощная и всепоглощающая, что на миг она потеряла связь с настоящим. Далёкое прошлое, словно ожившая картина, развернулось перед её внутренним взором. Много лет назад она побывала в его мире, в его родной деревне, затерянной среди бескрайних ковров золотистых полей и изумрудных лесов. Поля, волнующиеся на ветру, казались морем зерна, переливающимся от солнечных бликов, а лес, густой и прохладный, манил своей таинственностью и обещал прохладу в жаркий день.

Она снова видела искрящееся на солнце озеро, словно брошь, украшающую умиротворенный пейзаж, его берега, обрамлённые плакучими ивами, чьи ветви, словно зелёные волосы, нежно касались воды. Вода в озере была чистейшей, настолько прозрачной, что можно было видеть песчаное дно и серебристых рыбок, скользящих между водорослями. Ивы, склонившись над водой, словно шептали ей свои тайны, а их листья, трепеща на ветру, создавали легкую рябь на поверхности.

И вот, прямо перед ней, возник его дом – простой, но исполненный уюта, с резной деревянной беседкой, увитой диким виноградом, чьи листья, словно изумрудные самоцветы, играли в лучах заходящего солнца. Деревянные стены дома были выкрашены в светлый, почти молочный цвет, а резные наличники на окнах придавали ему особый, изысканный вид. Беседка, увитая виноградом, служила ему надежной защитой от палящего солнца и дождя, а сквозь густые листья пробивались лучи заходящего солнца, раскрашивая все вокруг в золотистые тона.

Она помнила бесчисленные часы, проведенные там, в тишине и покое, любуясь закатом и делясь своими мыслями и мечтами. Беседка, казалось, была пропитана теплом и смехом, воздух вокруг звенел от стрекота цикад, создавая неповторимую симфонию летнего вечера. Вспомнился запах свежескошенной травы, терпкий и сладкий, и аромат тёплого хлеба, доносящийся из окон, наполняющий всё вокруг ощущением дома и уюта. В те моменты, казалось, что время остановилось, и существовал только этот мир, наполненный любовью и гармонией. Лина почувствовала, как уголки ее губ невольно приподнимаются в улыбке, вызванной нахлынувшими воспоминаниями о тех беззаботных днях.

С тех пор как Руслан обрел новый дом в стране Ладе, их встречи с Линой стали не просто случайными совпадениями. Между ними возникло хрупкое, почти невидимое переплетение, сотканное из общих воспоминаний и пережитых испытаний. Это было нечто большее, чем просто дружба или симпатия; это было понимание, проникающее сквозь барьеры слов, словно они говорили на языке, доступном лишь им двоим. Вита, с присущей ей проницательностью, однажды заметила, что Руслан и Лина, сами того не осознавая, играют роль хранителей равновесия между мирами. Она видела в них своеобразные мосты, связующие разные реальности, проводники невидимых энергетических потоков, соединяющих удалённые уголки мироздания. Эта миссия, возможно, была заложена в их судьбах изначально, предопределяя запутанный узор их совместного пути. Их жизни, подобно нитям разных цветов, переплетаются, создавая сложный гобелен, где прошлое, настоящее и будущее сливаются воедино, напоминая о их важной роли в поддержании гармонии вселенной.

Лина стояла в самом сердце розового сада, словно нежная фея, сотканная из лунного света и цветочной пыльцы. Вокруг неё благоухали сотни роз, источая сладкий, опьяняющий аромат, который, казалось, проникал в самое сердце. Её платье, сотканное из тончайшего шёлка цвета утренней зари, мягко облегало её хрупкую фигуру и тихо шелестело при каждом движении, вторя нежным трелям невидимых птиц, скрытых в густой листве. Капли росы, словно маленькие бриллианты, украшали лепестки роз и играли в волосах Лины, оттеняя их золотистый блеск. В глазах, обычно отражавших безоблачное небо Лады, сейчас плескалась тревога, подобная тёмным тучам, внезапно заслонившим солнце. Обычно яркий и лучистый взгляд был омрачен тенью беспокойства, делая её лицо более уязвимым и трогательным.

Руслан стоял напротив, поражённый внезапностью их встречи. Времени прошло немало, но Лина почти не изменилась – всё та же неземная красота, всё та же аура хрупкости и загадочности. Он помнил её смех, звонкий и искренний, помнил тепло её рук, когда они впервые встретились. Но сейчас он видел лишь тень былой радости в её глазах.

Лина оторвала взгляд от распустившегося бутона кремовой розы и встретилась с ним взглядом. В её тихом, едва уловимом вздохе слышалась тоска.

– Рада снова видеть тебя, Руслан, – произнесла она, и её голос, обычно мелодичный и звонкий, звучал теперь приглушённо и чуть дрожал. – Давно не виделись.

– Давно, – эхом отозвался Руслан, нарушив тишину сада, казавшуюся до этого момента почти священной.

Шагнув вперёд по усыпанной лепестками роз дорожке, он оставил за собой едва заметный след, словно боялся потревожить сон этого благоухающего убежища. Его лицо, обычно излучавшее уверенность и решимость, словно высеченное из камня, теперь было омрачено глубоким беспокойством, словно тень накрыла его душу, заволакивая её непроглядной пеленой. Напряжённые скулы отчетливо проступали сквозь кожу, выдавая внутреннюю борьбу, бушующую в его душе, словно шторм в открытом море. Лёгкий ветерок трепал его волосы, но он, казалось, не замечал этой ласки природы, полностью поглощённый надвигающейся бедой, чувство которой пронизывало каждый его нерв, каждый мускул. Остановившись в нескольких шагах от Лины, словно между ними проходила невидимая черта, он набрал в грудь воздуха, словно готовясь к прыжку в пропасть. В его позе чувствовалась сдержанная сила, готовая в любой момент вырваться наружу, подобно дикому зверю, томящемуся в клетке, но сейчас скованная тяжестью грядущих событий, придавивших его к земле невидимым грузом.

– Лина, – начал он, его голос был приглушённым, почти шёпотом, словно боялся спугнуть тишину, что воцарилась между ними, полным тревоги, которая эхом отдавалась в его словах, словно предвестие бури. – Кристалл Гармонии… он тускнеет.

Он замолчал, взгляд его глаз остановился где-то вдали, за линией горизонта, сливаясь с блекло-голубым небом, словно он видел там отражение надвигающейся катастрофы, не решаясь произнести вслух то, что давно терзало его душу и превратилось в ледяной комок в его груди, сковывая каждый вздох, каждое движение. В его глазах мелькнула искра отчаяния, быстро подавленная волей, словно он пытался уговорить себя, что всё ещё можно исправить.

– Равновесие… под угрозой.

Лина медленно кивнула, словно подтверждая то, что давно подозревала, но боялась признать даже самой себе. В её глазах отразилось смирение с неизбежностью, но в глубине их всё ещё теплилась тоненькая искра надежды, словно огонёк свечи, готовый погаснуть от малейшего дуновения ветра.

Голос Лады, тихий и печальный, словно предсмертная песнь лебедя, коснулся слуха Руслана.

– Я знаю, Руслан, – прошептала она, боясь своим стоном спугнуть тишину сада. – Я чувствую это.

На мгновение она прикрыла веки, и на её лице, обычно светлом и безмятежном, отразилась боль не только её собственная, но и боль всей страны Лады. Казалось, она вбирает в себя страдания каждого живого существа: шелест листьев, плач ветра, безмолвную агонию растоптанного цветка. Как никому другому, ей была ведома хрупкость этого мира, тонкая, почти невидимая грань, отделяющая гармонию от хаоса. И она осознавала, как легко эта идиллия может быть разрушена, погребая под обломками надежды. Когда она вновь открыла глаза, в их глубине, словно уголёк в пепле, мерцала слабая, но упрямая искорка надежды.

– Я пригласил тебя, – нарушил молчание Руслан, – чтобы ты вместе с Синой отправились к Кристальной пещере.

Лина опустилась на прохладную мраморную скамью. Царица Вита, приблизившись, протянула ей кубок, искусно выполненный из горного хрусталя.

– Выпей, Лина, этот напиток из шиповника поможет тебе восстановить силы, – произнесла Вита. Её голос, мягкий и обволакивающий, но в то же время исполненный незримой власти, напоминал журчание горного ручья, несущего живительную влагу. – Он согреет твою усталую душу и вернёт энергию, необходимую для борьбы. Помни, даже самый маленький огонёк может разгореться в пламя, способное осветить всю Вселенную.

Лина, с погасшим взглядом, приняла кубок дрожащими руками. Её пальцы на мгновение коснулись тёплых, сухих рук царицы Виты. Лёгкое прикосновение, словно искра, пробежало по её телу, напоминая о жизни и надежде.

– Спасибо, Ваше Величество, – прошептала Лина, и в её голосе прозвучала чуть большая уверенность, чем мгновение назад. Этот напиток – словно сама жизнь, возвращенная мне из небытия, подумала она, поднося кубок к губам.

Ароматный, терпкий вкус шиповника теплом разлился по её телу, прогоняя остатки холода и усталости. Каждая капля, словно солнечный луч, проникала в её душу, возвращая её к жизни. Она почувствовала, как силы медленно, но верно возвращаются к ней, как в пустой сосуд вновь наливается живительная влага.

Лина, ощутив внезапный прилив сил, словно солнечный луч пронзил её уставшее тело, залпом осушила кубок с отваром шиповника. Тепло разлилось по венам, изгоняя остатки дремоты и наполняя готовностью к действию. Она ощутила слабый, но приятный аромат дикой розы, оставшийся в воздухе после напитка, словно благословение на предстоящий путь. С благодарной улыбкой, в которой сквозь усталость проглядывала решимость воина, Лина протянула пустой кубок царице Вите.

Взгляд Лины, обычно искрившийся озорством и весёлым юмором, сейчас был полон решимости, смешанной с неприкрытой тревогой. Она отвела глаза от задумчивого лица царицы и устремила их на тихую, гладкую поверхность небольшого пруда, расположенного в самом сердце королевского сада. В его зеркальной глади отражались мрачные тучи, нависшие над горизонтом, и она словно пыталась разглядеть там, в этом немом отражении, очертания грядущих испытаний.