Тринадцатая игла

Драгомир рванулся в сторону. Шип-плеть вонзился в камень там, где он только что стоял, оставив дымящуюся черную метку. Он почувствовал, как узел на запястье горит. Материнская нить внутри него отозвалась на угрозу. Он не думал – действовал. Инстинктивно вскинул руку с костяной куколкой.

Маленькая фигурка взвизгнула – тонкий, леденящий душу звук. Наступающая корневая плеть дрогнула, замедлилась. В сияющих грибах на миг погас свет.

Прядильщица вскрикнула – впервые голосом, полным боли и ярости.

– Ты?! – ее взгляд, если это можно было назвать взглядом, прилип к куколке. – Ты посмела вернуться, Отступница?

В глазах Драгомира мелькнуло видение: не Костоправка, а юная Лада, его мать, сжимает в руках точно такую же костяную куклу, стоя перед этим же троном. Страх и решимость на ее лице.

Кукла в его руке стала теплой, почти горячей. Она вибрировала, и Драгомир вдруг понял. Это не просто указатель пути. Это – капсула. Капсула с памятью его матери. С частицей ее силы, ее бунта против Прядильщицы и Старших.

– Она сбежала, – прошипела Прядильщица, ее форма снова заколебалась, корни на троне зашевелились яростнее. – Спряталась среди жалких мошек, что зовут себя людьми! Запятнала чистоту знания! И породила тебя – ублюдка, застрявшего между мирами!

Гул рога слился с ревом «Зова Туманов» в единый боевой клич. Ребро в мешке дернулось так сильно, что ремень лопнул. Белая кость упала на мерцающий грибной ковер и… забилась, как пойманная птица. От нее потянулись тонкие, светящиеся белым нити, устремившиеся к корням трона.

Прядильщица вскрикнула уже не от ярости, а от страха.

– Нет! Не смей!

Но было поздно. Нити ребра впились в темные корни. На месте их соприкосновения вспыхнуло ослепительно-белое пламя. Оно не жгло, а чистило, растворяя тьму.

Трон затрещал.

Драгомир схватил бьющееся ребро и рог. Он не видел пути к победе здесь и сейчас. Он видел только выход. И бегство не было трусостью. Оно было семенем. Семенем гнева и знания, которое нужно было унести из этого логова. Развернувшись, он бросился к выходу, унося в кулаке горячую костяную куклу и крик Прядильщицы, преследующий его:

– Я найду тебя, Кровник! Я распущу твои стежки до нитки! И твоя мать заплатит вновь!

Он вырвался из пещеры в ревущую снежную бурю, которую накликала их схватка. За спиной, в черном зеве скалы, бушевало белое пламя.

Глава 4 Охотники из Гнилого Леса

Буря выла, как раненый зверь, хлестала ледяными иглами в лицо, стирая следы, засыпая путь обратно к пещере. Драгомир бежал, не разбирая дороги, сжимая в одной руке рог, в другой – куклу, а ребро, теперь светящееся тусклым молочным светом, колотилось у него за пазухой, обжигая кожу.

«Зов Туманов» на поясе гудел тревожно, его лезвие покрылось инеем, который не таял даже в этом бешеном беге.