Просвещение в Неизвестность

Попытка согреть их дыханием, ничего не дало. Пальцы будто стали чужими, непослушными, и я перестал их чувствовать. Дикий ужас таился внутри

Потом онемение поднялось выше, к запястьям. Руки казались очень тяжёлыми, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы просто поднять их.

Я чувствую слабость во всём теле, меня начинает слегка покачивать. Ноги тоже немеют, и я двигаюсь всё медленнее и медленнее.

Онемение добирается до шеи, и голова кажется отдельной от тела. Перед глазами всё плывёт, звуки становятся глухими и далёкими. Я понимаю, что нужно срочно что-то делать, но не могу даже пошевелиться. Тело отказывается подчиняться, и я чувствую, как холодеет кожа.

Комната была сырой и плохо освещаемой. Она находилась глубоко под землей, куда едва проникал свет. Стены были неровными и влажными, покрытыми мхом и плесенью. Потолок низко нависал над головой, создавая ощущение давления и тесноты. В помещении стоял стойкий запах плесени и гнили, воздух был тяжелым и спёртым. Свет исходил лишь от нескольких факелов, которые тускло мерцали на стенах, отбрасывая причудливые тени.

В этом мрачном месте царила атмосфера таинственности и спокойствия.

Тишина, вот что не хватало и моему сердцу… Собравшись духом, я приоткрыл эту старую, веками прогнившую, деревянную дверь. Этот звук, трудно будет забыть. Он начинается с тихого, жалобного стона, словно дверь не хочет открываться. Затем он становится громче, превращаясь в резкий, пронзительный визг, который режет слух. Кажется, что дерево кричит от боли, когда петли поворачиваются, а ручка трясётся. Этот звук вызывает мурашки по спине и напоминает о том, что время не щадит даже самые крепкие вещи. По ту сторону реальности ждали Они…

Гава 4

По ту сторону границ

Дверь отворилась сама. Великие стояли и радостно подзывали к себе.

– Ничего не понимаю, и речь… Она мне очень знакома. Что… Почему я узнаю её. Я понимаю их!

Голоса звуки возгласы, родные моему сердцу. Великие говорили на том и одновременно на моем языке.

Я будто очутился в подвалах мифической и потерянной Вавилонской Башне. Среди тех, кто не ушел, остался. Тех, кто стал частью великого дела – я обрёл семью и частицу нового я. Теперь я стал полноценно частью этого удивительного места. Ещё столько всего мне предстоит узнать.

Я подошёл к ним.

Мы отправились в следующее место. Повернув резко в глубь, передо мной вырисовывается из под темного оттенка стены лаз, который вел в необыкновенный грот

Великие, пригнувшись, по очереди опускались во мрак. Не сомневаясь ни на секунду, я следовал за ними.

Грот был мрачен и темен, но сотни свечей, расставленных повсюду, создавали атмосферу таинственности и волшебства. Стены грота, покрытые сталактитами и сталагмитами, отражали мерцающий свет свечей, превращаясь в миллионы маленьких огоньков. Воздух был пропитан ароматом воска и сырости, а эхо шагов отражалось от каменных стен, создавая ощущение, что кто-то еще находится здесь, в этом мрачном и загадочном месте.

Стоило нам погрузиться в плотный поток движения, как мы в скором времени подошли к следующему залу.

Это помещение выглядит так, словно его создавала сама ночь. Здесь нет ни одного окна, через которое мог бы проникнуть лунный свет, и потому вокруг стоит непроглядная темень. Она настолько плотная, что кажется осязаемой, и человек инстинктивно пытается раздвинуть её руками, когда входит сюда.

Однако глаза быстро привыкают к темноте, и тогда становятся видны детали. Помещение оказывается огромным, и дальняя его часть теряется где-то в черноте. Под ногами – шахматный пол, выложенный чёрными и белыми плитами. Они поблескивают в свете тусклых ламп, расположенных вдоль стен, и оттого кажутся мокрыми. Но это обман зрения, плиты сухие и гладкие.

По периметру комнаты стоят стеллажи, на которых ровными рядами лежат книги. Их корешки потемнели от времени, и невозможно прочитать названия. Создаётся ощущение, что эти фолианты никогда не открывались и уже вряд ли будут прочитаны.

Посередине помещения находится большой стол, окружённый стульями. На нём тоже лежат книги, но их гораздо меньше, чем на стеллажах. За столом никого нет, и только лёгкий сквозняк перелистывает страницы открытых томов. В самом центре стола располагается пирамида с глазом гора из чистого хрусталя.

Малая частица света, выходящая из дальних пустот потолка, проходит, спускаясь, все ближе к пирамиде. В определенное время, а именно в двенадцать часов дня по полудню с ударами глухих и древних деревянных конструкций луч попадает на пирамиду и вся комнатами тотчас освещается светом. Книги словно оживают и каждая рассказывает о своем владельце.

Мне в руки дали большой и старый, тяжёлый и массивный ключ. Это был огромный старый ключ, больше похожий на маленький кусок ржавого железа. Он был таким тяжёлым, что казалось, будто он весит целую тонну. Его толстый металлический стержень с трудом помещался в руке, а квадратная головка была размером почти с мою ладонь. На её поверхности были выгравированы странные узоры, напоминающие древние письмена. Кончик ключа был покрыт множеством царапин и сколов, словно он открывал сотни дверей на протяжении многих лет.

Я принял ключ от великого. Каждый шаг до пирамиды ощущался, как неимоверный прыжок над пропастью. Пространство искажалось, глаз пирамиды сфокусировался на мне. Отделяющий звук капель доносился в слепых зонах. Нагнетающая атмосфера сдавливала мою грудную клетку. Каждый шаг давался тяжело. Приступы к пирамиде все больше вовлекали моё сознание в иную реальность.

Вот-вот я буду у цели, яркий свет отражался от старого ключа. Капли словно слезы, что оплакивали мою прошлую жизнь. Великие, которые и по сей день чтут традиции своего возникновения и оплакивают Вместе с новоприбывшими своего мастера. По истине, преданная воля к своему великому делу…

Я, с уважением, преподнес ко взору пирамиды ключ и заметил, стоящую подле, удивительную минору. Она сильно отличалась от большинства своих копий.

Минора, которую я описываю, действительно древняя и грандиозная. Она имеет форму большой чаши, сделанной из меди и бронзы, с красивыми узорами и орнаментами, которые были выгравированы вручную мастерами того времени.

Внутри миноры находится множество маленьких свечей, которые создают мягкий и теплый свет, когда они горят. Этот свет отражается от медных и бронзовых поверхностей, создавая волшебную атмосферу вокруг.

Минора также обладает уникальным звуком, который можно услышать, когда ветер проходит через ее узоры. Это звук напоминает мелодию, которая плывет в воздухе, создавая ощущение мира и спокойствия.

Древняя и грандиозная минора является символом мудрости и духовности. Она привлекает внимание своей красотой и загадочностью, вызывая интерес к истории и культуре прошлого.

Я долго всматривался в глаз, пока не провалился вглубь своего мироздания. Упал, попал в небытие. Всюду мрак и пустота. Мне больно. Больно не физически, а душевно. Будто хрусталь разбился об камень. Его множество осколков разлетелись по полу и начали сверкать. Сверкать в пустоте, где не было света. Так и я оказался нигде, потерянный временем своей жизни.

Кто я такой и зачем поехал в это странное место…

Тьма окутала мое сознание, паники не было, принял себя и моё существование. Пора вставать. Я закрыл веки, проморгал. Ничего не изменилось. Попробую встать на ноги, может я действительно провалился в какую-то яму из которой надо выйти самим.

Глава 5

Лабиринт Света и Тени

Сознание упало не в яму, а в бездну без дна и края. Падение длилось вечность и мгновение одновременно. Физической боли не было, лишь душевная ломка, ощущение полной утраты – не тела, а себя. Осколки хрусталя из сна сверкали в этой пустоте, не освещая, а лишь подчеркивая ее безграничность.

«Кто я?» – эхом отдавалось в безмолвии, растворяясь.

«Зачем?» – исчезало следом. Осталась лишь тишина, густая, как смола, и холод, проникающий в самую сердцевину существа.

Но в этой абсолютной тьме, где даже время потеряло смысл, вспыхнула искра. Не свет, а память. Не зрительный образ, а ощущение. Твердость ключа в руке перед падением. Его вес, шероховатость металла, замысловатые узоры на головке, которые он едва успел разглядеть.

Ключ. Символ знания, доступа, власти над скрытым. И с этим воспоминанием пришло другое – Пирамида.

Глаз, взирающий в самую душу.

Минора, чей теплый свет и умиротворяющий звон теперь казались потерянным раем.

«Ты – осколок. Но осколок Целого», – прозвучало в сознании не голосом, а самой пустотой. Это не было утешением. Это был вызов.

Вдруг падение прекратилось.

Ноги коснулись не земли, а чего-то зеркально-гладкого и холодного. Вокруг рассеялся мрак, сменившись полумраком огромного пространства. Он стоял на шахматном полу, черно-белые плиты которого уходили вдаль, растворяясь в тумане.

Шахматный пол. Знакомый символ дуальности мира, борьбы света и тьмы, порядка и хаоса. Но здесь он был не частью библиотеки, а бесконечной равниной, полем для странствий души.

Перед ним возвышались руины. Не величественного храма, как на том берегу подземной реки, а чего-то более древнего, фундаментального. Груды тщательно отесанных, но ныне хаотично разбросанных камней.

Среди них выделялись три огромных, неправильной формы глыбы – Грубый Камень, Кубический Камень и Совершенный Кубический Камень. Но Совершенный Камень был расколот.

Разрушенный Храм. Символ утраченной гармонии, невыполненной работы, смерти Мастера Хирама. Работа предстояла титаническая – не восстановить стены, но понять принцип, по которому они стояли, найти утраченное Слово, скрепляющее их. Пятый градус зиждется на осмыслении этой утраты и попытке восстановления через преодоление хаоса.