Путь. Книга 2. Письма из будущего, где всё погибло

Речной был домом и настоящей крепостью лишь для тех, кто здесь родился. Для чужих он был большой тюрьмой. Мужчины работали на каменоломнях, в полях, ловили рыбу, и всё это под полным контролем беспристрастных охранников. Участь попавших сюда женщин была страшнее.

Юра попал в острог совершенно случайно. После того как его и без того небольшое поселение вымерло, он, не в силах оставаться в пустых стенах родного дома, покинул его. Практически сразу после попадания в острог его сильно избили и бросили работать на каменоломни. Здесь же он и познакомился с будущими беглецами: худощавым и чумазым мальчиком Мишей лет пятнадцати и его дядей, имени которого Юра так и не узнал. Все называли его «Дядя», так же стал звать его и Юра. Дядя был опытным выживальщиком, который взял шефство над сыном брата после его смерти. Единственный раз в жизни он нарушил свое главное правило: не связываться с незнакомцами, и, нарушив его, обрек себя и Мишу на заключение.

Глаз главного надсмотрщика был заточен на то, чтобы разглядеть бунтарей и ликвидировать их до того, как они начнут сеять смуту. Бунтарей сначала пытались сломать как морально, так и физически, а если это не помогало, тогда их прилюдно казнили перед другими каторжниками, как бы показывая, что здесь ждет любого несогласного. Юра не был похож на бунтаря из-за своей природной скромности и молчаливости, именно это отвело от него подозрения. За время работы он сдружился с Дядей и Мишей, и именно он предложил бежать. Юра обладал потрясающей способностью замечать детали, которые никто не видит.

План побега родился буквально на коленке, и он был до безобразия прост. Ранним утром, когда конвой приводил каторжников в каменоломню, происходила смена караульных, и все они, включая заключенных, были сонными после ночного дежурства. Каменоломня находилась рядом с небольшим притоком реки, которая была здесь чрезвычайно стремительной. После смены караула, когда в дальней части каменоломни остался лишь один охранник, трое начали воплощать план. Миша схватился за сердце и упал. Когда охранник подошел, чтобы узнать, что случилось, Дядя сильным ударом кирки в затылок объявил старт забега. Пока остальные охранники опомнились и рванули в погоню, беглецы уже по очереди спрыгивали в реку. Им даже не пришлось грести. Река сама подхватила их и понесла вперед. Ветки поваленных деревьев хлестали беглецов по лицу, но эта боль не чувствовалась из-за бешеного адреналина, который полностью наполнил их тела. Еще два поворота, и ни охраны, ни чертового острого уже не было видно.

Когда приток впал в реку, а течение замедлилось, беглецы выбрались на берег. Лежать было некогда. Они соскочили и побежали в лес. Они бежали так долго, сколько могли, пока Миша не рухнул на землю со словами: «Я больше не могу». Беглецы устроили привал. Отдых был небольшим, скорее это была передышка, вытереть кровь, отдышаться и отправиться в путь. Трое смогли окончательно расслабиться только на второй день пути. Острог был уже очень далеко, и совершенно точно никто их не найдет. В голове не было никаких мыслей, они не думали: «Куда дальше идти? Как дальше жить? Что делать?» Сейчас был их второй день рождения, они обрели свободу, которую могли потерять навсегда. В лесу у костра сидели трое.

Глава 5. Ефросинья

Нашему с Жужей взору открылась очередная деревня. Точнее, развалины, которые когда-то ей были. Два десятка покосившихся деревянных домов, какие-то были с рухнувшей крышей, какие-то еще сопротивлялись времени. Какое-то время Жужа пристально смотрел через бинокль, тщательно осматривая каждый дом на предмет отсутствия посторонних, а я сидел рядом и жадно пил холодную воду из старой армейской фляги, поглаживая свой лук, который преданно лежал на ногах.

Наше поселение находилось достаточно далеко от этих мест, но, несмотря на это, мы не имели права привезти домой чужаков. Из двадцати человек большинство были или слишком старыми, или слишком юными. Сражаться, равно как и путешествовать в поисках полезных для быта вещей старого мира, было некому. Жужа был чуть младше меня, недавно ему стукнуло двадцать, и всё, что он умел и знал, было моей заслугой. Как по мне, это был идеальный воин. Крепкий, выносливый, высокий, неплохо владеющий ножом и обладающий навыками рукопашного боя. Я же предпочитал тихое стрелковое оружие.

– Чисто! Идем? – послышался низкий шепот Жужи.

Я кивнул, и мы выдвинулись. У входа в деревню стояла покосившаяся и ржавая табличка с названием деревни: «Семёново». Вся деревня представляла собой одну небольшую улицу, по краям которой стояли домики. Те, которые нам казались опасными для осмотра, мы отсекли сразу. Погибнуть в неизвестной деревне в поисках ценного – последнее, что нам хотелось бы. В оставшихся, как и ожидалось, ничего найти не получилось. Всё, что представляло хотя бы небольшую ценность, было вынесено задолго до нас. С каждым последующим домом надежда таяла на глазах. Остался последний.

– Там сарай, я посмотрю в доме, а ты в него, – сказал я Жуже.

Внутри старого деревянного дома царила прохлада. Несмотря на разбитые окна, находиться здесь после жары, которая стояла последние дни на улице, было приятно. В доме не было ничего, кроме большого старого шкафа, который оказался пустым. Из-за широко раскрытых дверей это было видно с порога. Мое внимание привлекли старинные часы, которые висели на стене. Я подошел к ним, какое-то время стоял и вглядывался в них с любопытством. В голове промелькнула мысль о том, что теперь нам предстоит долгий путь в следующую деревню. Так далеко мы еще не заходили, но и вернуться с пустыми руками после нескольких месяцев странствия мы не могли. В предбаннике послышались шаги Жужи. Я уже догадывался о том, что он ничего не нашел.

– Что у тебя? – спросил я, не глядя, поглаживая часы, но ответа не последовало.

– Открой часы, – послышался нежный и высокий женский голос.

От неожиданности я сделал резкий шаг назад, споткнулся и упал. В проеме спиной ко мне стояла молодая босоногая девушка с длинными русыми волосами. Ее кожа была белая и словно светилась на солнце. Увидев, как я упал, она засмеялась, не поворачиваясь.

– Ты кто? – спросил я шепотом. У меня было странное чувство, словно голос отнялся. По телу пробежали мурашки.

Девушка не ответила ничего и вышла из дома, я побежал за ней практически сразу, но на пороге столкнулся лоб в лоб с Жужей.

– Ты куда? – спросил он.

Но я лишь оттолкнул его в сторону, сделав это с такой силой, что Жужа отлетел в стену. Я же выбежал на крыльцо, но ни на участке, ни за воротами никого не было.

– Что с тобой?! – прокричал Жужа, он очень встревожено смотрел на меня.

– Где она? – прокричал я.

– Кто? – голос напарника был полон недоумения.

– Девушка в белом.

– Кто? Ты перегрелся, что ли?

Я сел на лавочку на крыльце и вытер руками пот с лица. Я был уверен, что видел ее так же, как вижу все в этом мире. А еще я видел, что ее нет. Вспомнив ее слова, я влетел в дом и ударил по часам, которые упали на пол и разбились. В них лежали три золотые монеты с царским гербом, которые в сегодняшнем мире не имели совершенно никакой ценности, и маленькая выцветшая фотография. Подняв которую, я второй раз за день был готов сойти с ума. На фотографии была та самая девушка, она стояла около этих часов, одетая так же, в этом самом доме. На обратной стороне была надпись: «Ефросинья, 2010-й год».

Мы продолжили свой путь. Что это было – я не знаю. С тех пор прошло несколько лет. Эту девушку я больше не видел. Видений у меня не было ни до, ни после этого случая. Но забыть тот день я так и не смог.

Глава 6. Перевозчик душ

Мы с Женей с юных лет не отличались послушным поведением и зачастую нарушали правила, которые, как говорил старейшина, писались кровью. Пятнадцать лет – замечательный возраст, вся жизнь впереди, ты полон сил и, как кажется в тот момент, знаешь намного больше, чем занудные взрослые.

Поселение у нас было большое, и наши частые вылазки за его пределы зачастую оказывались незамеченными. Мы постоянно околачивались по лесу в поисках приключений на одно место, но ничего особенного не происходило.

В нашем поселении был Савелич, очень добрый и очень старый мужичок, которого остальные считали сумасшедшим. Что-то с ним произошло, после чего он слетел с катушек. Он мог очень долго сидеть безвылазно в своей землянке, никого к себе не пуская и не выходя из нее. Однако в те редкие дни, когда его отпускало, он выходил, разжигал большой костер перед своим жилищем, приглашал к себе детей и подростков, усаживал их в круг, поил лесным чаем и рассказывал страшилки. Он рассказывал про говорящих птиц, которые человеческими голосами заманивают случайных путников в болота, про леших, русалок, оборотней и восставших мертвецов. Все эти истории действовали на маленьких, для нас с Женей это звучало как интересная сказка, не более. Несмотря на это, мы приходили со всеми и слушали его раз за разом. Особых дел у нас не было, а тут какой-никакой досуг. Наверное, мы больше смеялись, чем боялись, и делали это не над историями Савелича, а над ним самим. Так же случилось и в этот раз. Он очень смешно размахивался руками, пародируя какую-то летающую ящерицу. Дети вжались в землю и смотрели на него с широко раскрытыми ртами, мы же еле держались, чтобы не засмеяться в полный голос. Когда рассказ был закончен и все начали расходиться, мы тоже поспешили домой, но нас остановил сумасшедший старик.

– Ванечка, Женечка, подождите, пожалуйста, – послышался голос Савелича.

Мы остановились и молча посмотрели на старика.

– Вы думаете, я не вижу, как вы на меня смотрите? Если вам смешно и неинтересно, зачем приходите? – спросил он с какой-то добротой в голосе, из-за которой нам стало неловко.

– Скучно нам, деда Сава, ждем вот, когда ты что-то настоящее расскажешь, – сказал я.

– Настоящее… – задумчиво повторил Савелич.

– Да, – подначивал его Женя.

– Я расскажу, только если вы пообещаете мне, что никому не расскажете, что я вам сказал, и ни в коем случае не пойдете проверять.

– Обещаем, – ответили мы хором, не на шутку заинтересовавшись началом.

Савелич усадил нас перед собой и, сложив руки за спиной, начал медленно ходить вокруг нас, словно настраиваясь на нужный лад.

– Вы когда-нибудь думали, почему никто и никогда не ходит на север от нашего поселения? – грозным шепотом спросил он.

– Старейшина говорил, что там непроходимые болота, гиблое место, – сказал я.

– Болота лишь занавес. Там есть одна тропа около большого мертвого дерева, по которой можно пройти его целиком. Нужно бояться не болота, а того, что будет за ним. Как только вы пройдете болото, выйдете в лес, но необычный, а очень мрачный и страшный. Он будет очень густой и страшный, но закончится быстро, а за ним будет небольшая река, а по ту сторону – мертвый черный лес. Там другой мир, не для живых. Реку переходить нельзя. Как только ступишь в воду, приплывет перевозчик. Он причалит к берегу, и ты сам к нему сядешь в лодку. Лодка медленно доплывет до другого берега и высадит тебя там. Теперь ты мертв, а твоя душа принадлежит ему. Никогда не ступайте в воду! – закончил свой рассказ Савелич и, вылив в костер ведро воды, стремительно ушел спать.

Мы шли домой и подкалывали друг друга, пугая перевозчиком. Здесь бы нам, конечно, успокоиться, но слова Жени о том, что я боюсь, очень сильно ударили по моему самолюбию, и я предложил ему перейти реку мертвых на спор, и Женя согласился. Мы, не теряя времени, отправились к болоту. Дед не обманул, там действительно было старое большое дерево причудливой формы, за которым виднелась узкая тропинка. Я взял длинную палку и, прощупывая путь перед собой, медленно пробирался вперед. Наш путь освещала яркая луна, которая большим прожектором зависла прямо над нами. Очень скоро впереди показался лес, а странное дерево осталось далеко позади нас.