Безмолвный дом

Фергюс Хьюм

Безмолвный дом

Старая добрая…

Fergus Hume

THE SILENT HOUSE, THE CARAVAN CRIME

Перевод с английского Ларисы Соловьевой, Алины Таликовой

Серийное оформление и иллюстрация на обложке Екатерины Скворцовой

Оформление обложки Татьяны Гамзиной-Бахтий

© Л. Я. Соловьева, перевод, 2025

© А. С. Таликова, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Иностранка®

Безмолвный дом

Глава I

Арендатор безмолвного дома

Люсиан Дензил, адвокат без практики, изрядно отошел от обычаев своих облеченных в мантии собратьев, селившихся исключительно в пределах Темпла. По некоторым личным причинам, отчасти связанным с финансами, он обосновался в комнатах на Женева-сквер, в Пимлико [1], а с десяти до четырех ежедневно находился в гостинице «Сарджент инн», где делил контору с другом, таким же бедным начинающим адвокатом.

Такое положение вещей едва ли можно было считать завидным, но Люсиан, молодой и независимый в пределах своих трехсот фунтов в год, ничуть не огорчался. Ему недавно минуло двадцать пять, и он считал, что впереди еще вполне достаточно времени преуспеть в профессии. А пока, в ожидании исполнения желаний, ему приходилось довольствоваться малым, как и другим молодым людям в его положении. Все могло быть много хуже.

Женева-сквер напоминала тихую заводь в бурной реке городской жизни, которая шумно неслась мимо, не вторгаясь в этот уютный мирок. Длинный узкий переулок вел из грохота центральной улицы в тишину четырехугольной площади, окруженной высокими серыми зданиями, где жили владельцы меблированных комнат, городские клерки и два или три художника, представлявшие своего рода местную богему. В центре площади располагался оазис – зеленая лужайка с растущими на ней старыми вязами, расчерченная узкими дорожками желтого гравия и окруженная ржавой железной решеткой высотой в рост человека.

Окружающие здания выглядели чрезвычайно представительно – безукоризненно чистые ступени, окна с белоснежными занавесками и ухоженные цветки в горшках. Стекла в окнах сияли подобно алмазам, ручки и металлические пластины дверей отсвечивали желтым блеском, и ни сухие веточки, ни солома, ни брошенные бумажки не нарушали опрятный вид площади.

Женева-сквер являла собой образец чистоты и благопристойности. Такую тихую гавань можно было найти в любом сонном провинциальном городке, но едва ли в грязной, дымной, беспокойной столице – Лондоне.

Единственное исключение являл собой дом номер тринадцать, стоявший напротив входа на площадь. Никаких цветочных горшков. Пыльные, без блеска и занавесок, окна, облезлые ступени, ржавые облупившиеся железные перила. В трещинах влажного от зеленой слизи тротуара застряли клочки соломы и бумаг. Нищие, к ужасу местных жителей иногда забредавшие на площадь, всегда устраивались на пороге этого дома, прямо перед неприлично облезлой дверью.

И все же, несмотря на непрезентабельный вид, никто из проживавших на Женева-сквер не надеялся, что дом приведут в порядок и кому-то сдадут. Соседи говорили о нем шепотом, с дрожью в голосе, отводя взгляды. Считалось, что в тринадцатом номере водятся привидения, и он пустовал более двадцати лет. Из-за запустения, мрачного вида и окружавших его слухов Безмолвный дом стал чем-то вроде местной достопримечательности. В одной из его пустых, пыльных комнат некогда произошло убийство, и с тех пор жертва гуляла по дому – очевидцы уверяли, что видели мелькающие в окнах огоньки, иногда из дома слышались тяжкие стоны, а порой здесь появлялась маленькая старушка в шелках и туфлях на высоких каблуках. Словом, Безмолвный дом имел нехорошую репутацию.

Невозможно сказать, насколько правдивыми были эти истории, однако, несмотря на низкую арендную плату, никто не решался снять дом номер тринадцать и встретиться с призраками лицом к лицу. Легенда о привидении укоренилась и стала своеобразной традицией.

Все закончилось летом 1895 года, когда в особняке неожиданно появился жилец. Марк Бервин – немолодой джентльмен, явившийся неизвестно откуда, арендовал дом и, поселившись в нем, зажил странной, затворнической жизнью.

Из-за репутации дома сначала все были уверены, что новый арендатор не проживет там и недели. Но неделя растянулась на шесть месяцев, а мистер Бервин и не собирался уезжать. Тогда соседи забыли о привидениях и взялись за обсуждение самого жильца. За короткое время родилось несколько историй о новом соседе и его привычках.

Люсиан был много наслышан о нем от своей домовладелицы. О том, что мистер Бервин живет в Безмолвном доме в полном одиночестве, без слуг и домочадцев, ни с кем из соседей не разговаривает и не пускает никого к себе, о том, что, судя по всему, у него полно денег, о том, что его не раз видели возвращающимся домой в той или иной степени подпития и что миссис Кебби – глухая уборщица, прибирающаяся в доме, – отказывается там ночевать, потому как подозревает, что с хозяином что-то неладно.

Дензил не обращал особого внимания на подобные сплетни, пока его жизнь не оказалась самым невероятным образом переплетена с жизнью таинственного жильца. Познакомились они неожиданно и при весьма необычных обстоятельствах.

Как-то туманным ноябрьским вечером Люсиан возвращался из театра. Уже пробило одиннадцать, когда он, оставив кеб у въезда на площадь, пешком зашагал к дому.

Туман был таким густым, что даже в свете газового уличного фонаря ничего не было видно, но Люсиан надеялся, что достаточно хорошо знает дорогу. Он осторожно пробирался вперед по брусчатке, держась поближе к ограде и дрожа от холода, несмотря на то что поверх вечернего костюма набросил меховое пальто.

Он уже предвкушал пылающий камин и горячий ужин, когда где-то прямо перед ним внезапно раздался густой бас, и, что еще удивительнее, он узнал знакомые слова Шекспира.

– Быть или не быть! – декламировал бестелесный голос, – таков вопрос; что благородней духом – покоряться пращам и стрелам яростной судьбы!.. – Затем из тумана послышались громкие всхлипы.

– Боже мой! – в испуге отпрыгнув, воскликнул Люсиан. – Кто тут? Кто вы?

– Пропащая душа! – пробасил голос. – Душа, отринутая Богом! – И всхлипы возобновились с новой силой.

Кровь Дензила заледенела в жилах от этих слов невидимого существа, плачущего в тумане. Сделав пару шагов, он натолкнулся на человека, стоявшего у ограды, уткнувшись лицом в сложенные руки. Он даже не двинулся, когда Люсиан тронул его за плечо, а продолжал плакать и стонать, переполненный жалостью к себе самому.

– Эй, – продолжал молодой адвокат, встряхнув незнакомца за плечо. – Что с вами?

– Пьянство! – заикаясь, объявил незнакомец и, словно на сцене, неожиданно развернулся к Люсиану. – Вот вам наглядный пример для трезвенников, предупреждение пьяницам, непотребный раб, внушающий юнцам отвращение к пороку…

– Вы бы лучше шли домой, – резко объявил Люсиан.

– Я не могу найти свой дом. Он где-то здесь, но где?

– Вы на Женева-сквер, – сказал Дензил, надеясь привести незнакомца в чувство.

– Мне нужен дом номер тринадцать, – вздохнул тот. – Где, черт возьми, дом номер тринадцать? Где искать его в этой фата-моргане?

– Вот оно что! – воскликнул Люсиан, взяв незнакомца за руку. – Пойдемте. Я отведу вас домой, мистер Бервин.

Едва Люсиан произнес его имя, незнакомец резко отпрянул, воскликнув что-то нечленораздельное. Словно какое-то внезапное подозрение охватило его, пробудив одновременно ужас и упрямство, и он ощетинился, несмотря на подступающий к сердцу страх.

– Кто вы? – гораздо более твердым голосом спросил он. – Откуда вы знаете мое имя?

– Мистер Бервин, меня зовут Дензил. Я живу в одном из домов на этой площади. Поскольку вы упомянули номер тринадцать, я догадался, что вы не можете быть никем иным, как Марком Бервином, арендатором Безмолвного дома.

– Жилец нехорошего дома, – с явным облегчением ухмыльнулся Бервин. – Делящий кров с призраками и кое-кем еще хуже.

– Хуже призраков?

– Видениями моих собственных грехов, молодой человек. Я пожинаю плоды своей глупости. Я…

Не закончив фразу, он зашелся в кашле, жестоко сотрясшем все его тщедушное тело. Казалось, этот приступ окончательно лишил его сил, и он снова облокотился на ограду.

– И это еще не все плоды, – пробормотал он.

Люсиану стало жаль соседа. Неблагоразумно было бы оставлять его в таком беспомощном состоянии. С другой стороны, Люсиану не хотелось торчать в липком тумане в столь поздний час. Так как новый знакомый казался то ли слишком больным, то ли слишком пьяным, чтобы двигаться самостоятельно, Люсиан без всяких церемоний взял Бервина под руку. Это вызвало у несчастного новую вспышку страха.

– Зачем вы схватили меня? Куда тащите? – спросил он, сопротивляясь Люсиану.

– Я отведу вас домой. Вы простудитесь, если останетесь здесь.

– Вы не один из них? – неожиданно спросил Бервин.

– Кого вы имеете в виду?

– Тех, кто хочет моей смерти.

Дензил решил, что имеет дело с сумасшедшим, и поэтому заговорил примирительно, словно хотел втолковать что-то ребенку.

– Я ничего плохого вам не сделаю, мистер Бервин, – мягко проговорил он. – Пойдемте домой.

– Домой!.. Дом!.. Боже, да нет у меня никакого дома!

Однако Бервин все же сдвинулся с места и, ведомый своим провожатым, нетвердой походкой побрел сквозь плотный холодный туман. Люсиан прекрасно помнил, где находится дом номер тринадцать, и, держась ограды, наполовину повел, наполовину потащил своего спутника в нужную сторону. Когда они оказались у двери, Бервин открыл ее своим ключом, и Дензил сухо пожелал ему спокойной ночи.

– Советую вам сразу лечь спать, – добавил он и собрался уйти.

– Постойте! Постойте! – закричал Бервин, схватив за руку молодого человека. – Я боюсь входить один. В доме так темно и холодно! Подождите, дайте мне найти лампу!

Казалось, нервы Бервина были полностью разрушены алкоголем. Он стоял на пороге, задыхаясь и дрожа, словно побитый пес. Люсиану стало его жаль.

– Хорошо, я провожу вас, – согласился он и, чиркнув спичкой, шагнул во тьму вслед за своим соседом. В холле стоял холод, как на улице, и слабое мерцание спички скорее сгущало, чем рассеивало окружающую тьму. Дом теперь казался настоящей обителью призраков. Шаги Дензила и Бервина – пол зала не был застелен коврами – породили гулкое эхо, но как только они остановились, воцарилась мертвая тишина, которая казалась угрожающей. Мрачная репутация дома, густые тени и тишина пробудили у Люсиана настоящий приступ суеверного страха. Что же говорить про нервного, возбужденного алкоголика, который постоянно жил в этом мрачном окружении!

Бервин открыл дверь с правой стороны холла и прибавил огня в красивой масляной лампе, фитиль которой был прикручен до его возвращения. Лампа стояла на маленьком квадратном столике, покрытом белой скатертью, а рядом с ней находился поднос с изысканным холодным ужином. Молодой адвокат успел разглядеть дорогие столовые приборы и несколько блюд на выбор, из напитков – шампанское и кларет. Бервин явно вел роскошную жизнь и ни в чем себя не ограничивал.

Люсиан повернулся, чтобы взглянуть на своего спутника в свете лампы, но Бервин все время смотрел в сторону, словно уже тяготился своего гостя, желая, чтобы тот побыстрее ушел. Сообразительный Дензил понял его без слов.

– Ну, лампу мы нашли, так что я пойду, – объявил он. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – буркнул Бервин и, добавив еще один штрих к образу неучтивого грубияна, даже не подумал проводить гостя до двери.

На том и завершилась первая встреча адвоката со странным арендатором Безмолвного дома.

Глава II

Тени на ставнях

Домовладелица у Дензила была довольно необычная. Она имела склонность к полноте, но отличалась чрезвычайной живостью и одевалась по последней моде, в яркие цвета, и, несмотря на далеко не юный возраст, все еще не теряла надежды залучить в свои сети какого-нибудь молодого человека и приобрести статус замужней дамы.

В настоящее время мисс Джулия Грейб, сорокалетняя девица, предпринимала отчаянные, хотя и безрезультатные попытки сохранить неумолимо ускользающую молодость. Она затягивала талию, красила волосы, пудрила лицо и носила белые платья с синими поясами – наряды, скорее подобающие юным девушкам. Издали она могла сойти за двадцатилетнюю. На расстоянии вытянутой руки мисс Грейб, благодаря своим ухищрениям, выглядела лет на тридцать. Но в одиночестве, в собственной комнате, ее возраст становился очевиден. Ни одна женщина не дерзала еще вступить в столь решительную борьбу со временем, как мисс Грейб.

Впрочем, несмотря на эту свою легкомысленность, в остальном, в повседневной жизни, это была приветливая добросердечная женщина, энергичная и крайне разговорчивая. В этом никто из живущих на Женева-сквер не мог с ней сравниться. Она родилась в том самом доме, где жила и по сей день, и с самого детства помогала матери разбираться с непрерывным потоком квартирантов, поскольку отец скончался прежде ее рождения. Квартиранты приезжали и уезжали, женились и умирали. Но ни один из привлекательных молодых людей так и не отвел мисс Грейб к алтарю, и к тому времени, когда мать умерла, Джулия почти отчаялась выйти замуж. Однако она продолжала держать квартирантов и не оставляла попытки завоевать сердце какого-нибудь холостяка, который окажется не слишком стойким к ее чарам.

До последнего времени все ее усилия имели скорее меркантильный характер, но, когда на сцене появился Люсиан Дензил, бедняжка и в самом деле влюбилась. Как ни странно, в отличие от предыдущих попыток, на сей раз она ни секунды не надеялась, что Люсиан когда-нибудь на ней женится. Он стал для нее полубогом, ее идеалом мужчины, которому она втайне поклонялась и воскуряла фимиам.

Дензил занимал спальню и гостиную – две милые комнаты с окнами на Женева-сквер. Мисс Грейб сама ухаживала за своим постояльцем, лично готовила ему завтрак и чувствовала себя счастливой, если Люсиан уделял ей несколько мгновений своего внимания, перед тем как углубиться в утреннюю газету. В такие дни мисс Грейб удалялась к себе в гостиную в радостном томлении, а потом целый день предавалась несбыточным, как и сама прекрасно понимала, мечтам. Ее романтические фантазии далеко превосходили все то, что она читала в своих любимых дешевых романах, но, в отличие от них, выдуманные ею истории никогда не завершались браком. Бедная, глупенькая, несчастная мисс Грейб! Она могла бы стать хорошей женой и любящей матерью, но по жестокой иронии рока ей было не суждено ни того, ни другого, и комедия ее охоты на женихов постепенно превращалась в трагедию «синего чулка». Это была одна из тайных мучениц нашего мира, достойная скорее сострадания, чем насмешек.

На следующее утро после странной встречи с Бервином, когда мисс Грейб подала молодому адвокату завтрак, между ними произошел странный разговор. Налив молодому человеку чая, вручив ему почту и убедившись, что завтрак понравился, мисс Грейб чуть замешкалась в комнате в надежде, что Люсиан обратит на нее внимание. И в этот раз ее надежды оправдались, потому что тот хотел разузнать побольше о странном человеке, которому помог прошлой ночью, и не сомневался, что никто не расскажет ему подробнее о мистере Бервине, чем бойкая домовладелица, которой известны все местные сплетни. При первом же его слове мисс Грейб метнулась обратно к столу, подобно голубице, бросающейся к своему гнезду.

– Вы знаете что-нибудь про дом номер тринадцать? – поинтересовался Люсиан, размешивая чай.

– Знаю ли я что-нибудь про дом номер тринадцать? – в изумлении повторила мисс Грейб. – Конечно, знаю, мистер Дензил! Нет ничего, чего бы я не знала о том доме. Призраки, вампиры и духи обитают в его стенах.

– То есть мистер Бервин – призрак?

– Нет, конечно. Но он темный, таинственный тип, этот мистер Бервин, и я готова сказать ему это прямо в лицо.

– И в чем это выражается? – продолжал расспросы Дензил.

– Ну как же, – озадаченно протянула мисс Грейб, явно озадаченная вопросом. – Никто ничего не может о нем узнать. Кругом загадки, какие-то таинственные дела. Это не по-джентльменски, так скрытничать, скажу я вам.

– Не вижу причин, почему пожилой джентльмен, ведущий уединенный образ жизни, должен рассказывать о своих делах всем соседям, – сухо заметил Люсиан.

– Тот, кому нечего скрывать, не будет таиться, – едко парировала мисс Грейб. – А мистер Бервин ведет такой образ жизни, что любой может заподозрить в нем фальшивомонетчика, вора или даже убийцу!

– И есть какие-нибудь основания для таких подозрений?

И вновь вопрос постояльца озадачил домовладелицу, поскольку она не имела никаких разумных оснований для своих диких утверждений. Однако она попыталась настоять на своем.

– Мистер Бервин живет в доме с привидениями, совсем один, – значительным тоном объявила она.

– Почему бы и нет? Любой человек вправе быть мизантропом, если пожелает.

– Только не в нашем респектабельном квартале, – покачав головой, ответила мисс Грейб. – Во всем доме только две жилые комнаты, а в остальных пыль и хозяйничают привидения. К тому же у мистера Бервина нет слуги, а миссис Кебби, которая у него прибирает, говорит, что он ужасно пьет. Еду ему приносят из гостиницы «Нельсон», прямо за углом, и ужинает он в одиночестве. Мистер Бервин не получает писем, не читает газет. Шляется где-то целый день и появляется только ночью, как сова. Если он не преступник, то почему ведет такой образ жизни, а, мистер Дензил?

– Может, он просто не любит людей и предпочитает замкнутый образ жизни.

Мисс Грейб еще раз покачала головой.

– Может, он и не любит людей, но гости-то к нему ходят, – настаивала она на своем. – Только все они прячутся от посторонних глаз.

– Что вы имеете в виду? – удивился Люсиан.

– Никто не видел, как они приходят и уходят.

– Что вы имеете в виду, мисс Грейб? – настойчиво повторил Люсиан.

– Никто из них не входил и не выходил через парадную дверь, – нахмурившись, продолжала женщина. – На нашу площадь только один вход, и Блайндерс, полицейский, часто там дежурит. Пару раз он встречал возле дома мистера Бервина, когда уже темнело. Всякий раз они обменивались приветствиями, и мистер Бервин всегда был один!

– Хорошо, хорошо. Но что из того? – нетерпеливо поинтересовался Люсиан.

– А то, мистер Дензил, что Блайндерс после встречи с Бервином с площади не уходил, но видел две или три тени на ставнях гостиной. А теперь скажите: если мистер Бервин пришел на площадь один, то как попали в дом его гости? – мисс Грейб почти выкрикнула свой последний аргумент.

– Вошли через заднюю дверь? – высказал предположение Люсиан.

Мисс Грейб снова покачала головой.

– Я знаю заднюю стену дома номер тринадцать как свои пять пальцев, – заявила она. – Там есть двор и забор, но входа нет. Войти можно только через парадную дверь или через лестницу в подвал, которая находится в нескольких ярдах от двери. Так что никто не может пройти в дом так, чтобы Блайндерс этого не заметил, – торжествующе закончила мисс Грейб. – Только эти посетители там не ходят.

– Может, они прошли через площадь, когда Блайндерс еще не заступил на дежурство?

– Нет, – отрезала мисс Грейб, готовая к этому возражению. – Я тоже подумала об этом и решила проверить. Дважды спрашивала у полицейских, дежуривших днем, но и они сказали, что в дом номер тринадцать никто не заходил.

– Выходит, мистер Бервин живет в доме не один, – проговорил озадаченный Люсиан.

– Прошу прощения, мистер Дензил, но это не так, – не унималась женщина. – Миссис Кебби обошла весь дом. Там не было ни души. Нет, мистер Дензил, воля ваша, а только что-то с этим мистером Бервином не так, да и вообще, не думаю, что это его настоящее имя.

– Почему, мисс Грейб?

– Потому что не думаю, – с чисто женской логикой ответила она. – Но, мистер Дензил, умоляю, не пытайтесь разгадать эту тайну, иначе вы можете столкнуться с чем-нибудь ужасным.

– Например?..

– Даже не знаю, – воскликнула мисс Грейб и, вскинув голову, зашагала к двери. – Не в моих обычаях рассказывать всякие домыслы. И я – последний человек в мире, который полезет в чужие дела, которые меня не касаются.

Закончив беседу подобным образом, она вышла, строго поджав губы.

Причиной последних слов мисс Грейб и ее поспешного отступления было то, что она не могла выдвинуть никакого реального обвинения против соседа. Именно поэтому она намекала, что он виновен во всех земных грехах, но лишь самым неопределенным образом.

Люсиан отмел в сторону все эти обвинения как порождение живого воображения мисс Грейб. Но даже если придерживаться голых фактов, было что-то странное и в мистере Бервине, и в его образе жизни. Его жалость к себе и самоосуждение, намеки на то, что кто-то желает ему зла, странные тени на ставнях – все это не на шутку раззадорило любопытство Дензила. К тому же молодой адвокат не мог не признать, что ему было бы спокойнее, если бы странному поведению Бервина нашлось бы какое-то разумное объяснение.

Однако он отлично понимал, что не имеет права совать нос в дела соседа, и постарался выкинуть из головы все, что связано с жильцом дома номер тринадцать. Но сделать это оказалось не так просто, как он ожидал.

Всю следующую неделю Люсиан решительно пытался изгнать мысли о соседе из головы и отказывался от дальнейших обсуждений его поведения с мисс Грейб. А женщина, сгорая от любопытства, стала собирать все сплетни про мистера Бервина и, поскольку ее жилец больше не проявлял к ним интереса, обсуждать их с соседями. В результате этих разговоров все обитатели домов, выходивших на Женева-сквер, стали то и дело бросать косые взгляды на дом номер тринадцать, словно ожидая какой-то катастрофы, хотя никто не мог сказать, что должно случиться.

Это неопределенное чувство надвигающейся беды передалось и Люсиану, подстегнув его любопытство настолько, что он, презирая сам себя, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретиться с Бервином, но оба раза безрезультатно.

На третий вечер Люсиану повезло чуть больше. До позднего вечера он просидел над сводами законов и отправился на прогулку – просто чтобы пройтись перед сном. Ночь выдалась холодной, шел снег, и редкие снежинки кружили в воздухе. Так что Люсиан оделся потеплее, раскурил трубку и вышел на улицу, собираясь два-три раза обойти площадь. Ночь была ясная и морозная, в небе сверкали звезды, искрилась зимняя луна. Тонкий слой снега лег на тротуар, а деревья раскрасил белый иней.

Проходя мимо дома Бервина, адвокат заметил, что в гостиной горит свет, а закрытые ставни превратили окно в ширму театра теней. Пока адвокат разглядывал окна, на них легли тени мужчины и женщины. Очевидно, они, сами того не замечая, очутились между лампой и окном, так что сторонний наблюдатель мог с легкостью следить за теневой пантомимой того, что происходит в доме. Остановившись, Люсиан уставился на окно.

Двое в гостиной определенно о чем-то спорили, потому как энергично кивали, а руки их находились в постоянном движении. Они то отступали, то снова возвращались на «сцену», продолжая яростно размахивать руками. Неожиданно мужчина сдавил горло женщины и принялся трясти ее, словно тростинку. Сцепившиеся фигуры выпали из круга света, и Люсиан услышал сдавленный крик.

Времени на размышления не оставалось. Адвокат рванулся к двери дома номер тринадцать и позвонил. Но прежде чем стих звонок, свет в комнате потух, и Люсиан больше ничего не видел. Снова и снова звонил он в дверь, но ему так никто и не открыл, так что в конце концов он оставил звонок в покое и отправился на поиски Блайндерса или какого другого полицейского, чтобы рассказать ему о том, что видел. Но у выхода с Женева-сквер он столкнулся с человеком, которого сразу же узнал, несмотря на тусклый лунный свет.

К удивлению адвоката, это был… Марк Бервин.

Глава III

Неудовлетворительное объяснение

– Мистер Бервин! – воскликнул Люсиан, узнав человека. – Это вы?

– А кто еще, по-вашему, это должен быть? – ответил Бервин, подаваясь вперед, чтобы разглядеть, кто его окликнул. – Кто еще это мог быть, мистер Дензил?

– Но я думал… я думал… – пробормотал адвокат, не в силах скрыть удивление. – То есть я предполагал, что вы у себя дома.

– Как видите, ваши предположения неверны. Я только иду домой.

– Тогда кто у вас дома?

Бервин пожал плечами.