Сердце под подозрением

Парфентьева оставила машину на парковке перед зданием городского УВД, вышла, ничего не сказала. Холмский мог спокойно уйти, вызвать такси и уехать, но он оставался на месте. Интересно было знать, чьи все-таки пальчики на фотографии. К тому же имелась и другая причина остаться. Рита, правда, не хотела с ним соглашаться.

«Как я могу уйти? – оправдывался Холмский. – Как я могу оставить машину открытой? А вдруг воры?»

«Воры?» – удивленно повела бровью Рита.

Он полулежал в кресле, а она сидела за рулем автомобиля, белый халат на ней и почему-то темно-синяя форменная пилотка. Как у Парфентьевой.

«Здесь же полиция! Какие воры?.. Нет, если она тебе нравится, я не против. Ты мужчина, тебе нужны женщины…»

Рита улыбнулась, но обиду скрыть не могла.

– Да не нужны мне женщины!

– Что? – голосом Парфентьевой спросила Рита.

Холмский открыл глаза и понял, что разговаривает с живой женщиной. Парфентьева сидела за рулем, собираясь ехать, и удивленно смотрела на него. Пилотка на голове. Она так живо напоминала сейчас Риту… А ведь есть в них что-то общее. Русые волосы, овал лица, одинаковый разрез глаз…

– Я что, во сне разговариваю?

– Не знаю, не спала с вами. И не собираюсь!

– Пальчики сняли?

– Нет ничего.

– Это и подозрительно. Сысоев непременно оставил бы отпечатки пальцев.

– Подозрительно. Если учитывать, что на фотографии обнаружились следы силикона.

– Жидкие перчатки?

– Причем следы совсем свежие.

– Значит, я был прав.

– А что нам это дает? – невесело улыбнулась Парфентьева. – Искать преступника среди фанатов Тома Харди? Перспектива, прямо скажем, сомнительная.

– Меня смущает размер фотографии. Как будто с удостоверения сотрудника ее сняли.

– Тыльная сторона фотографии чистая, только следы силикона. Следов клея не обнаружено.

– Значит, готовили под удостоверение сотрудника.

– Скорее, под удостоверение любителя пива, – усмехнулась Парфентьева.

– На самом деле ничего смешного. Может, преступник у нас весельчак, шутку юмора кому-то хотел устроить. Или даже себе. Здравствуйте, мы из полиции! Или из Думы, от партии любителей пива! Представляете, показывает удостоверение, а там Том Харди на фотографии. Вот теперь должно быть смешно.

– Скорее, нелепо.

– Зачем же тогда фотография?

– Как говорят в народе, утро вечера мудреней. Поехали, отвезу вас домой, товарищ доктор… Холмский… Буду называть вас доктор Холмс, если поможете мне раскрыть это дело.

– А как называть вас, если дело раскроете вы?

– Я это дело и раскрою. Поэтому уже можете называть меня просто – товарищ капитан юстиции Парфентьева… Ну так что, домой вас отвезти?

Холмский с настороженностью глянул на товарища капитана юстиции Парфентьеву, сама форма вопроса предполагала, что у нее имелись другие варианты. В кафе, например, могли отправиться или в бар, где можно напиться. Но доктор Холмский не алкоголик, а на данный момент еще и поборник трезвого образа жизни.

– Домой. Рубит меня. После смены.

– Я тоже после смены, – разгоняя машину, сказала Парфентьева.

И глянув на Холмского, как на безнадежного старпера, замолчала. Подвезла его к дому и кивком указала на дверь. А ему вдруг расхотелось уходить. Парфентьева так живо напоминала сейчас Риту.

– А если наш преступник похож на Тома Харди? – спросил он.

Парфентьева, похоже, думала о чем-то личном, поэтому не сразу его поняла.

– Преступник похож на Тома Харди? – включаясь в разговор, спросила она.

– Или кто-то из его друзей похож на Тома Харди. Может, хотел подшутить, поэтому приготовил фотографию.

– Интересная, конечно, идея… – Парфентьева крепко задумалась, не зная, что делать с этим открытием.

– Насколько я знаю, в полиции существует система распознавания лиц. Вряд ли Том Харди проходит по вашим базам, но, может, система выдаст нам кого-то другого. И очень похожего.

– А может, и выдаст!

Парфентьева сдала назад, развернулась и в обычной своей манере стремительно набрала скорость.

– А вы ничего не забыли, товарищ капитан юстиции? – с иронией спросил Холмский.

Откликнулась она не сразу.

– А-а, что?

– Высадить меня забыли. Или вы хотите распознать меня?

– А что вас распознавать? Обычный зануда… Не лишенный способностей… к медицине.

– Всего лишь способностей?

– Был бы талант, вы бы на скорой помощи не работали.

– А если это мое призвание?

– Не оправдывайтесь, Холмский! Я не хотела вас обидеть ни в коем случае, просто иногда вы ведете себя как невыносимый… зануда.

– Вы хотели сказать, невыносимый старпер.

– Все-таки обиделись… Что ж, с меня рюмка чая. Если ваша версия окажется верной.

Парфентьева подъехала к управлению и снова затерялась в темных коридорах за стеклянной дверью, в этот раз она пропадала два часа. Наконец вернулась, села в машину, разбудив Холмского.

– Снова жена снилась? – не без сарказма спросила она.

– Том Харди снился.

Холмский решил не спрашивать, с чего она взяла, что в прошлый раз ему снилась жена.

– Вы правы, Том Харди в наших базах отсутствует, но нашелся один товарищ, похожий на него. Который нам совсем не товарищ. Судимость за кражу… В общем, ребята уже выехали, будем ждать результат.

– Когда ждать?

– Уже ждем. Думаю, в течение двух часов узнаем результат… С меня чашка крепкого кофе, как я и обещала.

– Рюмка отменяется? – в шутливой манере спросил Холмский.

Но Парфентьева юмора не поняла. И глянула на него удивленно и с осуждением.

– Я на работе, какая рюмка?

Она действительно привезла его в кафе неподалеку от ГУВД, велела принести кофе, а он заказал полноценный ужин – разумеется, на двоих. Время близилось к полуночи, а она без ужина – сто граммов и огурчик не в счет.

Кафе небольшое, уютное, диваны такие мягкие, удобные, после ужина Холмский стал засыпать. Клевала носом и Парфентьева. Наконец ей позвонили, она ответила, выслушала и, сбрасывая вызов, удивленно-восторженно глянула на Холмского.

– Ну что, по домам, доктор Холмс?

– Неужели раскрыли дело?

– Ну, не совсем, конечно. Но подозреваемый признался, дружок его убил Сысоева. Дружок уже в поезде, в Сочи едет. Там его и встретят. Но без нас… Или в Сочи махнем?

– В Сочи? Со старым занудой? – усмехнулся Холмский.

– Действительно, что мне там со старым занудой делать? – тем же ответила Парфентьева.

Она привезла его домой, он открыл дверь, собираясь выходить.

– Позвоните мне минут через двадцать, – зевая, сказала она.

– Зачем? – сначала спросил, затем уже догадался Холмский.

И ровно через двадцать минут позвонил, чтобы спросить, как она доехала. Проявил заботу о ней, как она того и хотела. Парфентьева ответила сухим сообщением, доехала нормально, все в порядке.