Цветок Бельгард

Джейми Лайлак

Цветок Бельгард

Глава первая

ЭВИ

Говорят, что утренний Париж – самое прекрасное зрелище на свете, но так впору думать только тем, кто глядит на него из-под шелковых одеял, а не в грязное оконце пекарни, когда глаза уже слипаются, руки перепачканы мукой, а пальцы сводит от тщательного выкладывания сотен засахаренных жемчужин поверх торта, предназначенного для королевы Франции.

Ей постоянно не хватает сладости. Коржи, промазанные кремом и украшенные подплавленным зефиром, щедро политы клубничным джемом, однако мы непременно услышим, что «торт пресноват». Но все равно королева закажет еще. И еще. А я как была, так и останусь ей благодарна. Если бы не она и другие обитатели золотого дворца, спящие на шелках, не знаю, что бы мы делали.

Я почти каждый день встречаю рассвет и вижу, как солнце выглядывает из-за мастерской часовщика напротив, – а все потому, что хочу облегчить жизнь маме с папой. У них и так хватает хлопот с дневными заказами и Виолеттой, которая вечно находит лишнее тесто, припрятанное нами, и втихаря объедается им до боли в животе, – это талант, не иначе!

Утром я раздобыла для нее черничную булочку – спасибо хитрости, которой меня научила мама: чуть-чуть передержала лакомство в печи так, чтобы оно слегка подгорело (такую выпечку папа на прилавок не выставит), но осталось съедобным.

Приехал Квинси. Его лошади шумят на всю улицу – стучат копытами по мостовой, раскачивают карету так, что она начинает дребезжать. Наверняка разбудил Виолетту.

– Мадемуазель Эви, – приветствует он меня, притрагиваясь к полям шляпы, и подходит к нашим дверям. – Припасли для нас что-нибудь вкусненькое?

Головы лошадей украшены плюмажем – перьев в нем так много, что они затеняют всю улицу, и их только прибавляется! Сам Квинси обошелся без перьев, но еще немного, и он перещеголяет самого короля – до того роскошный у него костюм.

– Само собой, Квинси, – говорю я и бережно протягиваю ему тяжелую коробку с тортом. Сегодня у меня особенно хорошо получилось завязать на ней атласный бант. Мама говорит, у меня талант, но пока что от него никакой пользы, разве что украшать коробки да самодельные платья.

Квинси берет коробку и осторожно устраивает ее меж мягких бархатных подушек. Королева и проснуться не успеет, а торт уже минует Версальские ворота и украсит собой одну из хрустальных стоек.

– Сегодня опять бал? – спрашиваю я Квинси.

Королева – большая любительница маскарадов, на которые созывают всех знатных парижан. Нам же туда, разумеется, путь закрыт. Но мне порой нравится представлять, как торт, испеченный папой – или мной, – оказывается в самом центре внимания на королевском празднестве. Я воображаю, как вокруг него кружат восхищенные гости и нахваливают марципановые розочки, филигранную глазурь, украшенную настоящим сусальным золотом; хвалят и не знают о том, что это все – творение низшего света. Они считают, что это лакомство под стать им.

– Нет, мэм, – отвечает Квинси. – Это так, на завтрак. – Он подмигивает мне, запрыгивает на ко́злы, еще раз касается полей своей щегольской шляпы и уезжает.

На завтрак. Вот бы и нам так завтракать. Совсем забыла! Булочка для Виолетты наверняка уже остыла! Я вбегаю в пекарню, прячу угощение в карман фартука и на цыпочках поднимаюсь к нам в дом.

Как я и думала, она уже не спит. Вот только ее разбудили вовсе не лошади. А дурацкие кошмары.

– Да не слушай ты этого Реми, – отчитываю я ее. – Он тебя дурит. Чушь это все.

– А он божится, что чистая правда! – пискляво возражает Виолетта и трет кулачками сонные глаза. Вот тут мама могла бы объяснить ей, что Реми, сын ювелира, рассказывает ей эти истории о привидениях только потому, что она ему нравится. Но это глупо. Да и не сошелся свет клином на этом мальчишке.

– Я слышала, что призраки терпеть не могут запах сладостей! – говорю я. – А мы ведь живем над пекарней, так что к нам они и на порог не сунутся!

– Правда-правда? – Виолетта смотрит на меня, широко распахнув глаза орехового цвета. Ну что за милашка! Я с трудом сдерживаю смех.

– Разве старшая сестра тебя хоть раз обманывала?

Виолетта не спешит с ответом и обводит меня внимательным взглядом – недаром в семье Клеман она считается самой умной!

– А у меня с собой как раз лучшее средство против призраков, что только можно отыскать во Франции! – объявляю я и достаю булочку из кармана передника. Стоит только Виолетте уловить ее запах, и она тут же тянется за угощением маленькими пальчиками. Я в шутку отдергиваю булочку. – Главное – не накроши в кровать, а то отец узнает!

– Обещаю, Эви! Обещаю!

К тому времени, как часы бьют двенадцать, она уже проглотила половину булочки.

– Мне пора, – говорю я, ероша ее волосы. Нам обеим достались от отца темные, как кофе, волосы и оливковая кожа, но Виолетте еще повезло унаследовать мамины кудри. – Будь паинькой!

Виолетта отпивает молока из чашки, стоящей на ее прикроватном столике.

– Ты прямо в этом и пойдешь? – тихо спрашивает она и вытирает рот.

– А? – Я разглаживаю фартук. – Конечно нет, глупышка!

– Я тут подумала… может… – щеки сестренки вдруг заливает нежно-розовый румянец. – Может, наденешь сегодня какое-нибудь из своих новых платьев?

Значит, мама ей рассказала. Я же просила ее! Куда там! Теперь Виолетта наверняка полна надежд, думает, что через месяц меня могут выбрать Цветком Бельгард при Цветочном дворе. Стоит ли рассказать ей, что такие, как мы, подобных титулов не удостаиваются и что у нас нет ни малейшего шанса? Нет, это ее раздавит. Поэтому говорю первое, что приходит в голову:

– Мне там еще надо кое-что доделать. Помнишь тот розовый наряд с огромным бантом, твой любимый? Я его испачкала. Забыла полы подмести, и вот тебе – весь подол в грязи.

– А голубое платье? – спрашивает она, не скрывая разочарования.

– А, это… Ну… Там подол оторвался. На неделе пришью, ладно?

Кажется, моя ложь удалась – по лицу сестренки, напоминающему своими очертаниями сердечко, пробегает улыбка.

– Хорошо! – говорит она и кивает.

Розовое платье и впрямь испачкалось внизу, так что это не совсем ложь, но пятно несложное – его легко отстирать. А вот во втором наряде, пыльно-голубом, каждый шов на своем месте. Даже мадам Биссетт его похвалила!

– После занятий увидимся! – обещаю я Виолетте и подмигиваю.

Я догадываюсь, о чем она думает. Ей кажется, что если я надену какой-нибудь из тех нарядов, что сама сшила из обрезков ткани, подаренных мне мадам Биссетт или Квинси, то Двор номинирует меня на участие в конкурсе на титул Цветка – этот титул превращает девушку в самую завидную невесту во всем Париже. Может, эти платья и помогли бы мне обратить на себя хоть какое-то внимание, но им ни за что не сравниться с нарядами от-кутюр, в которых будут красоваться весь месяц другие девчонки. Даже лучшие наши наряды несравнимы с худшими платьями из их гардеробов. Да и ни один из парней, занимающих высокое положение в нашем городе, ни за что не выберет девушку, чья одежда пошита на дому, а не в модном ателье.

Однажды я открою Виолетте всю правду. Пусть только чуть-чуть подрастет. Будет лучше, если она все узнает еще до старшей школы, чтобы ее там не унижали так, как меня. Я расскажу ей, что все эти люди нужны нам лишь как покупатели выпечки – и ничего больше.

Джозефина со всех ног бежит на учебу – я едва за ней поспеваю. На ней сегодня юбка, которую я сшила для нее, – лучший наряд в гардеробе подруги. На пухлые щечки шоколадного цвета нанесены румяна. Тугие кудри, обычно заколотые шпильками, теперь заплетены и уложены на затылке в два пушистых пучка, напоминающих кусочки сладкой ваты, и украшены блестками. Наконец нахожу в себе смелость задать вопрос, который уже не первую неделю крутится на языке:

– Что с тобой такое творится в последнее время?

– Со мной? О чем ты? – спрашивает она, не сбавляя шага.

– Наряды, макияж. Ты не подумай, тебе очень идет. Ты всегда была красавицей. Но я и не знала, что тебе это все интересно.

– Мне – нет, – ответила Джозефина. – А вот Мие Бельгард – да. – Она смотрит на меня и улыбается своей излюбленной шаловливой улыбкой, которую я помню еще с детства.

– Я так и знала! Да, да, да! Когда она только переехала к нам в город, я сразу поняла, что она в твоем вкусе. Что ж ты мне раньше не рассказывала?

– Я сама не понимала, стоит ли, да и не хотелось тебя обнадеживать – вдруг ничего не получится?

– Так-так-так, и что же изменилось? – любопытствую я, жадно разглядывая мечтательное лицо подруги. – Что-то случилось?

– Вроде того… – отвечает Джозефина. – Вчера на занятии у месье Дори она спросила, нет ли у меня лишней бумаги, а когда я дала ей лист, она сделала вот так… – Джозефина неспешно проводит пальцами по моей руке. – А ведь это было совсем не обязательно! Можно было просто взять лист с другой стороны!

«А может, это Джозефина слишком уж себя обнадеживает», – думаю я.

Должно быть, подруга замечает мое смятение, потому что тут же пускается в объяснения:

– Слушай, я понимаю: со стороны может казаться, будто я все придумываю, но, поверь, все совсем не так!

– Верю! – отвечаю я, нисколько не кривя душой. Хотя, возможно, на самом деле я верю лишь в то, что она и впрямь так думает. Впрочем, неважно; главное, что я уже очень давно не видела Джо в таком восторге и готова смириться с любой его причиной, даже если в итоге моя лучшая подруга сойдется с девчонкой из семейства Бельгард. – Мы поэтому на занятия раньше всех придем, да? У меня подошвы вот-вот в пыль сотрутся!

Джозефина резко останавливается. Я спотыкаюсь о ее ногу и едва не падаю на мостовую – к счастью, она предусмотрительно успевает меня подхватить. Недаром ее матушка так любит говорить, что мы «две половинки одного мозга».

– Да, кстати… – начинает подруга и понижает голос до шепота, когда мимо проходит стайка хихикающих девчонок из девятого класса. – Хотела сделать тебе сюрприз, но скажу сейчас…

– Не томи, Джо!

– Ладно, ладно! – Она делает глубокий вдох. – Ходят слухи, что Рашель сегодня утром порвет с Бо.

– Что?! – ахнув, переспрашиваю я. Как тут справиться с изумлением! Бо Бельгард и Рашель Ле Блан – король и королева школы! Наверняка их свадьба уже спланирована родителями. Как они могут расстаться?!

– Да-да. Поговаривают, что Рашель познакомилась с каким-то бароном, пока была в Долине Луары[1], вот и решила бросить Бо.

Я невольно вздыхаю:

– Вот оно что.

– Видимо, она сообщит ему новость сегодня. Во внутреннем дворике, – предполагает Джозефина. – Все в школе уже знают об этом, кроме самого Бо.

Бо Бельгард. Рашель, конечно, та еще стерва, но до чего приятно будет увидеть его лицо, когда она его бросит! Бо – самый отъявленный ловелас в школе, даже хуже, чем его единокровный братец Жюльен. До Рашель он чуть ли не каждую неделю девчонок менял. А уж какие истории о нем ходят…

– Вот это будет подарочек для Бо, – говорю я.

– Вряд ли он сильно расстроится. Грейс говорит, он изменял Рашель направо и налево.

Я качаю головой.

– Не могу поверить. Чтобы он – и рискнул отношениями с Рашель…

– Почему бы и нет?

– Ну… это же сама Рашель! Главная красавица и самая богатая девочка во всей школе. Видела кольцо с изумрудом, которое она носила на прошлой неделе? Мы бы на него несколько лет могли дом оплачивать! Может, даже всю жизнь!

Джозефина хмурится:

– Но и мерзавок таких надо еще поискать! Деньги, красота, власть – все это ей не на пользу. Это пустое. Обычно такие вещи только портят людей.

– Ну, некоторым они упрощают жизнь, – замечаю я.

Подруга пожимает плечами:

– Может, и так. На какое-то время. Вот только не навсегда.

– Подожди, – перебиваю я. – А почему ты хотела сделать мне из этой новости сюрприз?

Джозефина расплывается в улыбке.

– Ну, потому что речь… о Бо!

– И что же?

– Ну ты чего! Я же всегда хотела, чтобы вы были вместе! Только представь: ты с Бо, а я с Мией! Станем одной семьей!

– Джо, ты с ума сошла.

Джозефина заливается истерическим смехом.

– Знаю, знаю, но ты ведь так по нему сохла!

– Мне было семь! Такое чувство, что ты забыла, как они со мной обошлись и что он мне сделал.

Джозефина выдыхает. Спустя столько лет она все не может простить себя за то, что ее не было со мной рядом, когда все это случилось.

– Понимаю… Но, по-моему…

– По-твоему, Бо не имел к этому никакого отношения, – заканчиваю я за подругу. Она всегда это повторяет, когда речь заходит об этом эпизоде из прошлого. – Помню. Но, как по мне, он ничем не лучше остальных.

Джозефина закатывает глаза и берет меня под руку.

Во дворе у школы многолюдно – на моей памяти такого еще никогда не было. Кто-то точно пустил слух о расставании Рашель с Бо – недаром все взгляды прикованы к веренице экипажей, подъезжающих к школе.

Даже безо всяких карет легко определить, кто из учеников живет в той же части города, что и мы с Джо, а кто – нет. У нас поникшие плечи, темные круги под глазами – напоминание о том, что мы работаем ночами и ранним утром, чтобы наши семьи могли хоть как-то свести концы с концами. У тех, кто приезжает в позолоченных экипажах, всегда свежие и отдохнувшие лица и здоровый блеск в глазах. Пусть мы и учимся в одной школе, но между нами огромная пропасть.

Первой приезжает Рашель. Ее локоны платинового цвета чуть-чуть припудрены и уложены в высокую прическу, обвязанную нарядной лентой. Ее сопровождают Лола и близняшки Честейн.

Мы с Рашель Ле Блан будто с разных планет. Она высокая и длинноногая, а я и до верхней полки книжного шкафа не могу достать. Она может похвастаться соблазнительными округлостями, я же – плоскогрудая и неуклюжая. А еще Рашель родилась в семье, которая издревле славится богатством и высоким положением, а я… нет.

Джозефина наклоняется ко мне:

– Как думаешь, она поборется за титул Цветка или будет ждать предложения от барона?

– А с чего мы вообще взяли, что они с бароном встречаются?

– Грейс говорит, что видела их вдвоем в оперном театре, – уточняет Джозефина. – Она, конечно, та еще болтушка, но вот лгуньей никогда не была.

– Не знаю, что там с бароном, но Рашель никому не отдаст титул Цветка Бельгард. Это же цель всей ее жизни!

Джозефина хватает меня за запястье, увидев, что экипаж Бо остановился неподалеку.

Первым выходит его братец Жюльен. Он вполне симпатичный: широкие плечи, волосы пепельного оттенка, но бледный нос задран кверху, и кажется, будто он унюхал что-то отвратительное. Следующей выходит кузина Бо, Мия, – робкая девушка с черными как вороново крыло волосами почти до пояса. Бросаю взгляд на Джозефину. Та не сводит глаз с Мии.

И вот наконец появляется Бо Бельгард. Его сходство с Мией пугает: у него точно такие же кустистые брови и столь же смуглая кожа. Волосы у Бо темные, скулы и линия челюсти острые, он по-своему красив, хотя к этой красоте и трудно привыкнуть. И все же всякий раз, когда я вижу его, передо мной возникает лицо мальчика, который пялился на меня в день, когда все надо мной смеялись. Красавец, урод – какая разница. Сейчас его вид будит во мне одну лишь злость.

Все глазеют на сладкую парочку, каждый прислушивается. Бо обнимает за плечи Рашель – сегодня она держится подчеркнуто холодно. Вот-вот грянет гром, а Бо даже не догадывается об этом.

Ох уж эта самодовольная ухмылка – кажется, Бо думает, что мы глядим на него во все глаза, потому что все поголовно от него без ума. Рашель тоже хороша: крутит шашни с бароном, но мечтает получить титул Цветка на Придворном балу, чтобы подцепить рыбку покрупнее – виконта какого-нибудь, а то и герцога, если очень повезет. У них есть все, о чем только можно мечтать, а им все мало.

Ох и отрадно было бы поглядеть, как они хоть в чем-то проигрывают.

Глава вторая

БО

Все еще злится на меня из-за вчерашнего. М-да, признаю́, так себе история вышла. Ночи в шато[2] – пустом поместье, где ученики закатывают грандиозные вечеринки, – редко когда идут по плану. Так вот, после шато я отрубился у Дре и совсем забыл, что мы с Рашель договорились встретиться в Садах. Ничего, переживет. Так всегда бывает. Когда увидит, что я ей принес, и думать забудет о вчерашнем провале. Напрочь. Вот только когда я пытаюсь ее обнять, Рашель почему-то отстраняется.

– Все хорошо? – спрашиваю я, но не успевает Рашель ответить, как Жюльен бросается через толпу, не отводя взгляда от близняшек Честейн.

– Бог ты мой, Дарси! – протягивает он, приглаживая свои зализанные волосы. Его взгляд обводит девушку с головы до ног. – У тебя сегодня новая прическа?

Она только молча смотрит на него. Не могу сдержать смех – такого идиота еще поискать! Он уже столько лет ухлестывает за близняшками, но все тщетно! Сейчас, кажется, он решил опробовать новую тактику.

– Ладно, я не могу понять, что именно в тебе изменилось, – признается Жюльен. – Но если продолжишь быть такой красоткой, ни у одной из девчонок нет шансов стать Цветком Бельгард!

Девушка делает шаг вперед, глядя ему в глаза, и расплывается в улыбке.

– Я Диана, – объявляет она и кивает на сестру. – А вот Дарси.

– А… – Жюльен заходится кашлем. – Поэтому я тебя не узнал!

Жюльен тоже порой над собой смеется. Он не отчаивается, даже когда поражение очевидно. Впрочем, сегодня он одержал победу: Диана (или все-таки Дарси? Если честно, я и сам не особо их различаю) протягивает ему руку для поцелуя.

Жюльен подходит к нам с Дре и, заговорщически склонив голову, говорит:

– Чувствуете, парни? – Он вскидывает подбородок и делает глубокий вдох. – Аромат Придворного бала уже витает в воздухе!

И он прав. Почти все девчонки во дворе сегодня нарядились. Выбрали лучшие платья, разоделись, как только могли, и, честно сказать, я совсем не против. Даже Рашель – и у той на шее кулон, которого я у нее прежде не видел. Наверное, дедушкин подарок. Не пойму только, зачем ей все эти старания. Она станет Цветком Бельгард, даже если мешок на себя наденет. Бриллианты ей ни к чему. Ах да, кстати.

– У меня есть для тебя кое-что, – шепчу я Рашель, но она снова отстраняется и смотрит на меня с раздражением. Точно такое же выражение лица у нее было, когда я пригласил ее в Сен-Клер посмотреть новый печатный станок. Ожерелье, которое я ей купил, без бриллиантов, но оно от Де ла Круа, так что точно поднимет ей настроение.

Рашель хмурится:

– Бо, сперва нам надо кое о чем поговорить.

Ну понятно. Сейчас мне начнут читать нотации из-за вчерашнего. Мне вдруг становится смешно – до чего же у нее серьезный тон! Хотя где Рашель, а где серьезность!

– Что случилось?

Она накручивает локон на палец. На нем тоже бриллианты, которых я раньше не видел.

– Так дальше не может продолжаться.

– Что-что?

– Я про нас с тобой. Мы зашли в тупик. Разве ты этого не чувствуешь?

Все разом притихли – хотя, может, у меня просто воображение разыгралось. Дре и Лола тоже отклеились друг от друга и наконец задышали. Даже Жюльен – и тот отстал от бедных девочек со своими комплиментами. Теперь все как один пялятся на меня. Я прячу коробочку от Де ла Круа в карман. Она что, шутит?

– Прости, о чем это ты?

Рашель невозмутимо скрещивает на груди руки.

– Нам было хорошо вместе. Но каждому пришло время пойти своей дорогой. Ты же понимаешь, да?

Потрясенно замолкаю. Смотрю на Дре – но тот лишь разводит руками. Голова Лолы покоится у него на плече. Неужели они обо всем знали?

А вот Рашель дара речи не потеряла.

– Полно тебе, Бо, – продолжает она. – Все равно до свадьбы дело никогда бы не дошло.

Свадьба?! Ни за что на свете! Страшнее и не придумаешь. И все же. Я столько времени ей посвятил! И для чего?

– Ты нарочно сцену на глазах у всех закатываешь?

Рашель вздыхает:

– Неужели тебе бы хотелось, чтобы это все продолжалось, а, Бо?

Меня накрывает паника. Значит, ответ – да.

Мы наконец остались наедине у фонтана, где обычно прогуливали уроки. Без публики Рашель, кажется, немного успокоилась. А дело ведь вовсе не в том, что я так хочу с ней быть. Она надменная, дерзкая, и в ней есть что-то отталкивающее. Но она носит фамилию Ле Блан! Ее семья – венец парижского общества. Да что там парижского! Этот род известен во всей Франции! Вот почему я смеюсь над дурацкими шутками ее отца и делаю вид, будто очарован ее мамашей. Если ты с Рашель, не приходится объяснять, что ты незаконнорожденный и что твое существование скрывали много лет, – до тех пор, пока не умерла любовница отца. Сплетни о тебе утихают – во всяком случае, в твоем присутствии. Пока держишь Рашель под руку, никого не заботит, что ты белая ворона среди всех этих знатных богачей. Всем плевать, что ты и Бельгардом-то можешь зваться только с натяжкой.

Меньше чем через месяц я сопровождал бы ее на Цветочный бал при Дворе – маскарад, о котором грезит вся городская молодежь. Мы для приличия станцевали бы вместе пару раз, ей присудили бы титул Цветка Бельгард, а потом все местные франты ринулись бы к ней – тогда-то мы и должны были расстаться, это неизбежно. Она прицепила бы бутоньерку на грудь какому-нибудь наивному юнцу, а я получил бы отставку, но без малейшего ущерба! Моей вины в этом не было бы. Финал вышел бы ожидаемым, но не лишил меня любви одноклассников.

Я беру Рашель за руку и изображаю обходительность:

– Ты ведь на самом деле совсем не хочешь расставаться, да?

Она отдергивает руку.

– Бо, мы же оба понимаем, что зашли в тупик.

И это чистая правда, но я решаю солгать.

– Неправда! – выпаливаю я. Что тут еще скажешь?

Рашель закатывает глаза. Неужели она уже давно раскусила мой план? Она проводит рукой по груди, теребит новый кулон. Ах да, новый кулон. И колечко новое.

– У тебя кто-то есть?

Рашель ухмыляется.

– Конечно, у меня кто-то есть.

– И?

– И? – передразнивает она.

– Расскажи о нем.

Рашель тут же гордо расправляет плечи – можно подумать, она королева, которой вот-вот преподнесут высокую награду.

– К твоему сведению, он барон.

– Просто барон? Что, даже имени нет?

– Не ревнуй, Бо!

– Ревновать? К барону? Не смеши!

– Между прочим, он важный человек! – насмешливо уточняет Рашель.

– Важный? – переспрашиваю я и ухмыляюсь. – Рашель, если ты забыла, я ношу фамилию Бельгард, а титул, к которому ты так стремишься, – «Цветок Бельгард». Он назван так в честь моей бабушки: именно она стала первой его обладательницей и создала такой желанный для тебя Цветочный двор! Если бы я только захотел, мог бы заставить твоего барона ботинки мне начищать.

На миг мне даже кажется, что она купилась. Все думают, что все мои желания исполняются, ведь я сын Тома Бельгарда, часть именитой фамилии, – и я хочу сохранить эту иллюзию как можно дольше.

– Прийти на бал в обществе Бельгарда – это, конечно, неплохо, – беспечно хлопая ресницами, говорит она, – но у барона есть титул, Бо. Такой спутник затмит даже Бельгарда, между прочим даже в глазах Цветочного двора! Неужели ты думаешь, что я в итоге осталась бы с человеком без титула?

В итоге. Она так равнодушно рассуждает об этом. Можно подумать, я так сильно мечтал провести с ней всю жизнь!

– Затмит даже Бельгарда? – изумленно повторяю я, стараясь привести в порядок спутавшиеся мысли. – А как вы вообще познакомились?

Уголки губ Рашель приподнимаются. Взгляд устремляется куда-то вдаль – так бывает, когда человек вспоминает что-то особенно приятное.

– Да так, столкнулись в гостях у тетушки Женевьевы.

Эта самая тетушка Женевьева давно пытается от меня избавиться – от нее постоянно приходят письма с вопросами, не нашла ли Рашель мне достойную замену. Рашель иногда читает мне ее послания. Она называет тетю истеричкой, но я давно подозреваю, что эта женщина что-то задумала. Женевьева не раз умудрялась выскочить замуж за богатенького аристократа прямо перед тем, как тот отдавал Богу душу.

– В каком это смысле – столкнулись? Он что, перемахнул через гигантскую изгородь, пересек, пританцовывая, лужайку у дома, шмыгнул мимо охраны и затаился в поместье твоей тетушки? Или она сама его пригласила на чашечку чая?

Рашель скрещивает руки на груди.

– Сейчас это уже неважно! Мы с Бароном решили узнать друг друга лучше, и я попросила его сопровождать меня на Придворном балу. Пока на этом все. Даже папе он нравится!

Папе он нравится. Значит, они с месье Ле Бланом уже знакомы. Ну конечно.