Последний трансфер

Голос Изабель звенел, как натянутая струна. Перед ней лежало дело о подтасовке трансферов – клуб-соперник обвинялся в том, что выкупил юного игрока, подделав медицинские документы.

– Вот подпись врача, который никогда не осматривал этого мальчика! – она швырнула на стол распечатку переписки. – А вот его реальные снимки – перелом, который скрыли, чтобы продать дороже!

Судья хмурился, просматривая документы.

– Сеньорита Гарсия, у вас есть доказательства причастности клуба?

– Ещё какие!

Она включила запись – голос агента, который откровенно хвастался:

«Да кому какое дело до какой-то трещины? Главное – цифры в контракте!»

Зал ахнул.

Через час суд вынес решение: «Трансфер аннулирован, клуб оштрафован на 2 миллиона евро».

Изабель вышла на ступени здания, где её уже ждали журналисты.

– Ещё одна победа «Реал Марбельи»! – крикнул кто-то.

Она поправила прядь волос, сбежавшую из строгого пучка:

– Просто исправление ошибок.

***

Когда она зашла в пустой офис за документами, на диване уже сидел Сэм.

– Почему ты здесь? – она замерла в дверях.

– Ждал тебя. – Он поднял две коробки пиццы. – Дубль – значит, праздник даже для ледяных королев.

Изабель хотела отказаться, но… желудок предательски урчал.

– Только потому, что я голодна! – буркнула она, снимая пиджак.

Он рассмеялся и открыл коробку. Где-то вдали гремел гром – начинался дождь. Но здесь, в тёплом свете настольной лампы, пахло сыром, томатами и… чем-то новым.

Аромат этот был соткан из предвкушения, как шепот тайны, раскрывающейся в полумраке. Изабель не могла его идентифицировать, но он щекотал ее чувства, словно первые лучи солнца, пробивающиеся сквозь зимнюю стужу. Она приблизилась к дивану, ощущая, как лед в ее сердце начинает подтаивать под теплом его взгляда.

Сэм протянул ей кусок пиццы. Она взяла, и вкус взорвался во рту, как фейерверк. Острота перца опалила язык, но не неприятно, а, скорее, пробуждающе. Она прикрыла глаза, позволяя вкусу растечься по телу, как теплый коньяк.

– Сейчас ты точно подкупил меня! – пробормотала она, но в голосе уже не было прежней колкости.

Сэм ничего не ответил, лишь придвинулся ближе. Гром за окном усилился, дождь обрушился на город, словно плачущее небо, но здесь, в этом маленьком оазисе, царили покой и предвкушение. Изабель знала, что эта пицца – лишь прелюдия к чему-то большему, к чему-то, что может навсегда изменить ее жизнь. И она была готова рискнуть, нырнуть в этот омут с головой, утонуть в тепле его взгляда и аромате новой главы, которая только начинала писаться.

Тёплый свет настольной лампы рисовал мягкие тени на лице Изабель, пока она осторожно отламывала кусочек пиццы с запеченной колбасой.

– Ты даже не представляешь, как это глупо выглядит. – сказала она, наблюдая, как Сэм пытается запихнуть в рот целый ломтик.

– Что? – он говорил с набитым ртом, крошки сыра падали на стол.

– Ты ешь, как голодный щенок.

– А ты смотришь на меня, как раздражённая кошка. – Он облизал пальцы. – Кстати, почему в двадцать шесть ты уже главный юрист клуба? Это как-то… подозрительно.

Изабель замерла с кусочком пиццы на полпути ко рту.

– Откуда ты знаешь, сколько мне лет?

– Навёл справки. – Он ухмыльнулся. – Ну знаешь, стандартное досье: «Изабель Гарсия, вундеркинд, закончила университет в двадцать один, стажировалась в ФИФА, сломала нос парню из футбольной лиги во время дебатов о трансферах»…

– О боже… – она закатила глаза, но уголки губ дрогнули. – Это был несчастный случай. Я просто… энергично жестикулировала.

– Ага, и случайно твоя рука встретилась с его лицом.

Она фыркнула, и это прозвучало почти как смех.

– Ладно. Если уж ты такой любопытный… – она откинулась на спинку кресла. – Президент клуба присутствовал на моей аттестации по международному спортивному праву. После лекции подошёл и сказал: «Либо вы работаете на меня, либо я выкуплю ваш университет и аннулирую вашу аккредитацию».

Сэм рассмеялся:

– Ну, это звучит как угроза.

– Скорее, как предложение, от которого нельзя отказаться.

– А ты никогда не хотела… ну, не знаю, работать где-нибудь ещё? Где поменьше эгоцентричных футболистов?

– Куда? В цирк? – она подняла бровь. – Там хотя бы клоуны знают, что они клоуны.

Сэм схватился за грудь, как будто от удара.

– Ой, это ранило. Глубоко.

Она наконец рассмеялась – по-настоящему. Тишина стала мягче.

– А ты? – спросила она неожиданно. – Как так вышло, что парень из Брикстона играет за «Реал Марбелью»?

Сэм отложил пиццу, его лицо стало серьёзным.

– Меня выгнали из академии за драку. Но не просто так: я защищал своего товарища. Потом играл за клубы, о которых ты даже не слышала. Спал в раздевалках, потому что денег на квартиру не было. А однажды…

Он замолчал.

– Однажды?

– Однажды я нашёл своего отца в подворотне, пьяного. Он даже не узнал меня.

Изабель не ожидала этого. Её пальцы сжали салфетку.

– Прости.

– Не надо. – Он махнул рукой. – Всё, что он мне дал – это гены и фамилию. Всё остальное – моё.

Она хотела что-то сказать, но в этот момент… завибрировал телефон. На экране светилось имя: «Ванесса».

Сэм нахмурился.

– Возьми. – Голос Изабель снова стал ледяным. – Мы всё равно закончили.

Она встала, убирая коробки от пицц.

– Иза…

– Спокойной ночи, Самуэль.

Она вышла, оставив его одного с пиццей, не отвеченным звонком и странным чувством, что он только что что-то испортил. Где-то за окном снова загремел гром.

Глава 7

Пьяные звёзды и неожиданные встречи

Стадион молчал, поглощенный тишиной, которая наступала после бурного финала. Последние фанаты, уносимые вечерней прохладой, медленно разошлись, оставляя после себя лишь печальный след из смятых пластиковых стаканчиков с пивом, выцветших шарфов с эмблемой «Реал Марбелья» и обрывков газет с результатами матча. Команда «Реал Марбелья» одержала уверенную победу над соперником со счетом 3:1, и Сэм забил решающий гол на последней минуте, заставив трибуны взорваться овациями. Но вместо заслуженного праздника, вместо ликования и радостных объятий, его ждало нечто совершенно иное, нечто, что омрачало славу победы.

За углом VIP-ложей, там, где свет фонаря едва пробивался сквозь густую тень, раздавался громкий, надрывный голос. Пьяный мужчина, одетый в потрёпанный, когда-то, вероятно, дорогой пиджак, орал на всю улицу, заглушая последние отголоски празднования. Его слова, заплетающиеся от алкоголя, были полны горечи и отчаяния:

– Эддингтон! Где ты, мальчишка?! Я тебя вырастил, а ты… Предал! Предал меня и всё, во что я верил!

Его голос сорвался в болезненный кашель, сотрясая его худое тело. В этом крике, в этой ярости сквозила не только пьяная злость, но и глубокая, многолетняя обида. Это был отец Сэма – Марк Эддингтон, человек, чья жизнь, казалось, была разрушена чередой неудач и нереализованных надежд.

Вдруг из соседнего крыла стадиона вышла замученная рабочей рутиной Изабель. Она сразу заметила пьяницу, но её удивили его возгласы, поэтому она решила подойти ближе.

– Сеньор, вам нужна помощь? – её голос был резок, деловито, но в нём не было ни тени презрения, лишь искреннее беспокойство. Изабель привыкла к подобным ситуациям, но в глазах этого мужчины она увидела не просто пьянство, а какую-то глубокую, невыразимую боль.

Марк Эддингтон покачнулся, пытаясь сфокусировать взгляд на Изабель. Его глаза, покрасневшие от алкоголя и слез, казались потерянными и пустыми.

– Ты… красивая, – пробормотал он, его голос был хриплым и неуверенным. – Как моя дорогая… Шерил… Она тоже была такой…

Изабель вздохнула, понимая, что разговор с ним будет непростым. Она видела в его глазах отблеск былой красоты и ума, но сейчас они были затуманены алкоголем и горем.

– О боже, – прошептала она, но, несмотря на его нелепый комплимент, взяла его под руку, чтобы поддержать. – Где вы остановились? Вам нужно отдохнуть и прийти в себя.

Он судорожно полез в карман своего потрёпанного пиджака и вытащил смятый, исписанный от руки листок бумаги. Листок был явно помятый и влажный, словно его держали в руке долгое время.

– Вот… сын…Я хотел… хотел увидеть его… поздравить… – пробормотал он, с трудом удерживая равновесие.

Изабель не разглядела подпись на листке, лишь успела заметить написанный от руки адрес в центре города. Она понимала, что ситуация требует немедленного вмешательства.

– Хорошо, поехали! – сказала она, направляя его к своей машине. – Я отвезу вас к сыну, ему, наверное, будет приятно узнать, что вы в порядке.

Чёрный Ferrari Изабель, сверкающий под тусклым светом уличных фонарей, мягко покачивался на поворотах, словно живое существо, подчиняясь её умелым рукам. В салоне царила тишина, нарушаемая лишь тихим гулом мотора и неровным дыханием Марка Эддингтона.

– Вы знаете моего сына… – бормотал он, облокотившись на стекло, его взгляд блуждал по мелькающим за окном огням. – Он… упрямый, как и я…

– Я знаю многих – ответила Изабель, стараясь говорить спокойно и ровно, не провоцируя его на дальнейшие откровения. Она чувствовала, что он нуждается не в ответах, а в молчаливой поддержке.

– Он… правда, как я. Только он должен стать лучше меня… во всем лучше меня… – его голос дрожал, в нём звучала невысказанная боль и надежда.

Изабель молча вела машину, прокручивая в голове биографии молодых футболистов, чьим отцом он мог бы оказаться. Она знала всех игроков «Реал Марбелья» и их семей, но ни один из них не соответствовал образу этого измученного, сломленного мужчины. В её памяти всплывали фотографии, интервью, статьи – она пыталась найти хоть какую-то зацепку, хоть что-то, что могло бы пролить свет на эту загадочную ситуацию. Но в голове была лишь пустота, лишь ощущение, что она оказалась втянута в какую-то сложную и запутанную историю, последствия которой она пока не могла даже представить.

Вдруг мужчина попросил остановить машину, так как его сейчас вырвет. Изабель резко затормозила у обочины, едва успев поймать его взгляд, полный муки и стыда. Он выскочил из машины, согнувшись пополам, и его тело сотрясали беззвучные спазмы. Изабель, не раздумывая, вышла следом, держа наготове бутылку воды и платок. Она видела такое не раз – давление, стресс, осознание последствий необдуманных слов – все это выливалось в физическую слабость.

Когда приступ прошел, он, шатаясь, вернулся к машине, бледный и измученный. Изабель протянула ему воду. Он сделал несколько жадных глотков и прошептал:

– Простите.

Она молча кивнула, не желая вторгаться в его личное пространство. Знала, что сейчас ему нужно просто время.

Снова в машине, он выглядел постаревшим на несколько лет.

– Ты не представляешь, как это тяжело – проговорил он тихо, глядя в окно. – Носить в себе этот груз… и видеть, как он растет, как становится… мной. Это словно смотреть в кривое зеркало, где отражаются все самые худшие опасения.

Изабель молчала, чувствуя, что любое слово будет лишним. Она понимала, что сейчас он говорит не только о футболе. Речь шла о чем-то гораздо большем – о потерянных возможностях, о нереализованных мечтах, о бремени отцовства, которое легло на него непосильной ношей. Она тронула его руку, легонько сжав ее в знак поддержки.

Он повернулся к ней, и в его глазах блеснула благодарность. С другой стороны, эта была её работа: выслушивать и хранить секреты. Но этот секрет казался ей особенным, отравленным болью и надеждой. Она знала, что эта поездка изменит многое, и не только для него.

Адрес на навигаторе указывал на узкую улочку, пульсирующую неоновым светом и громкой музыкой. Казалось, стены домов здесь вибрируют в такт басам, доносящимся из бесчисленных баров и клубов. Толпы молодежи, одетые в яркие наряды, текли по тротуарам, как разноцветная река, направляясь навстречу ночным развлечениям. Дом, в котором находилась квартира, был старым, с облупившейся штукатуркой и коваными балконами, увитыми бугенвиллеей. Контраст между обветшалым фасадом и кипящей вокруг жизнью был разительным.

Изабель оставила свой Ferrari на ближайшей парковке, чудом протиснувшись между двумя другими машинами. Вытащить бесчувственное тело из автомобиля оказалось непосильной задачей. Мужчина был слишком тяжелым и отказывался просыпаться, лишь бессвязно бормотал что-то под нос. Изабель застонала. Неужели она всерьез думала, что это хорошая идея? К счастью, он иногда приходил в себя, и она, причитая сквозь зубы, умудрялась его направлять.

Поднявшись на третий этаж, Изабель с трудом удерживала Марка на ногах. Его состояние было далеко от нормального, и она знала, что не может медлить. Нажав на кнопку звонка, она почувствовала, как сердце забилось быстрее. Ожидание было недолгим, но казалось вечностью. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге стоял… Сэм.

Он выглядел непринужденно, босиком и в мятой футболке, будто только что проснулся. Глаза его расширились от неожиданности:

– Иза?! – произнес он, не веря своим глазам.

Изабель, пытаясь собраться с мыслями, взглянула на Марка, спрашивая:

– Ваш… сын? – Но в тот момент Марк, облокотившись об стену, начал храпеть, издавая звуки, которые резко контрастировали с напряженной атмосферой.

Сэм побледнел. В его глазах читалась паника и недоумение.

– Отец… – произнес он тихо, словно это слово могло изменить ход событий.

Теперь пришла очередь Изабель удивляться. Она никогда не думала, что их пути пересекутся таким образом.

Сэм, казалось, не знал, что сказать. Молчание стало тяжелым, давящим. Изабель осознала, что эта встреча была не случайной. Она видела, как на его лице играют эмоции – шок, гнев, страх. Но было не до разговоров. Важно было понять, что делать дальше.

Изабель сделала шаг вперед, пытаясь установить контакт. Сэм, с трудом собравшись, зашёл в квартиру. Его взгляд скользнул по Марку, который продолжал спать, не подозревая о буре, разразившейся вокруг него. Время, кажется, замедлилось, и каждый момент наполнялся значением.

Они возились с ним уже почти полчаса, и каждая попытка перевести его с пола на стул, а затем и на диван, отдавалась ноющей болью в спине у Сэма. Этот человек, которого они нашли без сознания у ворот стадиона после вчерашней яростной игры, оказался на удивление тяжелым.

– Чёрт, да он как мешок с цементом! – пропыхтел Сэм, напрягая все силы, чтобы подтянуть отца на диван. Его футболка пропиталась потом, а на висках выступили капельки пота.

– Ты уверен, что хочешь его здесь оставить? – обеспокоенно спросила Изабель, придерживая Марка за плечи, чтобы тот не соскользнул. Ее собственные руки дрожали от усталости, а в глазах плескалось беспокойство. Она чувствовала себя неловко, в сложившейся ситуации, но отказать в помощи она не могла.

– А куда мне его девать? В сарай? – Сэм отмахнулся, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Идея казалась абсурдной, но он не видел другого выхода.

Внезапно Марк, до этого казавшийся безжизненным, зашевелился. Его лицо исказилось от боли, а губы пробормотали невнятное слово.

– Шерри… прости… – он, словно инстинктивно, схватил Изабель за руку. Его хватка была слабой, но настойчивой, а в глазах, приоткрывшихся сквозь пелену, мелькнуло какое-то смутное узнавание.

Изабель осторожно, но твердо освободилась от его хватки. Она чувствовала себя неловко, но понимала, что нужно держать дистанцию.

– Он думает, что ты моя мать… – устало проговорил Сэм, проводя рукой по лицу. Его пальцы задерживались на щетине, намекающей на то, что он давно не брился. Он выглядел измотанным, после фееричного матча.

– Я уже это поняла – тихо ответила Изабель, глядя на Марка с сочувствием. В его состоянии было что-то трагичное, словно он потерялся во времени и пространстве.

Наконец, совместными усилиями, они уложили его на диван, подправили подушки, чтобы ему было удобно. И почти мгновенно Марк захрапел, глубоко и громко, словно компенсируя недостаток сна.

– Спасибо, – пробормотал Сэм, не поднимая глаз от пола. Его голос звучал приглушенно, полным усталости и какой-то невысказанной вины. – ты могла просто вызвать полицию. Это было бы проще.

– Я подумала, что это просто какой-то пьяный болельщик, потерявший сознание после игры. – объяснила Изабель, стараясь скрыть неловкость. -Сегодняшний матч был особенно напряженным, и, возможно, кто-то действительно не выдержал накала страстей.

Наступила долгая, тягостная тишина. В комнате стоял запах пота и усталости, смешанный с легким ароматом цветочного мыла, которым Изабель успела умыться.

Он поднял глаза. Они стояли друг напротив друга – Сэм и Изабель – уставшие, в помятой одежде, с темными кругами под глазами, словно они провели всю ночь без сна. В их взглядах читалась усталость, беспокойство и какая-то общая, невысказанная тревога.

– Можно… воды? – тихо спросила Изабель, прерывая тишину. Ее голос звучал хрипло, словно она не говорила уже долгое время.

Сэм кивнул, отвернулся и пошел на кухню, оставляя Изабель наедине с загадочным незнакомцем, лежащим на диване. Она чувствовала, что эта ночь только начинается, и что они ввязались во что-то гораздо большее, чем просто помощь потерявшему сознание болельщику.

Спустя полчаса Изабель уютно устроилась в своем любимом кресле, обитом мягким велюром, которое едва ли напоминала о её детстве. Сэм сидел на полу, прислонившись к её креслу, словно искал утешение в этом простом, но теплом контакте.

Знаешь, он был хорошим игроком… – произнес он, его голос звучал тихо и грустно. – Пока не сломался.

Эти слова повисли в воздухе, как тяжелый туман. Сэм имел в виду не только физическую травму, но и то, как жизнь способна сломать даже самых сильных. Он говорил о человеке, который когда-то сиял на поле, оставляя за собой следы побед. Теперь же его страсть угасла, и мечты рассыпались, как карточный домик, подгоняемый ветром.

Изабель посмотрела на Сэма, собираясь ответить, но вдруг сон, как непрошеный гость, накрыл её. Она почувствовала, как веки становятся тяжелыми, а мысли расплываются, словно краски на холсте под дождем. Её разум унесло в мир грез, где не было ни боли, ни сожалений.

Свет в комнате тускнел, а тени танцевали вокруг, рисуя образы из прошлого. Сэм продолжал говорить, не замечая, что его собеседница погружена в глубокий сон. Он говорил о том, как важно не сдаваться, не терять надежду, несмотря на удары судьбы.

Изабель, даже находясь в объятиях сна, чувствовала, как его слова проникают в её подсознание. Они напоминали ей о том, что каждый может сломаться, но восстановление – это путь, который стоит пройти. Каждый пережитый момент, каждая утрата – это урок. Важно помнить о том, что после темноты всегда приходит рассвет.

Сэм замолчал, взглянув на Изабель. Её лицо казалось умиротворенным, губы слегка приоткрыты. Он тихо вздохнул, понимая, что его монолог превратился в колыбельную. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим похрапыванием отца.

Он накрыл Изабель пледом, заботливо поправив его края. В ее сне он видел отражение усталости, борьбы, и надежды, которая, несмотря ни на что, все еще тлела в ее глазах. Он знал, что жизнь не всегда справедлива, но верил в ее силу, в ее способность преодолевать трудности.

Сэм присел рядом, всматриваясь в ее лицо. Ему хотелось защитить ее от всех бед, оградить от боли и разочарований. Он понимал, что это невозможно, но его желание было искренним и бескорыстным.

Он тихо прошептал:

– Спи спокойно, Изабель. Пусть тебе приснятся светлые сны. Завтра будет новый день, и он обязательно принесет тебе что-то хорошее.

Словно сам воздух наполнился надеждой. Он знал, что в её сердце живёт тревога, но он хотел, чтобы она на мгновение забыла о ней. Он нежно провел рукой по её волосам, убирая прядь, которая упала на лицо, и с этой заботой в сердце, склонил голову на край её кресла.

Тишина окутала комнату. В этот момент время перестало существовать. Он погрузился в сон, его дыхание стало ровным и спокойным. Свет вечернего солнца медленно ускользал за горизонт, создавая теплый свет вокруг них.

Они были вместе в этом моменте, даже если он спал, и это придавало ей сил. Она улыбнулась во сне, и, возможно, его тихие слова смогли достучаться до её подсознания, наполнив его светом и теплом.

Утро началось с крика.

– ГДЕ МОИ ДЕНЬГИ?!

Марк стоял посреди комнаты, держа в руках пустую бутылку.

Изабель и Сэм вскочили. Он бросил пустую бутылку на пол, и она разбилась, разлетевшись на острые осколки. В воздухе повисло напряжение, словно грозовая туча перед бурей. Сэм, стиснув зубы, пытался сдержать ярость, которая нарастала в нем, как вулкан, готовый к извержению.

– Пап, успокойся! – произнес он, стараясь говорить тихо, чтобы не разжигать конфликт. Но Марк, похоже, не собирался слушать.

– Успокоиться?! – его голос звучал все громче. – Я проехал пол Европы, чтобы посмотреть на тебя, а ты меня встречаешь с пустыми руками?

Изабель, стараясь сохранить мир, попыталась вмешаться.

– Сеньор, может, стоит поговорить нормально? – её голос был мягким, но уверенным.

Но Марк только отмахнулся от неё, не замечая её добрых намерений. Его гнев поглотил всю разумность.

– Вы не понимаете, синьора! – его глаза сверкали, как угли. – Это не просто деньги. Это моя жизнь!

Слова Марка повисли в воздухе. Их тяжесть давила на всех. В комнате стало тихо, и только звук разбитой бутылки напоминал о разрушении.

Изабель шагнула ближе к Сэму, поддерживая его. Она знала, что они должны быть единой командой, несмотря на гнев Марка. Сэм кивнул, но его сердце было полно тревоги. Столкновение с отцом стало лишь началом. Им нужно было найти способ восстановить доверие в этой разрушенной семье.

– Пап…

– А, это ты! – отец тыкал в него пальцем. – Звезда! А старика с матерью забыл?

Сэм глубоко вздохнул, пытаясь унять гнев, который поднимался в нем. Он знал, что отец сейчас говорит на эмоциях, но эти слова все равно ранили его. Он понимал, что им предстоит долгий и трудный путь, чтобы вернуть доверие. Но он был готов идти этим, чтобы восстановить связь с семьей, которая, несмотря ни на что, была ему дорога.

Глава 8

Разные фронты

Тренировочное поле. 7:15 утра.

Сквозь утреннюю дымку над полем пробивались слабые лучи солнца, но их тепло не достигало Сэма. Мяч, выпущенный полузащитником соперника, снова пролетел мимо его вытянутой руки, с глухим стуком врезаясь в жесткую металлическую сетку, установленную за его спиной в качестве тренировочного барьера. Звук отскока эхом разнесся по поляне, подчеркивая неудачу.

– Эддингтон! Ты спишь?! – взревел тренер Рико, его голос, обычно бархатный и успокаивающий, сейчас был полон раздражения. Он швырнул полупустую бутылку с водой, которая с громким звоном разбилась о бетонную плиту у ног Сэма, расплескав остатки жидкости. Брызги попали на траву, словно насмехаясь над его беспомощностью.

Сэм даже не вздрогнул. Его плечи поникли, взгляд был прикован к земле. Последние три тренировки были настоящим кошмаром, чередой ошибок и разочарований. Его передачи, обычно точные и молниеносные, летели мимо адресатов, словно управляемые невидимой силой. Удары, которые раньше пробивали защиту соперника, теперь не долетали до ворот, замирая в воздухе, словно лишенные энергии. А скорость – та самая, взрывная скорость, которая сводила с ума защитников и позволяла ему прорываться сквозь плотную оборону – будто испарилась, оставив его медлительным и неуклюжим. Он чувствовал себя словно в замедленной съемке, наблюдая за тем, как его команда играет без него, как его отсутствие ощущается каждым игроком.

– Что с тобой, англичанин? – прозвучал грубый голос капитана команды, который схватил его за плечо, пытаясь привлечь внимание. Его взгляд был полон беспокойства и разочарования. – Ты играешь так, как будто тебе платят за поражение. Мы привыкли к твоей агрессии, к твоей жажде победы. Что случилось?

Сэм резко дернулся, освобождаясь из хватки одноклубника. В его глазах мелькнула вспышка гнева, быстро сменившаяся усталостью.

– Отстань – пробормотал он, отворачиваясь. Его голос был тихим и безжизненным, лишенным привычной уверенности.

В раздевалке царила гнетущая тишина. Никто не подходил, не заговаривал, не пытался подбодрить. Все чувствовали его подавленное состояние и предпочитали не вмешиваться. Только телефон, лежащий на скамейке, раз за разом вибрировал, выводя на экран короткое, но настойчивое слово: «Отец». Он звонил каждые два часа, как по расписанию, требуя денег, обещая в ответ «исчезновение из его жизни». Сэм знал, что эти звонки – лишь начало, что после них последуют угрозы и ультиматумы. Он чувствовал, как эта тяжесть давит на него, лишая сил и уверенности.