Лидия для Кощея

Надежда Соколова

Лидия для Кощея

Глава 1

– Лидка! Ну Лидка же! Лидка, ну проснись! – настойчиво тормошили меня, тщетно пытаясь разбудить. Чей-то голос звучал так близко, что казалось, кто-то кричит прямо в ухо. – Лидка, где мы?! Лидка!

Да что ж так орать-то? Я ж не глухая!

С трудом, но я разлепила слипшиеся от сна глаза и сразу же подавилась воздухом – передо мной, склонившись очень близко, маячило чучело с растрепанными темными космами, синеватыми мешками под карими глазами и пересохшими, обветренными губами.

– Лидка! – взревело чучело, и голос его прозвучал до боли знакомо.

– Ты кто? – судорожно сглотнула я, отодвигаясь и натыкаясь спиной на что-то твердое и холодное.

– Лидка! Стукну щас! Больно! – угрожающе сжался кулак перед моим лицом.

Мозг медленно соображал, цепляясь за детали: карие глаза, круглое лицо, родинка над бровью…

– Ви… Вика?.. – наконец дошло до меня.

Чучело мотнуло головой, и растрепанные волосы хлопнули меня по щеке.

– Нет, чудовище морское! Лидка, где мы?!

В смысле, где? Дома, нет?

Я покосилась влево – вместо привычной прикроватной тумбочки с книжкой и очками стоял грубый деревянный стол, заваленный глиняной посудой. Вправо – вместо шкафа – глухая стена с выщербленными бревнами. А прямо передо мной…

– Это что? – обалдело уточнила я, уставившись на массивную каменную печь, из-под заслонки которой слабо тянуло теплом.

– Это я у тебя хочу спросить, что это! – завелась Вика, вскакивая и крутясь на месте, как перепуганный хомяк. – Где мы, Лидка?! И откуда в твоей квартире взялась деревенская печь?!

Я медленно поднялась, ощущая под голыми пальцами ног не гладкость ламината, а шершавые половицы. В воздухе пахло дымом и чем-то кислым, будто прокисшими щами.

– Не знаю… – протянула я, сжимая пальцами переносицу. – Возможно, это не моя квартира?

– Тогда где мы?! – Вика схватила меня за руку, и я почувствовала, как дрожат ее пухлые пальцы.

Я огляделась еще раз, но знакомых вещей не было. Ни телевизора, ни компьютера, ни даже розеток на стенах. Только печь, лавки да лучина в железном светце.

Я потрогала висок – не горячо, значит, не бред. Вика стояла передо мной, кусая ноготь и нервно подергивая плечом. Ее карие глаза, обычно такие насмешливые, сейчас были круглыми от страха.

– Давай думать, что это чей-то глупый розыгрыш, – предложила я, стараясь говорить спокойно, хотя пальцы сами сжимались в кулаки. – Ты за дверь выглядывала?

– Угу, – буркнула Вика, обхватывая себя за плечи.

– И?

Она резко выдохнула, и ее голос задрожал:

– Деревня. Глухая. На улице – ни Wi-Fi, ни супермаркета, даже такси не поймаешь! – она размахивала руками, как ветряная мельница. – Лидка, я домой хочу! У меня сессия, между прочим!

Я подошла к маленькому закопченному окошку и протерла ладонью мутное стекло. Я подошла к закопченному окошку и протерла стекло рукавом. За ним открывался идиллический пейзаж: покосившиеся избушки, куры, мирно копошащиеся в грязи, и одинокий козел, который с явным интересом уставился на меня.

– Ну хоть свежий воздух, – попыталась я найти плюсы.

– Свежий?! – Вика фыркнула. – Здесь пахнет навозом и печным дымом! Я в таких условиях учиться не могу!

Наивная. Тут, похоже, не об учебе думать надо.

Не знаю, как долго мы бы еще ломали голову над нашей новой реальностью, но сама реальность решила не ждать. Козел с улицы, видимо, обиделся, что мы не оценили его актерскую игру в "жуткого деревенского предвестника апокалипсиса", разбежался и начал методично долбиться рогами в нашу дверь.

А дверь-то, между прочим, была не какой-нибудь там бронированной, а самой что ни на есть классической деревянной – скрипучей, с щелями и с явной склонностью к драматизму. С каждым ударом она подпрыгивала на петлях, как балерина в агонии, рассыпая вокруг щепки и мои последние надежды на спокойную жизнь.

– Лида, мне страшно! – взвизгнула Вика, вскарабкавшись на лавку с грацией напуганного хомяка. – Лида! Ну сделай же что-нибудь!

– Что?! – огрызнулась я, лихорадочно озираясь в поисках укрытия. Печь? Мала. Под стол? Уже занято – там сидела курица, которая, судя по равнодушному виду, явно видела подобные сцены не раз. – Это ты у нас "френдли с животинкой", вспомни свои сторис с котиками! Иди и уговори этого рогатого дебошира успокоиться!

Вика взвизгнула еще раз, но уже на октаву выше.

– Ты издеваешься, да?! Я люблю кошечек! Собачек! Пушистых хомячков! А не это… это… рогатое таранное устройство!

В этот момент дверь с треском поддалась, и в проеме показалась козлиная морда с выражением явного торжества. Он гордо вскинул голову, блеснул желтым глазом и… чихнул.

Наступила неловкая пауза.

– Ну вот, – тяжело вздохнула я. – Теперь у нас еще и козел с насморком. Вика, поздравляю, ты только что стала свидетелем первого в истории случая козлиного терроризма.

Вика, не слезая с лавки, осторожно протянула руку:

– Хороший козлик… не бей… у тебя же сессия скоро, тебе нельзя в полицию…

Козел задумался, затем демонстративно развернулся и вышел, высокомерно топая копытами. Похоже, наш уровень паники его разочаровал.

– Ну что, – сказала я, подбирая с пола выбитую дверную петлю. – Теперь у нас есть два варианта: либо учимся жить в гармонии с природой, либо…

– Либо что? – насторожилась Вика.

– Либо идем выяснять, кто здесь есть живой. Те же крестьяне. Может, они знают, как отсюда свалить.

Вика посмотрела на разбитую дверь, потом на меня, потом снова на дверь.

– Ладно. Но если там окажется еще один козел, я тебя прибью этой самой дверью.

Глава 2

Второго козла за порогом не обнаружилось. Зато обнаружилось деревенское море – лужа размером с небольшое озеро, в которой, если приглядеться, можно было разглядеть даже отражение облаков. Я застыла, уставившись на эту природную зеркалку.

– Лидка! – позвала Вика, нетерпеливо дёргая меня за рукав сарафана (кто бы мог подумать, что у меня вообще есть сарафан). – Ты там приросла, что ли?

– Вик, – медленно произнесла я, – скажи честно: ты видишь то же, что и я?

– Что? – фыркнула сестра. – Твою тощую фигуру в этом… эээ… мешке? Вижу. И что?

– Мы в платьях, Викуля. Вернее, в сарафанах. Или что-то очень на них похожее. Ты когда последний раз сарафан надевала?

Вика замерла, будто её ударили молотком по голове. Потом подскочила к луже, заглянула в неё – и её лицо исказилось в гримасе ужаса.

– О нет. Это сарафан. На мне. Настоящий. Льняной. С узорами. – Она потрогала ткань, словно надеялась, что это галлюцинация. – Лидка, я в этом не дышу!

Я кивнула. Вот именно. Вика, вечная поклонница растянутых худи и рваных джинсов, и я, предпочитавшая удобные брюки, – и вдруг обе в сарафанах! Последний раз мы добровольно надевали платья… Ну, наверное, ещё в прошлой жизни. А может, и не надевали вовсе.

Я наклонилась к луже, чтобы рассмотреть себя получше. Из воды на меня уставилась блондинка с длинными (длинными!!!) волосами, перехваченными лентами (откуда они взялись?!), в сарафане, который, если честно, сидел на мне даже неплохо. Вика выглядела не менее колоритно – её кареглазая физиономия выражала крайнюю степень возмущения, а сарафан на ней сидел так, будто он тоже был в шоке от происходящего.

– Блин, – выдавила я. – Мы не просто куда-то попали. Мы попали в какое-то… историческое кино. Без сценария. И, судя по всему, без гонорара.

Вика скрестила руки на груди.

– Ладно, сарафаны – это ещё полбеды. Но вот эти… – она дёрнула за ленту у меня в волосах, – это уже перебор. Ты вообще когда-нибудь носила что-то кроме резинки для волос?

Я вздохнула.

– Вика, если дальше выяснится, что нам ещё и коромысло таскать придётся, я лично найду того козла и попрошу его затоптать меня насмерть.

Чуть поодаль раздалось одобрительное меканье. Я рефлекторно сложила кукиш и сунула его в сторону звука. Пусть знает, кто тут главный.

Потом мой взгляд упал на ноги. На моих ногах красовались… лапти. Ну, почти. Что-то вроде тапочек из лыка, но с задником – видимо, местный тренд.

– Бред. Точно бред, – пробормотала я, но Вика уже тащила меня осматривать окрестности.

Следующие полтора часа мы методично обшаривали деревню. Выяснилось, что дома, хоть и закрытые, всё же не пустовали. Всё взрослое население было в поле – собирало урожай (или что там у них собирают в этом столетии), а в деревне оставались только младенцы под присмотром бабушек, чей возраст можно было смело датировать эпохой динозавров.

Одна из таких бабулек, завидев нас, перекрестилась и прошипела:

– Ведьмы!

– Почему?! – возмутилась Вика.

– По глазам видать! – уверенно заявила старуха и плюнула через левое плечо.

Мы решили не спорить. Во-первых, бесполезно. Во-вторых, мы и правда выглядели подозрительно: две городские дуры в сарафанах, с круглыми глазами и нулевым пониманием местного быта.

Наш новый дом оказался на отшибе, ближе к лесу и речке. Лето ещё было в разгаре, но бабушки намекнули, что через полтора месяца нас ждут осень, а там и зима.

– Лидка, – мрачно сказала Вика, осматривая наше жилище. – Они издеваются, да?

– Кто «они»? – уточнила я, хотя и сама уже подозревала неладное.

– Да все! Боги, судьба, инопланетяне – кто угодно! – Вика ткнула пальцем в дровяную печь. – Вот ты умеешь её топить?

Я покачала головой.

– А готовить на ней?

– Вик, я в микроволновке суп разогреть могу.

– Вот и я о том же! – заверещала сестра. – Мы тут с голоду помрём! Или замёрзнем! Или нас эти бабки как ведьм сожгут!

В этот момент заскрипела дверь. Мы вздрогнули.

На пороге стоял тот самый козёл.

Он посмотрел на нас, меланхолично пожевал что-то и плюнул прямо на порог.

– Ну вот, – вздохнула я. – Теперь у нас есть козёл. Может, он печку топить умеет?

Вика схватила голову руками.

– Лидка, мы обречены.

Глава 3

Еды в избе оказалось примерно столько же, сколько в моем холостяцком холодильнике перед самой зарплатой – пара засохших хлебных корок (которые даже козёл брезгливо обнюхал и отвернулся), горсть муки с жучками (белковая добавка, как я понимаю) и немного изюма, который выглядел так, будто его собирали ещё при царе Горохе, не раньше.

Но не успели мы обрадоваться хотя бы изюму, как наш рогатый сосед ловко слизнул его с тарелки одним движением языка. Мы только и успели, что изумленно переглянуться, пока последняя надежда на перекус исчезала в его жующей пасти.

– Ну хоть спасибо, что тарелку не сжевал, – философски заметила я, глядя, как козёл самодовольно облизывается.