Мафия с подоконника

– Может, мы и правда зря так плохо ведём себя с Юрой… – тихо сказал он. – Он заботливый, он протирает мне листочки. И обещал скоро выставить меня на балкон, чтобы меня опылили пчёлы… Я так мечтаю о маленьких лимончиках!

– А нам он включает лампу! Каждый раз, когда становится темно! – запищала рассада. – Он знает, что нам страшно в темноте, и включает нам лампу! Юра хороший!

– Конечно, хороший, – подхватила Розалия Львовна. – Этот юноша спас меня!

– А меня он даже не ест, – улыбнулся базилик Антоша. – А мог бы съесть! Он же купил меня в овощном отделе. Всех наших, кто там продавался… их съели. Нас даже за приличное растение никто не держит! А я живу тут у Юры уже целый год. И он меня не ест. И у меня тут свой собственный настоящий горшок. С поддоном!

– Та-а-ак! – кактус Кирилл прищурился и упёрся кривыми ручками в колючие бока. – Бунт, я так понимаю? Бунт? Восстание зелёных? Хорошо-о-о! Ладно! Признавайтесь, кто против наших идеалов? Кто против меня?

Неизвестно, чем бы закончилась эта ссора. Может быть, даже дракой! И кто знает, возможно, зелёные хулиганы оборвали бы друг с друга все листья и перебили бы все горшки. Но к счастью, наступил вечер, и домой вернулся наш Юра! Он был в новых очках и в прекрасном настроении. И нисколько не сердился на своих питомцев за их ужасные проделки этой ночью. Правда ведь, идеальный хозяин? Он поздоровался и с кактусом Кириллом, и с лимоном Филимоном, и погладил Вениамина и Валентина по их листикам. Он полил их всех до одного и побрызгал тёплой водичкой. Потом быстро поужинал пирогом с капустой из семейства крестоцветных, сполоснул тарелку, закатал дырявые рукава зелёной рубашки, набрал в ведёрко тёплой воды и принялся протирать от пыли зелёные листья Розалии Львовны. Юра напевал весёлую песенку, а Розалия Львовна сияла от счастья. Никогда она не чувствовала себя такой счастливой. Это был чудесный вечер, и никто не замечал, как на подоконнике злобно прищурил свои маленькие глазки кактус Кирилл. В его колючей голове носились самые коварные мысли, а иголки с каждой минутой становились только острее. Он догадывался, что жизнь цветочной мафии уже не будет прежней, потому что с этого дня все растения разделились на два лагеря… Кто же поддержит его, а кто станет защищать ботаника Юру? Кактус Кирилл втайне боялся, что у него появятся достойные соперники, и, как знать, вдруг они тоже смогут придумывать свои коварные планы. Но и ему, и нам с вами обо всём этом только предстоит узнать!

Глава 2

В то утро кактус Кирилл никак не мог дождаться, когда же Юра наконец уйдёт на занятия. Ему срочно нужно было выяснить, кто из зелёного братства поддержит его, а кто перейдёт на сторону предателей. Как назло, Юра копался ужасно долго. Сначала он никак не мог выбрать, какую из трёх рубашек ему надеть: тёмно-зелёную, светло-зелёную или салатовую. Потом отправился завтракать и поставил на рубашку пятно, потом переодевался и пришивал оторванную пуговицу. Затем искал пропавший конспект (его ещё на прошлой неделе сжевал венерина мухоловка Жорж), а после пытался зарядить телефон (Юра всегда ставил его на ночь на подзарядку, но вчера ночью фикусы Валентин и Вениамин всё-таки смогли выдернуть шнур из розетки, и телефон не зарядился). Наконец Юра собрался и взял свой портфель с нарисованным кактусом (Юре выдали его на какой-то конференции, но Кирилл говорил всем, что он купил этот портфель специально в честь него, кактуса Кирилла). Он помахал с порога всем своим питомцам и сказал:

– Пока, мои дорогие! Ведите себя хорошо и не ссорьтесь. Я всех вас полил и протёр, увлажнитель работает, освежитель тоже… Ох, сегодня так жарко, я, пожалуй, приоткрою вам форточку. Всё, пока! Я побежал, не скучайте! Вечером будем играть с вами в шарады!

Не успел он закрыть за собой дверь, как все мгновенно развеселились, расшумелись и обрадовались.

– Шарады, шарады! – захлопала листиками лиана Диана. – Обожаю играть с Юрой в шарады!

– Ага! Ага! – подхватил нарцисс Борис. – Я в прошлый раз так смеялся, так смеялся, с меня чуть вся пыльца не осыпалась.

– Это когда Кирилл загадал воздушный шар, а Юра решил, что это глобус?

– Нет, это когда Демьян загадывал павлиний хвост, а Юра сказал, что он метёлка!

– Точно!

– А-ха-ха! Вот умора! Демьян! Ты метёлка!

– Сами вы метёлки, – буркнул Демьян. Он был не в настроении, потому что опять всё утро пытался вспомнить, цвёл ли он вообще хоть когда-нибудь, потом долго искал под своими огромными листьями отцветшие бутоны или ягоды, недовольно шелестел и возился. В конце концов не нашёл и начал подозревать у себя потерю памяти.

– А я никогда не играла в шарады, – сказала Розалия Львовна.

Она сегодня сияла во всей красе. Вчера Юра вымыл ей каждый листик, подсыпал питательного грунта и даже побрызгал её специальным воском для блеска. В знак благодарности Розалия Львовна всё утро изо всех сил таращила свои красные цветы и махала ими перед Юрой, чем ужасно раздражала Кирилла.

– Подлиза, – прошипел он себе под колючий нос и громко добавил: – Ну-у… Даже не знаю, получится ли у вас. Ваше семейство мальвовых никогда не отличалось особой фантазией.

– С чего это ты взял? – вспыхнула Розалия Львовна.

– Да с того! Вот что, что вы можете нам загадать? Розовый куст? Или куст с розами? Или, может, розы в кустах? А?

– Как тебе не стыдно! – От возмущения цветы у китайской розы покраснели ещё сильнее. – Я, между прочим, очень талантливая! И листовые пластины у меня… пластичные и вот, посмотрите, какие они резные и узорчатые! Да я смогу показать хоть… хоть рыцарский замок! Или хоть… корабль с парусами!

– Угу. С парусами. Под розовыми кустами! – злобно захихикал кактус Кирилл, и тут, конечно, опять началась перепалка. Розалия Львовна не собиралась уступать, они наговорили друг другу кучу гадостей и чуть было не начали швыряться друг в друга керамзитом (это такие круглые камешки, которые обычно кладут растениям в горшки, чтобы им лучше дышалось), но тут их растащили лимон Филимон и лиана Диана.

Кактус Кирилл ещё долго сопел, но потом вспомнил, что у него на это утро было запланировано важное дело, и отправился совершать обход подоконников. За лиану Диану он не волновался – она всегда была на его стороне и часто даже пыталась с ним обниматься, но больно кололась иголками. Фикусы Валентин и Вениамин тоже не должны были доставить никаких сюрпризов. Кактус Кирилл глянул на них, проходя мимо, – они хихикали, стоя рядышком у себя в горшках, и играли листиками в «ладушки». Герань Антонина тоже всегда поддерживала Кирилла, хотя иногда вдруг ни с того ни с сего начинала разговоры о полезности комнатных растений и несла всякую ерунду про то, что защищает Юрину одежду от моли. А вот бонсай Покусай вполне мог оказаться перебежчиком. Он никогда не соглашался с Кириллом, почти не принимал участия в ночных погромах, а всё время был занят собственной внешностью или переплетал свои ветки и начинал тихонько гудеть себе под нос. Дразнить его в такие моменты не получалось, он говорил, что его не интересует материальный мир, он занят своим духовным развитием и медитирует. Кирилл только фыркал от возмущения. Если уж тебе захотелось вздремнуть после обеда, то так и скажи, и нечего придумывать всякие заумные слова! Кирилл внимательно посмотрел по сторонам. Ага! Жорж! Вот, с кем стоило поговорить по душам.

– Жорж! – тихонько позвал Кирилл. Ему никто не ответил. – Жорж! – крикнул он и подбежал к горшку Жоржа. Рядом с горшком пыхтел увлажнитель воздуха, потому что Жорж ужасно боялся пересохнуть. Кирилл тут же покрылся мелкими капельками.

– А? Что? Что такое? – венерина мухоловка Жорж проснулся и зевнул, широко разинув зубастую пасть.

– Скажи мне, ты за меня? Или за этих, которые за людей?

– А у нас что, викторина? Или выборы?

– У нас нет никакой викторины! – кактус Кирилл топнул ногой. – И никаких выборов! Просто после вчерашнего… После появления этой старухи-самозванки…

– Ты про Розалию? – Жорж потянулся. – Это ты зря. Мне кажется, она вполне ничего. Особенно для её возраста. Энергичная, в форме. Цветы, конечно, полная безвкусица, но в остальном она вполне отличная тётка.

– Какая такая отличная тётка? – зашипел на него Кирилл. – Она же вчера подбивала всех устроить бунт! Ты не помнишь?

– Ой, Кирилл, давай не сейчас. У меня жуткая изжога… Боже, как я страдаю!

– Опять сырники? – участливо спросил кактус Кирилл, и бедный Жорж грустно кивнул.

Дело в том, что Юра проводил с Жоржем очень важный научный эксперимент. Он собирался доказать, что хищным растениям совсем не обязательно пожирать ни в чём не повинных насекомых. Он считал, что это жестоко и отвратительно, и пытался сделать Жоржа миролюбивым растением и перевести его на новую диету. Он кормил мухоловку кусочками печенья, сухим кормом для кошек, вермишелью, пудингами и сырниками, отчего у Жоржа была страшная изжога и постоянное несварение. Но Юра был упрямым он читал Жоржу нотации о том, что он – высокоразвитое растение, растение с интеллектом, и должен понимать, что есть живых существ – это очень плохо. Жорж иногда соглашался и даже кивал, но от сырников его всё равно мутило, а по ночам ему снились жирные зелёные мухи.

– Вот видишь, – сказал кактус Кирилл. – Как он тебя мучает! Ты же весь бледный!

– Бледный, – согласился Жорж.

– Тебя всё время тошнит!

– Тошнит, – кивнул Жорж.

– Вот! – кактус Кирилл поднял вверх колючий палец. – А ведь ты мог бы жить на болоте!

– На боло-о-оте… – мечтательно протянул Жорж.

– Именно! На вонючем мокром болоте!

– На воню-ю-ючем… – глаза у Жоржа затянуло пеленой. Он замечтался и расплылся в зубастой улыбке.

– Можешь себе представить, сколько там было бы мух? Жирных, сочных!

– Зелёных мясных? – Жорж открыл глаза и с надеждой посмотрел на него.

– Не просто зелёных! Таких зелёных, что аж перламутровых! Толстых-претолстых мух!

– О-о-о-о… Не дразни меня, Кирилл, – застонал Жорж.

– Они бы сами прыгали к тебе в пасть! И мухи, и пауки, и слизни!

– Но Юра говорит, мы с ним сделаем открытие. Мы докажем, что венерины мухоловки – разумные существа. И ещё… Как же он говорил, подожди… Он говорил, что мы высоко… моральные. Вот. И нас потом будут везде приглашать. И дадут Нобелевскую премию! В области ботаники. И это будет прорыв!

– Конечно, прорыв! Потому, что тебя прорвёт и стошнит прямо там, при всех! Сырниками! Зачем тебе этот позор? Зачем тебе эта премия? Жорж! Чего тебе хочется? Премию? Или муху?

– Муху! – не раздумывая, воскликнул Жорж.

– Вот! Значит, давай к нам! Надо свергнуть этот сырниковый режим! Кактусы – против людей! Фикусы – за свободу! Всем мухоловкам – по мухе!

– Что вы там опять замышляете? – поинтересовался лимон Филимон.

– Не твоё дело, – фыркнул Кирилл. – Репетируем. Ночью устроим Юре весёлую жизнь.

– Ох, и не надоело вам, – вздохнул лимон Филимон. Он отвернулся и опять загрустил. Филимон всё время мечтал о том, чтобы Юра выставил его на балкон. Ему так хотелось, чтобы у него появились маленькие лимончики. Но для этого нужно было, чтобы кто-то его опылил. Какое-нибудь доброе пушистое насекомое.

– Ладно, Жорж, – сказал кактус Кирилл, – я вижу, ты и в самом деле разумный и высоко… моральный. Так что ты сделаешь правильный выбор. Кактусы – против людей! – он сжал колючий кулак.

– Всем мухоловкам – по мухе! – подхватил Жорж.

Кирилл остался доволен разговором. Он ещё зашёл поболтать к плющу Хвощу и хвощу Плющу, погладил по кудрявым головам малышей-рассаду, а потом подсел к папоротнику Демьяну. Тот снова шарил у себя под листьями и хмурился.

– Привет, Демьян, – сказал Кирилл.

– Привет. – Тот раскрутил в его сторону длинный лист. Кирилл пожал его.

– Я хотел узнать, ты же за наших или за тех?

– За каких тех?

– За тех, которые против наших.

– А наши, они против тех или против не наших?

Кирилл сам чуть было не запутался.

– Наши – это мы, – рявкнул он. – Мы – за свободу! Кактусы – против людей!

– Кирилл, – выдавил Демьян со страдальческой миной, изогнув брови. – Я миллион раз говорил тебе. Я всегда сохраняю нейтралитет. Я против этой всей вашей… Наши, не наши, не ваши, не гамаши… – Он ещё раз заглянул к себе под листья и вздохнул. – А ты точно ничего такого не помнишь? Про мои цветы? Может, ты всё-таки помнишь? Может, я всё-таки цвёл? Такое ощущение, что да. У меня как-то странно вот тут зудит и вот тут чешется. Ну не может же быть, что это просто так? А?

– Да отстань ты со своими цветами! Мы решаем серьёзную проблему! – рявкнул на него кактус Кирилл.

– Ах так? То есть ваша проблема – серьёзная, а мои цветы – нет? То есть вам наплевать, что я страдаю? Что я мучаюсь? Что у меня потеря памяти!

– У тебя потеря совести! Ты не хочешь нас поддерживать, а занимаешься ерундой! Кому сдались твои цветы?

– Что-о-о-о? Да мои цветы, к твоему сведению, мечтает увидеть каждый человек на земле! Все люди в мире! И Юра тоже! Он, конечно, говорит, что это миф и заблуждения, и вообще… А я скажу тебе по секрету, Кирилл, потому что это тайна! Но Юра! Наш Юра! Он первым в мире хочет показать всем цветущий папоротник!!! – Демьян от таинственности и восторга выпучил глаза. – То есть меня! Ты понимаешь, как это важно? Я должен стать первым цветущим папоротником! А знаешь, почему? Потому, что каждый, кто увидит цветущий папоротник, будет всю жизнь счастлив!

– Это точно! Да-да! Так и есть! – подхватила Розалия Львовна. – У нас в регистратуре про это говорили. Кто увидит цветущий папоротник, тому будет счастье! И тринадцатая зарплата! И ещё вечное везенье! И красивый жених! И новая сумочка. Как-то так. Я всего уже не помню, но в регистратуре так и говорили. И ещё, что папоротник цветёт раз в триста лет.

– Да вы что? – Демьян чуть не свалился на пол. – Раз в триста лет? А что ещё говорили? Мне нужны все-все подробности!

– Это какое-то средневековье! – завопил кактус Кирилл. – Вы что, с ума все посходили? Какие триста лет? Что это за мракобесие? Да кто в это поверит? Это же сплошные суеверия!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– И в регистратуре говорили!

– И Юра докажет!

– Может, мне как раз пора зацветать!

– Это же бред!

– Да ты хоть раз сам цвёл? Сам не цветёт, а других поучает!

– Пустоцвет!

– Грубиян неотёсанный!

– Да чтоб вас! Обратно в поликлинику сдали!

– А-а-а-а!

И неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, но тут летний ветерок распахнул приоткрытую Юрой форточку, и в комнату… влетела пчела!

Что тут началось! На секунду все растения оцепенели и застыли на месте, а потом все одновременно кинулись ловить полосатую гостью. У лимона Филимона от счастья потемнело в глазах и перехватило дыхание, а венерина мухоловка Жорж хлопнулся в обморок.

– Хватайте её! Я вас умоляю! – кричал Филимон, воздевая кверху ветки. – Это моя судьба! Мои будущие дети! Прошу вас! Ловите её!

– Взять её! – визжал Жорж, который быстро пришёл в себя и не спускал с пчелы хищного взгляда. – Ловите её! Держите её! Вы спасёте мне жизнь! Если я нормально не пообедаю, я к завтрашнему дню умру от истощения! Спасите меня! Не дайте мне умереть от сырников!

– Держите её!

– Не дайте ей уйти!

– Мои детки!

– Мой обед!

Сначала охота на пчелу напоминала полнейший разброд и хаос: все носились по комнате, махали ветками, ростками, даже Юриными носками и кричали. Кто-то прицельно плевался, кто-то лез кому-то на плечи, чтобы достать до пчелы. Пчела, обезумев, носилась по комнате и орала как ненормальная:

– А-а-а-а-а! Бз-з-з-з-з! Бз-з-з-з!

А за ней толпой носились все комнатные растения и кричали наперебой.

– Спокойно! – кактус Кирилл запрыгнул на спинку стула и пытался координировать действия или для начала всех перекричать. – На неё надо что-нибудь набросить! Ищите Юрину рубашку!

– Я её почти достала, – верещала лиана Диана, размахивая длинными плетьми. – Сейчас! Сейчас я её собью! Жорж, держись! Сейчас всё будет!

– Вы её покалечите! – кричал лимон Филимон. – Бессердечные! Вы её убьёте!

– Давайте загоним её в ванную! – кричали фикусы.

– А-а-а-а-а! Бз-з-з-з! – вопила пчела и металась из угла в угол.

– Прекратите бегать, она сама куда-нибудь сядет! – кричала Розалия Львовна. – Сейчас я покажу ей мои прекрасные цветы!

– Кому сдались ваши старомодные цветы? – визжала орхидея Галатея. – Она должна сесть на меня, у меня цветы похожи на пчелу! Эволюция, мадам пенсионерка, эволюция и модные тенденции! Она сядет на меня! Гоните её на меня!

– А-а-а-а! Бз-з-з! Бз-з-з-з-з! – заорала пчела, врезалась головой в стекло и грохнулась на подоконник.

– А-а-а-ах! – в ужасе ахнули все.

– Вы её убили! – зарыдал лимон Филимон.

– Дайте пчелу сюда, я сожру и такую! – закричал Жорж. – Меньше возни.

Но пчела оказалась на удивление крепкой, она поднялась, потрясла головой, развернулась, взлетела и снова стала нарезать круги под потолком.

– О-о-о-ох! – с облегчением выдохнули все и снова помчались её ловить.

– Вы всё неправильно делаете, – кричал бонсай Покусай. – Прекратите панику! Так вы ни за что её не поймаете! С ней надо поговорить.

– Отстань! – рявкнул кактус Кирилл. Он скакал по столу и махал на пчелу Юриным шарфом.

– Мы нашли рубашку! – закричали Вениамин и Валентин.

– Отлично! Набрасывайте её на пчелу!

– Вы её убьёте! Осторожней! Умоляю! – рыдал лимон Филимон.

– Бейте её! Сильнее! Я сожру любую! – глаза у Жоржа разгорались всё ярче.

– Гоните её на меня!

– А-а-а-а!!! Бз-з-з-з-з!! – и пчела с размаху врезалась в телевизор.

– А-а-а-ах! – опять ахнули все.

Но пчела и на этот раз поднялась и помчалась дальше.

– Вы тяните за этот рукав, а вы – за этот! – командовал Кирилл. – Используем её как сеть! Раз-два-три!

Они ловко растянули рубашку, но в последний момент пчела вырвалась и пролетела мимо.

– Раз-зявы!! Я умру от голода!

– Мои детки! Осторожней! Не покалечьте её! – стонал лимон Филимон.

– Бз-з-з-з-з!! Бз-з-з-з!! – Бам! Пчела врезалась в зеркало, но даже не замедлилась.

– Интересно, она когда-нибудь устанет? – крикнул папоротник Демьян. – Давайте брать её измором!

– Надо её чем-нибудь приманить! – крикнул нарцисс Борис. – Я сейчас насыплю ей пыльцы! Гоните её сюда! Смотри, пчела, какая чудесная пыльца! Лети сюда! Гуля-гуля-гуля!

– Какая гуля? Она что, птица?

– А вдруг подействует! Все мы в душе птицы…

– Не время философствовать, гоните её на меня! Сбейте её уже наконец! Я умираю от голода!

– Осторожней! Не убейте её! Я умру бездетным!

Пчела, однако, проигнорировала и красные цветы, и орхидею, и даже ярко-жёлтую пыльцу нарцисса Бориса. Она вдруг подлетела к зеркальной дверце шкафа и начала громко жужжать и биться об неё головой.

Цветочная банда-команда остановилась.

– Сейчас мы её зашибём тетрадкой! – взвизгнул гиацинт Василий. – Кто повыше, тащите тетрадку!

– Какая-то она странная, – сказала орхидея Галатея. – Зачем она это делает? Эй, пчела! У неё же так будет сотрясение мозга.

– Я сожру и с сотрясением! Я сожру и без мозга!

– Да перестань ты, Жорж!

Валентин и Вениамин быстро подскочили к шкафу и попытались прижать пчелу к зеркалу ветками. Но у них опять ничего не вышло, пчела вырвалась и помчалась по комнате, врезаясь во всё, что попадалось ей на пути.

– Пчёлы любят мёд! – осенило лиану Диану. – Подождите-ка! И прекратите бегать, может, она успокоится.

Она ловко метнулась на кухню и притащила оттуда банку с мёдом. Как назло, банка никак не хотела открываться, и тогда её просто спихнули со стола. Банка разбилась, на полу растеклась медовая лужа. Зелёная банда выстроилась вокруг.

– Ну, давай, пчела! Смотри, какой мёд!

– Лети сюда!

– Спускайся к нам!

– Мёд! Сладкий мёд!

Пчела и в самом деле покружила над мёдом и уже собиралась опуститься вниз, как вдруг опять неожиданно резко метнулась к окну и, громко жужжа, стала отчаянно биться о стекло. Цветочная банда притихла и наблюдала за этой картиной.

– Слушайте, она и в самом деле какая-то странная, – сказала орхидея Галатея.

– А вдруг это пчелиное бешенство?

– Мы же её не проверяли! Она явно какая-то чокнутая!

– Я съем и чокнутую!

– А пчёлам делают прививки от бешенства?

– Этой, похоже, не делали.

– С ней явно что-то не то!

– Юра ведь не разрешает нам пускать сюда посторонних насекомых! Кто её пустил?

– Она сейчас разобьёт нам окно! Ей-то ничего не будет, у неё, похоже, железная голова!

– Она точно бешеная! Сейчас она нас всех перекусает! Мы пропали!

– Так что, нам её хватать или нет? – Вениамин и Валентин приволокли из кухни скатерть, но теперь замешкались. – Филимон, ты готов? Мы сейчас прижмём её!

– Ой, я что-то даже и не знаю, – замялся Филимон. – Как-то я уже передумал. Зачем мне такие бешеные лимончики…

Пчела в этот момент свалилась вниз, полетела вверх, стукнулась об лампу, покружила над рассадой и врезалась прямо в лист плюща Хвоща.

– А-а-а-а! – заорал плющ Хвощ и начал отчаянно махать всеми листьями сразу. – Она меня ужалит! Я её боюсь! – И он отфутболил пчелу прямо на розмарин Марину.

– Уи-и-и! – завизжала Марина. – Не трогайте меня!

Но пчела уже неслась дальше, совсем не разбирая дороги. Прямо к венериной мухоловке Жоржу. Но тот вдруг захлопнул свой огромный рот и изо всех сил замотал головой.

– Бз-з-з-з-з! – жужжала пчела. – Бз-з-з-з!

– Не-не-не, не трогай меня! – крикнул Жорж. – Уж лучше сырники! – И он резко отпихнул пчелу в сторону. Она зацепилась за хвоща Плюща, свалилась к нему в поддон, вылезла оттуда, снова врезалась в оконное стекло, а потом отлетела на середину комнаты и… плюхнулась прямо в аквариум.

Повисла тишина.

– И что мы будем делать? – тихо спросил кактус Кирилл.

– Мне пчёлы не нужны, – сказала фиалка Наталка. – Я самоопыляемая. Филимон? Что скажешь?

– А что мне прикажете делать с мокрой пчелой? Какой мне от неё толк? Мне нужен кто-то пушистый. И милый!

– Жорж?

– Что? Я не буду есть вашу утопленницу.

– Да что же вы за гадкие существа! Она же утонет! – закричала лиана Диана.

Вся злодейская цветочная мафия как будто очнулась. Все кинулись к аквариуму и стали вылавливать мокрую обессилевшую пчелу. А через некоторое время пчела уже сидела на листе у Розалии Львовны и дрожала от холода.

– Замёрзли, да? – осторожно спросил у неё гиацинт Василий.

Пчела боязливо кивнула.

– Сейчас принесу вам плед, – вздохнул хвощ Плющ и притащил один из кусочков белой ткани, которыми Юра в холодные вечера накрывал рассаду.

– Может, пыльцы? – предложил нарцисс Борис.

Но пчела покачала головой и улыбнулась.

– Может, она и не бешеная, – тихо сказала орхидея Галатея лимону Филимону.

– Просто надо было не гоняться за ней как ненормальным, а сразу спокойно поговорить, – сказал бонсай Покусай.

– А тебе непременно надо всё знать лучше всех, – опять вспылил Кирилл. – Ты вообще листом не шевельнул из своей плошки, пока мы тут из сил выбивались, её ловили.

– Потому что иногда от сидения в плошке толку больше, чем от всей вашей беготни. Вон, во что опять превратили комнату! Сейчас Юра придёт, расстроится, и никаких вам шарад. А тебе, Жорж, он вообще увлажнитель отключит!

– Это с чего же ему отключать мне увлажнитель?

– А потому, что у тебя по твоей злорадной улыбочке сразу видно, что это ты всё затеял!

– Да я её даже не стал есть! Вы что? Теперь меня во всём обвинять? Да как вам вообще не стыдно?

Все снова зашумели, подняли галдёж и гам, и никто не заметил, как обсохшая пчела осторожно поднялась, аккуратно сложила свой пледик и положила его на лист Розалии Львовны. А потом посмотрела вокруг, на них на всех. Ей очень хотелось поблагодарить цветочную банду, за то, что они спасли ей жизнь. Пчеле хотелось объяснить им, что она вовсе не бешеная, а просто очень испугалась, когда попала в комнату, и никак не могла сообразить, почему небо перед ней каждый раз оказывалось твёрдым. Она же совсем ничего не знала ни про стекло, ни про зеркала. А уж тем более про аквариум… Бр-р-р, пчела снова поёжилась. Ей хотелось сказать им спасибо за пыльцу и за мёд. И рассказать о том, что она вовсе не собиралась никого обижать и жалить. И о том, что ей немножко стыдно за то, что из-за неё в этой уютной комнате теперь был такой беспорядок. Но, к сожалению, на неё никто не смотрел и никто её не слушал. Цветочная мафия была слишком занята очередной ссорой. Тогда пчела молча помахала им пушистой лапой, улыбнулась и незаметно вылетела в открытую форточку. Но она не знала, что вслед ей смотрел лимон Филимон. Он махал ей ветками и тайком смахивал слезинки. Он очень надеялся, что она когда-нибудь непременно сюда вернётся. Но тогда уже он не даст её в обиду, а сможет её защитить!