Синица

Ирина Чурина

Синица

Глава 1

Я медленно брела по узким улочкам родного города Н. Свежая ссадина на правом колене, полученная мною на уроке физкультуры, всё ещё болела.

Несмотря на яркое и тёплое сентябрьское солнце, так радостно светившее на чистом лазурном небосводе, настроение у меня было ужасным. Потупив взгляд себе под ноги, я, чуть прихрамывая от боли, миновала кондитерскую фабрику, из которой доносился сладкий аромат овсяного печенья и шоколадных пряников. Прошла мимо центральной библиотеки, откуда только что вышла группа первоклассников.

На секунду оторвав глаза от серой и до безобразия ровной поверхности тратуара, я без какого-либо интереса посмотрела на малышню, бурно обсуждавшую читательский час. Судя по тому, как шумно вели себя первоклашки, переполняемые яркими, как осеннее солнце, что продолжало неизменно озарять собой ясное небо, ощущениями, мероприятие им понравилось.

«Вот же, расшумелись, – мысленно проворчала я, смерив группу детей недобрым взглядом. – Без них голова раскалывается и они ещё орут, как умалишённые.»

Не желая слушать детские восхищённые вопли, я ускорилась. Обогнув мелюзгу, я перешла на другую сторону улицы и спустившись немного вниз по улице Андропова, свернула в небольшой парк, носивший громкое имя Аллеи героев.

Почему парк назывался именно так я, честно признаться, понятия не имела, однако одна гипотеза на этот счёт у меня всё же имелась. Возможно Аллею героев назвали так, как она называется потому что рядом с парком стоял памятник героям войны, под которым в мае каждого года зажигался вечный огонь. Прямо за памятником располагалось небольшое, так сказать, захоронение с высокими гранитными столбами, на которых были высечены имена погибших на войне солдат.

По бокам от столбов росли алые гвоздики и тюльпаны, привлекая к себе внимания прохожих своими яркими и вкусно пахнущими цветами.

В общем, я понятия не имею насколько верна была моя гипотеза, касающаяся имени парка. Да и меня, честно сказать, не очень то это и волновало.

В голове было полно совершенно других мыслей, над которыми я была не прочь поразмышлять. Мысль о том, почему же Аллея героев называется именно так и никак иначе, была чуть ли не на последнем месте, поэтому не очень-то и заботила.

Что касаемо сегодняшнего дня, так я вообще старалась ни о чем не думать. Голова действительно раскалывалась так, что казалось, ещё немного и мой череп разорвётся от боли. Виски давило с немыслимой силой, плюс колено продолжало саднить. И ко всему прочему, паршивое настроение в нагрузку…

Так, внутренне умирая от своего физически-психического состояния, я прошла сквозь парк, на траву и дорожку которого, осыпаясь с деревьев, плавно опускалась золотисто-багровая листва.

Не обращая внимания на гуляющих по парку прохожих, я скоро вышла к своему дому.

Да, моя серая пятиэтажка располагалась прямо за Аллеей героев.

Миновав небольшую детскую площадку со старыми скрипучими качелями и турниками, краска с которых уже на половину покрылась глубокими трещинами и начала потихоньку облезать, я предусмотрительно осмотрела двор, дабы убедиться, что улица действительно пуста.

« Господи спасибо, – мысленно возликовала я, приближаясь к своему подъезду. – Хоть сегодня попаду домой спокойно, без лишних приключений. »

Увы, радость моя была недолгой. Стоило мне так подумать, как вдруг позади раздался громкий, протяжный свист, от звука которого, по спине тут же пробежал целый табун мурашек.

– Слышь Синица…

Синица, моё прозвище, которое закрепилось за мной ещё с первого класса и произошедшее от моей полной фамилии Синицына. Не могу сказать, что оно мне не нравилось, скорее мне не нравилось то, с какой интонацией его произносили.

–… куда намылилась?

Не оборачиваясь на крик, я поспешила к деревянной двери своего подъезда. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы посмотреть кто за мной идёт. По голосу и шагам, звучавших за спиной, я уже могла безошибочно определить, что позади меня шайка Морозова, хулиганов живущих в соседнем доме. Именно их, вечно караулящих меня, в это самое время, у моего же дома, я и надеялась не встретить. Однако, у Вселенной на этот счёт по всей видимости было своё мнение, раз она снова заставила меня столкнуться с ними чуть ли ни нос к носу.

Зычный голос Морозова, всё ещё преследующий меня, меж тем продолжал.

– Пропуск покажи сначала и можешь идти.

– А если его нету, так мы тебе его сейчас выпишем, – глумливо поддержал другана Борька Филимонов, после чего первым заржал над собственной фразой, словно он только что сказал что-то действительно смешное и остроумное.

Не останавливаясь и игнорируя язвительные высказывания хулиганов, я поспешно скрылась за дверью своего подъезда. Оказавшись на лестничной клетке, я, не теряя ни секунды, бросилась бежать вверх по лестнице, в спешке перепрыгивая то через одну, то через две ступеньки.

В считанные секунды я оказалась на третьем этаже. Едва поднявшись на свой этаж, услышала шум хлопнувшей двери подъезда, а вслед за этим топот четырех пар ног по лестнице. Испугавшись что это Морозов и его шайка, последовали за мной, чтобы в очередной раз как-то унизить меня, я поспешила сунуть ключ замочную скважину и, повернув его, буквально влетела в квартиру, громко хлопнув за собой дверью.

Оказавшись дома, я спешно повернула внутренний замок, чтобы уже наверняка защититься от Морозова и его дружков. Ключей же от нашей квартиры ни у кого из них нет, а значит я в безопасности. Значит можно спокойно перевести дух и успокоиться.

Повесив ключ на крючок вешалки, я стянула с себя джинсовку. Не выпуская куртку из рук, я сбросила кеды и прошла в глубину квартиры. Пересекнув небольшой коридор, распахнула дверь своей комнаты и вошла внутрь. После этого бросила джинсовку на ученическое кресло и, не переодеваясь в домашнее, рухнула на кровать прямо в школьной форме.

Едва коснувшись мягкой, даже немного жидкой, подушки я тут же заснула.

Глава 2

Проснулась я от внезапно раздавшегося телефонного звонка. За окном уже совсем стемнело, отчего комната тоже погрузилась во мрак. Спешно спустив ноги с кровати я потянулась в темноту, пытаясь на ощупь отыскать выключатель небольшого светильника. Нащупав маленькую кнопку на стене, рядом с деревянным козырем своей постели, я нажала на него. Маленькая яркая лампочка ночника, что располагался прямо над подушкой, тут же разогнал темноту. С трудом разлепив глаза, медленно поднялась с кровати и на ощупь отыскала телефон на столе. Отыскав вибрирующий мобильник я взяла его в руку и, нажав на зелёную трубку, поднесла аппарат к уху.

– Алло, – всё ещё сонная, хмуро пробормотала я.

Беспокойный, дрожащий голос бабушки на другом конце невидимого провода, от чего-то вдруг, показался мне очень пугающим.

– Кирочка, т-ты т-только не переживай. Я тебя очень лю-люблю и н-н-не за что не брошу.

По тому как сильно дрожал голос бабушки я поняла, что она плачет. Обеспокоенная её странными словами я, будучи всё ещё немного сонная, потёрла глаза свободной рукой и, тряхнув головой, как бы пытаясь прогнать сонливость, мешающую ясно соображать, спросила.

– Ба, я тебя тоже очень люблю. Что случилось? Почему ты плачешь?

– Кира, мама… Мамы больше… – отрывисто, не заканчивая фразы, тихо проговорила бабушка и вдруг замолчала.

Чувствуя, как внутри меня всё сжимается и холодеет, я не заметила как крепко сжала пальцами телефон. Одолевавшая меня ещё мгновение назад, сонливость, неожиданно испарилась. Ощущая, непонятный страх и тревогу поселившиеся в сердце, я спросила.

– Бабушка, что с мамой?

Но бабушка не отвечала, вместо этого она тихо плакала по ту сторону провода. Прошло несколько долгих секунд, показавшиеся мне вечностью, прежде чем она смогла взять себя в руки.

– Мне очень жаль, Кирочка. Мамы больше нет…, – тихо всхлипнув, горестно сообщила бабушка.

Что она говорила дальше я не слышала. Шок, пронзивший меня, будто заблокировал сознание. Ничего не понимая и не соображая, я уронила телефон и медленно опустилась на кровать, уставившись в стену напротив. Просидев в таком положении может мгновение, может пару минут, время как будто прекратило для меня существовать. Из оцепенения меня вырвал очередной телефонный звонок бабушки.

Однако, во второй раз я не смогла заставить себя ответить на звонок. Вместо этого я продолжала сидеть на кровати. Наконец телефон замолчал, возвращая небольшой, но уютной двушке прерванную, гнетущую, наполненную немой скорбью тишину. Но через минуту телефонный звонок в очередной раз разорвал её.

Не обращая внимания на надрывающийся вибрацией телефон, я подождала когда он наконец-то смолкнет. Однако, звонивший оказался довольно упрямым, не дозвонившись на мобильный номер, он принялся звонить на домашний. Пропустив ещё пару звонков, я наконец-то не выдержала и в порыве чувств, порвала провод домашнего телефона и отключила мобильный. После чего, без сил рухнула на кровать, и зарывшись лицом в подушку, отдалась душившим изнутри эмоциям.

Не в силах больше контролировать себя, я почувствовала как по щекам потекли горячие слёзы. В груди будто появилась огромная дыра, сквозь которую воздух покидал мои лёгкие. Давясь и задыхаясь рыданиями, я плакала и кричала. Била кулаками по подушке, будто это она была виновата в смерти мамы.

Так, пробившись в истерике, я даже не обратила внимания на приход бабушки. Когда же бабушка, явно услышав мои истошные крики, прибежала ко мне в комнату, то обнаружила меня зареванную и сжавшуюся в комочек.

Причитая, она поспешно приблизилась ко мне. На силу успокоив, и, напоив меня успокоительным, она накрыла меня пледом, тем что она когда-то связала для меня, и просидела рядом со мной пока я не уснула.

***

Очнувшись утром, я обнаружила что кто-то укрыл меня пледом. Его мягкая, приятная на ощупь ткань, заботливо окутывающая меня со всех сторон, напоминала собой, любящие, материнские объятия.

«Ох, ну и приснится же такое,» – подумала я, едва открыла глаза.

Вспоминая прошлую ночь, и, будучи уверенной, что известие о маминой смерти было не больше, не меньше, чем страшный сон, я поднялась с кровати и подошла к окну. По обыкновению открыла его, впуская к себе в комнату поток влажного от дождя, немного промозглого воздуха и тут же поежилась от его прохлады.

Опасаясь простуды, я спешно покинула комнату и направилась прямиком в ванную, собираясь принять лёгкий горячий душ перед школой. По пути в ванную комнату, случайно скользнула взглядом на кухню, где уже во всю хлопотала бабушка Юля.

Удивившись, я немедленно остановилась у самой двери ванной комнаты и, развернувшись, медленно вошла на кухню.

– Привет, бабуль а где мама? Её опять рано вызвали на работу? – изумлённо поинтересовалась, едва ступила на порог кухни.

Бабушка занятая приготовлением завтрака, неожиданно замерла. Опустив голову она подняла правую ладонь к лицу смахнула с глаз набежавшие слезы. А в следующий миг, оставив сковородку с жарившейся на ней яичницей, бабушка развернулась ко мне.

Болезненно бледное лицо бабушки, будто ещё немного постарело и прибавило морщинок за одну ночь.

– Кира, мама умерла. Её вчера на смерть сбила машина, – убитым голосом сказала она.

И, не в силах больше проговорить ни слова, приблизилась ко мне сгребла меня в крепкие утешающие объятия.

«Ч-что значит, умерла? Как?»– мысленно спросила я, с ужасом осознавая, что вчерашнее известие не было плохим сном.

«Она действительно умерла. Нет. Нет, это не может быть правдой. Это не честно! Ну почему? Почему это случилось именно с мамой!» – срываясь на крик вопрошала моя душа

Чувствуя, как у меня снова начинается истерика, я попыталась усмирить, вновь рвущиеся наружу, эмоции. Покрепче стиснув губы, чтобы не закричать, я прижалась к бабушке, зарываясь лицом в её плечо.

Предательские слезы всё-таки брызнули из моих глаз, оставляя на бабушкиной коричневой кофточке влажный след…

Глава 3

На учебу я не пошла. Бабушка, понимая моё состояние, тут же позвонила Инге Андреевне. Отпросив меня на три дня, она объяснила руководительнице мою ситуацию. После этого, бабушка позвонила отцу. Однако, дозвониться до него она так и не смогла. Ещё бы, он же дальнобойщик, постоянно в дороге… Мама никогда не звонила ему, прекрасно понимая, что отец будучи за рулём ни за что не ответит, даже если ему она будет звонить чтобы предупредить о конце света. Однако, в этот раз он решил поступить иначе. Может папа почувствовал, что случилось что-то плохое, потому как бабушка набрала ему во второй раз, папа неожиданно ответил.

– Здравствуй Серёжа, ты сейчас не в дороге? – на удивление спокойным и ровным тоном, осторожно поинтересовалась бабуля.

– Здравствуйте Юля Фёдоровна, – услышала я немного приглушенный, усталый голос отца из бабушкиного телефона. – Да. Я на заправке. Как Вера и Кира? Всё хорошо? Почему-то никак не могу до них дозвониться…

Боже мой, как же я соскучилась по его голосу. Как же мне всё время его не хватало, те короткие встречи с отцом, когда тот возвращался из рейсов, чтобы побыть с нами, наверное, самые счастливые моменты в моей серой, никчёмной жизни. В глазах снова защипало. Чтобы не заплакать в очередной раз, мне пришлось прижать язык к небу и яростно поморгать глазами. Секундная радость слышать любимы голос, тут же сменилась горечью обиды.

«Это из-за него! Это всё из-за него и его проклятой работы! – промелькнула в голове гневная мысль. – Это он виноват, то что мамы больше нет! Если бы он всё время был с нами, а не мотался по своим рейсам из города в город, ничего бы этого не было!…»

Чувствуя, как обида на отца за то, что он сейчас не рядом, превращается в слепую ярость, я спешно вскочила на ноги и опрометью выскочила из кухни, опасаясь, что если задержусь там хотя бы на пару секунд, обязательно выхвачу у бабушки телефон и наговорю отцу гадостей.

Покидая кухню, я спиной ощутила долгий беспокойный взгляд бабушки, каким та проводила меня из кухни. Что она говорила отцу я не знаю. И если честно, сейчас мне абсолютно наплевать на отца, так же как ему всё это время было плевать на меня!…