Неприятности по-пекински

Виктория Добрева

Неприятности по-пекински

Благодарности

Спасибо моим родителям за то, что не побоялись отправить меня одну в Китай в 16 лет. Без них не было бы этой истории.

Спасибо моей младшей сестре Маше за то, что отпросилась с уроков, чтобы выпустить меня из квартиры, когда мама забыла оставить мне ключи. Благодаря этому поступку я смогла сходить и сделать ксерокопию своего дневника, который вела во время поездки, и в дальнейшем написать по своим заметкам эту книгу.

Пролог. Как мне в голову пришло поехать в Китай

Инга появилась в нашей языковой школе неожиданно.

Первый год мы учили китайский язык с Дианой – опытным и известным в городе преподавателем, работавшим также в местном университете. Диана не усложняла нам жизнь особенностями китайской грамматики и фонетики, чем быстро завоевала любовь группы. Однако после лета лишь четверо из десяти человек вернулись к изучению китайского. Я была в их числе и вместе с другими узнала о смене преподавателя. Чудесным образом языковой школе удалось найти в нашем небольшом городе ещё одного китаиста, поэтому Диане снизили нагрузку, а нас отправили к Инге.

Нам сразу сообщили, что Инга – студентка. Я всегда с недоверием относилась к учителям, ещё не окончившим университет (таких было много в моей обычной общеобразовательной школе). Однако администраторы языковой школы умолчали о том, что Инга была студенткой магистратуры и училась не на кого-нибудь, а на философа. Признаюсь, эти факты лишь больше насторожили меня. Мне казалось странным учиться на философа, тем более целых шесть лет, ведь, по сути, это даже не профессия.

Нельзя сказать, чтобы Инга была глупой. Она говорила на пяти языках: русском, английском, китайском, родном латышском и немного по-японски. Инга была настолько уверена в своих знаниях, что после первого же занятия с нами заключила, что мы говорим неправильно, и стала нас переучивать. Так произошло наше знакомство с таблицей пиньиня – таблицей, где собраны и записаны латинскими буквами все звуковые сочетания, встречающиеся в китайской речи. Диана использовала в работе с нами другие методы обучения и, что такое пиньинь, толком не объясняла. Ещё Инга ругала нас за то, что мы читали не соблюдая тоны. Когда дело доходило до интонации, мы действительно давали себе поблажки, потому что так же поступала Диана, когда мы читали ей вслух.

Прошло несколько недель, прежде чем я смирилась со сменой преподавателя и с тем, что Диана учила нас неправильно. Если я хотела стать грамотным китаистом, мне следовало слушать Ингу и делать, как она говорила. Правда, сама Инга не всегда говорила и делала что-то разумное.

Мне, например, отлично запомнился случай, когда она привела на занятие своего друга-китайца, не предупредив нас об этом заранее. Инга сказала, что мы можем поговорить с ним и задать вопросы. «Неужели вам нечего спросить у китайца?», – говорила она, не понимая нашего замешательства. Мы не могли связать и двух слов. Приход китайца стал для меня такой неожиданностью, что я забыла всё, чему меня учила Инга, и начала говорить то, что усвоила ещё с Дианой. Иностранец посмеялся над неуместностью моих вопросов. Они были простыми и, можно даже сказать, детскими.

В тот вечер я вернулась домой сильно расстроенной и думала, что, возможно, китайский язык – это вообще не моё и мне стоит перестать им заниматься. Инга, когда кто-то из нашей группы, чаще всего я, делился такими мыслями, говорила, что это нормально: «Нет такого китаиста, который бы не сомневался в себе». От этого становилось легче, но лишь до тех пор, пока Инга снова не спрашивала у нас чего-то, что мы должны были проходить с Дианой, а мы этого не знали и пытались доказать, что у нас не память плохая, а программа первого курса в языковой школе неудачная.

Ещё в первый год изучения китайского я подбивала всех, включая Диану, на образовательную поездку в Китай. Девушка на ресепшене языковой школы сказала, что узнает, можно ли это организовать, но то ли забыла, то ли ответ был отрицательным и она решила нам об этом не сообщать. У Инги я тоже поинтересовалась, не знала ли она, как можно поехать в Китай. К счастью, как мне показалось тогда, она знала. Инга рассказала про организацию, которая занималась подобными турами.

Встала проблема с количеством людей. Чтобы Инга могла поехать с нами как руководитель, должна была набраться группа от пяти человек, а в нашей, повторюсь, было всего четыре. Да и из этих четверых поездку, как оказалось, могла позволить себе только я. Инга предлагала ученикам, которые занимались китайским первый год, тоже поехать. Их группа была многочисленнее, как и наша раньше, но и среди них нашёлся лишь один смельчак, который рискнул поехать в Китай, ещё полгода тому назад умея читать только по пиньиню. Это была девочка по имени Ева, с которой я, видя, что с Ингой каши не сваришь, связалась сама и рассказала, что́ узнала непосредственно от организаторов поездки.

С центром, устраивавшим этот тур, мне поначалу тоже пришлось иметь дело практически самой. Мама после разговора с Ингой ответила мне решительным отказом на то, чтобы я поехала в Китай без учительницы. Инга со своей подачей информации совсем не вызвала у неё доверия. Тогда я набрала в поисковой строке название компании и открыла их сайт. Там были указаны контакты организаторов и все необходимые сведения об их деятельности. Я прислала маме ссылку с коротким сообщением: «Узнай». Мама позвонила туда. В организации, конечно, работали люди, во-первых, знавшие все нюансы поездки и готовые ответить на любые вопросы, которые могли бы интересовать потенциального клиента, а во-вторых, умевшие расписать свой тур так, что каждому захочется сотрудничать с их компанией. Успокоенная мама наконец сказала, что всё, что я запланировала на то лето, можно было осуществить. Они скооперировались с мамой Евы, чтобы собрать и отправить все документы, купить билеты и выполнить прочие пункты из списка «Сделать, когда отправляешь ребёнка одного в другую страну».

Инга немного расстроилась, когда мы с Евой отказались от её помощи в переговорах с организацией. У нас просто не было времени ждать, пока она починит компьютер, чтобы переслать нам анкеты, которые мы могли в два счёта получить сами непосредственно от работников компании.

– Ну, понимаете, у меня там есть знакомый, который мог бы вас встретить. Если бы с вами там что-то случилось, я бы с ним связалась, и он бы вам помог. А так я ничем не смогу вам помочь, – пожала плечами Инга.

Именно в тот момент мы узнали, что у неё всё это время были связи в этой компании. В разговоре с моей мамой Инга почему-то решила об этом не упоминать.

– А что может случиться? – спросила я.

– Меня, например, когда я ездила, забыли встретить в аэропорту. У меня ещё уровень языка тогда был невысоким, но мне помог таксист, у которого был друг, немного говоривший по-русски. Кое-как я объяснила, в какой колледж мне надо, и меня отвезли. Ну, будем надеяться, с вами такого не случится.

Меня эта история не впечатлила. Инга и здесь не проявляла таланта устранять неприятности, так что вряд ли она смогла бы как-то помочь мне, когда мы находились бы в разных странах. Я впервые собиралась поехать за границу, поэтому была воодушевлена и ничего не боялась.

Глава 1. Как мы добрались до Пекина

Ева сначала показалась мне совсем ребёнком. Из-за сильной худобы и невысокого роста она на всех фотографиях выглядела лет на двенадцать, хотя на самом деле была на год старше меня. Как раз в Пекине ей должно было исполниться семнадцать.

Будущая попутчица написала мне незадолго до отъезда и предложила немного пообщаться, чтобы узнать друг друга поближе. Мне казалось, что мы могли бы познакомиться поближе и в поездке, но отвергать её предложение я не стала. Летом 2019 года, когда меня просили рассказать о себе, мне достаточно было лишь упомянуть, что я только-только окончила девятый класс, как разговор начинал развиваться сам собой. Меня тут же спрашивали, какие экзамены я сдавала и собиралась ли я в десятый класс или в колледж. Если те, с кем я беседовала, были ненамного старше меня, они начинали рассказывать, какие предметы на ОГЭ сдавали сами. Ева оказалась технарём: она сдавала информатику и физику. Я же была полным гуманитарием – в моём списке числились английский язык и литература.

В живую мы с Евой впервые увиделись на вокзале. Её пришла провожать вся семья, но в поезд с ней никто не сел. Я же приехала с мамой, и она отправилась с нами до Москвы, так как в столице я до этого бывала лишь проездом и вряд ли сама добралась бы от вокзала до аэропорта.

Ева в отличие от меня путешествовала очень часто и в аэропорту, когда маме дальше идти было уже нельзя, провела меня и на регистрацию, и на посадку. В огромном, по Евиным оценкам, самолёте, она заняла место возле окна, а я посередине – между ней и китайцем. Вообще, самолёт был полон китайцев, и у меня даже сложилось впечатление, что из русских на борту были только мы с Евой, пилоты и стюардессы.

Наш сосед сначала по-китайски, а затем по-английски спросил, в Пекин ли мы направлялись. Когда он задал вопрос на китайском, до меня не сразу дошёл смысл. Я не часто думала на этом языке, поэтому сразу ответить не смогла, но, когда ответила на английском, добавила, что вообще-то китайский тоже учу, просто растерялась. Попутчик представился Джеком. Многие китайцы, как я потом узнала, берут себе вторые имена, чтобы иностранцам было легче с ними общаться. Это разумно: Джек называл и своё настоящее имя, но его я не запомнила.

Джек рассказал, что возвращается в Шанхай к жене и дочери. Я удивилась тому, как свободно он говорил по-английски, ведь Инга предупреждала нас, что китайцы хорошо знают только свой язык. Я спросила у Джека, правда ли это.

– Нет, китайцы хорошо знают английский! – уверял он. – Особенно молодые.

Джек очень любил и свою страну, и свой родной город Шанхай и постоянно расхваливал его. Якобы воздух там чище, чем в Пекине, достопримечательностей больше, а недавно ещё построили самый крутой в мире «Диснейленд» – самый лучший, потому что самый новый. Джек советовал нам, если получится, обязательно съездить в Шанхай. Мы обменялись контактами, чтобы связаться, если мы всё-таки решим его навестить, хотя я знала, что вырваться в другой город не получится. Это выходило за пределы наших с Евой языковых возможностей – что-то организовать в Китае, тем более поездку из Пекина в Шанхай. Кстати, что касается Евы, она внимательно слушала мой разговор с Джеком и всё понимала, но, как потом призналась, стеснялась вмешаться.

В самолёте прошла самая приятная для нас часть поездки, а дальше начался период тотального непонимания происходящего, обещавший стать продолжительным. Инга не объясняла нам, как пройти регистрацию по прибытии. Тогда на помощь пришёл Джек. Он сказал, что мы должны пройти особую регистрацию – для иностранцев, и повёл нас к каким-то автоматам, где мы должны были отсканировать свои загранпаспорта и отпечатки пальцев.

– Девчат, а что тут надо делать? – то и дело спрашивал нас неприятный лысый мужчина, из категории тех, что любят носить шорты с резиновыми тапочками. Видимо, он не говорил ни по-китайски, ни по-английски и нашёл отдушину в нас.

– Прикладывайте паспорт, – сухо ответила ему Ева.

Джек повёл нас дальше. На небольшом столике лежали жёлтые карточки, в которых нужно было написать свои имя, фамилию, национальность, дату рождения, номер визы и прочие данные.

– Девчат, а тут что надо делать? – снова послышался голос навязчивого мужчины.

– Заполняйте карточку, – всё так же сухо ответила ему Ева.

Дальше Джек с нами пойти не мог, но Ева пообещала ему, что мы разберёмся. Мы поблагодарили китайского друга и попрощались. Он отправился на посадку на самолёт до Шанхая, а мы – проходить через работников аэропорта в кабинках.

– Установка пластиковых окон в Белоруссии, – прочитала Ева, пока мы стояли в очереди.

Я обернулась и увидела у неё в руках визитку того неприятного мужчины, которого мы оставили на этапе заполнения жёлтых карточек.

– Зачем ты взяла его визитку? – недоумённо спросила я.

– Он сам мне её дал, – пожала плечами Ева.

Наконец мы оказались в зоне получения багажа. Я немного переживала, что могу упустить свой чемодан, но всё обошлось. С двумя огромными чемоданами мы с Евой вышли в зал, где нас должен был встретить представитель центра, организовавшего поездку. Нам сразу замахала рукой молодая короткостриженая китаянка в модных очках. Она, как и Джек, представилась не китайским именем – Вера.

– А где ещё люди? – спросила Вера по-русски.

– Мы одни, – ответила Ева.

Оказалось, что в самолёте русскими были не только мы, неприятный мужчина и экипаж. Во главе с остроносой блондинкой к нам вышла целая группа людей, состоявшая из одной девушки и семи парней, самому старшему из которых на вид было лет двадцать, а младшему – около десяти.

Вера вывела нас всех из аэропорта. Пекинский воздух обжигал кожу, хотя на улице стояла глубокая ночь.

Блондинка-руководительница спросила нас с Евой, не с её ли подопечной Светой мы будем жить. Я достала из сумки несколько листов бумаги с информацией о поездке. На всякий случай я заранее распечатала всё, что нам прислали организаторы – адрес колледжа, расселение по комнатам, программу мероприятий, правила поведения в Китае, – и кое-что от себя, например, списки лексики на бытовую тематику.

– Нет, мы живём с Таисией Капустиной, – ответила я, сверившись с бумажкой.

Вера посадила нас в заказанный автобус, и мы поехали в общежитие.

– А вы учитель китайского? – спросила я у руководительницы, когда та села перед нами.

– Учитель китайского? Нет! – посмеялась она.

Мне показалось странным, что она сопровождала группу в Пекин, сама не зная китайского языка. А ещё я надеялась, что, если у нас возникнут сложности по прибытии в общежитие, она сможет помочь нам их решить, но, видимо, нет…

– Даже не верится, что я в Пекине, – сказала я Еве. – Поездка висела на волоске.

– Мне мама сразу сказала: «Ты поедешь». Я просто сказала, что есть такая возможность, и она ответила, что я точно поеду, и написала мне огромный список того, что нужно купить. Там шёлковые наволочки, пуховые одеяла и много чего ещё. У меня в чемодане лежит чемодан поменьше с одеждой, но я немного одежды брала. Буду тут докупать.

Я тоже хотела взять в поездку маленький чемодан, но не могла решить, что из одежды мне брать, а что нет, а когда наконец определилась, мама напомнила, что в общежитии, возможно, придётся стирать руками. Она посоветовала мне взять большой чемодан и как можно больше одежды, чтобы избежать процесса стирки.

На территорию колледжа мы въехали в два часа ночи по пекинскому времени. Парни из группы, что ехала с нами в автобусе, помогли нам занести чемоданы на четвёртый этаж, а их руководительница добыла всем пароли от вай-фая.

– Вот, смотри: Д., Капустина, Пищикова, – прочитала Ева на табличке возле двери нашей комнаты.

Мы открыли дверь с помощью карточки. Ещё в аэропорту Вера дала каждому по две карточки: белую, чтобы открывать дверь, и красную, чтобы использовать горячую воду в душе и покупать еду в столовой или в магазине на территории кампуса.

Пол в комнате был кафельным и холодным, поэтому мы решили не разуваться. Таисия Капустина ещё не приехала, так что мы с Евой могли выбрать любые две кровати из имевшихся трёх. Они все были одинаково неудобными из-за того, что располагались вторым ярусом над письменными столами.

– Вот так ночью захочешь спуститься – и шею свернёшь, – заметила я.

Ева заняла кровать поближе к ванной комнате, а я рядом с ней, возле окна. Таисии Капустиной оставалась кровать напротив меня рядом с металлическими шкафчиками, в которые мы решили ничего не класть, потому что в них было так много мусора, что я бы даже подумала, будто предыдущие жильцы специально его туда накидали.

– Я просто не буду разбирать чемодан, – сказала я, увидев этот беспорядок.

– Весь месяц? – удивилась Ева.

– Да. Я вообще не люблю разбирать чемоданы, потому что потом их надо собирать обратно.

– А я просто протру вот этот шкафчик. – Ева достала влажную салфетку и принялась протирать шкафчик с зеркалом возле своего письменного стола.

Достав из чемодана пижаму, я решила принять душ. Ванную комнату я бы назвала импровизированной: зона, где был душ и туалет, отделялась от остального пространства зелёными матовыми стёклами, а не стенами. Напротив двери висел одинокий душ – и ни шторки тебе, ни коврика, ни бортика, который бы препятствовал распространению воды по полу. Рядом же унитаз и раковина. Но самое обидное, что, сколько я ни пыталась вставить в счётчик с отверстием красную карточку, горячая вода не шла. Мытьё головы пришлось отложить, потому что я слишком любила свои волосы, чтобы мучить их холодной водой. Но спасибо и на том, что так называемая душевая располагалась прямо в комнате, а не где-нибудь на этаже.

Ева, когда я вышла, предложила натянуть между кроватями Таисии и моей верёвку для сушки белья. В её чемодане – том, что был поменьше – действительно практически не было одежды. Зато она взяла с собой вещи, которые могли пригодиться нам в быту: верёвку, прищепки, походный утюг, вешалки-плечики, аптечку и многое другое.

Как раз когда я встала на стул, чтобы привязать верёвку, дверь в нашу комнату открылась. На пороге показался взрослый китаец, и я от неожиданности вскрикнула. Он быстро закрыл дверь, а затем медленно приоткрыл снова.

– Все одетые? – спросил он.

– Да, все одетые, – ответила я. – Я просто испугалась.

Он оказался не китайцем, а просто смуглым мужчиной. За ним в комнату вошла девушка, показавшаяся мне старше нас с Евой, но, забегая вперёд, скажу, что на самом деле ей было четырнадцать. Просто она переборщила с макияжем в тот раз. Мужчина приходился ей отцом, и, убедившись, что дочка нормально расположилась, он ушёл.

– Как вас зовут? – спросила девушка.

– Вика.

– Ева.

– А меня Тая, – представилась она.

Мы не стали тратить время на более близкое знакомство, и я легла спать, хотя часы показывали четыре утра.