8+22=9. Абсурд со смыслом

Безымянный Ваку

8+22=9. Абсурд со смыслом

Всеобщий любимец

Альпачи Кравиолли был очень талантлив. Даже незнакомые люди аплодировали ему, когда он беззаботно шагал по улицам своего любимого города.

Ветер разгонял последние тучи, обнажая палящее летнее солнце. Желтый гигант выпаривал остатки дождя, не давая одиноким каплям достичь земли. Погода пробудила в Альпачи особое кокетливое настроение, которое он тщательно скрывал от окружающих. Его глянцевая рубаха слепила глаза восторженных прохожих радужными бликами, а вышитые на рукавах у запястий «косички» ритмично танцевали в такт горделивой походке и вальяжным взмахам рук.

– Кто вы? Божественное создание? – пред ним на колени рухнула, сложив ладони в молитвенном жесте, женщина лет тридцати.

Кравиолли поправил солнцезащитные очки и бросил на нее взгляд исподлобья.

– Меня зовут Альпачи, я прибыл из Мюнхена. Поражать вас всех своим талантом, – добавил он, надменно причесывая шевелюру.

– Я хочу вкусить весь ваш талант, Альпачи из Мюнхена! Прошу, поедем в мой шикарный особняк за городом, пока муж не вернулся из-за границы! Я дам вам все, что угодно, только побудьте со мной! – продолжала она трясти руками.

– Вы даже не знали моего сияющего имени. Вас привлёк только мой внешний вид. Но за мной числится множество других заслуг. Я не стану тратить на вас время и не позволю вам ублажать мое тело и даровать мне богатства.

Альпачи вынул из кармана шелковый платок, высморкался и великодушно бросил его в вытянутые руки отчаянной женщины. Толпа зевак тут же набросилась на нее в надежде урвать хоть частичку Кравиолли.

– Вам с корицей или без?

– Вам уши прочистить? Мне не только с корицей. Но и без! – гневался на бариста Альпачи.

Он только что с трудом добрался до кофейни, переступая через сотни горожан, которые почтительно склонялись перед ним.

– Я вас услышал, но не понял. Что значит: и с корицей, и без?

Кравиолли снял очки и бросил на наглеца дерзкий взгляд.

– Вы в своём уме? Вы не видите, кто перед вами? Я! Альпачи Кравиолли из Мюнхена! Или вы не заметили моих крокодиловых туфель с замшевыми итальянскими вставками на подошве? – он демонстративно провёл рукой по своей обуви.

В оживленной кофейне воцарилась тишина. Только за крайним столиком у окна кто-то аккуратно прошептал:

– Альпачи очень трудно вывести из себя. Этот мальчишка – настоящий наглец.

– Так общаться с самым талантливым человеком – нужно ещё постараться.

Бариста сгорал от презрительных взглядов постояльцев. Его глаза забегали. Даже владелец кофейни закрыл от стыда своё лицо, лишь бы не иметь ничего общего с тем, кто нагрубил самому талантливому мужчине.

– Я все же спрошу ещё раз. Вам ромашковый мятный капучино с корицей или без?

– Довольно! – ударил в стену бородатый мужчина.

– Да! Никому не позволено так разговаривать с великим Альпачи!

– Выгоните этого никчёмного работника!

– Мы сюда больше не придём, если здесь будет этот невоспитанный сотрудник!

– К черту этого бариста!

– Мы ненавидим бариста!

Разъярённая толпа набросилась на мальчишку и вытолкала наружу. Там его избивали, пока он извивался по земле и звал на помощь.

Подоспевших неравнодушных горожан вводили в курс дела, и те присоединялись к кровопролитию, движимые убеждением: «Никто не смеет перечить талантливому Кравиолли».

Расстроенному испорченным днём Альпачи сделали два ромашковых мятных капучино за счёт заведения: один с корицей, другой – без. Именно так, как он всегда предпочитал, по их мнению.

– Мы его накажем по всей строгости, – убеждал всеобщего любимца владелец кофейни.

Кравиолли снял с шеи латексный шарф и повесил его на крючок в своей прихожей. Дорога домой далась ему тяжелее, чем обычно. Из-за расстроенного вида, который он нечасто показывал миру, надоедливые поклонники всячески пытались его развеселить. Почему-то они думали, что ему понравится, если его начищенные до идеального блеска туфли поцелуют. Теперь тысячи следов помады потерявших голову поклонниц украшали крокодилью кожу, но Альпачи это не радовало.

– Ещё и туфли испачкали, – пробормотал он.

Ему пришлось пройти несколько лишних метров до люксового обувного магазина. Здесь Альпачи раскошелился на новые сапоги из шкуры чёрного королевского леопарда.

– Алиса, включи грустную музыку.

– Включаю грустную музыку. Что у вас случилось, мистер Кравиолли? – утешающе спросил роботизированный голос.

– Они побили его. Паренька.

– Мне вызвать полицию?

– Нет-нет, не нужно. Просто… мне жаль его. Он единственный, кто попытался понять меня. Все так стараются угодить мне, что не осмеливаются даже спросить, чего я хочу на самом деле.

– И чего вы хотите?

– Ну, как минимум, чтобы мне сыпали немного корицы в кофе. Именно это я всегда имею в виду. Не только с корицей, но и без. Это значит, что я хочу корицу, но совсем чуть-чуть. Будто ее и нет. Лёгкий привкус замечательной корицы. Эти идиоты всегда дают мне два стакана.

– Обрабатываю информацию, подождите…

Альпачи тяжело вдохнул, и его глаза увлажнились.

– …Кажется, ваш образ часто работает против вас. Похоже, вы уже забыли, каково это – иметь возможность прямо сказать человеку, что вам действительно нужно.

– Точно. Талантливый Кравиолли не может попросить: «Насыпьте мне совсем немного корицы». Он должен говорить все необычно и надменно. И не имеет право объяснять что-то обычным смертным. Кажется, я в ловушке, Алиса. Они даже не знают, чем именно я талантлив.

Программа выждала несколько мучительных секунд и осторожно спросила:

– А в чем ваш талант?

– Рад, что ты спросила. Я должен выговориться хоть кому-то. Дело в том… – не выдержав, Альпачи разревелся, – …что я неотразимо имитирую талант.

Торжествующая справедливость

На седых волосах Эрика проступала перхоть. Она сыпалась, словно снег зимним вечером. Девушку за соседним столиком чуть не стошнило. Она демонстративно скривилась, надеясь, что Эрик зальется от стыда краской и удалится. Но гордый седовласый парень не привык отступать.

– Вам что, девушка, так противно от естественных вещей? Может, вы еще и не облегчаетесь? В обморок не падаете, когда в туалет ходите?

Гостья ресторана побагровела от злости.

– Кажется, у вас ещё и недостаток интимной близости, раз вы так легко выходите из себя, – подметил Эрик.

– Да как ты смеешь? – она вскочила и хлопнула по столу так, что задребезжала посуда.

– А как ВЫ смеете так относиться к моей перхоти? – Эрик в точности отзеркалил движения девушки. – Может, я люблю её! Может… я горжусь тем, что перхоть сыплется с меня, словно песок из ковша экскаватора?

– Официант! Позовите менеджера! У вас тут неадекват какой-то. Я вызываю полицию.

– И что вы скажете? С молодого человека слишком противозаконно сыплется перхоть? – краем глаза Эрик наблюдал, как обеспокоенный официант спешит за помощью к администратору – Может, вы, дорогуша, ещё и против седых людей? Теперь я сам вызываю полицию!

Посетители заведения зачарованно наблюдали за диковинным конфликтом и не спешили вмешиваться. Всем хотелось узнать, чем все это кончится.

– Алло, милый, забери меня, пожалуйста. Тут какой-то псих напал на меня, – выдавливая слезы, говорила по телефону участница переполоха.

– Здравствуйте, я менеджер ресторана. Что у вас случилось?

Они одновременно закричали:

– Она против перхоти!

– Я ненавижу перхоть!

Опешивший администратор не смог выдавить из себя и слова. Первым делом он подумал о каком-то розыгрыше, из-за чего впал в ступор. Несмотря на богатый опыт, менеджер не знал, как поступить.

– Это ещё полбеды! Но она открыто презирает седых людей! Ее нужно упечь за решетку, чтобы обезопасить общество!

– Добрый день, граждане. Что у вас случилось? Кто вызвал полицию? – перебили их служители закона, вбежавшие в зал через главный вход.

– Ну наконец-то! Здесь какой-то сумасшедший! Он испортил всем настроение своим неадекватным поведением!

– Командир, она лжёт! – обвел Эрик рукой зал – Все в этом ресторане подтвердят наличие психического расстройства у этой дамочки.

– Я знаю, кто из них прав, – из кухни вышел старший повар, почесывая затылок под белым колпаком.

– Это же тот почтенный шеф-повар, которого показывают по телевизору, – зашептал молодой полицейский на ухо напарнику.

– Я прислушаюсь к вашему мнению, говорите, – властно разрешил старший служитель закона.

– Видите ли… – повар снял колпак и провёл по волосам рукой, стряхнув на пол белые хлопья. – У меня тоже перхоть.

– Не может быть! – вылетело изо рта одного из посетителей под удивленный гул публики.

– Это какая-то шутка? При чём тут перхоть? – возразил полицейский. – Я тоже не люблю ее. Она мне противна.

Самодовольные ухмылки растянулись на лицах Эрика и достопочтенного повара.

– Видите ли, господин… – негласные союзники закружили вокруг копов, словно акулы, готовящиеся к нападению.

– Это все какой-то бред! Зачем вы их слушаете! Арестуйте этих неадекватных идиотов! – девушка завопила в потолок от беспомощности.

Эрик и повар переглянулись и мысленно сказали друг другу: «Пора».

Они сорвали с блюстителей порядка фуражки, от чего те потянулись к кобуре.

– Фу! Ну и мерзость! Откуда вы все берётесь! Не могу смотреть на это!

Младший инспектор заюлил на месте и смущенно попытался прикрыть осадки, что посыпались с его головы. А старший сотрудник застыл в недоумении от наглости девушки, которая плевалась ядом, осуждая его за неприкрытую седину.

– Пройдемте, гражданочка.

Девушку, не скрывающую неприязни к определённым кастам людей, упаковали в автозак и увезли. В ресторане воцарилась долгожданная атмосфера радости и взаимопонимания.

Официанты в этот вечер получили рекордные чаевые, а гости, довольные восторжествовавшей справедливостью, ещё долго будут рассказывать об этой истории.

«Нельзя дискриминировать людей за перхоть и тем более за седые волосы», – эту мысль они будут нести дальше, оберегая от излишней жестокости всех, кто отличается.

– Кто-нибудь видел мою малышку? – обратился к жующим лицам подоспевший ухажёр, но в ответ услышал лишь чей-то кашель. – Я с ней поседею скоро! – сдавшись, признался он.

«Разные люди»

– Вам капучино на молоке или без?

– Простите? Что за вопрос?

– Извините, я сегодня не в себе. Мой щенок умер.

– Оу… соболезную. Обычный капучино без молока, пожалуйста.

– Постойте, но любой капучино идёт с молоком. Иначе это будет уже другой напиток.

– Знаете, я и сам в некотором роде альфа-самец.

Девушка почесала голову и беспомощно огляделась в поисках поддержки. Нервные лица в нескончаемой очереди только усиливали ее панику.

– Я шучу, не волнуйтесь. Просто у меня сегодня тоже умер кот, – продолжил покупатель.

– Мне очень жаль. Как его звали?

– Альфа-самец. Йоркширский терьер.

– Вы издеваетесь?

– Ни в коем случае. Извините, я правда несу какую-то чушь и очень сожалею. Не хотел вас обидеть.

– Я не обижаюсь, просто не понимаю вас. Это странно, – сказала бариста, нажимая на кнопку кофемашины.

– А что вы там делаете?

– Капучино.

– Но я же просил без молока. Значит, я хочу американо. Разве не понятно?

– Вы точно издеваетесь! – девушка сняла фартук, с силой скомкала его и кинула на барную стойку.

Неадекватного покупателя похлопали по спине.

– Ты зачем девушку обижаешь? Давно по морде своей безобразной не получал?

– А вы что-то имеете против безобразных? – повернулся тот к дерзкому заступнику.

– Черт. Извини. Я не знал, что ты… такой.

Странный посетитель облизнул торчащие наружу зубы с кариесом и слизнул стекающие на губу сопли:

– Какой? Не ожидал, что я и вправду безобразный? Теперь стыдно стало?

Мужчина зажал нос пальцами, дабы защититься от зловонного дыхания.

– Ваш американо, – бариста не теряла драгоценного времени и сделала кофе, чтобы странный посетитель поскорее убрался.

– Спасибо, дорогуфа, – нарочито прошепелявил он. – Только напофледок фтанцую.

Многогранная личность неаккуратно выплясывала, наступая на ноги закипающим от злости любителям кофе. Когда он в пируэте поднял руки, всем бросились в глаза пятна Роршаха на его подмышках. От старомодной клетчатой рубашки разило потом на десятки магазинов вокруг, раздражая нервные окончания в ноздрях ни в чем не повинных посетителей торгового центра. Едкий запах поднимался вверх, угрожая оставить трещины в потолке из панорамных окон.

Никто из постояльцев кофейни «Разные люди» не хотел связываться с подобным недоразумением в человеческом обличии. Все терпеливо ждали, пока незнакомец закончит перфоманс и удалится навсегда.

Плохо пахнущий посетитель умудрился еще несколько раз вылить на себя кофе, пока, пританцовывая, покидал заведение. Обжегшись кипятком, он нелепо и громко завизжал, из-за чего на его ассиметричном лице полопались крупные прыщи.

– Хорошего дня всем! – с достоинством попрощался он.

«Господи, что за урод?», «Как таких земля носит?», «В каком же ужасном мире мы живем», «Таких мерзких ублюдков надо убивать» – крутилось в головах людей, шокированных неприятной встречей.

В ту же минуту на другом конце здания, у крутящихся возле входа в торговый центр дверей, в кресле-массажере сидела статная дама в тонкой норковой шубке. От вибрации она непроизвольно выпучивала глаза, а ее щеки подпрыгивали.

– Так жаль, что ты собака. Грустно, что ты не можешь почувствовать это, Сюзи.

– Р-раф.

– Какая классная! Она точно вам ответила. Такая умная, – гладил чужого пса недавний посетитель кофейни. – Что за порода?

– Йоркширский терьер, – ответила мадам, вибрирующая в горизонтальном положении.

Зубастик посмотрел на трясущееся перо на ее старомодной шляпе и задумался.

– Как удивительно. Сегодня одна женщина сказала, что у неё умерла собака. Той же породы, представляете?

– Да вы что? – посочувствовала интеллигентка.

– Зуб даю, – и он дёрнул за один из своих торчащих так, что кариес остался на пальцах.

– Очень жаль, – дама попыталась утешить собеседника улыбкой.