Иллюзия В.

Александр Грицан

Иллюзия В.

Иллюзия В.

Действующие лица:

ВИКТОР НОВИС, подсудимый, сотрудник музея Новой истории Планеты Земля.

ПЕЛАГЕЯ СТРОНГ, верховный судья Планеты Земля.

АНХЕЛЬ ПОЭНА, главный обвинитель Планеты Земля.

КАМИЛЛА ПАРКЕР, ведущий специалист музея Новой истории Планеты Земля.

БАСИР ПЕРСОЛВО, профессор Академии Единой науки планеты Земля.

МАРТИН СКАНДА, полный генерал, командующий войсками Планеты Земля.

АНЗИМА ОРДО, судебный секретарь.

Действие Первое.

События происходят в отдалённом будущем. Зал судебных заседаний.

На небольшом возвышении за столом судья Пелагея Стронг. Перед возвышением за столом секретарь суда Анзима Ордо. По левую руку от них разместился прокурор Анхель Поэна. По правую руку – подсудимый Виктор Новис.

Пелагея Стронг:

(многозначительно кашляет)

Кх! Кх!

Анзима Ордо:

(торопливо вскакивает)

Во имя Единства!

В суде высшей инстанции Планеты Земля слушается дело землянина – Виктора Новиса. Дело рассматривает Верховный судья Планеты Земля –  Пелагея Стронг. Сторону обвинения представляет Главный обвинитель Планеты Земля – Анхель Поэна. Сторону защиты представляет по собственной воле сам подсудимый – Виктор Новис. В зале находятся (считает зрителей по головам, а затем называет число) присяжных заседателя.

Пелагея Стронг:

Подсудимый, по какой причине вы отказались от услуг адвокатов?

Виктор Новис:

(переминается с ноги на ногу)

Ваша честь, это они от меня отказались.

Анхель Поэна:

Хотел бы я посмотреть на того дурака, который согласился бы его защищать.

Пелагея Стронг:

Анхель, будьте добры, постарайтесь воздержаться от резких высказываний во время судебного заседания.

Анхель Поэна:

Простите, Ваша честь, оно уже началось?

Пелагея Стронг:

Начинается! Виктор Новис, вы обвиняетесь в действиях, направленных на подрыв Священного Единства Планеты Земля, в клевете, подлоге, кощунстве и осквернении памяти Спасителя человеческой цивилизации Бориса Иллиуса… (ударение делается на букве «О» в имени и на первой букве «И» в фамилии) Послушайте, что вы всё время топчетесь?

Виктор Новис:

Извините, Ваша честь, я не могу не двигаться. Движение, знаете ли, жизнь. Мotus vita est. (Мотус Вита эст) По крайней мере для меня. У вас там в моем деле справочка на этот счёт имеется.

(начинает прохаживаться из стороны в сторону)

Пелагея Стронг:

(просматривает справку)

Тут написано, что у вас акатизи́я – клинический синдром, характеризующийся постоянным или периодически возникающим чувством внутреннего двигательного беспокойства и проявляющийся в неспособности долго находиться в одной позе или оставаться без движения.

Виктор Новис:

Так считает профессор, который меня обследовал. В действительности, причина другая, но профессор о ней и слушать не хочет.

Пелагея Стронг:

(многозначительно кашляет)

Кх! Кх!

Анзима Ордо:

(торопливо вскакивает)

Во имя Единства!

В суд приглашается профессор Академии Единой науки Планеты Земля Басир Персолво.

Входит Басир Персолво.

Пелагея Стронг:

Единство с нами, профессор!

Басир Персолво:

Во веки, Ваша честь.

Секретарь подносит профессору на подносе священную книгу, которая по виду похожа на толстый альбом для рисования.

Пелагея Стронг:

Басир Персолво, поклянитесь на этой священной книге Спасителя человеческой цивилизации, что будете свидетельствовать правду, только правду и ничего кроме правды.

Басир Персолво:

(благоговейно кладёт руку на альбом)

Клянусь.

Пелагея Стронг:

У Главного обвинителя есть вопросы к эксперту?

Анхель Поэна:

Да, Ваша честь. Скажите, профессор, каково психическое состояние подсудимого?

Басир Персолво:

Если вы имеете ввиду вменяемость подсудимого, то с уверенностью заявляю, что он вменяем и в полной мере отдаёт себе отчёт в своих поступках и словах.

Анхель Поэна:

А как же эта – ака… ака…

Басир Персолво:

Акатизи́я? Ну, она, конечно, провоцирует у пациента подсознательную необходимость в постоянном движении, но не влияет на осознанность производимых им действий.

Анхель Поэна:

Правильно ли я понял, что подсудимый может быть привлечён к ответственности по предъявленным ему обвинениям.

Басир Персолво:

Совершенно верно.

Виктор Новис прогуливается и даже делает легкую гимнастику.

Анхель Поэна:

Чёрт! Он что, так и будет всё это время мелькать у нас перед глазами? Сядьте, Виктор Новис!

Виктор Новис:

Господи, как вы, прокуроры, предсказуемы. (пародирует Прокурора)

Сядьте, Виктор Новис. Спасибо, ещё успею. В заключении этого умника (кивает на профессора) чёрным по белому написано, что движение для меня является вопросом жизни и смерти. Верно, профессор?

Басир Персолво:

Да, действительно. Движение является единственным выходом при этом психическом расстройстве. Попросту говоря, он себя не контролирует. Движения, жесты, мимика абсолютно спонтанны и порою могут принимать причудливые формы.

(Виктор Новис начинает прыгать обезьяну и корчить рожи)

Басир Персолво:

Ну… Не настолько причудливые.

Анхель Поэна:

Ваша честь. Если он сам себя не может контролировать, давайте мы его проконтролируем. Оденем наручники и привяжем к скамье.

Пелагея Стронг:

Хм. Профессор, что может произойти с больным акатизи́ей, если его, скажем так, на некоторое время обездвижить?

Басир Персолво:

Ваша честь, насколько мне известно, такие эксперименты ранее не проводились. В этом не было необходимости, – страдающие акатизи́ей не проявляют агрессивность. К тому же, возникает вопрос насколько это гуманно? Graviōres et difficiliōres anĭmi sunt morbi, quam corpŏris. (гравио́рэс эт диффицилио́рэс а́ними сунт мо́рби, квам ко́рпорис)

Анхель Поэна:

Я так понимаю, это латынь, которую я не понимаю. Переведите.

Басир Персолво:

Болезни души тяжелее и труднее, чем болезни тела.

Анхель Поэна:

Профессор, отвечайте прямо. Что случится с этим типом, если его заставить часок, другой посидеть неподвижно? Не может же он от этого умереть?

Басир Персолво:

Ну… Я бы не стал исключать такую возможность.

(Виктор Новис садится на скамью подсудимого, складывает руки на груди и закрывает глаза)

Басир Персолво:

Пациент, страдающий подобным психическим заболеванием преобразует свою маниакальную тревожность и беспокойство в движение. Движение для него, это такая своеобразная защитная реакция психики. Если его лишить возможности двигаться, то, боюсь, через некоторое время его состояние начнёт стремительно ухудшаться, что может привести к полной невменяемости или, того хуже, к летальному исходу.

(Виктор Новис сидит неподвижно. Его голова медленно опускается подбородком на грудь. Он начинает медленно заваливаться на бок.)

Анзима Ордо:

(указывает на подсудимого)

Э-э-э…

Пелагея Стронг:

Подсудимый! Виктор Новис!

Виктор Новис:

Да, Ваша честь.

Пелагея Стронг:

Когда к вам обращается судья, необходимо вставать.

Виктор Новис:

(Вскакивает и подобострастно подаёт корпус вперёд)

Да, Ваша честь.

Пелагея Стронг:

Принимая во внимание вышеизложенные обстоятельства, суд разрешает вам двигаться.

Подсудимый начинает двигаться, как боксёр на ринге перед поединком.

Пелагея Стронг:

Не так активно и в разумных пределах.

Виктор Новис складывает руки за спиной и начинает прогуливаться, как на тюремной прогулке.

Анхель Поэна:

Да-да. Вот так уже лучше. При пожизненном заключении такой вид движения станет вашим единственным развлечением.

Пелагея Стронг:

Виктор Новис, поскольку вы решили отказаться от адвоката, суд предоставляет вам право осуществлять процессуально разрешённую деятельность по защите самого себя.  У вас есть вопросы к эксперту?

Виктор Новис:

Да, Ваша честь. Скажите, профессор, каковы причины возникновения акатизи́и?

Басир Персолво:

Наиболее частой причиной акатизи́и являются побочные эффекты лекарственных препаратов, прежде всего традиционных нейролептиков. Она может возникнуть также на фоне наркотической или алкогольной зависимости.

Виктор Новис:

Профессор, по какой же из этих причин акатизи́я развилась у подсудимого? То есть, у меня? Нейролептики? Алкоголь? Наркотики? Рок-н-ролл?

Басир Персолво:

Ни одна из перечисленных вами. Однако, известны случаи возникновения болезни без видимых на то причин. Они, конечно, достаточно редкие, но наука обладает достоверными фактами проявления синдрома внутренней потребности двигаться даже у великих людей.

Виктор Новис:

Интересно у кого же?

Басир Персолво:

Ну… Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу.

Виктор Новис:

И всё-таки?

Басир Персолво:

Ну… Мне сейчас трудно вспомнить…

Виктор Новис:

Давайте, я вам помогу. Как насчёт Бориса Иллиуса – Спасителя земной цивилизации?

Анхель Поэна:

Ваша честь, я протестую. Это кощунство!!!

Пелагея Стронг:

Оставьте, Анхель. Вы прекрасно понимаете, что именно факт кощунства является предметом судебного разбирательства. Подсудимый, Виктор Новис, вы продолжаете утверждать, что… э… что… вы… что…

Виктор Новис:

Что я не Виктор Новис, а Спаситель человеческой цивилизации Борис Иллиус.

В зале заседания тишина.

Анхель Поэна:

Профессор, вы все ещё настаиваете на том, что этот человек не сумасшедший?

Басир Персолво:

Мы провели все необходимые исследования… Это несомненно акатизи́я – syndrome opus motus (синдром опус мотус)

Анхель Поэна:

Мотус-шмотус! К чёрту вашу латынь и ваши исследования. И без них понятно, что перед нами псих.

Пелагея Стронг:

Анхель Поэна! Давайте не будем утверждать то, что ещё не доказано.

Анхель Поэна:

Manifestum non eget probatione (манифестум нон эгэт пробатионэ). Очевидное не нуждается в доказательстве.

Проклятье, я не думал, что латынь заразна! Хорошо!

Ваша честь, как ещё можно назвать человека, который выдаёт себя за того, кто семьдесят лет назад пропал без вести, будучи тридцатилетним. (обращается в зал) Граждане присяжные заседатели, где вы тут видите столетнего старика? Сколько вам лет, Виктор Новис, сто, сто пятьдесят, двести?

Виктор Новис:

Мне…

Анхель Поэна:

Неважно. Ваша честь перед нами либо сумасшедший, и тогда его место в психушке, либо наглый провокатор, который преследует своей целью очернение героической Новой истории Планеты земля и подрыва Священного Единства. Тогда его место в камере распыления. И чем раньше, тем лучше, чтобы заразные семена его бреда не проросли в головах несознательных элементов нашего, пока ещё неокрепшего общества всеобщего Благоденствия и Единства.

Виктор Новис:

Ваша честь, я всё-таки хотел бы ответить на заданный мне вопрос. Мне тридцать пять земных лет, если принимать время в традиционном понимании. Но ввиду определенных обстоятельств, о которых, я надеюсь, мне позволят сообщить позже, в течение нескольких лет время для вас и для меня время текло по-разному. Для тех, кто знаком с теорией относительности, – это понятно. Когда для меня прошло два года, для вас, на Земле, прошли десятки лет.

Пелагея Стронг:

Профессор, что вы можете сказать по этому поводу?

Басир Персолво:

Если коротко, то согласно теории относительности Эйнштейна, время течёт по-разному для тех, кто движется и для тех, кто находится в состоянии покоя. И чем больше скорость тех, кто движется, тем медленнее для них течёт время. Допустим, подсудимый с огромной скоростью летит в космическом корабле, а мы с вами остались на Земле. В этом случае для подсудимого время будет идти в десятки раз медленнее, чем для нас. Через два года по его часам он возвращается, а на Земле прошло уже пятьдесят или семьдесят лет. Всё зависит от скорости космического корабля.

Виктор Новис:

Браво, профессор. Именно об этом я и хотел рассказать. Ваша честь?

Пелагея Стронг:

Продолжайте, Виктор Новис.

Виктор Новис:

Спасибо. Всем известно, что семьдесят лет назад наша планета подверглась инопланетному вторжению Зарийцев из звёздной системы Грумбридж тридцать четыре. Правительства государств, существовавших тогда на Земле, проявили редкое безволие и некомпетентность, столкнувшись с неизвестными технологиями агрессивного иноземного разума. И тогда сопротивление пришельцам возглавил талантливый молодой программист Борис Иллиус.

Во время своих монологов подсудимый постоянно двигается и жестикулирует.

Анхель Поэна:

Это всем известно!

Виктор Новис:

Я так и сказал. За короткое время Борису Иллиусу удалось объединить усилия крупных корпораций для создания околоземной орбитальной группировки, которая полгода успешно сдерживала атаки инопланетного десанта. Когда пришло время перейти в контрнаступление, Борис Иллиус лично взял на себя пилотирование флагманского корабля. В ожесточённой битве Зарийцам был нанесён непоправимый урон, и они покинули пределы Солнечной системы. К сожалению, все корабли земной группировки геройски погибли, а флагманский корабль Бориса Иллиуса пропал без вести.  Я ничего не перепутал?

Пелагея Стронг:

Нет. До этого места всё верно.

Виктор Новис: (ехидно)

Естественно, этот текст обязан знать наизусть даже самый отъявленный двоечник.  Благодарные земляне сквозь века пронесут память о бесстрашном Спасителе человеческой Цивилизации – Борисе Иллиусе! (обращается к зрителям) Так вот, благодарные земляне, радуйтесь, Ваш Спаситель вернулся!

Раскидывает руки в стороны, как бы предлагая поприветствовать его.

Анхель Поэна:

Профессор, надеюсь вы ещё не отпустили санитаров, я уверен – они нам скоро понадобятся.

Ваша честь, это возмутительно. Он над нами издевается.

Пелагея Стронг:

Я понимаю ваше негодование, Анхель, и даже разделяю его, но мне, как судье, полагается оставаться беспристрастной.

Анхель Поэна:

Тогда проявите решительность, Ваша честь, – лишите его возможности произносить свои вызывающие монологи.

Пелагея Стронг:

Подсудимый, вы лишаетесь слова до особого распоряжения суда.

Виктор Новис:

Я протестую, Ваша честь!

Анхель Поэна:

Угомонитесь, вас лишили слова.

Виктор Новис:

Лишили слова подсудимого, гражданин прокурор. И поэтому, как его адвокат, я заявляю решительный протест. Мне необходимо задать несколько вопросов своему подзащитному.

Анхель Поэна:

Вы, что, собирается задавать вопросы самому себе?

Виктор Новис:

Да.

Анхель Поэна:

И сами себе намерены отвечать?

Виктор Новис:

Совершенно верно.

Анхель Поэна:

Поздравляю, профессор. Вы проморгали явного шизофреника.

Пелагея Стронг:

Я принимаю ваш протест, Виктор Новис. (прокурору) Не нагнетайте, Анхель. Вы же понимаете, что он хочет довести ситуацию до абсурда. Давайте, сохранять самообладание. Итак, Виктор Новис, вы утверждаете, что на самом деле вы – Борис Иллиус, что вам сто лет и вы спасли человечество от гибели?

Виктор Новис:

(Пафосно кладёт руку на сердце.)

Да, Ваша честь, это истинная правда.

Пелагея Стронг:

Суд разберётся, что правда, а что нет.

Кх! Кх!

Анзима Ордо:

(вскакивает)

Во имя Единства!

В суд приглашается Камилла Паркер – ведущий специалист музея Новой истории Планеты Земля, биограф Бориса Иллиуса.

Входит Камилла Паркер.

Пелагея Стронг:

Единство с нами!

Камилла Паркер:

Во веки, Ваша честь.

Секретарь подносит Камилле Паркер на подносе священную книгу.

Пелагея Стронг:

Камилла Паркер, поклянитесь на этой священной книге Спасителя человеческой цивилизации, что будете свидетельствовать правду, только правду и ничего кроме правды.

Камилла Паркер:

(благоговейно кладёт руку на альбом)

Клянусь.

Пелагея Стронг:

Камилла Паркер, вы ведущий специалист музея Новой истории Планеты Земля и биограф Бориса Иллиуса. Можно ли утверждать, что лучше вас никто не знает подробности жизненного пути Спасителя нашей планеты?

Камилла Паркер:

Ваша честь, с моей стороны это прозвучит нескромно, но это так.

Анхель Поэна:

Камилла Паркер, посмотрите на подсудимого. Он похож на Бориса Иллиуса?

Камилла Паркер:

Нет, нет, что вы. Это сотрудник нашего музея, Виктор Новис.

Виктор Новис:

Ха! Если вас не узнаёт ваш личный биограф, то либо вы – это не вы, либо биограф – не ваш! Что-то не так с моим лицом? Может быть мне повернуться в профиль? Профессор, как человек науки, скажите, могу я быть похожим на того, чьё лицо никто, никогда не видел?

Басир Персолво:

Видите ли, вы сами частично дали ответ на свой вопрос: если объект, с которым вас сравнивают не имеет конкретных визуальных характеристик, то вы в равной степени можете быть как похожи на него, так и непохожи.

Виктор Новис:

Благодарю вас, профессор.

Камилла Паркер:

Я только хотела сказать, что знаю подсудимого, как сотрудника нашего музея, Виктора Новиса.

Пелагея Стронг:

Камилла Паркер, неужели в личном архиве Бориса Иллиуса, который вы сенсационно недавно обнаружили, не оказалось ни одной фотографии, или видеозаписи, на которой бы он присутствовал.

Камилла Паркер:

Ваша честь, работа с архивом пока не завершена, но уже мы можем сказать, что Борис Иллиус остался верен своему принципу – скрывать лицо и видоизменять голос с помощью специальной программы.

Анхель Поэна:

Хорошо. У нас нет его фотографий, но, возможно, есть фотографии его родителей, родственников? У человека обычно бывают папа и мама, знаете ли, и он обычно на кого-то из них похож.

Камилла Паркер:

Вы правы, в личном архиве Бориса Иллиуса мы обнаружили фотографию мужчины средних лет. Кроме того, с разрешения Высочайшей комиссии мы провели анализ всех рисунков в священной книге Спасителя Цивилизации и обнаружили потрясающее сходство мужчины на фотографии с одним из персонажей книги. Мы предполагаем, что он рисовал… своего отца.

Анхель Поэна:

Вот как? И что же, наш подсудимый похож на него?

Камилла Паркер:

Нисколько. Впрочем, вы и сами можете в этом убедиться. Откройте книгу на двадцать пятой странице.

Анхель Поэна:

Ваша честь, вы позволите?

Пелагея Стронг:

Для установления истины суд считает уместным открыть священную книгу Спасителя Цивилизации. Секретарь, откройте книгу на двадцать пятой странице. Профессор, присоединяйтесь.

Анзима Ордо открывает книгу. Пелагея Стронг, Анхель Поэна, Басир Персолво, Камилла Паркер смотрят то на рисунок в книге, то на подсудимого. Виктор Новис принимает дурацкие позы, как будто участвует в фотосессии.

Анзима Ордо:

О, Боже, какой мужчина!

Пелагея Стронг:

Насколько я понимаю, он в космическом скафандре?

Басир Персолво:

Совершенно верно. И ландшафт явно неземной.

Камилла Паркер:

Ваша честь, мы провели полномасштабные исследования Священной книги и пришли к выводу, что Борис Иллиус изобразил историю героической гибели своего отца во время спасения нашей планеты от падения гигантского астероида. Откройте на тридцать седьмой странице.

Анзима Ордо:

(перелистывает альбом)

Как символично: отец Спасителя человечества был тоже Спасителем человечества. Смотрите, здесь текстовая выноска.

Пелагея Стронг:

Читайте, Анзима.

Анзима Ордо:

Привет, родная. Грэйси, я помню, что дал слово вернуться. Кажется, я не смогу сдержать слово.

(последнюю фразу читает, сдерживая слёзы)

Анхель Поэна:

Кто такая Грэйси удалось установить?

Камилла Паркер:

Судя по всему, его возлюбленная, и, вероятней всего, мать Бориса Иллиуса.

Анхель Поэна:

Отлично. Теперь нам известно, как звали его мать и как выглядел его отец. Должен вас разочаровать, подсудимый, вы нисколько не похожи на отца Спасителя человечества.

Виктор Новис:

Ваша честь, возможно, это прозвучит грубо, но вы в данный момент все дружно пялитесь в скетчбук для набросков, который я купил за десять баксов в книжной лавке, а в нём всего лишь персонаж комикса, нарисованный мною в своё время под впечатлением фильма Армагеддон. В фильме главную роль сыграл мой любимый актёр – Брюс Уиллис. Я немного переиначил его имя и фамилию и получился отличный псевдоним – Борис Иллиус. Я же не мог себе позволить спасать планету под именем Виктор Новис.

Пелагея Стронг:

Анзима, отправьте срочный запрос в Архив Высочайшей комиссии по поводу изложенных подсудимым сведений.

Анхель Поэна:

Ваша честь. Пока мы дожидаемся ответа из Архива, могу я задать несколько вопросов Камилле Паркер?

Пелагея Стронг:

Задавайте.

Анхель Поэна:

Камилла Паркер, как давно работает в вашем музее подсудимый Виктор Новис, и в чём, собственно, заключалась его деятельность?

Камилла Паркер:

Виктор Новис был трудоустроен по направлению Единой биржи вакансий два года назад. Накануне нашему музею были выделены средства по гранту на создание большой интерактивной выставки о подвиге Спасителя человечества к юбилею Великого Дня Единства. Нам, естественно, понадобились специалисты в разработке программного обеспечения. Мы обратились в Единую биржу вакансий, и, к нашей радости, уже на следующий день с направлением от Биржи к нам прибыл Виктор Новис.

Пелагея Стронг:

Вы сказали: «к нашей радости»?

Камилла Паркер:

Ну, да. Мы же тогда не представляли какое чудовищное преступление замышляет подсудимый, а специалистом он оказался превосходным. Без его программного обеспечения, выставка не выглядела бы так грандиозно и реалистично.

Анхель Поэна:

Камилла Паркер, объясните суду за какие такие заслуги из всей команды программистов, трудившихся над созданием программного обеспечения, вы выделяете только подсудимого Виктора Новиса?  Вы, что хотите таким образом смягчить его вину?

Камилла Паркер:

Что вы, что вы.  Я никого не оправдываю. Наоборот, я полностью осуждаю подсудимого. Я не программист, поймите, я историк, я… это не моя компетенция… я…

Виктор Новис:

А никакой команды программистов не было.

Анхель Поэна:

Молчите, подсудимый, вам слово не да… То есть как, не было?

Виктор Новис:

Вот так, – не было. На бумаге была, а на деле не было. Числились какие-то личности для отчётности.

Пелагея Стронг:

Это правда, Камилла Паркер?

Камилла Паркер:

Ваша честь, Виктор Новис сам отказался от помощи наших программистов. Он поставил условие, что будет работать в одиночку.

Анхель Поэна:

Послушайте. Вам не кажется это странным? Человек у вас в штате без году неделя, вы ещё не знаете на что он способен, а он уже диктует вам свои условия.

Камилла Паркер:

Да. Это может показаться странным, но дело в том, что Виктор Новис в первый же день продемонстрировал свои способности. Он буквально за минуту на глазах у руководства взломал музейный сервер и заблокировал все наши денежные счета.

Виктор Новис:

Ха-ха-ха. Вы бы только видели их рожи… они были примерно, как у вас сейчас… ха-ха-ха.

Пелагея Стронг:

Возмутительно. Надо было немедленно вызвать полицию и арестовать его!

Камилла Паркер:

Мы так и сделали, ваша честь. Директор сразу позвонил в полицию, но его вызов был переадресован…

Виктор Новис:

Мне! (Подносит воображаемый телефон к уху)

Алло! Да! Это полицейский участок. Инспектор Лестрейд слушает. Что у вас произошло? Взломан сервер? Ай-ай-ай. Заблокированы счета? Ой-ой-ой. Это, наверняка, дело рук русских хакеров. Немедленно выезжаю.

Пелагея Стронг:

Подсудимый Виктор Новис, перестаньте паясничать! Я лишаю вас слова.