Код молчания

Нателла Гасанова

Код молчания

ЧАСТЬ I. АНОМАЛИЯ

Глава 1. Одинаковые строки кода

29.02.2025. Суббота. 23:47.

Кай смотрел на экран уже четвертый час подряд, и цифры не желали складываться в понятную картину. Перед ним лежал анализ метаданных постов из крупнейших социальных сетей за период с марта 2020 по сентябрь 2021 года. Заказчик – крупное рекламное агентство – хотел понять паттерны пользовательского поведения в тот период, чтобы оптимизировать будущие кампании.

Но то, что обнаружил Кай, не имело никакого отношения к маркетингу.

Все посты – абсолютно все, от котиков до политических манифестов, от рецептов борща до философских размышлений – имели одинаковые временные метки создания. Не опубликования, а именно создания в системе. Словно кто-то сел за компьютер и за одну ночь написал полтора года человеческой жизни.

– Что за дела… – Кай откинулся на спинку кресла и потер глаза.

Он перепроверил алгоритм трижды. Запустил анализ на разных выборках. Результат был неизменным: 847 миллионов постов, созданных в систему между 3:14 и 3:16 утра 15 октября 2021 года. За две минуты.

Это было невозможно. Или…

Кай открыл собственный профиль ВКонтакте. Листал назад, к тому самому периоду. Вот пост от 15 апреля 2020: "Ужас, как же надоела эта изоляция. Хочу в бар". Лайки, комментарии, эмоции. Он помнил, как писал это сообщение. Точнее, помнил, что должен был его написать. Но реального воспоминания – того самого момента, когда пальцы стучали по клавиатуре, когда в голове формулировалась мысль – не было.

Кай нащупал пачку сигарет, не отрывая взгляда от экрана. Закурил прямо в квартире, хотя давно бросил эту привычку. Дым щипал глаза, но хотя бы это ощущение было настоящим.

Он открыл чат с лучшим другом Максом. Тот должен помнить тот период – они же постоянно переписывались, обсуждали всю эту карантинную хрень.

– Слушай, а ты помнишь, как мы общались во время карантина? В 2020-2021?

Ответ пришел почти мгновенно:

– Да нормально общались. В Zoom встречались, в игры играли. А что?

– Нет, я про детали. Помнишь конкретные разговоры?

Пауза. Потом:

– Друг, это же четыре года назад почти. Кто помнит детали. Зачем тебе?

Кай уставился на сообщение. Макс был прав – четыре года назад. Нормальные люди не помнят детали четырехлетней давности. Но Кай помнил все: каждый фильм, который смотрел в 2021, каждую книгу, каждый важный разговор. У него была хорошая память на события.

На события – да. Но не на ощущения.

Он встал, прошелся по квартире. Двушка на Войковской, снимал уже три года. Знал каждый угол, каждую трещинку на стенах. Это была реальность. Физическая, осязаемая.

Но вот те полтора года… Они были как кино. Яркое, детальное, но кино. Он помнил сюжет, но не помнил, как чувствовал себя в кинотеатре.

Кай вернулся к компьютеру и открыл рабочий чат. Написал коллеге Артему, который как раз дежурил в эту смену:

– Артем, гляди. У меня тут данные странные. Можешь перепроверить алгоритм на метаданные соцсетей 2020-2021?

– Кай, ты с ума сошел? Сейчас полночь на дворе. И вообще, зачем тебе эти старые данные?

– Просто проверь. Плиз.

Прошло полчаса. Телефон завибрировал.

– Слушай, странно… У меня тоже все посты с одинаковыми метками времени. Это какой-то баг в системе, да?

Кай медленно выдохнул дым. Не баг. Он почему-то точно знал, что это не баг.

Он открыл браузер и забил в поиске: "провалы в памяти 2020 2021". Куча статей про стресс, изоляцию, депрессию. Нормальные объяснения ненормальных ощущений.

Потом попробовал: "метаданные постов социальные сети аномалии". И наткнулся на блог.

"Пропущенное время". Последний пост – три дня назад:

"Вы тоже чувствуете, что что-то не так с тем периодом? Что мы все как будто проспали полтора года, а потом проснулись с готовыми воспоминаниями о том, чего не было? Если да – пишите. Нас не так много, но мы есть."

У Кая пересохло в горле.

Он посмотрел на дату своего рождения в паспорте: 29.02.1995. Високосный день. День, который существует раз в четыре года. Мама всегда говорила, что он особенный, рожденный в "несуществующий день".

Может, поэтому он видел то, чего не должен был видеть?

Кай затушил сигарету и начал печатать комментарий к посту в блоге. Пальцы дрожали – впервые за много лет он не был уверен, что поступает правильно.

Но молчать стало невозможно.

Глава 2. Несуществующий день

Я родился 29 февраля 1995 года. Этот факт преследовал меня всю жизнь, как тень, которая появляется только при определенном освещении. Каждые четыре года мой день рождения существовал в календаре, а в остальное время… будто его никогда не было.

Мама всегда говорила, что это особенность. «Ты особенный, Каик. Ты родился в день, который случается не каждый год». Она произносила это с такой гордостью, словно я завоевал олимпийское золото, просто появившись на свет в «несуществующий» день. В детстве это казалось магией. В школе одноклассники завидовали – какой же я крутой, у меня «волшебный» день рождения!

Но взрослея, я начал понимать, что быть рожденным в «несуществующий день» означает нечто большее, чем просто редкость. Это означает быть аномалией в системе.

Я помню, как в пять лет сидел на кухне за круглым столом, который мама купила в «Икее» – белый, практичный, «на века». Она пекла торт, я наблюдал, как она аккуратно выдавливает крем из кондитерского мешка. На торте было написано «Каи – 5 лет», но дата была 28 февраля. Не 29-е.

– Мам, а почему не двадцать девятое? – спросил я, болтая ногами под столом.

Она замерла с мешком в руках. Секунда. Две. Потом улыбнулась той улыбкой, которую я теперь узнаю мгновенно – когда взрослые не знают, как ответить на неудобный вопрос.

– Потому что двадцать девятого февраля в этом году нет, солнышко. Бывает только раз в четыре года.

– А где он?

– Где кто?

– Двадцать девятое февраля. Куда оно девается в другие годы?

Мама поставила мешок на стол и присела рядом со мной. Я помню запах ванили и её духов «Анаис Анаис», которые она носила до тех пор, пока их не сняли с производства.

– Оно никуда не девается, Каик. Просто… ждет своей очереди.

Даже в пять лет этот ответ казался мне неполным. Как что-то может ждать? Где оно ждет? И почему именно мой день рождения должен «ждать»?

В школе история с днем рождения превратилась в маленькую травму. Учительница Валентина Петровна каждый месяц вывешивала на доску календарь именинников. Мое имя появлялось там только в високосные годы. В остальное время меня будто не существовало.

– А где Каи? – спрашивали одноклассники.

– У Каи особенный день рождения, – отвечала Валентина Петровна. – Он бывает не каждый год.

И тогда меня начинали рассматривать как диковинку. Некоторые завидовали, некоторые сторонились. А я чувствовал себя… неправильным. Словно система дала сбой, когда меня создавала.

В восемь лет я впервые задумался о том, что мир устроен странно. Не только мой день рождения – весь мир. Почему люди ходят на работу каждый день и делают одно и то же? Почему все смотрят одинаковые телепередачи и смеются в одних и тех же местах? Почему, когда я задаю «неудобные» вопросы, взрослые делают такие лица, будто я нарушил какое-то негласное правило?

– Каик, не думай об этом слишком много, – говорил папа, когда я спрашивал его, почему люди на улице ходят так быстро и смотрят только вперед. – Просто живи, как все.

Но я не мог жить «как все». Я был мальчиком, который родился в день, которого большую часть времени не существует. Я был аномалией.

В старших классах я увлекся программированием. Впервые в жизни я нашел область, где аномалии не были проблемой – они были особенностями. Баги, исключения, edge cases – все то, что в реальной жизни делало меня странным, в коде было просто частью работы.

Я помню свою первую серьезную программу – календарь, который корректно обрабатывал високосные годы. Когда я запустил его и ввел свою дату рождения, программа выдала сообщение: «Warning: Date anomaly detected. February 29 exists only in leap years».

Предупреждение об аномалии даты. Даже компьютер считал мой день рождения аномалией.

Но тогда же я понял кое-что важное. Аномалии в системе – это не баги. Это окна. Места, где система дает сбой и показывает, что она не абсолютна. Что есть исключения. Что правила можно нарушить.

К семнадцати годам у меня сформировалась теория, которую я никому не рассказывал. Я называл её «Эффектом 29 февраля». Суть была в том, что мир устроен как программа, и большинство людей – это код, который выполняется по заданным алгоритмам. Но иногда система создает исключения. Людей, которые не вписываются в стандартные паттерны. И эти люди могут видеть то, что другие не замечают.

Я думал, что это просто подростковые фантазии. Что я перерос это когда-нибудь. Но сейчас, сидя за компьютером и глядя на экран с одинаковыми метаданными тысяч постов, я понимаю – та семнадцатилетняя теория была ближе к истине, чем все, что я изучал в университете.

Мой телефон завибрировал. SMS от Лены: «Как дела, любимый? Не засиживайся до поздна».

Я посмотрел на часы – 23:47. Лена ложится спать в 22:30 каждый день, за все время наших отношений не было ни одного исключения. Почему она написала именно сейчас?

Я набрал ответ: «Все хорошо, скоро буду», но не отправил. Вместо этого открыл её профиль в соцсети и пролистал последние посты. Фотографии с прогулок, цитаты про любовь, картинки с котиками. Все выглядело нормально, но…

Я открыл код страницы и проверил метаданные её постов за последние два года. Все посты созданы в одно время: 14:33:17, 20 марта 2021 года.

Даже посты, которые якобы публиковались в разные дни, в разные месяцы, все имели одинаковую временную метку создания. Включая тот пост, который она опубликовала сегодня утром.

Я откинулся в кресле. Сердце колотилось так громко, что я слышал каждый удар. Лена, моя девушка, с которой я встречаюсь уже два года. Лена, которая поддерживала меня, когда я сомневался в себе. Лена, которая всегда знала, что сказать, чтобы успокоить мои тревоги.

Лена была частью системы.

Или система была частью Лены.

Я посмотрел на свои руки – они дрожали. «Может, это ошибка», – подумал я. – «Глюк в коде сайта. Технический сбой».

Но я знал, что это не сбой. Это очередное окно в системе. Еще одна аномалия, которую может увидеть только тот, кто сам является аномалией.

Тот, кто родился в день, которого не существует.

SMS пришел еще один: «Каи? Ты получил мое сообщение?»

23:52. Лена никогда не писала после половины двенадцатого. Никогда.

Я выключил компьютер, не сохранив работу. Встал, подошел к окну и выглянул на улицу. Наш район спал. Редкие окна светились желтым светом, уличные фонари создавали ровные круги света на асфальте. Все выглядело нормально.

Но я больше не верил в нормальность.

Я родился 29 февраля 1995 года. В день, которого не было на календарях три года из четырех. И возможно, именно поэтому я мог видеть то, что скрыто от остальных.

Возможно, именно поэтому система начала замечать меня.

Глава 3. Пропущенное время

Кай сидел в своей квартире на седьмом этаже, уставившись в экран ноутбука. За окном моросил дождь – такой же серый и безликий, как его настроение последние несколько дней. С момента открытия аномалии в метаданных прошла неделя, но вместо ответов появлялись только новые вопросы.

Он открыл календарь на рабочем столе и медленно пролистал назад. 2024, 2023, 2022… И вот оно – странное белое пятно в его собственной памяти. Период с марта 2020 по август 2021 года. Полтора года, которые как будто существовали в каком-то параллельном измерении.

– Что я делал все это время? – прошептал он вслух, и звук собственного голоса показался ему чужим в тишине квартиры.

Кай закрыл глаза и попытался восстановить хронологию. Март 2020 года – помнил, как объявили о каких-то ограничениях, люди скупали туалетную бумагу и гречку. Помнил ощущение всеобщей паники, которая быстро сменилась каким-то странным оцепенением. А дальше… дальше было что-то вроде сна.

Не то чтобы он ничего не помнил совсем. Были образы: он работал из дома, заказывал еду, общался с Леной по видеосвязи, смотрел новости. Но все эти воспоминания были какими-то плоскими, лишенными объема. Как кадры из фильма, который он смотрел, а не проживал.

Он открыл фотографии на телефоне и стал пролистывать их в обратном порядке. Вот лето 2021 – он с Леной на даче у её родителей. Они оба улыбаются, но улыбки какие-то механические. Вот весна 2021 – селфи в маске в пустом торговом центре. Зима, осень, лето 2020… Фотографии были, но они не вызывали никаких эмоций, никаких живых воспоминаний о том моменте, когда они делались.

– Странно, – пробормотал Кай, увеличивая одну из фотографий.

На ней он стоял на балконе своей квартиры, показывая знак победы. Лицо радостное, но глаза… глаза были пустые. Как у человека, который принимает сильные седативные препараты.

Кай резко отложил телефон и подошел к книжной полке. Достал старый ежедневник – привычка записывать важные события осталась у него еще со студенческих времен. Пролистал до 2020 года.

Записи обрывались в середине марта. Последняя запись: «Какая-то фигня творится. Все сходят с ума из-за вируса. Надо запастись продуктами». А дальше – пустые страницы до самого сентября 2021 года, где внезапно появилась запись: «Кажется, худшее позади. Жизнь постепенно возвращается в норму».

– Но какая норма? – прошептал он. – Какое «худшее»?

Кай попытался вспомнить, что именно происходило в тот период. Он работал из дома – это точно. Но над какими проектами? С кем общался? О чем думал? Воспоминания были как сон, который пытаешься вспомнить после пробуждения – чем больше концентрируешься, тем быстрее они ускользают.

Он включил компьютер и открыл рабочую переписку. Электронные письма за тот период существовали, но они были странными. Короткие, формальные, без той живости, которая обычно присутствовала в его общении с коллегами. Как будто их писал другой человек – более механический, более послушный.

Одно письмо особенно зацепило его внимание. От него самого, датированное июнем 2020 года:

«Согласен с предложенными изменениями в алгоритме. Пользователи должны получать более релевантный контент. Особенно важно фильтровать информацию, которая может вызвать излишнее беспокойство или панику. Стабильность превыше всего».

Кай прочитал письмо несколько раз. Слог был его, подпись тоже, но он совершенно не помнил, чтобы писал что-то подобное. Более того, эти слова противоречили всем его убеждениям о свободе информации и прозрачности алгоритмов.

– Стабильность превыше всего? – повторил он вслух. – Когда я такое говорил?

Кай открыл еще несколько писем из того периода. Все они были выдержаны в том же духе – согласие, покорность, готовность подстраиваться под любые требования. Совершенно не похоже на его обычный стиль общения.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Что-то происходило с ним в тот период. Что-то, что изменило не только его поведение, но и самое мышление. Но что? И почему он не может этого вспомнить?

Внезапно его осенила мысль. Кай быстро открыл медицинские справки на компьютере. В июле 2020 года он проходил плановый медосмотр для работы. Результаты были в порядке, но в графе «дополнительные процедуры» стояла пометка: «Коррекция витаминного баланса, курс 12 месяцев».

– Коррекция витаминного баланса? – пробормотал он. – Какого еще витаминного баланса?

Он не помнил, чтобы у него были проблемы с витаминами. Не помнил, чтобы принимал какие-то курсы препаратов. Но справка была подписана врачом поликлиники, печать стояла настоящая.

Кай набрал номер поликлиники. После долгих гудков трубку взяла уставшая медсестра.

– Здравствуйте, я хотел бы уточнить по поводу процедур, которые проходил в 2020 году…

– Какие именно процедуры?

– Коррекция витаминного баланса. У меня в справке указано…

– Молодой человек, – перебила его медсестра, – в 2020 году мы проводили массовую профилактику дефицита витамина D и других микроэлементов. Это было рекомендовано Минздравом для поддержания иммунитета населения. Ничего особенного.