Загадка обыденной жизни

– Подумаем, – что-то черкнул у себя Мат Свер. – Вопрос нужно будет обсудить. То есть прокуратура – главный орган, получается?

– Надзорный. Он вообще следит за соблюдением законов всех органов власти, не только следствия. И вправе проверять все решения органов власти на соответствие текущему законодательству.

– Где ж у нас такая служба раньше была? – буркнул кто-то с места.

Наташа узнала его, Ариэт Торон, слегка полноватый сенатор от какой-то фракции прогрессистов, как он представился при знакомстве. Наташа запомнила не всех, некоторые все время больше молчали, чем что-то спрашивали. А вот этот человек постоянно вставлял какие-то замечания, порой не всегда к месту.

– У нас были советы для анализа действий… – начал было возражать еще один сенатор.

– Как временные органы в особо вопиющих случаях, – отмахнулся Ариэт.

– Господа! – постучал молотком Мат Свер. – Давайте закончим подведение итогов и соберем всю информацию вместе для дальнейшего анализа. Тогда и будем обсуждать что нам нужно, а что нет. Значит, надзор – прокуратура. Следствие… Ну это как раз наша следственная служба. Дальше… Адвокаты. То есть каждому преступнику предоставляется адвокат? Даже бедному?

– Во-первых, это практика для выпускников юридических вузов, все начинают как бесплатные защитники, назначенные судом. Понятно, что богатый наймет своего, более опытного, но это уже за свой счет. Во-вторых, каждый адвокат обязан взять определенное количество таких бесплатных дел… Не помню, за какой срок. Ну и, в-третьих, даже именитые адвокаты могут подключиться к делу, если оно какое-нибудь резонансное… Ну, в смысле нашумевшее…

– Мы поняли, – кивнул Мат Свер. – Значит адвокаты… Ну и суд. То есть судьи, которые выносят решение…

– Приговор. Если присяжные приговорят. Они решают, виновен или нет. А судья уже по соответствующей статье выносит приговор.

– Вот тут мне непонятно. По сути, все решают двенадцать случайных человек?

– А разве у вас не так? Я помню мы обсуждали суд у вас…

– Однозначно нет, – качнул головой Мат Свер. – Я понял, о чем вы, но вы немного неправильно поняли суть суда нобилей. Туда ни в коем случае не попадут случайные люди. Там не двенадцать присяжных, а двенадцать судей, которые обсуждают дело и выносят приговор. Осуждение по двум третям голосов. Если идет суд уровня ниже, то простое большинство. И только на суде обычных людей в качестве судьи могут выступить случайные люди, но и тогда половина из них должна иметь диплом.

– О… я действительно не знала… Точнее не вникала в суть вашей судебной системы. Мне так Гонс Арет рассказывал, – девочка покосилась на смущенного дядю.

– Я тогда сам представлял все это постольку, поскольку, – смущенно хмыкнул тот. – Не приходилось сталкиваться.

– Ясно… То есть судьи как присяжные… Хм… Не знаю, что сказать. Не могу оценить преимущество это или недостаток.

– Случайные люди разве могут оценить вину? – поинтересовался один из сенаторов.

– Они оценивают не вину, – качнула головой Наташа. – Для этого судья есть. Они оценивают улики, собранные следствием и представленные обвинителем. Убеждают они их или нет. Считается, что доказательства должны убедить любого человека, если они верны. Ну или не убедить. Но мой папа, например, недоволен такой системой. Говорит, что случайные люди не могут оценить верность той или иной улики. Они вынуждены соглашаться с теми профессионалами, которых приглашают свидетелями, но тут уже зависит от защиты и обвинения. Как те подадут. В общем, папа называет это все цирком.

– Но ведь это все равно есть и действует?

– Наверное, лучше систему не придумали, – не очень уверенно возразила Наташа. – Вашу я не могу оценить, тут ведь пока не столкнешься сам выводы не сделаешь. У нас же работает и вроде как уже больше сотни лет. Но и ваша вроде как не младше. Не знаю. Но могу кое-что рассказать о том, как функционирует наша система на примере. Папа буквально обожал одну историю из судебной практики. Настолько, что постоянно ее рассказывал, стоило зайти разговору о суде присяжных. Ей сто лет уже, но… В общем, он настолько часто ее рассказывал, что я даже запомнила. Тогда защиту представлял знаменитый в свое время адвокат.

Поймав общие заинтересованные взгляды, Наташа вздохнула и принялась рассказывать, хотя раньше не собиралась.

– В общем, в качестве пояснения: Россия – это название моей родины. В общем это… э-э-э… Давненько уже не вспоминала… Ага. Старушка одна украла жестяной чайник. Что там он, мелочь стоит. Но факт кражи налицо и старушку арестовали и судят. Защищать ее и взялся тот самый знаменитый адвокат… Помните, я говорила о том, что имя себе делают?

– На резонансных делах, – сделал упор на втором слове Мат Свер.

– Любое пустяковое дело можно превратить в резонансное, если выиграть там, где выиграть невозможно. Ну, может, он просто пожалел старушку. В общем, в суде он перед присяжными произнес речь, я ее наизусть из-за отца запомнила, он часто отрывки из нее цитировал. В общем, сказал он примерно следующее: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за более чем тысячелетнюю историю. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Наполеон с армией из двунадесяти языков обрушился на неё и взял Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь… Старушка украла старый чайник ценою в 30 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно!»

Некоторые из сенаторов откровенно рассмеялись. Даже Мат Свер отвернулся, скрывая смешок.

– Не все понятно, – со смехом пояснил он, – но суть уловил. И как?

– Старушку оправдали, – пожала плечами Наташа. – Ну, папа там еще несколько слов добавлял всегда, но можно я не буду их цитировать? Благовоспитанной леди таких слов знать не положено. Ну и добавлял, что это всё цирк и какой клоун больше насмешит публику, тот и победит. – Наташа задумалась, после честно призналась. – Ну папа тут предвзят, так что я бы не стала принимать его слова за истину. И потом… Должно же в суде быть что-то человеческое? Ну кому была бы польза от того, что старушку посадили бы из-за этого несчастного чайника? Для нее сам этот суд был вполне себе достаточным наказанием. Но это уже лично мой взгляд.

– То есть с папой ты не согласна? – с интересом спросил Мат Свер.

– Не согласна, – кивнула Наташа.

– Ладно, повеселились и будет. Мы поняли какую мысль ты хотела донести. Пока же давайте продолжим…

В общем, дальше было уже не очень интересно. Сенатская комиссия уже серьезно стала углубляться в обсуждение тех законов, которые необходимо было принять вот прям сейчас, чтобы запустить реформу. В том числе и по полномочиям. Кто и чего имеет право делать. В свое время на этом вопросе Наташу буквально выпотрошили на предмет что могут и не могут сотрудники следствия. Тут, Наташа, конечно, многое могла рассказать, но они хотели знать все… Нервов тогда это девочке стоило…

Вот и сейчас приходилось слушать скучнейшие пояснения по будущим законам, отвечать, когда спрашивают, что-то там пояснять и разъяснять…

– Наверное, основное выяснили, – подвел итог заседанию Мат Свер, вчитываясь в строки в своей тетради. – Предлагаю протоколы наших заседаний всем внимательно прочитать и жду от каждой фракции предложений. Пока вчерне, в общих чертах, по полномочиям и новым службам… ну пусть пока будет прокуратура и адвокатура, – Мат Свер с явным трудом проговорил слова на чужом языке. – Потом решим, как их назвать. Нужно будет и определиться с полномочиями суда в связи с новыми методами ведения дел. Господин Арет, от вас предложение по структуре вашего совета следственной службе, вы уже давно обещали.

Гонс Арет в ответ многозначительно покосился на Наташу, которая самому Гонсу уже давно обещала вчерне набросать структуру МВД России, которую она клятвенно пообещала сделать еще две недели назад.

– Почти закончила, – прошептала Наташа. – Много пришлось вспоминать. Завтра отдам.

– Через неделю будет, – кивнул Гонс Арет председателю сената.

Тот кивком показал, что услышал, и что-то черканул в своей тетради:

– В таком случае заседание объявляю оконченным. Все свободны.

Из здания Наташа вышла, похожая на протертый лимон: мятая и кислая.

– Хочу вернуться в те старые невинные времена, когда я представляла себе работу детектива как интересный способ по уликам восстановить картину преступления и указать на убийцу… Верните мое невинное детство?!

– Я тоже в детстве считал мир местом простым, интересным и чистым. Потому и магом стал. Оказалось, что время на всякие отчеты тратится больше, чем на само исследование. Полагаю, твой отец тоже большую часть времени отчеты писал.

Наташа наградила Гонса мрачным взглядом.

– Я знаю реальность, но надеялась, что ты меня хотя бы поддержишь. А ты злой и нехороший человек.

– Я таким становлюсь, когда мне обещают предоставить черновик структуры вашего ЭмВэДэ, – четко выговорил Арет, – а сами тянут до последнего.

– Не поверишь, дядя, но мой интерес к структуре МВД России тоже находился где-то рядом с интересом к миграции кольчатых червей в период дождей.

– А разве миграция кольчатых червей – это не интересно? – деланно изумился Гонс Арет, вызвав смешок у Дарка Врома. Тому тоже позавидовать трудно, когда он вынужден был постоянно таскаться вместе с Наташей на все эти заседания. Не то чтобы в этом была необходимость, но и Мат Свер Мэкалль, и Гонс Арет настаивали… Наташа так и не поняла, за что Дарку мстили… Возможно, считали, что вместе страдать не так скучно.

Уже в карете Дарк вполне серьезно поинтересовался:

– У тебя сейчас есть какие планы?

Наташа задумалась. Дядя уехал на своей карете по каким-то делам, она же… Хм… Надо же, освободились пораньше, и непонятно, чем заняться.

– Как ни странно, нет. Я не думала, что освобожусь так рано. Наверное, придется принять предложение мамы и выбрать служанку.

– Не понимаю, чего ты брыкалась?

– Не знаю… Просто у меня не было никогда личных служанок. Что я делать с ней буду?

– С ней ничего делать не надо. Но ты просто посмотри, сколько разных дел для тебя выполняют слуги госпожи Клонье. И постоянно тебе приходится ждать, когда кто-то там освободится…

– Ладно-ладно… Да, согласна я… – Наташа вздохнула. – Тебе просто трудно понять, как тяжело приспосабливаться к такой жизни, которой ты никогда не жил раньше… Все эти преступления, которые мне приходилось расследовать, на самом деле отлично отвлекали от реальности… М-да… Ладно… Привыкну… когда-нибудь… Наверное…

Дарк Вром счел за лучшее промолчать.

Глава 2

Узнав о том, что целую неделю Наташа больше не будет таскаться на заседание сенатской комиссии, госпожа Клонье развила бурную деятельность. В первую очередь попросила у своих посетителей порекомендовать служанку для своей приемной дочери…

– С самыми лучшими рекомендациями! – напутствовала она.

Наташе и хотелось возразить, но сама ведь пообещала начать принимать этот мир. В конце концов, ей тут жить теперь.

– А теперь примерка!

– Примерка?

– Да. Быстро за ширму и раздевайся, там тебя уже ждут, и я сейчас подойду.

Уже вскоре Наташа стояла на небольшой подставке раскинув руки в стороны, а вокруг нее суетились две молоденьких девушки, видно, недавно нанятые новые помощницы Элизы – ее ателье в последнее время весьма активно расширялось. Наташе хотелось верить, что тут была и ее заслуга с новыми тенденциями в моде из ее родного мира. Сама госпожа Клонье наблюдала за всем, стоя чуть в стороне, скрестив руки. Изредка она отдавала короткое распоряжение, если, по ее мнению, помощницы что-то делали не так. В остальное же время спокойным голосом говорила Наташе:

– Я понимаю твою позицию в одежде… Что так удивляешься, милочка? – Госпожа Клонье выдала одну из своих фирменных улыбочек, в которой одновременно можно было увидеть и долю ехидства, и ностальгии по какому-то давнему воспоминанию, и поддержку приемной дочери. – Ты думаешь, мне нравится надевать на себя все эти крайне неудобные наряды? Но для нас, дам, они такое же оружие, как мечи для мужчин. Но и тут… Кому-то нужен разукрашенный парадный, а кому-то простой, но эффективный для настоящего боя… К моему глубокому сожалению, тебе как раз нужен тот самый простой и эффективный. Но я все равно что-нибудь придумаю. Кое-какие твои идеи из твоего мира натолкнули меня на одну мысль. Будет тебе нарядное, но эффективное.

– Мам… – все чаще и чаще такое обращение слетало из уст Наташи как-то само собой и вполне себе естественно, что неимоверно радовало Элизу. – Знаешь, своими рассуждениями о красоте мечей ты сейчас похожа на кузнеца, который с клиентом обсуждает его заказ.

Указательный палец Элизы уперся точно в лоб девочки.

– Сколько раз я тебе говорила, что наряд – это и есть наше оружие! И я обязательно что-нибудь придумаю. Все, свободна, а то вся уже извертелась. Всего-то десять минут с тобой занимались. – Госпожа Клонье махнула рукой и девушки с поклонами удалились, торопливо собрав все листы с записями замеров. – Собирайся. Совсем не подросла…

Наташа с облегчением вернула себе рубашку с брюками и начала торопливо одеваться.

– И вряд ли подрасту… Это наследственное. И папа не отличался большим ростом, а мама… на фотографии она выглядела очень миниатюрно… – Наташа на миг застыла, прикрыв глаза, но тут же взяла себя в руки. К счастью, госпожа Клонье никак не стала комментировать этот момент, даже если и заметила.

– Кормить тебя больше надо. Все, беги. Завтра нигде не задерживайся, должны прийти три кандидатки в твои служанки.

– Мне их выбирать? – искренне удивилась Наташа.

– Ну ты же не думала, что служанку для тебя буду выбирать я? – усмехнулась Элиза. – Тебе ведь с ней общаться предстоит, не мне. Так что сама смотри, кто тебе понравится.

Все это на следующее утро в лицее и вывалила на Альду Наташа. Подруга ее страданий не поняла.

– Ну так-то твоя мама права. Я тебе по опыту могу сказать, что если вы не сойдетесь характером с личной служанкой, с которой тебе придется общаться очень часто, то это станет мучением и для тебя, и для нее.

– Так ведь можно либо уволить, либо уволиться…

– Так-то да… если ты принимаешь решение, а не твои родители, которым эта служанка очень нравится, а она довольна заработком и тем, что пользуется авторитетом у хозяев.

Наташа пристально посмотрела на Альду, но выспрашивать о подробностях не стала.

– Но ведь тут я принимаю решение…

– Если сама ее примешь. Для слуг ведь настоящий господин тот, кто принимает на работу и от кого они деньги получают. И с их точки зрения даже если господин приставил служить к кому-то другому, то от этого он не перестал быть господином.

– О… Как-то даже не подумала… Ох, а ведь еще и этикет… Мама обещала тоже кого-то отыскать…

– Сочувствую, – искренне сообщила ей Альда и похлопала по плечу. – В общем это… держись там…

– Ты просто не представляешь, насколько меня подбодрила вот этим вот своим похоронным видом и похлопыванием по плечу. У меня прямо вся жизнь перед глазами пролетела.

– Не преувеличивай. Кстати, все в силе?

– Я же обещала.

– Тогда я за тобой с утра в своей коляске заеду. Незачем в порту устраивать хаос – там и без того много будет.

– Во сколько, кстати, эти эскадры приплыть должны?

Альда наградила Наташу недоумевающим взглядом.

– Кто ж тебе скажет? От ветра зависит. Эскадры уже достаточно близко, чтобы выйти на связь, потому день указан точно, а вот когда…

– Ах да… парусники же… Расписание тут составлять… Разве что кости бросать. А если штиль, все-таки?

– Не, штиля точно не будет. Он тут очень редко бывает и только зимой. Так что нет, мимо.

– Я и не стреляла.

– А? А, поняла, типа шутка… смешно.

– Вот как-то неубедительно сейчас прозвучало.

Альда рассмеялась.

– В качестве извинений готова пойти с тобой сегодня после лицея и морально поддержать. Хотя никак не пойму, что у тебя вызывает сложности в выборе личной служанки.

– Я это ни разу не делала… и ни разу не видела, как это делали другие. И вообще… У меня ни разу в жизни не было личной служанки. Я понятия не имею, что с ней делать!

– Привыкнешь, – махнула рукой Альда. – К хорошему быстро привыкаешь. А что делать? Сама смотри. В комнате прибирать у тебя будет… У тебя ведь сейчас слуги твоей мамы убирают? И иногда разные. Они не могут знать, что где у тебя лежит, твои привычки. Ведь приходилось иногда искать нужную вещь только потому, что новая служанка положила ее не туда, куда ты привыкла ее класть. Помочь собраться на какое-нибудь мероприятие, подготовить одежду. Когда кто-то знает твои привычки и любимые цвета – это порой много значит. Передать письмо… записку.

– Какую записку? – удивилась Наташа.

Альда хлопнула себя по лбу.

– Если спрашиваешь, значит рано еще знать. Все, нам на занятия пора, а то опять с перемены опоздаем.

– Тьфу, – сообразила Наташа. – Я думала, действительно что-то полезное. Я и без записки могу сказать парню все, что о нем думаю.

– Все не надо, – не могла не оставить последнее слово за собой Альда. – Обидишь.

Учиться Наташа не то чтобы не любила, просто тут имелся определенный перекос в знаниях. В той же математике или природознании, как здесь называли физику, она могла дать фору и учителям. С грамматикой было не лучше, чем дома, к тому же тут в обязательном порядке, кроме языка республики, нужно было еще знать язык Арвийской империи, причем чуть ли не лучше моригатского. Ну, как французский для дворян девятнадцатого века. Не знаешь – сочтут необразованным дикарем. А вот теорию магии Наташа ненавидела тихой ненавистью, причем подозревала, что так к этому предмету относятся все лицеисты. То ли с учителем не повезло, то ли этот предмет и в самом деле настолько же скучен, насколько и зубодробителен, где многое приходилось просто заучивать без всякого понимания. А вот чего-то не понимать Наташа не любила. Ей легко давались предметы, где имелась определенная логика. Та же математика. Она любую формулу могла вывести из простейших просто методом рассуждений. Но когда в теории магии треугольник равнялся кругу и это нужно просто принять на веру… По каким параметрам равен? Как это выявили? Есть ли опыты, доказывающие это утверждение?

Танцы стояли отдельной категорией… Хуже всего было понимание, что это ей действительно нужно для жизни в этом мире, да и физкультуру Наташа любила. Но танцы… С ее музыкальным слухом? Правда, учитель клятвенно обещал, что все равно научит. Именно это «все равно» в словах старого учителя пугало больше всего. И сегодня последним уроком как раз танцы… Так что домой Наташа возвращалась не в самом лучшем расположении духа. Бодрое состояние Альды ничуть это самое настроение не поднимало.

– Неужели ты дома не занималась танцами?

– Занималась. И я говорила тебе.

– Ага. Вроде как пугала ими…

– Я тебе их показывала.

– Когда это? Подожди, то дрыганье ты и называла танцами?! Я думала тебе плохо стало.

– Стукну.

– Да ладно тебе, не злись, – рассмеялась Альда. – Ты просто слишком взыскательна к себе. На самом деле не так уж и плохо у тебя получается. Просто господин Артуар у нас немного перфекционист. Самую малость. Поверь, заслужить его одобрение мало у кого получается. А ты всего-ничего и занимаешься.

На самом деле легче стало… Даже настроение чуть поднялось. Потому и слова мамы, что кандидаты в служанки уже на месте не заставили ее расстроиться. Только вздохнула.

– Мам, как я понимаю, мне самой все сделать нужно?

– Учись потихоньку. И не понимаю, что тебя так пугает простое действие? Ну ошибешься, уволишь служанку и все. Заключай контракт с испытательным сроком, скажем на два или три месяца – вполне обычная практика. И хорошо, что догадалась подругу с собой взять – она тебе подскажет, если что.

– Простое действие, да? – бурчала под нос Наташа, поднимаясь к себе в комнату. – Ну ладно…

Претенденток Наташа увидела сразу – три девушки лет восемнадцати-двадцати смирненько сидели на мягких стульях у стены в гостиной второго этажа. Заметив вошедших, все трое торопливо, но аккуратно поднялись и чуть поклонились. Наташа прошла вперед и резко развернулась лицом сразу ко всем, заложила руки за спину, ноги вместе и пристально поглядела на кандидаток, перекатываясь с пяток на носки и обратно. Альда у двери прикрыла глаза, даже ладонью для верности, словно показывая, что не собирается смотреть на этот ужас. Но тут же взяла себя в руки, только шагнула в сторону, чтобы не закрывать дверь, оставшись стоять у входа.

Наташа же еще несколько раз качнувшись, замерла.

– Добрый день. Я – Призванная… но если кто ко мне так обратится – стукну. И я не шучу. Меня зовут Наталья Викторовна, но, понимаю, это сложно произносить, потому принимаю обращение «госпожа Наташа», «госпожа Наталья», просто «Наташа», если без посторонних. Как вы понимаете, у меня свои представления о нормальном поведении, иногда сильно отличающееся от местного, но я учусь. Потому, если что делаю не так, не бойтесь указать, но когда останемся наедине. Но стоит помнить, что я не собираюсь подстраиваться под все местные нормы поведения, так что, если я сказала в ответ на замечание, что все нормально, значит, нормально. Не стоит меня пытаться учить и переучивать… если не хотите поссориться. Что еще? Ах да, мои требования достаточно просты, я привыкла сама за собой ухаживать, потому в этом плане придется мне помогать собираться только на различные праздники и торжества, убирать комнату… И еще… Мой кабинет под запретом. В смысле заходить можно – убирать нет. И это приказ абсолютен. Любой, кто попытается навести там порядок просто потому, что ему показалось, что вещи там лежат в беспорядке и будет лучше иначе их положить, а мусор вообще выкинуть, вылетит с работы в тот же день. Так… Вроде бы все сказала. Если кого-то что-то не устраивает, то может покинуть комнату. Ну а если кто готов терпеть такую вот госпожу… – Наташа крутанулась вокруг оси на одной ноге. – То прошу в кабинет, – девочка указала на одну из дверей, глянула на часы-ходики, висящие на стене, – через пять минут.

Альда отлипла от стены в своем углу и торопливо шмыгнула в дверь следом за Наташей.

– Ну ты и выдала!

– А что не так?

– Ты их там перепугала всех.

Наташа пожала плечами.

– Зато честна… Альда, ты же понимаешь, что по характеру моей деятельности мне придется общаться со многими… очень разными людьми. И если они не готовы терпеть определенные мои… закидоны…

– Как? Заки…

– Закидоны, в смысле…

– Я поняла, – Альда достала блокнот и что-то там черканула. – Надо же, какое емкое слово…

– Ты что, за мной записываешь, что ли? – изумилась Наташа.

– Конечно, – даже возмутилась Альда. – А ты думала, я твои словечки с первого раза запоминаю? Вот поднакоплю, потом издам толковый словарь… Назову его «Цитаты великих людей» или «Избранное от Призванной»! Как тебе? Кстати, мое предложение об издании историй твоего мира все еще в силе.

– Ты такая меркантильная… Интересно, там хоть одна осталась?

Альда выглянула за дверь.

– Одна и осталась.

– Ну вот, а ты говорила. Видишь, как все здорово разрешилось… – Наташа тоже выглянула за дверь. – Ага. Ну если вы уверены, тогда прошу в кабинет, подпишем с вами контракт… для начала на два месяца. Если вы решитесь уйти в течение этого времени, то просто скажите мне. За отработанное время я заплачу полностью. Думаю, двух месяцев нам хватит, чтобы понять, сможем мы ужиться вместе или нет.

– Моя подруга чрезвычайно прямолинейна, – пояснила Альда шокированной девушке. – Но зато вы можете быть уверены, что ее слова означают ровно то, что она говорит. Проходите, я вам кое-что объясню…

– Никак не пойму, ты сказала этой Кларе то же самое, что и я, но тебя она сразу поняла, а у меня постоянно уточняла, что я имею в виду…

– Просто в высшем свете не принято говорить то, что думаешь, – хмыкнула Альда. – А я говорила совсем даже не то же самое, что и ты. А вот контракт ты хорошо продумала. Я даже удивилась. Слушай, не возражаешь, если я его перепишу в качестве образца?

– Да делай что хочешь.

– Отлично. В таком случае завтра с утра я за тобой заеду и в порт… Кстати, а почему ты сказала Кларе, чтобы в понедельник приходила?

– Потому что завтра в порт, а зная тебя и Лорена, потом наверняка потащишь меня к ним в гости. В воскресенье же у меня свои дела есть… по работе.

Открывшая было рот для вопроса Альда мгновенно его закрыла, услышав про работу. Она отлично понимала, когда можно проявлять любопытство, а когда лучше помолчать.

На следующее утро Альда заявилась часов в десять, дождалась, когда Наташа спустится, оглядела ее с ног до головы и покачала головой.

– Надо было предупредить, чтобы что-нибудь понаряднее одела…