Полная версия
Семён Субботин
А зомби здесь тихие
А зомби здесь тихие
Меня зовут Стёпа. Или как называет меня Ба – Хрррг.
У нас с Ба большие проблемы с коммуникацией, так как наши горла и рыхлые связки с трудом произносят хоть какие-то членораздельные звуки. Это немного огорчает, но не сильно, зато мы можем куда более важную штуку – думать.
В наше время без этой штуки никуда. Те, кто много говорил, громко буянил и мало думал, давно уже сгнили, провалились в ямы с кольями или сгорели в огненных ловушках. Мы с Ба стараемся держаться подальше от других, не издавать лишнего шума, потому и живы до сих пор.
Живы…Понятие, конечно, относительное. Если я мыслю и чувствую, значит ли, что я жив? Да, выгляжу немного иначе, чем всего два года назад. Лицо сильно побледнело и осунулось, местами проглядывается челюсть и остатки мышц, глаза стали какими-то блёклыми и невыразительными. Эх…Какие у меня раньше были глаза, вы бы только видели. То ли зелёные, то ли голубые, но точно не карие. Или карие. Вам бы понравились, вы бы точно втюрились в них по самые уши.
Ба снова разволновалась без особого повода и опять старается добраться на нашу кухню. Сколько же в ней осталось заботы и любви, раз она до сих пор хочет порадовать своего внучка свежими блинчиками. Молча стоит и нежно царапает межкомнатную дверь, иногда стукается об неё головой от бессилия.
Тяжёлая цепь и гиря, прикованные к её ноге, не дают быстро передвигаться, производят много шума, когда бьются о стенки коридора или замшелые двери. Последний подарок от моего деда, он остался с ней навсегда, в отличие от обручального кольца, которое пропало вместе с пальцем. Где она потеряла палец, вспомнить не могу, но срез был очень чётким и ровным.
Дед так любил её, что не отпускал до последнего. С чего-то он решил, что из миллиардов заразившихся именно его супруга сможет самостоятельно справиться со страшной болезнью. Это было очень мило и весьма наивно с его стороны. Первое время обнимал её, целовал в щёчки и гладил по голове, пока не заметил, что половина волос покинула место законной прописки. Никакие таблетки, витаминчики и даже уколы не помогали, вскоре наша бабуля начала превращаться в Ба. Однако, он не придумал ничего лучше, как приковать её к спортивному снаряду, пожелать нам удачи, громко хлопнуть дверью и погибнуть в очередном рейде мародёров.
Мародёры… или как их называет Ба – Хрррггг…
Как только всё пошло крахом их стало слишком много. Каждый второй выживший присоединился к одной из образовавшихся банд, которые делили между собой остатки города. Эти люди начали охоту друг на друга, но главное – на таких, как я и Ба, видимо, насмотревшись старых фильмов, в которых у нас была нелицеприятная роль. Стереотипы…
Ни я, ни бабуля ни разу в новой ипостаси не пробовали мозги. Меня от одной мысли про такое кушание воротит, жаль, что не могу сделать этого чисто физически. Даже когда очередная партия грабителей заходила в наш уютный домик и выносила последние ценности, мы не могли ничего поделать. Мы не могли защитить своё жилище и просто прятались в надежде, что это ненадолго.
Я просто смотрел на свои руки-веточки, которые едва могли сдвинуть двери, тихо лязгал зубами в пустом рту от беспомощности, но надеялся, что они быстро уйдут. Ба находилась в дальней комнате и ждала, стоя на месте, когда приду я и скажу, что рейд закончился. Со временем они нашли все наши запасы и разворотили даже подвальчик с баночками. Каждая была подписана и на каждой стояла дата, когда Ба их закатала, однако, людей не смутили даже вздутые крышки. На здоровье, нам не жалко, лишь бы не во вред.
Люди давно перестали быть людьми, которых я ещё немного помнил из своего прошлого. На моих блёклых глазах несколько раз они убивали друг друга из-за мясных консервов, рулона туалетной бумаги или пачки соли. Мы с Ба как могли прибирались за ними, двигая оставленные тела до кладовки. Ещё немного и она заполнится, а ведь тогда придётся тащить их до комнаты Вари. Ни я, ни Ба терпеть не могли бардак и зловонные кучи, от этого начинался натуральный зуд по всему телу.
Да, я совсем забыл рассказать вам про Варю.
Моя бедная младшая сестра погибла вслед за дедом, от сильного переохлаждения и постоянного недоедания. Надеюсь, что она успешно добралась до того волшебного места, о котором нам в детстве много рассказывала Ба. Наверное, сидит сейчас на самом мягком облачке и хихикает, видя, как мы за неё переживаем. Хорошо, что мне не бывает ни холодно, ни голодно, хоть какое-то приобрёл эволюционное преимущество.
Сколько себя помню, я всегда старался найти хоть один лучик света в самом тёмном царстве. Нет худа без добра, как и добра без худа. Мы с Ба всё ещё живы, если это можно так назвать. Всё могло быть гораздо хуже, например, мы могли бы сейчас лазить по чужим домам и искать себе пропитание. Наша жизнь не сахар, но и у них не банка с вареньем.
Чем я занимаюсь каждый день? Хороший вопрос, благодарю, хоть и весьма неожиданный.
Последние два года я много хожу, как будто есть какая-то высшая цель, о которой я забыл. Бегать не получается совсем, я пробовал и не один раз. Если честно, то у меня и раньше не получалось бегать. Уже не помню, причём тут понедельники.
Иногда я просто гуляю сам по себе и нахожу интересные вещички. Вещички я складываю в карманчики, потому они такие пухлые и выпирающие наружу. Когда карманчики заполняются, я надеваю новую куртку или пальто сверху, и у меня появляются новые места для вещичек.
Ба смотрит на меня единственным уцелевшим глазом, и я понимаю, что она хочет сказать и без слов. Осуждает моё увлечение, моё хобби, оно ей не особо нравится. Ей кажется, что люди захотят добраться до моих сокровищ и отобрать их. Переживает…Люблю её за это.
Не помню, была ли у меня когда-либо другая любовь. Всё случилось так быстро и так внезапно, что, возможно, я и не успел полюбить ни разу. Судя по моим волосам, длинным пальцам и высокому росту в меня запросто могла влюбиться какая-нибудь прекрасная неразложившаяся девушка. Иногда я даже чувствую её прикосновение, но потом понимаю, что я замечтался, а это всего лишь дикая кошка, чудом выжившая после "мясных" рейдов.
"Мясные" рейды так называются, потому что в ходе них мародёры ищут консервы или хоть что-то живое. Эти неандертальцы не брезгуют ничем, даже одичавшими собаками или помойными крысами. Забавно, что вегетарианство исчезло среди людей, как только начались настоящие перебои с едой. На второй год эпидемии исчезли и сами вегетарианцы. Надеюсь, что с ними всё в порядке, что они живут на каком-нибудь прекрасном острове, полном свежих фруктов и овощей.
Надежда… Раньше говорили, что она умирает последней, однако, Надежда Павловна из соседнего дома тут подкачала. Примерно через неделю после объявления карантина её вынесли и упаковали в чёрный мешок. Если бы я мог заплакать, то сейчас непременно бы уронил парочку слезинок в честь её памяти. Милейшая старушка вечно носилась со своей собачкой, этим дружелюбным и вычесанным пекинесом, оставляющим кучки прямо на нашем газоне. Немного припоминаю, что хотел отравить эту скотину, но потом вопрос решился по-другому. Если что, я говорю про собаку.
Слышу, что Ба добралась до кухни и теперь гремит на ней сковородками и кастрюлями. Когда-то она заботилась обо мне, а теперь настала моя очередь. Пора снова ей напомнить наши незыблемые правила, благодаря которым мы всё ещё двигаемся. Приобняв её сзади, я тихонько прошептал на ушко все десять пунктов, о которых никогда нельзя забывать. Со стороны вам может показаться, что я просто рычу на пожилую родственницу, но это просто такая особенность нашего близкого общения. Я уже говорил, что очень люблю Ба, и не позволю с ней случиться ничему плохому.
Вам я тоже расскажу эти правила, никогда не знаешь, какие знания могут пригодиться. Не зарекайтесь, никто из нас не думал, что станет бывшим человеком, такое не запланируешь.
Итак, пункт номер один и, по совместительству, самый важный. Не шуметь!
Мы должны стать самыми тихими соседями в истории человечества, если хотим, чтобы наша история продолжалась. Мы должны стать соседями мечты.
Почти каждый день на протяжении двух лет из окна я наблюдал, что было с теми, кто нарушал это важное правило. Многие из нас, бывших людей, бродили по улицам города, пели какие-то заевшие песни и ездили на электросамокатах по несколько особей. Видимо, первым, что страдает после заражения, является головной мозг. Мародёры из банд гонялись за такими на машинах и сбивали, крича, что сделали страйк. Наверное, это какое-то крутое достижение среди им подобных, потому что радость свою они не скрывали.
Второй пункт правил выживания в нашем мире тоже достаточно понятный и банальный. Не собираться толпой!
Толпа создаёт невероятно много шума, а здесь мы возвращаемся к первому пункту. Трое – это уже толпа, так мы уже давно решили с Ба.
В основном из-за этого пострадали бывшие люди, которые когда-то являлись представительницами прекрасной половины населения. Словно магнитом их тянуло к центрам опасности с яркими и цветными вывесками. Они выстраивались в длинные очереди, непременно толкались и пытались выйти немного вперёд. Один из таких центров находился напротив нашего дома и прямо-таки выжигал на сетчатке глаз неоновые буквы WB. Думаю, что там выдавали что-то чрезвычайно важное и полезное, иначе зачем было так рисковать. Само помещение уже давно пустовало, было разграблено одним из первых. Местная шпана первым делом вытащила все цветастые пакеты, о чём, конечно, очередь не могла и догадываться.
Всего один выживший сосед тогда справился со всей очередью, когда её стало слишком много. С тех пор ненавижу звук заводящейся бензопилы, как-то сразу не по себе становится, словно меня разрывает пополам.
Третье, о чём постоянно забывает Ба – это ключевое правило о запахах. Сильно не пахни!
Видите ли в чём дело, из-за некоторых особенностей нашего нынешнего состояния тела амбре раздаётся на несколько метров вокруг. Это не только может привлечь хищных и диких собак, но и неслабо выдаёт наши секретные позиции. Последние полгода я пользуюсь смесью из дедовского одеколона и бабушкиной настойки из полыньи. Кому-то мой новый запах может даже показаться привлекательным, но главное, что он отлично маскирует настоящий. Ба пахнет гораздо меньше, потому что она чёртов божий одуванчик. Не знаю почему, но дедуля её так часто называл. Затем хорошенько с ней ругался, пил свой одеколон, спрятанный в чулане, и заливал сверху её целебной настойкой. В целом получается, что теперь я пахну собственным дедом.
В городе целых полгода несло каким-то смрадом. Когда началась основная заварушка, то кругом появилось много костров и пепелищ, отовсюду пахло дымом и каким-то барбекю. От одних только воспоминаний каждый раз шевелились микроволоски в носу, точнее в том, что от него осталось. Лишь изредка по нашей улице проходили бывшие люди, которые пыхтели чем-то приятным на вкус. До моего окна долетали отдалённые ароматы яблок, арбуза и сладких десертов, было очень здорово. Мародёрам тоже очень нравилось, они с хохотом, прямо из едущих машин, стреляли по этим ярким огонькам на головах, громко матерились и называли таких особей ашкудишками.
Четвёртое правило – моё самое любимое. Я начал его соблюдать задолго до того, как всё началось. Оставайтесь дома!
Казалось, что несколькими предыдущими эпидемиями в прошлом нас неплохо подготовили, но это было жесточайшее заблуждение. Люди постоянно нарушали карантинные зоны, ездили друг к другу в гости и даже покидали свои поселения. Властям приходилось устраивать заградительные препятствия на автодорогах, проводить патрулирование улиц и надзирать с дронов, однако, ничего не могло удержать семейку, которая хотела попасть к своей родственнице на юбилей. Они преодолевали сотни километров по просёлочным дорогам, бегали по лесам и скрывались от погони, а потом узнавали, что место, в которое так стремились, уже полностью зачищено. Дороги назад тоже не было, потому что люди возвращались из опасной зоны и им уже были не особо рады. Тупик… Оставайтесь дома, вас же предупреждали.
Нам с Ба очень нравился наш милый домик в спальном районе города. Скромная покосившаяся двухэтажка из круглых брёвен смотрелась невозможно устаревшей посреди каменно-стекольных исполинов рядом. Дед сам, своими золотыми и молодыми руками, построил этот домик много лет назад. Сам, этими же руками, и превратил его со временем в рухлядь. Тем не менее, мы очень любили свой уголок, в котором всегда есть место для каждого.
Я немного отвлёкся… Затем я напомнил Ба про пятое незыблемое правило нашей маленькой ячейки общества. Всегда смотри под ноги!
Если что-то выглядит как ловушка, то это и есть ловушка. Если что-то новенькое появилось на прежнем пустом месте, где ещё вчера этого не было, то это ловушка. В чём в чём, а в средствах уничтожения себе подобных люди преисполнились в фантазиях. В ход шла садовая утварь, электроинструменты, оружие всех калибров и видов, замаскированные ямы, бензиновые лужи и даже натасканные собаки. Я и сам однажды попался в такую, как вспомню, то сразу холодный пот по спине бежит. Многие функции в моём организме не работают, однако, зачем-то прекрасно действует эта.
На самом дне выкопанной ямы, прямо посреди бывшей проезжей части на нашей улице, торчало несколько острых кольев. Я направлялся на очередные поиски, хотел пособирать новых вещичек в карманчики. По счастливой случайности упал между двух деревянных колов, пострадала только моя куртка, немного выпустив из себя пух. Теперь я всегда буду ходить с этой дырой, как будто мне было мало двух предыдущих десятков по всему телу. Ба добралась ко мне через пару часов, как услышала истошные крики о помощи. Да-да, пришлось нарушить правило номер один, чтобы выжить. Безрезультатно ползая по стенкам ямы, я изрядно испачкался и начал думать. Иногда нужно остановиться, подумать и нарушить собственные правила, если никак иначе нельзя поступить. Я зацепился за сброшенную гирю и еле-еле смог выбраться с помощью Ба. Иногда я удивляюсь тому, на что она бывает способна, несмотря на свой тщедушный и слабый вид.
Правило номер шесть для меня всегда было самым болезненным. Не трогай технику!
Не очень хочу, но всё же расскажу вам, почему мы с Варей жили с дедулей и бабулей, когда всё началось. Обычно, насколько я могу вспомнить, у детей бывали родители. Чаще двое, иногда один, если повезло, то оба вполне адекватные и заботливые. Наши родители были самыми лучшими на свете, у них был самый приятный запах и ничто не могло сравниться с теплом их объятий. Мне так кажется или мне так хочется думать.
Мамуля и папуля работали вместе на одном большом заводе, вместе завтракали, затем садились в нашу большую машину и ехали на очередную смену. В нашем городе было не так много мест, где можно было поработать, иначе зачем бы они ездили в такую даль и выезжали так рано утром. Плюс к тому, им приходилось делать большую петлю, чтобы закинуть нас с Варей к старшим родственникам.
В тот чёрный день Ба без конца ходила по дому и говорила о каком-то плохом предчувствии. Мне кажется, что когда она была человеком, то обладала какими-то суперспособностями. Погоду мы всегда узнавали не по телевизору, а по её коленям, она знала всю информацию про наших соседей и легко могла перепрыгнуть через маленький заборчик, когда приносили извещение о пенсии.
Затем был этот чрезвычайно тревожный звонок, после которого она села в дедовское кресло без разрешения и заплакала. Бабуля долго собиралась силами, чтобы рассказать нам, что же произошло. Тогда за дело решительно взялся дед и выложил малолеткам всё, как было и без прикрас.
“Вы теперь сироты. Пора уже взрослеть. Вы теперь бедные и несчастные. Мама и папа пропали на комбинате, их невозможно провернуть назад. Какая-то авария, кто-то виноват, какая-то халатность. Сам не пойму, при чём тут халаты, мясо же крутили всю жизнь. Варя будет спать наверху, а ты можешь со мной в чулане устроиться. Надеюсь, что ты не громко храпишь, у меня очень чуткий сон.”
Я тогда ни черта не понял, да и сейчас не всё понимаю. Одно я уяснил сразу – родителей мы больше не увидим, живём с этого дня с их родителями, и они теперь наши родители. Конечно, я сильно расстроился, ведь дед совсем не умел играть в приставку, в отличие от отца. Маму тоже было жалко, но чуть меньше, ведь она любила Варю чуть больше, чем меня.
Дед быстро и в подробностях взялся за наше обучение, говорил, что так нужно для безопасности. Нам не разрешалось трогать всё, что гудит, шумит или включено в розетку. Старый учитель привёл несколько наглядных примеров о том, что может произойти, если мы его ослушаемся. Я понял сразу, а сестре пришлось повторить чуть более громким голосом. С тех пор никуда не сую свои конечности, не грызу провода и вообще стараюсь избегать контактов с разной техникой. Дед плохого не посоветует, он поклялся, что сам нас убьёт, если забудем его важные уроки.
Плавно переходим к правилу номер семь. Все люди опасны!
Вне зависимости от того, как они выглядят, все представители человечества в моём мире представляют угрозу. В первую очередь для примера мне в голову приходит мысль о девочке на улице. Этот случай произошёл в самом начале конца света, но очень сильно врезался в мою ненадёжную память.
Прямо на нашем бульваре бродила милая девчушка в розовом потрёпанном платье, а в руке она сжимала большого плюшевого медведя. На зарёванном лице были видны следы копоти и грязи, однако, она всё равно выглядела красивой. Малышка больше не плакала, а едва передвигалась и что-то тихо напевала себе под нос. Сердобольный сосед из дома, который слева, вышел к ней на встречу, громко спрашивал, нужна ли какая-то помощь и где её родители. Мужчина взял с собой бейсбольную биту на всякий случай, но она ему не пригодилась.
Девочка вовсе не была одна и уж точно не была беззащитной. Парочка родителей выманивали на неё выживших, как на живца, а сами скрывались за ближайшим углом. Мужчина-сосед долго корчился от боли и держался за простреленный живот, никто не хотел тратить ещё один драгоценный патрон, чтобы прервать его мучения.
Однако, в моём новом мире выживает сильнейший и хитрейший. Вскоре эта милая семейка нарвалась на очередной рейд уличной банды, которые патронов не жалели. Тот медведь так и не поместился в мои карманчики, потому я его просто сохранил в комнате младшей сестрёнки.
Семейные ценности… Мне не успели как следует объяснить, что это такое, потому у меня сложилось своё чёткое представление. В доме Ба было немного по-настоящему дорогих вещей, а сама она говорила, что для неё дороже всего на свете мы с Варей. Мой дед думал немного иначе. За время эпидемии он сильно изменился, хотя сам и не был заражён. Однажды он вернулся домой, глаза были необычайно большими и красными, закрылся с бабулей на несколько минут, а потом ушёл очень довольным. Ба говорила, что ей не было больно, что она уже совсем не чувствует пальцев, а у деда сердце совсем очерствело. Не знаю, что это значит, но думаю, что в тот момент она всё же была немного огорчена и обижена.
Зачем близкие люди огорчают и обижают друг друга мне совершенно непонятно, но, видимо, в этом виновато время. Бабуля рассказывала, что когда-то дед бегал за ней, дарил цветы и носил на руках. Его странное поведение закончилось каким-то предложением и подаренным кольцом, которое он теперь отобрал. Подарочки – не отдарочки, Ба в тот день сильно расстроилась, я тоже.
Простите, стал не в меру сентиментальным. Может, потому что не сплю по ночам, может, потому что давно не плакал и не выпускал эмоции наружу. Кстати, вот вам и восьмой пункт кодекса выживания. Передвигаться только по ночам!
Я не могу постоянно сидеть дома, начинаю испытывать какую-то вселенскую грусть. Но и наше тёплое гнёздышко покидать опасно, когда вокруг всё кишит от разных банд и одиночных мародёров. Наблюдая из окна в своей комнате, я заметил, что ночью почти никто не ходит по улицам, как будто наступает временное перемирие до очередного утра. Есть только одни ребята, которые, наоборот, начинают охотиться после захода солнца – мотобайкеры из городского клуба. По понятным причинам их слышно за километр, потому их рейдов никто не боится.
Людские глаза плохо видят в темноте и это большой плюс. Мои глаза – это бывшие людские, и я тоже слабо вижу по ночам, а это большой минус. Вот такая зрительная математика! В общем, я что-то там посчитал, прикинул в уме и решил однажды, что буду гулять за вещичками исключительно после наступления вечера.
Первые несколько раз было немного страшно. Да кого я обманываю, мне и сейчас страшно покидать родные стены, а также оставлять Ба в одиночестве. Какая-то непреодолимая тяга к приключениям и собирательству каждый раз заставляла выходить из зоны комфорта. Начинал я с вылазок в ближайшие дома, а затем немного осмелел и добрался до соседней улицы. В нескольких квартирах многоэтажек мне попались бывшие люди, которые бесцельно пялились в выключенные экраны телевизоров. Выглядели они невероятно жалко и беспомощно, частями тела приросли к диванам, скорее всего даже не могли от них оторваться.
Я ценил свободу своего передвижения, потому и часто двигался. Ба говорила, что однажды я успокоюсь и займусь наконец-то чем-то полезным. Она не одобряла мои походы, переживала за то, что я становлюсь слишком большим и грузным в своих многочисленных курточках. Ночью я был похож на огромную тучу, которая спустилась на землю и зачем-то лазит по домам. Собрав несколько маленьких блестяшек, туча была довольной и возвращалась обратно. Не спрашивайте у меня, почему я так делаю, это не самое плохое хобби.
Из моих воспоминаний всплывает, что раньше люди много чем увлекались помимо убийства друг друга или мне подобных, поиска еды и деления территории. Многие занятия мне до сих пор непонятны, но я же никого не осуждаю. Большие мужчины поднимали большие тяжести и с грохотом ставили их на землю, хлопая себя по груди. Маленькие женщины рисовали на губах губы, на бровях брови, а на ресницы клеили ресницы. Дети притворялись животными, натягивая на лицо маски и прикрепляя к себе хвосты. В том мире каждый сходил с ума по-своему, зато это было весело и разнообразно.
Предпоследнее правило, о котором я обязан упомянуть Ба. Учись на чужих ошибках!
Помимо того, что нужно постоянно думать, очень полезным было наблюдать за другими. Другие тоже могли думать, но иногда у них это плохо получалось. Именно наблюдая за другими, я познакомился с бензиновыми лужами и натасканными собаками.
Люди были очень изобретательными, пытаясь перебить всех бывших людей, заполонивших город. На каждого выжившего приходилось до сотни заражённых, которые были, казалось, что на каждом углу. Всё вышло из-под контроля, а это значило лишь одно – каждый был за себя. Я держался за Ба, она пряталась за меня, потому мы и смогли пережить эти страшные два года.
Люди приучили своих домашних питомцев загонять бедолаг с улицы в большие стаи, натравливая и угощая тех мясом. Готовили специальные котлованы, выбивая куски асфальта прямо из дорог, заливали их горящими жидкостями и устраивали натуральное файер-шоу. Я видел своими глазами, как бывшие люди загорались и вспыхивали как спички без единого звука. Они лишь начинали толкаться и недоумённо смотрели друг на друга, пытаясь осознать, что происходит. Многие из них были похожи на Ба, то есть также зачастую бродили без цели, но у них не было такого заботливого внучка.
Из всего этого я понял, что нельзя просто так бродить без цели. Так ты становишься лёгкой добычей для того, у кого эта цель есть.
Ба снова дёрнулась и недовольно фыркнула на меня. Наверное, она хотела бы сказать что-то про яйцо, которое не учит курицу. Многие её фразы и изречения я не понимал и раньше, а теперь это стало почти невозможным. Если Ба – курица, то я – петух, а это значит, что могу и поучить немного.
Осталось последнее, но ключевое правило, о котором стоит упомянуть. Не пускать чужаков в дом!
Естественно, это правило не касалось мародёров с их рейдами по домам. Здесь мы ничего поделать не могли, прятались в дальней комнате или чулане, накрывались матрасами и притворялись мёртвыми, в надежде, что до нас не доберутся. Несколько раз люди проверяли наше дыхание, пульс на сердцебиение, давали хорошего пинка и даже дырявили тела. Бывшие люди не испытывают никакого вида боли, кроме душевной, это наше сильное преимущество перед выжившими. Мне было физически неприятно, когда эти немытые варвары топтались сверху, ходили по коврам в грязной обуви и смачно харкались. Запах немытых тел не выветривался часами после визита этих незваных гостей. Как человечество успело так оскотиниться всего за два года я не знаю, но, видимо, ему пришлось туго.
Десятое условие касалось только бывших людей, которые периодически пытались проникнуть в наш дом. Они представлялись полицией, налоговой, предлагали поучаствовать в каких-то акциях, купить какой-то товар, говорили через дверь о каком-то Боге и его свидетелях. Каждый раз я отвечал, что взрослых дома нет, громко рыча и огрызаясь в ответ, и каждый раз это срабатывало.
