Дневник сорокапятилетней женщины

Во время очередного нашего телефонного разговора, длившегося где-то два часа, Си предложил мне послушать его музыку. Он оказался отличным музыкантом, и у него дома был рояль. Его репертуар был очень разнообразен. Он играл сложные вещи, а я терялась в догадках: что это за человек, почему он один? Я думала о том, что человек, обладающий таким количеством талантов, должен чувствовать себя одиноко, так как у музыканта, у поэта обязательно должны быть слушатели, а у художника – зрители. А если всем этим не с кем поделиться, может испортиться характер.

Я не представляю себе, как может выглядеть этот человек.

Он наотрез отказался говорить о своей жене. И в этом я усмотрела сходство с собой. Я всегда удивлялась, когда другие мужчины спрашивали меня о моем бывшем муже. Это было так давно и так не нужно, что я перестала даже в мыслях связывать себя с этим человеком, как будто его и не было вовсе.

Интересно, как будет развиваться наша история дальше?

15 октября

А история развивалась следующим образом. Мы встретились на другой день после нашего долгого разговора по телефону, сопровождавшегося музыкой.

День нашей встречи был пасмурным. С утра шел сильный дождь, но к вечеру распогодилось. И я стояла при параде перед драмтеатром. На балконе перед ним оказалось неожиданно много народу, а рядом со мной встала еще одна брюнетка. Ведь мы даже не сказали друг другу, в чем будем одеты. Единственным отличительным признаком, о котором знал Си, были мои черные волосы и короткая стрижка. Как выглядит он, я не знала совсем. Но мы сразу увидели друг друга. Не могу сказать, понравился он мне или нет в момент нашей первой встречи внешне. Для меня это было неважно. Мы гуляли, беседовали, и я поняла, что смогла бы продолжить свое знакомство с этим человеком, если бы в конце встречи он не повел себя крайне странно.

После двухчасовой прогулки он начал уговаривать меня поехать к нему домой, но не в гости, а жить. Делал он это очень настойчиво, чем напугал меня окончательно. Мало ли талантливых маньяков бродит по свету!

Никакие разумные доводы, которые я приводила, на него не действовали. В конце концов мы расстались к моему большому облегчению, решив встретиться на следующий день с тем, чтобы я все-таки поехала к Си в гости. Он мне должен был перезвонить в этот же вечер, чтобы уточнить время встречи, так как он не помнил, в каком часу он освободится. Вечером звонка не было. Он раздался на следующий день совсем не кстати, когда я была занята. Си начал нудиться по телефону, жаловаться на то, как ему было вчера тоскливо по возвращении домой после нашей прогулки. Я извинилась перед ним за испорченное настроение и повесила трубку. Причем сразу испытала огромное облегчение и свою самодостаточность.

Из всего произошедшего я могу предположить единственное, что могло бы объяснить такое странное поведение человека: он болен, и ему страшно оставаться одному. В таком случае его единственный выход – искренность. Тогда он еще сможет найти взаимопонимание. В противном же случае нормальные женщины будут шарахаться от него.

* * *

И моя жизнь потекла после этого дальше. Я вновь старалась находить в ней прелести. Чаще всего мои радости были связаны с приобретением новых хороших книг. Иногда это были книги, которые я уже читала раньше, но хотела иметь в своей библиотеке. В это время я купила книги своих любимых писателей: И. Шмелева, Б. Зайцева и сборник стихов В. Набокова. С поэзией Набокова я не была знакома раньше. А теперь читала его стихи и понимала, какой он близкий мне по мировосприятию человек. Он смог выразить мое ощущение бытия, причем очень талантливо!

Есть в одиночестве свобода,

и сладость – в вымыслах благих.

Звезду, снежинку, каплю меда

я заключаю в стих.

И, еженочно умирая,

я рад воскреснуть в должный час,

и новый день – росинка рая,

а прошлый день – алмаз.

Я так же ищу свои «росинки рая» в каждом своем дне. Вообще, я заметила, что живу с какой-то жадностью, как будто передо мной необыкновенно вкусное блюдо и я спешу насытиться, пока его не убрали из-под носа. В библиотеке я вдохновенно роюсь в каталоге и отмечаю про себя, как много книг хотела бы просмотреть и отобрать для работы; на базаре прихожу в восторг от обилия красок, запахов и звуков; общаясь с приятным мне человеком, радуюсь, находя у него взаимопонимание. Этот пир бытия я ощущаю и в своем садике.

Середина октября оказалась очень теплой, и в один из дней я поехала в сад одна. Я грелась в лучах октябрьского солнышка, любовалась вскопанным участком, прислушивалась к шелесту листьев, вдыхала ароматный запах земли, наслаждалась вкусом свежих чебуреков и не понимала, как это кому-то может не нравиться. Я ощущала свое здоровье, свою силу, свою доброкачественность каждой своей клеточкой. Меня приводили в восторг закат солнца, осенняя березовая роща, голубизна водоема, и я чувствовала себя счастливой.

К сожалению, это состояние проходит. И на смену ему является усталость, когда начинает казаться, что ничего в твоей жизни уже не будет хорошего. Так и качаюсь на этих волнах: вверх – вниз, вверх – вниз… Я пользуюсь моментами подъема, чтобы сделать что-нибудь этакое. Иногда получается, а иногда нет. Тогда я терпеливо жду следующего взлета сил и настроения.

Следующий звонок Си раздался, когда я его уже совсем не ждала – через три недели после нашей прогулки. Оказалось, что он звонит не первый раз. Мне было, как всегда, приятно, что обо мне вспомнили. Беседа наша протекала вполне миролюбиво, поэтому я согласилась встретиться с ним на другой день и пойти к нему в гости.

Я приехала на автобусе в район своего детства, где жил Си. Все здесь было связано с моими детскими воспоминаниями: моя первая школа, родная улица; книжный магазин, в котором родители покупали мне мои первые книжки, пахнувшие чем-то незабываемым. Удивительно, но в этом магазине и по сей день продают книги и там тот же запах, поразивший меня в детстве. Легко можно представить, какой взволнованной я была, отправляясь на это свидание. И погода соответствовала тому, что было в моем сердце. Днем и даже вечером был дождь, а к моменту нашей встречи он прекратился, стало темно и туманно. Фонари были окутаны загадочным светом. А я вышла из автобуса, как Золушка из кареты. «Мой принц» прибежал минуты через три, извинившись за опоздание. Мы пошли к его дому. Это были старые четырехэтажные дома, виденные мной тысячи раз в детстве. Мы поднялись на последний этаж одного из них. Открывая дверь, Си произнес взволновавшую меня фразу:

– Вот так живем-живем, чтобы однажды умереть в разных районах города.

Я даже в ту минуту не подумала, что это могло быть прелюдией к настойчивому призыву жить вместе. В этой фразе в ту минуту я услышала лишь одиночество, грусть и то же ощущение мимолетности нашего бытия.

Я перешагнула порог этой квартиры. Это была квартира бедного человека. Единственной достопримечательностью был старый черный рояль да, пожалуй, еще свежая большая хризантема в вазе. Видно было, что хозяин не придает большого значения уюту.

Поведение Си не вписывалось в рамки привычных представлений о встрече мужчины и женщины на мужской территории. Он сразу же сел за рояль, усадив меня рядом, и начал играть. Он исполнял классические вещи, романсы, пел, аккомпанируя себе, и заставлял петь меня. Я отважилась лишь на «Санта-Лючию».

Время от времени на мне фокусировался оценивающий взгляд. В нем сквозили недоверчивость и какая-то холодность. Я чувствовала себя неловко под этим взглядом. Нельзя сказать, что мне была совершенно безразлична внешность этого человека, но больше всего меня интересовал ход его мыслей, поэтому я его особенно не рассматривала.

Он вновь начал говорить о совместном проживании как способе избежать одиночества. В его воображении это выглядело так. Он будет заботиться обо мне: кормить, развлекать музыкой, жить мы будем в разных комнатах, а когда привыкнем друг к другу, объединимся в одной, если возникнет такое желание. О сексе, не освященном любовью, он говорил неодобрительно и проповедовал воздержание. А я вообще избегала говорить с ним на эту тему: настолько, в моем представлении, его внешний вид не соответствовал облику героя-любовника.

Я смотрела и думала: на шутку это похоже мало – значит, все-таки передо мной сумасшедший. На всякий случай я спросила:

– А зачем вам нужна женщина? Заведите собаку.

– А я хочу завести жену, так как я хочу иметь друга и единомышленника. Давайте сделаем с вами идеальную пару.

Мне казался странным такой поворот событий. Человек никак не мотивировал, почему такой внезапный выбор пал на меня, на женщину, которую он видел второй раз в жизни. К тому же он ничего не хотел рассказывать о себе, говоря, что все это прояснится в процессе нашей совместной жизни. Свое нежелание рассказывать о себе он объяснял недоверием. Си собирался жить с человеком, которому не доверял. Такая алогичность поведения удивила меня, но время было позднее, и пререкаться мне больше не хотелось.

Си собрался меня провожать. Видно было, что он устал. Совсем не кстати он вытащил из шкафа галстук и пытался его пристроить на летнюю рубашку, надетую под зимний свитер. В этом тоже была алогичность: в одиннадцать часов вечера идти в галстуке, запрятанном под свитером и теплым шарфом. Но было в этой алогичности и нечто трогательное.

Я видела, что мной недовольны, но причины этого недовольства не понимала. В этот раз меня наградили прозвищами: назвали метрономом и Железным дровосеком, из чего я сделала вывод, что причина суровости хозяина квартиры в моей якобы холодности и расчетливости. Но причин для горячности я пока не видела никаких.

Внешне этот человек никак не совпадал с моими представлениями о мужской привлекательности. Мне нравились худощавые, стройные мужчины – он был полноват; до сих пор я считала, что лысый мужчина вообще не сможет привлечь моего внимания, а этот был лыс; мне нравились длинные пальцы – у этого человека они были короткими и толстыми; глаза не угадывались за стеклами очков, а я всегда стремилась рассмотреть взгляд человека и понять, что за ним скрывается. Выражение лица у него было очень изменчивым, как у всех Близнецов.

На автобусную остановку он пришел не в настроении, так же был недоволен, когда ехал со мной рядом. Во дворе моего дома мы быстро простились, и Си убежал. Я не знала, позвонит ли мне он. Я не ждала ни звонка, ни встречи, а только пожимала недоуменно плечами, когда вспоминала об этом человеке. Его недовольство и детские прозвища, которыми он наградил меня, никак не отразились на моем самочувствии. Но тем не менее дома я написала:

Нет, я отнюдь не метроном!

Вы не судите слишком строго.

Причина скованности в том,

Что я немного недотрога.

Хочу я очертить свой круг,

Куда войдет совсем не каждый,

А только самый лучший друг,

С которым встречусь я однажды.

Телефонный звонок раздался через день. Си позвонил мне и выразил недовольство по поводу того, что я не перезвонила ему после нашего расставания и не узнала, как он добрался.

– Раньше это было признаком хорошего тона, а сейчас это необходимость, потому что на улицах города стало небезопасно, – отчитывал он меня.

Я удивлялась который раз уже, общаясь с этим человеком.

Во-первых, я не помню, чтобы мужчины когда-либо отчитывали меня да еще по такому поводу. Во-вторых, я – женщина, всегда сама отвечала за свою сохранность, не требуя ни от кого внимания к своей особе.

Разговор наш после такого вступления не заладился. Я поняла, что эта неприятная для меня тема будет продолжаться с вариациями, и мы простились.

Время от времени Си звонил, сообщая мне, как он провел день, и, спрашивая об этом меня, играл мне на рояле и недоумевал, почему я не звоню ему сама. Иногда сквозь это недоумение прорывалась грубость:

– Вы что, набиваете себе цену?

Такая манера общения была мне вовсе не понятна. И тем более я не могла понять, как такой вопрос мог слететь с уст человека, только что исполнявшего «Лунную сонату». В наших взаимоотношениях было то же, что и до этого в моей жизни: вверх-вниз, вверх – вниз … Взлеты и падения перемежались очень быстро.

В один из вечеров я позвонила Си сама с предложением пойти погулять. Он был обрадован моим приглашением, но не смог его принять, так как неважно себя чувствовал и должен был еще поработать. Ему надо было что-то печатать. Я вылетела из дома, как комета, и на большой скорости преодолела довольно-таки приличное расстояние. Энергии мне придали две чашки черного кофе, который я вынуждена была выпить, занимаясь дома рутинной работой. По возвращении я узнала, что мне звонили. Потом Си перезвонил вновь, сделал попытку пригласить меня на ужин, но было уже достаточно поздно. Тогда мы договорились встретиться в скором времени, чтобы пойти на музыкальный вечер.

Однако следующий звонок раздался гораздо раньше, причем в дневное время, чем застал меня врасплох. Я занималась привычными домашними делами, поджидая дочь, чтобы, как обычно, она рассказала мне свои новости. А на улице падал громадными хлопьями первый снег, и меня звали на прогулку. И я не устояла перед соблазном и уже не удивилась тому, что, как только я вышла на улицу, снег прекратился, и на улице стало тихо и уютно. Си встретил меня неподалеку от моего дома, поцеловав в щеку. Он был в хорошем настроении. Мы шли по городу и рассказывали друг другу разные истории. Молодые люди, встретившиеся нам на улице, попытались сбыть нам какой-то неходовой товар, поначалу уверяя, что хотят нам сделать подарок. Сейчас много таких коробейников на улицах нашего города. Я припомнила историю о том, как летом меня остановила в большом магазине девушка, предлагая поучаствовать в лотерее, в которой разыгрывались путевки за рубеж. Мне неловко бывает сразу отвернуться от человека, обратившегося ко мне, тем более, что от меня ничего не требовалось, кроме как назвать любую цифру, чтобы участвовать в розыгрыше. Си взглянул на меня, и в его глазах вспыхнула какая-то искорка:

– И вы, конечно же, назвали число 19.

В эту минуту он был похож на Воланда.

– А вы как об этом догадались? – спросила пораженная я.

Он удовлетворенно рассмеялся. И мы пошли дальше. Си еще раньше мне рассказывал, что в юности предчувствовал мелодию, которая через какое-то время начинала звучать по радио.

Эта его особенность угадывать тайные мысли и не понимать чего-то явного в человеческих взаимоотношениях осталась для меня непостижимой загадкой.

Гулять нам было легко и приятно. Мы не чувствовали скованности, хотя знали друг друга недостаточно хорошо. Шел процесс узнавания и привыкания друг к другу, иногда с неуместными комментариями со стороны Си:

– Теперь я, по крайней мере, знаю одну вашу положительную черту: вы любите много ходить пешком.

– Почему же это у меня одна положительная черта? – возмутилась я.

– Потому что я пока знаком только с этим.

Си не баловал меня комплиментами. Их практически не было вовсе. Его поведение не было похоже на поведение человека, который собирается соблазнить женщину. Да я и не понимала, нужно ли ему это. Единственное, что я вынесла из общения с Си – это то, что ему одиноко жить одному, и он хочет, чтобы рядом была живая душа. Но почему этой душой должна быть моя, я не понимала.

Я шла и с опаской думала о минутах прощания, которые приближались: фыркнут ли недовольно на этот раз непонятно из-за чего или нет? Но на этот раз все обошлось. Си простился со мной вежливо, и мы договорились о следующей встрече, чтобы идти на музыкальный вечер.

На концерт я отправилась в хорошем настроении, особенно не наряжаясь, но с модной сумочкой в руках, куда я положила предварительно напечатанные три моих стихотворения с посвящением Си

Когда мы сняли верхнюю одежду, я обнаружила, что мой кавалер одет вовсе не так, как люди, в моем представлении, должны приходить на музыкальные вечера. На нем был старый свитер с растянутой внизу резинкой, под ним была рубашка, ворот которой не сходился на шее, а придерживался явно не новым галстуком. Остатки волос не знали расчески и легли так, как им нравится. В этот раз, освободившись из-под теплой шапки, они поднялись вверх. В руках Си был огромный, чем-то набитый портфель. Я понимала, что человек идет с работы, но ведь в этот день был особый случай. Настроение у меня моментально испортилось. Мне было даже неловко оказаться в компании такого человека. Но делать было нечего, надо было дотерпеть это до конца.

В довершение всего Си достал из портфеля большое красное яблоко, хотел им угостить меня, но, встретив мой категорический отказ, начал грызть его сам. В ожидании начала концерта он хрумтел яблоком, вступал в беседу с незнакомыми людьми, попутно пытался растормошить меня, причем и словами, и руками, что вызывало во мне протест. Я страдала от такого соседства. А он шутил:

– Приду я в следующий раз сюда, а вы будете здесь с другим мужчиной.

А я думала про себя:

– Да, скорей всего так и будет, чем страдать так.

Но тем не менее, чтобы отвлечь Си от себя, я в антракте подарила ему свои стихи. Он обрадовался и тут же решил меня «отблагодарить», написав ответные стихи в подарок. В одном из моих стихотворений ему особенно понравилась строчка о моем паренье в руках любимого человека. Си быстро принял этого человека за самого себя, забыв, что эти строчки были написаны мной, когда я его еще не видела, и вряд ли они могли бы быть написаны мной теперь. Я сидела, боясь шелохнуться, чтобы мой сосед ненароком ко мне не прикоснулся.

Я была рада некоторой передышке: Си занялся литературным трудом, а я сидела и размышляла, что же мне делать с ним теперь. Вдруг захочет поцеловать при прощании?

А он тем временем писал:

Когда вы долго, вкусно спали,

Паря в руках моих

безгрешно,

Взлететь мечтали

безуспешно

И наслаждаться бесконечно

Невечной юностью своей,

#

Я руки опустил поспешно -

Паренье прервалось, конечно,

Увы, насмешник бессердечный

Не объявил ее своей.

#

Она соснула всласть

поспешно.

Испив спиртного,

стала грешной.

Промолвила: «Какой-то встречный,

Не тронул он души моей».

Мои тайные мысли были вновь подслушаны, и глаза за стеклами очков действительно насмешливо смотрели на меня.

Началось второе отделение концерта. Звучала музыка, исполняемая на новом музыкальном инструменте. Ее исполняли создатель этого инструмента и его супруга. Это был электроорган необычной формы и, насколько я могла об этом судить, необыкновенных возможностей. Я с удовольствием слушала музыку.

Но Си к этому времени устал и просил меня уйти вместе с ним. Я не возражала, чтобы он ушел без меня. Мой дом был совсем рядом, мне не составило бы никакого труда добраться самой. Мне хотелось слушать музыкантов и совсем не хотелось их обижать, так как уход из маленького зала не остался бы ими не замеченным.

Наконец вечер закончился. В гардеробе мне шутливо попеняли на то, что я сама надела пальто, не дождавшись помощи кавалера. Вечер заканчивался благополучно. По дороге Си напевал, был в неплохом настроении, несмотря на усталость и дремотное состояние, настигшее его в концертном зале, а при прощании был скромен и ограничился одним словом:

– Звоните.

Такое поведение вписывалось в круг моих представлений, поэтому домой я вернулась в хорошем настроении, спеша поделиться с дочерью своими впечатлениями.

Надо сказать, что я уже начала привыкать к его звонкам и к нашим телефонным беседам. Но до сих пор я не смотрела на Си как на мужчину. Для меня он оставался любопытным человеком, с которым временами интересно общаться, – не больше.

И тут произошло событие, в корне изменившее мой настрой. Мне приснился сон. Не могу сказать, что очень верю снам, но порой бывают такие сны, которые я помню много дней и даже лет. Сон может оказать действие на мои мысли и поступки. На этот раз мне приснилось под утро, что я нахожусь в постели с этим человеком. Я лежала в объятиях Си, и мне было удивительно приятно. Это сновидение даже нельзя было назвать эротическим. Оно было каким-то пророческим. Я ощущала то, что пыталась неумело выразить в своих стихах: я парила, меня окутывали какие-то теплые волны, и я блаженно покачивалась на этих волнах, чувствуя рядом с собой очень близкого мне человека. Осязание его теплой мягкой кожи было таким отчетливым, что я продолжала чувствовать это даже какое-то время после пробуждения.