Рукопись , найденная на чердаке дачного дома

Между тем, воздух сгустился до сиреневых сумерек.

Николая удивило, что не светится ни одно окно. Не было и людей во дворах – ни взрослых, ни детей. Не виднелось никакой домашней живности, не лаяли собаки, не мычали коровы.

Однако когда он толкнул ближайшую калитку, она легко подалась.

В свете последних солнечных лучей он разглядел, что окна домов переднего ряда заколочены. Двери сараев тоже были забиты досками крест-накрест.

Значит, деревня заброшена…

Ерофеев уже сделал шаг назад и тут увидел свет в окне!

В самом дальнем доме, за стеклом, словно бы заметался по комнате некий источник света. Будто кто-то бегал взад-вперед, вращая над головой горевшую лампу.

Уж не сигнал ли ему подают?

Совсем коротенькая деревенская улочка привела его к калитке.

Та была открыта, как и входная дверь на крыльце.

Подсвечивая себе фонариком, он попал через темные сени в просторную комнату, по которой летал гигантский светлячок, величиной с кулак.

Он-то и излучал свет, сравнимый своей мощностью с 40-ваттной лампочкой.

Незваный гость осмотрелся.

Русская печь с открытым жерлом, кочерга возле нее, простой, грубой работы стол, такие же табуретки, сундук, широкая лежанка… Более в комнате не было ничего – ни одежды, ни посуды, ни какой-либо хозяйственной утвари. Стены были голыми – ни икон, ни фотографий, ни журнальных вырезок…

Но вот что удивительно: вокруг царила абсолютная чистота, нигде не виднелось ни пылинки.

В следующий миг светлячок исчез: не погас, а именно исчез из комнаты!

Ерофеев включил фонарик.

После исчезновения светлячка в обстановке комнаты ничего не изменилось.

Откровенно говоря, трудный день измотал водителя вконец, и, несмотря на диковинные происшествия последних минут, его неодолимо клонило в сон.

Подстраховываясь от таежных хищников, Ерофеев подпер дверь кочергой, после чего вытянулся на деревянном ложе.

Среди сопок, с их особой акустикой, громкие звуки слышны за многие километры.

Но вокруг стояла полная тишина.

Темень в комнате тоже была абсолютной.

Усталый путник смежил веки, ощущая, что вот-вот погрузится в крепкий и здоровый сон.

И тут снова вспыхнул свет.

Нет, это не светлячок вернулся.

Освещенность была такой же, что и в ясный солнечный день.

Николай обнаружил, что находится не в деревенском доме, а, не иначе, как на борту чужого космического корабля.

Перед ним мерцал гигантский экран, где вырисовывалась картина чужого ночного неба, с необычными звездами, астероидами и кометами.

Он видел также пульт управления, приборы неизвестного назначения, разноцветные глазки индикаторов…

Сам он не мог не то чтобы приподняться – даже пальцем пошевелить!

Одновременно ему представлялось, что за ним наблюдают два невидимых ему существа.

В следующий миг мягкий, очевидно, женский голос произнес:

– Не беспокойтесь, пожалуйста, Николай! Вам не причинят никакого вреда!

Продолжил мужской голос:

– Мы предлагаем вам, Николай, стать добровольным участником эксперимента по изучению ресурсов человеческого мозга. Эксперимент этот абсолютно безопасен. Прежде мы изучали мозг спящих людей, не ставя их об этом в известность. Но теперь мы начинаем серию исследований бодрствующего мозга, и тут требуется согласие пациента. Мы выбрали именно вашу кандидатуру, по той причине, то вы отличаетесь весьма устойчивой психикой. Вы вправе отказаться. Отказ не грозит вам никакими санкциями с нашей стороны.

– Ладно, готов пострадать ради науки!, – выпалил Николай.

– Согласие получено, – констатировал женский голос.

– Вот только должен предупредить, что меня тянет в сон, – честно признался Ерофеев.

– В течение ближайшего часа вы не уснете, это мы вам гарантируем, – ответил мужской голос. – Но учтите, что эксперимент будет проводиться в условиях абсолютной темноты и тишины.

В следующий миг Ерофеев очутился словно бы в полном вакууме, одновременно ощутив небывалый прилив сил.

По его мышцам разлилась такая мощь, что, казалось, он поднимет свой автомобиль вместе с грузом.

Затем он просто лежал и мечтал о том, как было бы хорошо, если бы это ощущение небывалой силы никогда не покидало его.

Когда он открыл глаза, уже брезжило раннее забайкальское утро.

Солнце стояло высоко над сопками.

Ерофеев находился в кабине своего грузовика, а сам автомобиль стоял на обочине дороги, на месте вчерашней аварии.

Поёживаясь от утренней прохлады, он выбрался на дорогу.

Что за чудеса! Переднее правое колесо было целёхонько, никаких проколов!

Так-так-так…

Быть может, этим «восстановленным» колесом пришельцы отблагодарили его за участие в эксперименте?

Накинув легкую куртку, Ерофеев направился к дальнему деревенскому дому.

Калитка была прикручена к столбику мотком толстой заржавленной проволоки.

Перемахнув через невысокий забор, он подошел к крыльцу.

Дверь была заколочена крест-накрест крепкими досками. Шляпки сидевших в них гвоздей покрывал слой коррозии.

Ерофеев подошел к окну и, протерев его листком подорожника, заглянул в комнату.

Обстановка была узнаваемой, с той лишь разницей, что повсюду лежал внушительный слой пыли.

Своим приятелям-шоферам Ерофеев поначалу рассказывать о своих ночных злоключениях не стал; думал – засмеют.

Но постепенно до него начали доходить слухи, что среди местных водителей заброшенная деревенька пользуется дурной славой уже давно.

Со многими там случались всякого рода казусы и странные происшествия.

Иные водители признавались, что проезжая мимо Сыпчугура поздним вечером в одиночку, они вообще стараются не смотреть в сторону заколоченных домов.

«Сколько лет уже прошло, а я помню ту ночь до мельчайших подробностей! – размышлял время от времени бывалый водила. – Если честно, то они, эти невидимые человечки, немного пожадничали. Одарили меня своей силой всего-то на какой-то часок, а могли ведь и навсегда. Только подразнили. Вот почему я до сих пор немного ворчу на них».

Таинственный случай на таежной трассе

Майор Боровиков, кадровый офицер инженерных войск, получил приказ в сжатые сроки построить высоковольтную линию для электроснабжения военных объектов, размещенных в тайге западнее городка Дарасун. В распоряжении майора была рота военнослужащих, а также опытная бригада гражданских специалистов. Трасса будущей ЛЭП протяженностью в несколько десятков километров целиком проходила по тайге, ныряя с сопки на сопку, и вдобавок пересекала холодную речку Оленгуй и довольно крутой хребет Черского. Места большей частью были не просто безлюдные – нехоженые, дремучие, окруженные болотами. Даже охотники-промысловики обходили их стороной.

Дело осложнялось еще и тем, что проектная документация по трассе, подготовленная в условиях спешки, оказалась «сырой».

Небольшое техническое отступление.

Створ будущей ЛЭП прокладывают на местности изыскатели, которые рубят (если трасса проходит по лесу) узкую просеку шириной в один метр, а привязку опор (пикетов) обозначают вбитыми в землю металлическими штырями. Затем настает черед лесорубов, которые рубят уже нормальную просеку и расчищают ее от стволов, веток и пней. И лишь после этого за дело берутся строители.

Но на сей раз всё смешалось. Особенно волновал Боровикова 14-километровый пролет, пересекавший хребет Черского. Лесорубы туда еще не добрались, а проектная документация не давала полного представления о конкретных особенностях трассы. Поэтому майор решил послать в разведку группу из 3-4 солдат, которые прошли бы этот участок пешком, двигаясь по узенькой изыскательской просеке от пикета к пикету и фиксируя каждую особенность рельефа. По расчетам, такой переход занял бы от силы 7-8 часов. А на выходе – в долине реки Оленгуй – он бы на автомобиле встретил эту группу и отвез в лагерь.

Никаких средств связи своим парням майор, к сожалению, дать не мог. Обещанные рации еще не поступили, ну а о мобильниках в ту пору даже не слыхали.

Впрочем, никаких неожиданностей не предвиделось. Правда, обитали в тайге медведи и рыси, но на человека они не нападали, по крайней мере, сейчас, летом, к тому же, как утверждали бывалые охотники, всё это зверьё давно ушло в глубину тайги, напуганное воем техники и «мирными» взрывами скального грунта.

Проблема заключалась в другом. Каждый человек в отряде был на счету, а тут приходилось отрывать от дела на целый день сразу четверых.

Вот тут-то и нашелся доброволец, бравшийся в одиночку пройти весь маршрут: Николай Ерошкин, из гражданских специалистов.

Заяви об этом кто-нибудь другой, Боровиков засомневался бы. Но Ерошкину, с которым вместе построили не один объект на пространстве от Восточной Германии до Камчатки, майор доверял на все сто. Этот 30-летний ас-верхолаз, не ведающий страха высоты, был вместе с тем исключительно осмотрительным, добросовестным и ответственным работником. Всякое задание он скрупулезно выполнял от «а» до «я», был генетически неспособен забивать шуруп молотком (а ведь многие забивали, очень многие!) и никогда не лгал, даже по мелочам.

Словом, это был тот парень, с которым можно идти в разведку. А в данном случае – отправить его в разведку одного, твердо зная, что он принесет максимум полезной информации и не упустит ни одной детали.

И майор согласился с легким сердцем.

В расчетное время Ерошкин в долину Оленгуя не вышел. Не появился он ни через час, ни через два, ни к вечеру. Организовывать поиск на ночь глядя не имело смысла

Однако к рассвету всё было готово к спасательной экспедиции. Вот только предпринимать ее не пришлось.

Ерошкин сидел на камне на берегу Оленгуя и задумчиво смотрел на воду. На шум подъехавшей машины не отреагировал никак.

– Ты где пропадал, парень?! – бросился к нему Боровиков.

Тот медленно обернулся. У него было недоуменно-детское выражение лица, словно он видел майора впервые в жизни, да и вообще не понимал, что же происходит вокруг? Он не казался уставшим, хотя, по логике, провел в дикой тайге бессонную ночь. Одежда его была в порядке, на коже – ни царапины. Рядом лежал раскрытый рюкзак, и было видно, что к сухому пайку он даже не притрагивался.

На град вопросов Ерошкин отвечал улыбкой… идиота.

В это время над тайгой появился грузовой вертолет. На подвеске он нес объемистый контейнер.

Внезапно Боровиков понял, что винтокрылая машина поднялась из района трассы, где должен был проходить Ерошкин.

Утро сплошных загадок… Но сейчас было не до них. Боровиков отвез пострадавшего в госпиталь, рассказав военврачу всё, что знал сам. Медик предположил, что Ерошкин перенес сильный стресс, и увел того с собой.

Следующим утром вдоль створа трассы отправился отряд из семи человек. Возглавлял его сам Боровиков. С ним шли два гражданских специалиста и четверо солдат. У гражданских были охотничьи ружья, у солдат – заточенные саперные лопаты. Так, на всякий случай.

Летняя тайга была величественна и роскошна. Могучие лиственницы, казалось, подпирали небеса. Повсюду выставляли себя напоказ грибы и ягоды. Между сопками текли быстрые студеные ручейки, которые группа переходила по камням и бревнышкам. Иногда трасса выводила на открытую каменистую вершину с причудливыми валунами, откуда открывался необъятный простор, уходящий вдаль на многие десятки верст. Живописность иных пейзажей настолько завораживала, что группа невольно замедляла шаг, а то и останавливалась без всякой команды. Вот только тучи мошкары досаждали.

Но никаких странностей покуда не встречалось. Все пикеты были на месте, исключая двух-трех, подрытых кабанами. Створ трассы местами сильно зарос кустарником, и его направление приходилось определять с помощью теодолита.

Позади остались уже восемь километров пути, когда группа приблизилась к отрогам хребта Черского. И здесь перед путниками открылась площадка правильной круглой формы диаметром порядка ста метров. Она располагалась по ходу трассы, и миновать ее Ерошкин никак не мог. Площадка была покрыта слоем утрамбованного песка, из которого кое-где торчали бетонные столбики, предназначенные для установки на них электрооборудования. С окружающих сосен свисали обрывки проводов и клочья маскировочной сети. Чуть в стороне проглядывался расчищенный от зарослей прямоугольник: несомненно, вертолетная площадка.

Кто-то из солдат пошутил относительно базы НЛО. Однако по унифицированным бетонным столбикам, по множеству других мелких примет было ясно, что хозяйничали тут отнюдь не зеленые человечки.

Боровиков дал команду устроить привал, а сам снова и снова внимательно осмотрел окрестности. Выводы напрашивались такие: еще вчера на этом месте находился довольно крупный стационарный лагерь. Затем его вдруг срочно перебросили куда-то – по воздуху, ибо от лагеря не отходило ни одной колеи. Забрали всё, замели следы, лишь несколько столбиков не успели выдернуть. Каким-то образом это связано с Ерошкиным… Что же тут случилось?

Через полчаса группа двинулась дальше и еще задолго до сумерек без каких-либо приключений вышла в долину реки Оленгуй.

Врачи по-прежнему лишь беспомощно разводили руками на вопросы о недомогании Ерошкина. Майор навещал его каждые два-три дня, надеясь, что однажды хоть что-то прояснится.

И вот примерно на десятый день Ерошкин вдруг хитровато подмигнул ему, указывая подбородком на дверь. Боровиков попросил санитара отпустить их вдвоем на прогулку. Они вышли во двор и уединились на дальней скамейке.

Ерошкин заговорил вполголоса. Сегодня он проснулся среди ночи и вдруг понял, что память вернулась к нему. Но всё это так странно, что он решил не подавать виду, пока не посоветуется с ним, своим командиром. Затем рассказал о своей загадочной одиссее.

Он шел по трассе, фиксируя все ее особенности. День был прекрасный, светило солнце, пели птицы… Ничто не предвещало беды. На подходе к хребту Черского перед ним внезапно открылся вид на некий обжитой лагерь. Но это не ракетная «точка». Ничего похожего. В центре поднималась какая-то установка вроде сдвоенного телескопа. Рядом – дизельная электростанция, трансформаторные блоки, по обе стороны – домики из гофрированной жести. Между ними сновали люди. Некоторые в военной форме. Но не все.

Затем раздался голос, усиленный мегафоном: «Внимание! Тревога! В зоне посторонний!» Следом прозвучал властный окрик: «Дежурный! Поч-чему не включили защиту?!»

Внезапно в его, Ерошкина, сознании что-то ослепительно взорвалось. Возникло ощущение падения в бездну. Оно быстро сменилось приступом животного, дикого страха. Он метнулся куда-то в сторону, но тут ноги сделались ватными. Он упал. И провалился-таки в черную бездну.

Очнувшись, он с ужасом понял, что лежит абсолютно голым на каком-то специальном ложе, пристегнутый к нему ремнями. Голова была стянута обручем, тело опутано проводами с резиновыми присосками. Освещение было сумрачным. У дальней стены мерцали индикаторы неведомых ему приборов. Там, спиной к нему, сидел человек в белом халате.

Резко хлопнула входная дверь. Он, Ерошкин, благоразумно закрыл глаза, притворяясь спящим.

«Еще не очухался?» -спросил властный голос. «Так точно, товарищ генерал! – прозвучало в ответ. – Шарахнули ударным импульсом, теперь не оклемается до вечера». «Мозги ему прокачали? Кто такой? Как сюда попал?» «Монтажник-верхолаз…» – далее последовала полная информация и о самом Ерошкине, и о его конкретном задании. Этот ответ привел генерала в неописуемую ярость. Он долго и умело матерился, топая ногами, затем рявкнул: «Какая еще к такой-то матери ЛЭП?! Кто согласовывал проект?! Почему вовремя не узнали?! Под трибунал отдам!» «Погодите, генерал, – раздался третий – рассудительный – голос. – Ясно, что у нас проблемы, но искать виновных сейчас недосуг. Надо принимать срочные меры. Завтра здесь будет поисковая группа. Давайте исходить из этого». «Я сегодня же добьюсь, чтобы эту чертову трассу пустили в обход!» «Нет, генерал. Это верный способ привлечь к объекту внимание. Готовьте экстренную эвакуацию на площадку номер два». «Ладно. А с этим что делать?» «Прополощите ему мозги, чтобы маму родную забыл, и доставьте туда, где его ждут». «Но сегодня мы никак не управимся!» – подал реплику человек в белом халате. «Выполняйте!»

Ерошкин снова ухнул в бездну.

Очнулся на берегу Оленгуя. Но очнулся как-то странно. Ему казалось, что он только вчера окончил школу, а сейчас спит и видит какой-то очень яркий сон, в котором перенесся в незнакомые места.

Лишь сегодня ночью наваждение рассеялось. Он вспомнил всё. За исключением тех эпизодов, когда он парил в черной бездне, где время словно остановилось.

Майор задал Ерошкину несколько вопросов, затем спросил:

– Ты мне доверяешь, Николай?

– Как самому себе!

– Тогда слушай внимательно, парень, и мотай на ус. Говори всем и каждому, что в лесу встретил медведя, испугался и убежал, не разбирая дороги. Блуждал по тайге всю ночь. Совершенно не помнишь, как вышел к реке. Что-то, мол, случилось с головой. Нигде никому даже не заикайся ни про лагерь в тайге, ни про то, что ты услышал, притворяясь спящим. Ты и мне ничего не говорил, понял? Валяй Ваньку! И еще: после выписки увольняйся и уезжай куда-нибудь подальше – в Узбекистан, в Туркмению… Со своей профессией не пропадешь.

– Понял, – вздохнул Ерошкин и наклонился к майору: – Так что же это было, Алексей Павлович?

– Сон, Коля, обыкновенный ночной кошмар заблудившегося путника.

Позднее Ерошкин уехал. Его психика к тому времени восстановилась полностью.Лет через двадцать жизнь свела меня с бывшим бравым майором.

Сейчас полковник в отставке Боровиков живет в Сестрорецке.

Он много лет хранил молчание. Не из страха оказаться «лишним свидетелем», а из чувства служебного долга, считая, что прикоснулся к важной государственной тайне. Позднее же, когда не стало и государства, которому он присягал, Боровикову, по его признанию, попросту не хотелось присоединяться к хору записных «разоблачителей» и «очернителей». За рюмкой чая мы разговорились.

Вот что он рассказал:

– Сначала напомню обстановку тех лет, тем более, что мне она знакома не понаслышке. К концу 60-х температура в советско-китайских отношениях достигла точки кипения. В китайской официальной прессе «северный сосед» изображался в образе лютого врага. Масла в огонь подлили события вокруг Чехословакии в 1968 году. В Китае были уверены, что подобную акцию СССР готовит и против их страны. В марте 1969 года произошли известные события на острове Даманский, в результате которых погибли 58 наших пограничников и порядка 600 китайских военнослужащих. Инциденты на границе продолжались всё лето. Только в районе всё того же злополучного острова Даманский наши пограничники вынуждены были открывать огонь более 300 раз! За неполных пять месяцев! Вооруженные стычки происходили и на других участках. Запад с тайным вожделением ждал, когда же две крупнейшие социалистические державы сойдутся в смертельной схватке. И не просто ждал, но и всячески подталкивал к ней китайскую сторону, умело подпитывая ее страхи перед «угрозой с севера».

Военно-техническое превосходство СССР в тот период было неоспоримым. Козырем Китая являлись его неисчислимые людские ресурсы. В случае боевых действий масштабные жертвы со стороны Китая были неизбежны. Однако китайская пропаганда демонстрировала готовность к таковым. Очередной съезд компартии Китая взял курс на «непрерывную революцию» и подготовку к войне. В Москве понимали, что применение с нашей стороны в этих условиях всей огневой мощи на долгие годы, если не навсегда рассорит нас с недавним другом, а в целом приведет к непредсказуемым последствиям в наших отношениях со всем «третьим» миром. Но и принять китайские условия было невозможно! Это означало бы проявить слабость в глазах всего мира. Тупик!

Ситуация с каждым днем всё стремительней ускользала из-под контроля. Думаю, не ошибусь, если предположу, что в этот период на закрытых заседаниях Политбюро рассматривались все варианты, вплоть до самых экзотических.